Пример

— Ты задница, Фер. Слова Михаэля звучали почти комплиментом для ушей того, кто не раз пытался научить младшего брата ругаться и, видит Бог, он бы пустил слезу гордости за своего ученика, который как никогда близок к успеху, если бы порванное крыло не болело так сильно. Впрочем, в последнем он и сам виноват — нечего было идти на поводу у собственной самоуверенности, убеждающей, что он успеет увернуться от стремительно возвышающихся острых камней перед ним. И теперь вот расплачивался за эту свою глупость чуть ли не невыносимой болью в кровоточащем крыле и неодобрительным ворчанием Михаэля, которого от чего-то отвлёк. Несомненно важного, потому что у младшего брата другого попросту не бывало — слишком серьёзно относился к любым мелочам, даже к тем, которые не имели никакого значения для других. И за подобную дотошность того не очень-то и любили. Вполне предсказуемо, раз уж на то пошло. Не без чужой помощи, Люцифер с трудом поднялся на ноги. Боль в поврежденном крыле была невыносимой, но он старался не подавать виду — гордость не позволяла, да и, всё казалось, что Михаэль вот-вот пустится в занудные нравоучения. Не то что бы это часто происходило, но Люцифер знал, что как старший обязан подавать другим пример. Вот только… пример из Светоносного получался… мягко говоря, такой себе. На эту роль гораздо лучше подошел бы Михаэль, если бы любил больше общаться. — Прости, не хотел тебя отвлекать, — пробормотал он, — Я просто… у самого не получалось встать. Спасибо большое, я дальше сам. Младший брат тяжело вздохнул и приблизился к нему, чтобы осторожно осмотреть пострадавшее крыло. Пусть Михаэль и не являлся целителем, но разбирался в этой теме достаточно, чтобы тягаться в знаниях с Рафаилом. К последнему брат, впрочем, и не стремился, лишённый амбиций, а потому небольшая революция в целительских палатах Небесам не грозила. Взгляд голубовато-серых глаз, которые могли быть не только холодными, но и заботливо-внимательными, сейчас выражал явное неодобрение. — Это не твоя вина, Фер, — мягко сказал брат. — Ты просто не рассчитал свои силы, глупый комок перьев. Впрочем, как и всегда, потому что Люцифер слишком часто переоценивал свои возможности, что, несомненно, влияло на его авторитет как старшего. И он невольно завидовал Михаэлю — тот всегда был таким ответственным, таким умным и временами таким заботливым, хотя и скрывал свою доброту за недовольным ворчанием, а внимательность — за бывало что напускной рассеянностью. — И даже думать об этом не смей, — младший перехватил его на полпути к… чему-то. — Сам ты с крылом не управишься. Люцифер хотел возразить, что, мол, как такое возможно, чтобы он, первый из ангелов, и не справился? Однако, в горле встал ком, противный, как само понимание того, что Михаэль был во всём прав и что со своей гордостью, почти не замолкающей ни на минуту, надо бы что-то делать, потому как уже начинает мешать… может, стоит поговорить об этом с младшим? Впрочем, и от этой гордости имелось некоторое количество пользы — за мыслями боль в крыле не столь сильно чувствовалась. А вот, мягкие, осторожные и чем-то даже успокаивающие прикосновения младшего брата… Млея, Люцифер не хотел упускать ни одно, даже не смотря на то, что магия исцеления всегда вызывала у него раздражающий зуд, плохо сочетающийся с чувством комфорта. И он дал себе слово, что поможет брату с любой волнующей того мелочью после.