Твоя любовь издавала звуки, похожие на шум океана.
Как только часы пробили полночь, Джей выбежал из своего дома навстречу самой желанной ночи в его жизни. Он бегом, не жалея свои ноги, не боясь замарать свои белые кроссовки, скорее торопится почти на другой конец города. Спустя уже минуты три, по лбу покатились солоноватые, крупные капельки пота, но это далеко не помеха. Так как на дворе начало июня месяца, он был одет в джинсы и широкую футболку, в его руке болталась черная ветровка, которую он взял совсем не для себя, а на случай, если его ночному спутнику станет холодно. А в другой руке нес букет нарциссов (***
Ян Чонвон — паренек, закончивший десятый класс, не сказать, чтобы круглый отличник, но и вовсе не оболтус, дважды два сложить способен. Завалил один из экзаменов в девятом классе, после чего пошел на пересдачу, но это, пожалуй, лучшее, что могло случится в ним из-за этой гребаной истории. Не понятно, почему при выборе дополнительных предметов для сдачи, его никто не отдернул от выбора истории со словами: «Ты совсем дурной?». Несмотря на то, что история — интересный предмет, он совсем не легок, как Ян предполагал. Со второго раза он, слава богу, сдал. Но реакция его отца была даже хуже, чем стоило ожидать, мало того, что Чонвон получил мягко говоря «выговор», так еще и на все лето лишился гаджетов, походов на улицу и встреч с его друзьями. Этот отцовкий запрет действует уже второе лето, поэтому и прогулок со своим парнем Чонсоном Чонвон тоже лишился. Парни начали встречаться четырнадцатого февраля, что очень символично, Джей первый признался Чонвону, подловив его на перемене в коридоре с коробочкой, в котором лежало два браслета из бисера, на одном бусинки с буквами, которые указывают на имя Вона, второй — на имя Джея. В ту, казалось, бесконечную от происходящего перемену, Пак изливал все, что таится в его душе, подбирая рукавом рубашки свои слезы и слезы любимого. Его чувства оказались взаимными, в ответ на Чонсоново «Я люблю тебя», последовало «И я тебя, хëни. «. Но Чонвон знал, что вне школьного времени они видеться не будут, знал, но молчал. Терпел и ненавидел отца за то, что тот не позволяет ему выйти к Джею хотя бы во двор. Не разрешает даже звонить, позволительно только сидеть за книгами и смотреть по воскресеньям телевизор, и то под чужим надзором. С начала их отношений прошло менее полугода, поэтому и химия между ними была как никогда яркая, обоим хотелось при виде друг друга закопаться как можно глубже в сердце партнера, чтобы билось оно в одном заданном ими ритме. Бабочки и не собирались утихать, все было настолько волшебно, что походило на сказку. Свидания в кабинете истории; цветы, которые оказывались не в вазочке в комнате Вона, а под окном на асфальте; долгие-долгие объятия, точнее настолько долгие, насколько позволяет перемена. Нет, чувства ни капли не угасли, а даже наоборот, от довольно долгой разлуки любовь становилась только крепче, а душа замирала, когда голосок Чонвона сквозь слезы шептал в трубку маминого телефона: «Я скучаю», — да так, чтобы ни дай бог папа не услышал таких признаний и тихих юношеских всхлипов. После коротких звонков раз в три дня, Джей клал трубку со словами: «Котенок, все хорошо, не беспокойся!», а после ревел еще часами из-за такой несправедливости. Ну и из-за невыносимого чувства одиночества. Не прошло и трех недель с начала июня, как Чонвон вновь берет мамин телефон тайком от отца, чтобы тот мог хотя бы на мгновение услышать голос Джея, почувствовать его любовь и заботу даже через такой барьер. А мама стоит на пороге кухни как бы «на шухере», она ведь все понимает, но ничего с принципами мужа сделать не может. — Ало, Джей? — сказал Чонвон сразу же, как услышал, что трубка на другом конце поднялась. — Да, котенок, привет, — Пак еле сдерживал слезы, и это слишком очевидно. Как бы старший не успокаивал юношу, как бы он не внушал, что все скоро закончится, было ясно, что оба разбиты изнутри. Чонвон еще полминуты судорожно дышит в трубку, наслаждаясь присутствием своего парня, хоть и в таких условиях. — Джей, после полуночи, — по щеке бежит первая слеза. — Забери меня отсюда после полуночи, — бежит вторая. Ян говорит максимально тихо, даже чтобы не услышала сторожащая их диалог мама. — Милый, ты хочешь убежать? Это опасно. — Всего на ночь, я безумно скучаю, пожалуйста, не отказывай мне, — младший уже почти в голос рыдал, умоляя Чонсона сделать это ночью. Его ручки тряслись, а голос больше напоминает скулеж. — Вони, не плачь, я приду, обещаю, — Джей на самом деле, невзирая на всю опасность их побега, окрылен идеей Вона. — Ну чего ты плачешь, котик, я напишу на этот номер сообщение, как подойду к твоему подъезду. — Я буду ждать, — говорит младший шепотом, уже с улыбкой на лице, убирая пальцами выпавшие пряди за ухо и стирая очередную слезу. — Я тебя люблю. — И я тебя люблю, моя нежность.***
Силы на исходе, дыхание сбивается каждый раз от того, как быстро касаются земли ноги. Как назло еще и заморосило, не зря Джей ветровку брал, знает же, что Вони выйдет полуголый. Старший подбегает к нужному подъезду, благо у него есть дубликат ключей, поэтому он без труда попадает внутрь. Из заднего кармана джинс ловким движением он достает телефон и пишет сообщение на номер миссис Ян: — Я в подъезде, выходи. За время, пока Джей писал это, он успел подняться на этаж между четвертым и пятым и принялся ждать, когда хотя бы будет прочитано сообщение. Из-за невыносимой усталости и боли в икрах, Пак стекает по стене вниз, не отрывая взгляд от телефона. Все, о чем он сейчас мечтает, так это о том, чтобы из девяносто девятой квартиры выбежал тот самый, ради кого он тут собственно и сидит. На часах уже 0:48, ровно девять минут, как Чонсон сидит в сыром подъезде в ожидании чуда, не менее. Он не теряет надежду и продолжает ждать, говоря себе под нос что-то из разряда: «Вони, прошу», «Ну же, солнце, выходи». 0:54 сообщение так и не прочитано. Джей уже подумал, что его мальчик уснул, либо по любым другим причинам не смог. Может быть отец узнал? А может что еще хуже? Такие мысли парень старался избегать. Он уже подумывал о том, как просидит всю ночь, не уйдет. Ни за что не уйдет. А вдруг выйдет? 1:18 На пятом этаже кто-то медленно-медленно прокручивает ключ в замке, после так же тихо выходит. Чонсон как ужаленный поднимается с места, дабы наконец увидеть его. От топота и хлопков дверьми, в подъезде зажигается свет.Вот он. Он здесь.
Чонвон почти прыгает с лестницы в руки Паку, обнимая его крепкие плечи, в то время, как тот успокаивающе гладил его спину и прижимал так сильно, насколько это возможно, но при этом не причиняя боль юноше. Они вжались друг в друга с невероятной силой, будто на это мгновение они стали единым целым. Чонвон плачет громко, звук отражается о стены пустого подъезда, Ян прячет глаза в и без того влажную от мороси футболку старшего, не отпускает его. И ни слова друг другу не говорят, просто стоят рядом и любят. Чонвон бросает взгляд на пол и видит на нем букетик, от чего еще больше начинает плакать. — Джей. — Ян начинает первым, по прежнему утыкаясь носиком в изгиб шеи Чонсона, вдыхая его запах. Спустя столько времени аромат его кожи сильно изменился, видимо духи сменил. — Я думал ты не выйдешь, — Пак стал гладить Вона по голове словно котенка, нежно и аккуратно, чтобы случайно не сделать больно. — Прости. прости меня, — младший задыхается, ему тяжело устоять на ногах от бури эмоций. — Я не мог найти мамин телефон, но решил выйти. Я думал, если ты приходил, то уже ушёл, — слезы текут уже не так интенсивно, как до этого, но все равно ощутимо. — Я бы не ушёл, маленький, — Джей чуть отстраняется от объятий, чтобы поцеловать, но Чонвон все равно жмется ближе, не давая Джею даже вздохнуть полной грудью. — Я бы остался до утра. После сказанного, Ян сам отстраняется и целует своего парня в губы. А целует как в первый раз, с ноткой неопытности, но со жгучей страстью. Целовать любимого после долгой разлуки под тусклым светом старой лампочки и звуки нарастающего дождика — бесценно. Хотелось бы растянуть момент примерно на всю оставшуюся жизнь. — Чонвони, пойдем погуляем? — Джей поднимает цветы и ветровку с пола, хватаясь за хрупкое, исхудавшее запястье младшего. — Пойдем, но до шести верни меня домой. Заметано.~~~
— А вон там возле парка открыли круглосуточную пивнуху, будешь? — Джей в шутку предлагает и слегка толкает в плечо юношу в своей ветровке с букетом жёлтых головок в одной руке, а другая занята рукой Пака. — Не заглядывайся, алкоголик, пойдем может лучше к фонтану. Фонтан посреди парка горел разными огоньками, он большой и красивый. Но не больше и не красивее, чем парень Чонвона, который при таком освещении выглядит бесподобно. Такого Джея очень хочется любить. Любого Джея очень хочется любить. Из-за продолжительного тактильного голода, Вон просто не мог хотя бы минуты не касаться старшего, он не может не держать его за руку, не обнимать, не очерчивать твоими пальцами его черты лица, по которым младший так соскучился. Ян даже связал их браслеты между собой, чтобы ни в коем случае не отпускать Джея ближайшие несколько часов, а быть может и минут, счет времени давно уже не ведется. — Странно себя чувствую, нахожусь рядом с тобой, но все равно адски скучаю, — Чонвон выглядит подавленным, положение, в котором они сейчас находятся, разочаровывает. — Одной ночи очень мало, кроха, — Джей обнимает чужую талию и не знает, как уместить все его мысли в несколько предложений. — Я хочу провести с тобой все время, которое у меня только есть, понимаешь, мне не хватает ночи. Мне очень жаль, но я сделаю все, чтобы видеть тебя чаще, — прямо сейчас Пак кажется нереальным, глаза поблескивают от света фонтана, голос мягкий и низкий, то что надо для ночных разговоров. — Скоро шесть, пора домой. Тоска. От парка до дома Чонвона ребята шли очень медленно, не желая приближать момент их очередного расставания на неопределённый срок. Разговор был насыщен тем, что происходит в их жизнях друг без друга. Они скучают. Они хотят быть вместе, а не быть на расстоянии целого города. И это так жестоко. Приходит момент, когда пора прощаться. Джей и Вон вновь стоят в обнимку между четвертым и пятым. Пак охотно вдыхает запах его парня, запах любимых духов, которые старший помнит еще со времен свободы. Цветы, к сожалению, Ян забрать не сможет. Родители догадаются. Но это не так страшно, как очередное чувство тоски из-за того, как сильно им будет друг друга не хватать. Сердце сжимается. — Я положу тебе цветы под окно, если их никто не унесет, то считай, что домой их забрал, — с ноткой юмора старается разбавлять их грустный диалог. — У папы скоро будильник на работу прозвенит, мне пора, — младший как в последний раз впивается в губы Чонсона, ему больно, Паку тоже больно в расколотой на несколько частей душе — Я буду скучать, моя любовь. Чонвон развязал узел, который скреплял их браслеты вместе, после Пак поцеловал его запястье. Еще минутка объятий и Чонвон скрывается за дверью девяносто девятой квартиры. Парни расходятся, а выйдя на улицу, Джей видит улыбающийся ему розовый рассвет.Твоя любовь возвращала в детство. Дарила всё, чего не хватало.