A1: ПРОЕКТ ПО ДОСТИЖЕНИЮ ШЕСТОГО УРОВНЯ.
Цвет… пусть будет самый светлый из оттенков синего. Ей всегда казались неуместными кричащие тона. Параметры. Строка заголовка. A2: Номер образца B2: Дата, дд/мм/гг C2: Классификация D2: Код протокола / Ссылка E2: Код отчёта / Ссылка F2: Время эксперимента, мин G2: Примечания Земля вращалась, передовая наука держалась на эксель-таблицах. Всё менялось, и всё было неизменно. – Как думаешь, что-то ещё добавить? Кусакабе перегнулась через спинку стула и прищурилась сквозь круглые очки. В отставленной руке дымился стаканчик с кофе из автомата – отвратным, Ёшикаве ли было не знать. – Слушай, всё равно Амаи своих практикантов с отчётностью напряжёт. Не заморачивайся. – Это как медитация, – рассеянно откликнулась Ёшикава. – Да и мне же потом с этим разбираться. Ей – а ещё Кусакабе, Амаи, всем аспирантам и практикантам, вьющимся вокруг более общительных коллег. Паре десятков научных лабораторий, минимум троим исследователям по фамилии Кихара. Команде, работающей с самым мощным в Академия-сити квантовым компьютером. – Если не веришь в студентов, напиши заявку директору. Пусть тебе человека для возни с данными наймёт. – И кресло новое купит, да-да. – Хоть диван. В папку бухгалтерии с финансированием заглядывала? Там на пятерых аналитиков хватит. – Не уверена, что мне даже подушку на стул дадут, – Ёшикава потёрла ноющую поясницу. – В конце концов, на этом проекте главной статьёй расходов должны стоять средства для уборки.C3: ЗАЛ/1/П/БЕЗ_ОГР
Пятые уровни. Математические гении с силой воображения, способной задавать параметры волновых функций. Пробираться в закрытый ящик к кошке и за миг до открытия крышки превращать склянку яда в духи. Они всегда называли их по кодовому имени способности, по заголовкам отчётов об экспериментах, в которых россыпью лежали ключи к изменению нынешнего мира. Семеро подростков, вчерашних детей. Старшей – восемнадцать, младшей – четырнадцать. Кто-то пытался об этом не думать. – Ну что? Ёшикава старалась с этим работать. – Эксперимент назначен на 19:00, – она поставила на стол перед Акселератором бумажный пакет. – Ещё больше часа осталось, можно поужинать. Первый Номер отклеился от экрана телефона и удостоил пакеты в её руках неопределённым звуком. – Я не знала, что ты ешь, поэтому можешь выбирать, – сказала она, наблюдая, как худощавый парень копается в коробках еды. – Остальное поделим с коллегами. Тут есть и обычное, и веганское… – Терпеть не могу овощи. Трава травой. – Ты знаешь, что говорят про растущий организм? Не криви нос. – Не делай вид, что тебя это волнует. – Не делаю. Возьми что-нибудь из фастфуда. – А ты смешная учёная, – сказал он, прицельно вытащив самый большой бургер. – У вас тут крупные партии нелегальных клонов, расчёты на Дереве Диаграмм и привлечение к проекту сильнейшего из Пятых уровней Академия-сити, а ты любезничаешь и пихаешь этому эсперу веганскую еду. Что за “П”? – Я так понимаю, тебе секретарь уже всё показал? Не подсматривай в экран. – Да-да, знание о подробностях эксперимента может нарушить его ход, бла-бла, – он закатил глаза. – Какая разница, всё равно я выиграю во всех схватках. Не первые боевые эксперименты, не последние. – Десять минут с одним противником – и на сегодня всё, – кивнула она. – Если хочешь, приходи сюда потом. Попить кофе, если будет нужно. Ну вот. Подростки вроде Акселератора часто смотрели на неё как на дуру. – Не корчи из себя школьного психолога, учёная. Стрёмно смотрится. – Меня зовут Ёшикава Кикё. Акселератор пожал плечами и опустил голову обратно к телефону.F3: 9,86
“П” было пистолетом – но на обратном пути Акселератор с ней об этом говорить не стал. И на следующий день, и через, и много-много экспериментов спустя. Хотя, она слышала, ему же сказали всё. Таков предсказанный ход эксперимента, расчётные параметры модели развития силы. Кукла и кукла. Убил и убил. Для того они и делались.А3:А20002
Голос оригинальной Рейлган – вежливый и мелодичный, уже без ребячьей звонкости, лишь самую малость растерянный перед микрофонами передачи об известных эсперах. Там она была почти уверенная, уже привыкающая к публичности, но между репортёрами и ждущими на краю кадра подружками определённо выбравшая бы вторых. Немного лёгкости и трогательности – подходящий образ для юной восходящей звезды. – Так проще? – Мисака поняла, как ей нужно разговаривать, подтвердила Мисака. – Сорок шестая уже... Значит, будете так. Клоны звучали совсем иначе. Меланхоличная дезориентированность, паттерны, буквализм – то ли ИИ старого поколения, то ли человек, очнувшийся от глубокого сна. Двадцать тысяч ненастоящих людей. Образцов. Смутных отпечатков чужой силы по сто восемьдесят тысяч йен за штуку. Ширпотребных копий Третьего Номера из добытой сомнительным путём карты ДНК. Сестёр. Кусакабе с клоном вышли из кабинета. Её ждал уже весь средний эшелон седьмого исследовательского центра, от взволнованной аспирантки до посредников Совета Директоров. – Странная у них манера речи. – Это делалось ради корректной записи действий в командный центр Мисак. Решение Нунотабы – чтобы увеличить процент фиксированных реакций. – Всё практиканты. А если бы Ёшикава сегодня не пришла, это бы её решение было? Все как всегда: Кусакабе с чашкой, Амаи, выглядящий так, будто его вот-вот пнут. Люди в костюмах – серьёзней некуда, с другим выражением лица на прямой провод с Советом не пускают. Дед из кураторов Первого Номера стоял рядом с Кихарами и болтал с тем, который был непосредственным начальством их научной группы. Прислушалась: рекламировал исследование своего двоюродного племянника. Тот занимался теорией индивидуальных моделей телепортации. Она слушала одним ухом – юный талант был не первый и не последний. Ёшикава даже сама успела покодить на похожем проекте и знала: через год новатор вернётся к 11-мерным пространствам Калаби-Яу и успокоится, предварительно размазав пару третьеуровневых телепортеров между позавчерашним днём, созвездием Хикобоши и Парагваем. На том проекте этих телепортеров звали Киджима и Акисе. – Мисака готова приступить к эксперименту, сказала Мисака. – Начинайте. Акселератор рванул вперёд – и Ёшикава наклонилась к компьютеру, чтобы оперативно проверять динамику показателей. Когда она спустя три минуты оторвалась от монитора, он уже шёл мимо них к выходу – не попрощавшись и не обернувшись. Внутрь экспериментального зала заглядывать было необязательно. Ёшикава сосредоточилась на обработке данных: предыдущий оператор неудачно убрал автоматическое присвоение названий в программе для датчиков давления. Краем глаза она отметила, как Сёстры с сорок седьмой по пятьдесят первую зашли в помещение – со швабрами, жидкостью для мытья полов и несколькими чёрными мешками. – Говорят, – ни к кому конкретному не обращаясь, произнёс лысеющий куратор, – Киджиму Аой с последнего проекта Центра исследования топологий доставали из Тихого Океана примерно в том же состоянии. Что, конечно, не доказывает несостоятельность использования во входной фазе компактификации Стоуна-Чеха, но требует пересчёта параметров и повторной проверки… Ёшикава-сан, вы там были, я же не ошибаюсь? – Не ошибаетесь, – сказала она, – была. Может, старик действительно обратился за протекцией по адресу. Вряд ли в инкубаторную стала бы звонить пожилая женщина по имени Киджима Маки и спрашивать, где её внучка. У вас в центре занималась, высокая, косички у неё длинные ещё, и подружка кудрявая, Юи, всегда с ней – и тоже не отвечает никому. Может, вы их помните? И Ёшикаве не пришлось бы ещё раз вешать трубку.=СОВПАД(scientists;values): ЛОЖЬ
Дело было в том, что в науке не осталось идеалистов. На таких не тянули в первую очередь сами члены клана Кихара. Директора научных центров и ведущие исследователи Академия-сити смахивали на функциональных психопатов или адреналиновых зависимых, ищущих осиные гнёзда и залезающих в них чужими руками. Это было нормально – люди с другой ментальностью не взялись бы двигать науку так, как этим занимались в закрытом городе, похожем на огромный виварий. В светлую и вечную идею науки не верили и люди в чёрном из Совета – для них существовало лишь переставление пешек на доске. Не выглядело местом истин и здание без окон – как и сам Седьмой Исследовательский Центр. Амаи – тот выгорел от клонов ещё на Радиошуме, делегировал идею Завета талантливой практикантке, после увольнения влез в долги и числился в проекте ответственным лицом исключительно из-за кредита на свою Тойоту. Не была идеалисткой и Кусакабе, которая с той же выверенной профессиональной леностью и чашкой в руке сводила бы дебет с кредитом или планировала логистику движения поездов. Может быть, было что-то в аспирантке – той, со светящимися глазами, которой нравилось причёсывать Сестёр и обучать их маленьким повседневным действиям. Или в старшекласснице-практикантке Нунотабе, успевшей тайно сводить одну из клонов на крышу – посмотреть на первый и последний рассвет. А Ёшикава была из тех, кому просто нужно было над чем-то работать. Раз с настоящей мечтой не повезло.A1309: 01311
После рассвета, который Ёшикава решила не замечать, Нунотаба перестала бывать у зоны испытаний. Приходя из школы, сидела где-то по углам, в сотый раз разбирая и переворачивая код Завета. Иногда разговаривала с аспиранткой. Общалась с Сёстрами; они с ней были на какой-то своей волне, бабочки-однодневки и создательница аппарата, наделившего их практически человеческим разумом. Акселератора Нунотаба принципиально игнорировала. – Да она всегда такая, не трогай, – махал рукой Амаи. – Гениальный ребёнок, спектр, всё как по книжке. Только нервируешь её. По мнению Амаи, работавшего с Нунотабой уже шесть лет, ей надо было дать задачу, достойную занять гения, и строить всё общение исключительно на этом. Некое здравое зерно в идее было – но ещё от Амаи ушла жена и он в прах разругался со всеми знакомыми, пытаясь закрыть их деньгами свои кредиты, поэтому к его советам по коммуникации с людьми Ёшикава относилась скептически. – Что делаешь? – Дописываю Завет, – спокойно сказала девушка. И замолчала. – Расскажешь, что получается? Нунотаба посмотрела на неё из-под чёлки долгим взглядом. – Пока что там нет ничего интересного, – и обратно зарылась. Закрылась. Сегодня утром Нунотаба как обычно пришла затемно – и Ёшикава, зайдя с утра за чаем, нашла её в закутке у кухни за тихим разговором с тысяча триста одиннадцатой. Решила не входить; остановилась за дверью, там, где её не было видно. – А отсюда не так хорошо видно небо, сожалеет Мисака. – Если хочешь, можем ещё раз сходить до… начала. – Мисака не думает, что на это хватит времени. Двух девочек, искусственную и настоящую, освещали мягкие солнечные лучи.G2771: Приложено к запросу на пополнение штата от 06 ноября 20ХХ.
Директор Седьмого Исследовательского Центра захлопнул лежащую на столе папку. – Полагаю, вам и Кусакабе-сан просто неизвестно, сколько утечек данных происходит по вине психологов. Эти… специалисты слишком пренебрегают врачебной тайной. Взять хотя бы дело Гравити Слинг. Трое лучших нейрохирургов! И из-за чего? Рассказ о портрете личности лоботомированной пациентки на анонимном форуме – и дело уже доходит до нелояльных нам членов Совета. Представьте, трое! А ведь это был лишь маленький экспериментик! Ёшикава было вдохнула; Кихара пресёк её взмахом руки. – Акселератор – не Ментал-аут, чтобы его психическое состояние критически влияло на ход проекта. Продолжайте как есть. Неразглашение в большем приоритете. Не стоило и пытаться. Типичная очная ставка с начальством. – Поняла вас, Кихара-сан. В папке на столе были отчёты и фотографии, транскрипты разговоров и криков. Становящиеся всё менее лаконичными из раза в раз отчёты патанатома. С фотографиями было сложнее всего – цветной принтер в Центре работал кое-как, и Ёшикава задерживалась вечером на час, наедине с флешкой и пищанием о заканчивающимся картридже. Ей просто не хотелось, чтобы эти фотографии случайно увидела Нунотаба. Директор отодвинул от себя папку и посмотрел на неё исподлобья. – Знаете, как это всё называется в городских слухах? Откинувшись на стуле назад, Директор Кихара обвёл ладонями свой кабинет. Так обвёл, что стало понятно: он говорил про все три этажа, с десятком лабораторий, экспериментальным залом и подвалом, полным капсул с дозревающими клонами. С практикантами, инженерами, учёными и самой Ёшикавой Кикё. – Удивите меня. – Тёмная сторона Академия-сити! И кавычки пальцами сделал. Замер. Тут надо было вплести в беседу одну из тех вещей, которые она говорила, просто чтобы что-то сказать. – Так ли они неправы? Нет. Вышло не то. Кихара картинно крутанулся на стуле, и, не разделяй их стол, Ёшикава бы отшатнулась от его исказившегося лица. – Дорогая Ёшикава-сан! А так она просто подняла бровь. – Вы же знаете это не хуже меня, право слово… Оперевшись локтями на бумаги в красных пометках, он придвинулся к ней так близко, как только мог. – Где заканчивается этика, там начинается настоящая наука.D4260: SISTERS_04258_P
– Ты их различаешь? Две тысячи сто шестнадцатая уронила любимую чашку Кусакабе, а две тысячи сотая поймала её прямо у пола и осторожно поставила ровно на то же место. Потом две тысячи сто девятая подошла, налила из чайника всем троим – пили чай, к тому же заваренный как следует, по инструкциям, скачанным кем-то в предустановку Завета, Ёшикава попросила как-то попробовать. Потом заварила им пакетики с кухни – все трое плевались. Просто прокомментировали вкус, конечно. Какие у них эмоции. С две тысячи семьсот тридцать второй по две тысячи восемьсот первую ходили по корпусу все разом – руководство то ли приспосабливало их к тяжелым физическим нагрузкам, то ли экономило на ремонте третьего этажа. На той неделе они сократили номера Сестёр до двух цифр – и Ёшикава знала, что сорок первая почему-то чаще остальных носила лестницы, а шестидесятую очень увлекла побелка: то, как валик ходит по стенке, оставляя за собой ровный след. Хорошее вышло помещение; позже три тысячи тридцатая листала с ней каталоги лабораторного оборудования, задавая монотонные вопросы про вещи, о которых в их сети не было данных. Вопросы были забавные. Вроде “Почему серебристые ручки ящика лучше, чем красные, спросила Мисака”, или “Принятие во внимание места под чайную чашку нарушает правила техники безопасности, удивилась Мисака”. Редко, но метко. Конечно, обучались – три тысячи девятисотая уже задавала ей вопросы над каталогом кружек, а четыре тысячи двести пятьдесят восьмая, чей голос Ёшикава использовала вместо броска монетки, выбрала подставку под горячее с узорами из хризантем. Из крематория за экспериментальным корпусом день за днём валило всё больше дыма. Четыре тысячи двести пятьдесят девятая объявила, что подставка с фиалками смотрелась бы выгоднее. – А ты нет?F6034: 0,50
– Не слишком сильно тебя по проекту гонят? Выглядишь так, будто отдыхал в последний раз на прошлой неделе. “Не устал ли ты убивать по десять клонов в день” и другие формулировки вопросов, которые так и останутся в её голове. На днях, например, их было одновременно сто пятьдесят – по плану шло моделирование нападения вооружённого отряда в условиях пересечённой местности. Ничего неожиданного – эксперимент в очередной раз подтвердил, что проблемы у Акселератора могли бы начаться только с ядерной боеголовкой. И то если он перед этим не выспится. – Тебе какая разница? – Никакой. Кстати, Нунотаба написала, что зайдет за хотдогами. Тебе опять тот без горчицы? – Ага, пусть берёт. Интересно, хватит ли её на то, чтобы меня отравить. – Во-первых, ты легко изолируешь и нейтрализуешь токсины. Во-вторых, откуда такие мысли? От поднятых бровей Ёшикавы до прицепленных к рукам электродам сканера AIM-поля – Акселератор как всегда не обращал внимания на окружающее пространство. – Теперь покрой способностью все пальцы левой руки и держи. Игнорировать вопросы – невежливо. – Учёная, подумай мозгами, – наконец закатил глаза Акселератор, делая, как сказано. – Она их создаёт, я убиваю. – Повара готовят еду не для того, чтобы на неё смотрели. Возможно, это была не лучшая из подобранных ей аналогий. Совсем – сказала и пожалела. А он захохотал – хрипло, надрывно почти. С каждым днем он смеялся все больше, всё злее. Будто пил перед экспериментами – хотя Ёшикава читала в его файле, что изменённый способностью организм отверг бы даже каплю алкоголя. – А ты мне жрать этих кукол предлагаешь? Да-а-а, такое я еще не пробовал! Интересно, всегда ли его смех так звучал? – В любом случае, Нунотаба меня не волнует. Она не помешает мне стать сильнейшим. Ещё бы кто-то помешал. Ёшикава уже знала, как часто люди в костюмах отзваниваются об эксперименте в Совет и сколько раз в неделю Директор Кихара приглашает на объект свою семью. Со зданием без окон было сложнее: ниточка туда вилась то ли от практиканта из лаборатории биоэлектричества, то ли от девушки, носившей директору чай. Она одинаково подозревала обоих, и ещё аспирантку чуть-чуть. Далеко тянулись по Академия-сити бесконечные призрачные руки. Залезали в школы, университеты, общежития. Хватали и тянули. Удерживали. Сплетались в хоровод вокруг маленькой лаборатории, где усталая женщина в белом халате сидела рядом с мрачным подростком и следила, как считываются показатели с облепивших его руку датчиков – тысячный, если не десятитысячный раз за короткую жизнь. – Когда я стану Шестым уровнем, мне никто не сможет мешать. Не будет влиять на меня. Мешать мне жить. Акселератор сжал кулак – как будто пытался раздавить что-то, что нельзя было увидеть. – Никто не посмеет даже подумать о том, чтобы меня тронуть.#ПУСТО!
– Был у меня в старшей школе одноклассник. То ли Кавами, то ли Кавамицу, как-то так. Точно не помню. – Да с чего бы. Мальчики звали его Дарумой. Круглый и неуклюжий, как падающая кукла, подростковая логика. Кажется, даже учитель однажды к нему так обратился. Случайно, он смутился, конечно, но все смеялись. – Я? Я его никак не звала. Не помню, говорила ли с ним вообще. – Так вот, нашей классной была Санада-сенсей. Молодая совсем, младше меня сейчас, английский язык вела. – Такая всегда светлая, с девочками из класса общалась как с подружками. С мальчиками шутила. Все её обожали. – Мне хотелось быть как она, когда вырасту. На третий год, как формуляры заполняли – я подала в разные педагогические. Специально подошла к ней и сказала – вы, Санада-сенсей, меня вдохновили. Она улыбалась ещё. – Так вот, история. Однажды перед уроком кто-то из мальчиков оставил на стуле этого парня пакет. С краской. Пошутить решил, у нас часто так шутили. А он неловкий был и мечтательный – заметил только когда сел. – И вот он стоит над облитым краской стулом, в испачканных брюках, вокруг смеются. И Санада-сенсей – прямо там она, у доски, за кафедрой стояла – Санада-сенсей знаешь, что сделала? – Ничего. Сказала: Кавамицу, выйди из класса. – Он вышел. Куда ему деваться. А я на следующий день сходила и отозвала формуляры из учительской. – В смысле – потом? Ты же знаешь. Информатика в Токийском, затем на Мелтдаунер практиканткой взяли на третьем курсе… – А, это. Посидела. Повторила домашнее задание. Вроде даже ответила. Говорю же – забрала формуляры. Понимала, зачем я это делаю. – Да, не узнаешь… Представляешь, я вспомнила, в чём ещё было дело. Он всё-таки не Кавамицу. Он Кавами был.E8560: SISTERS_08561-08562_R
В последнее время Нунотаба почти не появлялась – то ли готовилась к поступлению с самого лета последнего года, то ли устала от… Да от чего угодно на этом проекте можно было устать. Вероятно, ей не нравилось в том числе совмещение просмотра экспериментальных данных с ужином. Аспирантку это тоже не сильно бодрило – но она честно сидела и даже медленно жевала рис, стараясь смотреть только в самую нижнюю часть экрана. – А сейчас, – прохрипел Акселератор на записи, – я утрою гравитацию над местом, где лежит твоя голова… Цифры в углу мелькнули слишком быстро; Ёшикава перемотала и поставила скорость 0,75. – А сейчас… – Да он разговорчивый парень, – заметила Кусакабе. – По нему не скажешь. – Ну, я так же общаюсь с техникой, когда она ломается. И обращаюсь. Иногда даже со схожим энтузиазмом, ха-ха… Коллега оторвалась от коробочки с лапшой и ткнула Амаи палочками. – Так вот из-за кого наша микроволновка так выглядит! Люди на это уже мне жаловаться начинают. Эй, – она обернулась на аспирантку, поднявшую голову от своего бенто, – иди ругайся. Девушку, очевидно, застали врасплох. Она спешно сглотнула и неловко посмотрела на Амаи. – Эээ. Не хлопайте больше дверцей. Пожалуйста? Впечатлённым не почувствовал себя никто, и аспирантка ещё сильнее растерялась. Она моргала, Амаи сидел в неловкости, и, вероятно, это был первый случай в жизни Акселератора, когда то, что он заглянул в помещение, смогло спасти ситуацию. – Курицы? – предложила Ёшикава. – В холодильнике есть та пересоленная, которую ты постоянно берёшь. – Осторожнее с микроволновкой! – крикнул Амаи. В соседнем помещении что-то затрещало, и через пять секунд Акселератор появился на пороге кухни с дверцей в руках. Посмотрел почему-то на Ёшикаву – как будто это она была за что-то ответственной. – Разгони частицы и приплавь обратно. С тонкой работой тоже нужно практиковаться. На секунду обернувшись к кухне, он чуть подкинул в руках дверцу – и та улетела обратно, через пару минут огласив пространство металлическим щелчком. – Спасибо, – кивнула Ёшикава. Кусакабе, в отличие от неё, покачала головой. – Чинить научился – теперь всё остальное можно ломать так же, как клонов. В ответ на ремарку Кусакабе Акселератор закатил глаза. – Тц. Только бы на кого-то вину свалить. – Шутка, – пояснила коллега, возвращаясь к лапше. – Учись понимать, пригодится. – Видал я такие шутки. Не суди моё поведение по пустоголовым подопытным свинкам, с которыми можно делать вообще всё, что угодно. – Но что угодно, – вдруг подала голос аспирантка, – это же… внутренне неправильно. Неэтично. Канми, внезапно вспомнила Ёшикава. Её зовут Канми, точно. Акселератор тоже смотрел на неё так, будто вдруг вспомнил её имя. Или же впервые в жизни обратил внимание на её существование – как на комок риса в розовых узорных палочках. – Ты работаешь на этом проекте, – медленно проговорил он, – и что-то сейчас сказала мне про этику? Ты? Серьёзно? – Я никого не убивала, – возразила она. – Я биотехнолог, и я просто... Акселератор откинул голову назад и захохотал – дико, хрипло. Канми сунулась было что-то ответить. Может быть, что-то про всесильных эсперов, которых сам Совет Директоров приводит на эксперименты, и отчаянно стремящихся наверх нулевиков-аспиранток. Или про внутренние моральные ценности и зону личной ответственности – как она сама это понимала. А может, даже про причёски и заваренный чай – но Акселератор, не переставая смеяться, покосился в её сторону. Слегка, краем глаза – и она так и осталась сидеть со сжатыми губами и лицом, выражающим непонятную, почти стыдливую растерянность. Смех Акселератора прервался захлёбывающимся кашлем. Подход, конечно, правильный, подумала Ёшикава, но с таким уровнем профессионализма девочка в местной науке долго не протянет.=ЯЧЕЙКА(“содержимое”=[level_5_espers.xlsx]Лист1!A1)
На основании ранее проведённых исследований [23] было решено использовать рекуррентную нейронную сеть прямого распространения… Следующая страница отчёта. Использованное оборудование: вычислительный кластер “Дерево Диаграмм”... Не то. Следующая. При оценке эффективности нейросетевого прогнозирования динамики развития заданных параметров был осуществлен сравнительный анализ с использованием ряда перечисленных ниже классических методов… Дальше. В качестве дескрипторов способности “Акселератор”, выбранных для модели... Ещё. Имя носителя способности: [ Недостаточный уровень доступа ]=СЧИТАТЬПУСТОТЫ(A:A)
– Я дописала Завет. Без школьной формы Нунотабу было не узнать. Мрачное лицо пряталось за тенью от банта на голове, сочетавшегося с украшенным кружевом платьем. Всё было иссиня чёрным – от туфелек до стягивающей короткие волосы ленты. Как траур английских королев. Даже SSD-накопитель в руках – в цвет. – Вы спрашивали, – повторила практикантка, покачивая на ладони тяжелый внешний диск. – Добавила необходимые, на мой взгляд, изменения. Не говорите пока Амаи-сенсею. Надо кое-что протестировать. – Молодец. Как именно скорректировала? – Предпочту показать на общей демонстрации. Был уже поздний вечер; разбираться с тонкостями соседнего проекта не хотелось. Как и ломать странное доверие, залезая в закрытую душу дальше, чем её уже впустили. – Буду ждать. Надеюсь, они начнут нормально разговаривать. – Не начнут. Речевой код необходим для функционала сети. Но это было лишь одним из поводов для его введения. Рассказать, какой была другая причина? SSD перелетал между чуть расставленных ладоней – ненавязчиво, будто игрушка. Амаи отчитал бы её за такое обращение с техникой. – Расскажи. – В первую очередь, это… показательно. Неестественная речь достаточно явно демонстрирует, что клоны – не люди. Девушка повернулась к Ёшикаве. – Что у них нет предустановленных эмоций. Нет глубины личности. Нет ощущения ценности собственной жизни. Так был настроен Завет. И замолчала, покачиваясь на месте. Чёрные глаза на белом лице, в руках – прямоугольник в десяток терабайт весом. Будущая учёная, ещё не съеденная Академия-сити. В отличие от неё. – Что ж, – сказала Ёшикава. – Это пригодилось в эксперименте. SSD исчез среди складок платья. Нунотаба выпрямилась. – Действительно. Мне пора идти, Ёшикава-сенсей.=ТИП.ОШИБКИ(A9984)
По изображению с камеры бежала рябь, сопровождающая непрерывные изменения в AIM-поле бывшего экспериментального центра. – Судя по третьей камере, средняя скорость движений Рейлган на две десятых доли секунды выше указанной в модели, – нахмурилась Кусакабе. – Она на стимуляторах? – Сомневаюсь. Скорее, просто более удобная обувь. Где-то за несколько кварталов от них заблаговременно брошенный корпус расплачивался за ошибки безопасников. Даже спохватившись после первых атак на вовлечённые в подготовку эксперимента учреждения, верхушка наводила секретность – и ни им, ни наёмникам во главе с Мелтдаунер никто не сказал, что саботаж устраивает аж целая Рейлган. Зря – и теперь третья и четвёртая из сильнейших эсперов сражались в оплавляющихся облаках элементарных частиц, пока коллеги стучали пальцами каждая по двум клавиатурам сразу, фиксируя в цифрах уникальнейшее из столкновений. – Наверняка она кого-то из клонов на пути к полигону встретила и принялась искать информацию, – Амаи, одним глазом подглядывая в инструкцию, спешно настраивал встроенный в стену экспериментального полигона вольтметр. – А я говорил, что адаптировать Сестёр к городу надо на VR-очках, вся секретность по одному месту! Кусакабе отняла у него планшет и в два клика выровняла пляшущие цифры на экране. – Говорил – так и сделал бы давно виртуалку... Канми, термометров хватает на плазму Мелтдаунер? Сидящая на уголке стола Ёшикава отхлебнула кофе, не отрывая глаз от экрана. Думать, анализировать, исследовать. Разбитое правое колено – случайно приземлилась на парамагнетик? Может быть; но сейчас Рейлган металась между железными балками, едва успевая рассеивать раскаляющиеся до плазмы участки воздуха. Секунда на то, чтобы достать гайку – ферритная сталь, – и Мелтдаунер отпустила способность, чуть не задетая взрывом. Рейлган распласталась по потолку совсем рядом с камерой – удерживалась на притяжении к балкам и тяжело дышала, пока Мелтдаунер плавила обломки обвалившейся на неё лестницы. Волосы разлетелись из-под упавшей чёрной бейсболки. Маскировалась? Она на месте Рейлган тоже маскировалась бы, но сейчас, на этих кадрах, им было видно всё: от злого, отчаянного выражения лица до расчёсанных ямок на подбородке, тёмно-красных в тусклом освещении. Ей четырнадцать, – подумала Ёшикава, – конечно же у неё проблемы с кожей. Конечно же. Девочка на экране повернулась на них, прищурилась устало-злым взглядом, в котором бликовал галогеновый свет – и камера хрустнула под ладонью Мисаки Микото, невольного оригинала Сестёр, унося с собой потенциальные параметры корректировки эксперимента. Нет, Ёшикава никогда не оказалась бы на её месте – и далеко не по той причине, что она всего лишь учёная, а не эспер. Кофе был очень холодным и очень мерзким.Файл > Отправить > Отправить по электронной почте
amai_ao@acc.jp, kusakabeYumi@acc.jp, yoshikawa00kikyo@acc.jp Сразу к делу. Рейлган была наживкой: у первого хранилища поймали Нунотабу Шинобу. Попытка загрузить в сеть Мисак стороннее ПО, вероятно, бихевиоральное переобучение, результат не уточнён. Будет проведено внутреннее расследование. На вашей группе проверка искажений. Амаи, в 11 жду у себя. Директор Седьмого Исследовательского Центра Академия-сити. kihara07@acc.jp=СЕГОДНЯ()
Нунотаба занималась наукой едва ли не с младшей школы, носила вычурные платья и даже до инцидента с рассветом ни с кем, кроме Канми, не общалась не по делу. Раньше всех узнала, наверное, как зовут последнюю – но тоже этим особо не делилась. Как и ничем о себе. А оказывается, вот как оно бывает. Завет переписывала, надо же. – Привет, – сказала Ёшикава, – десять тысяч тридцать вторая. – Можно просто Мисака, удивлённо сказала Мисака. Мисака не ожидала, что Ёшикава-сенсей с ней заговорит, объяснила свою реакцию Мисака, и добавила, что Мисаку не удивляет знание Ёшикавой-сенсей правильного номера. – Нунотабу арестовали, – зачем-то сказала Ёшикава. Весь этот разговор был одним сплошным “зачем-то”. – Ты же её помнишь? – В сети Мисак сохранена информация о Нунотабе Шинобу, утвердительно ответила Мисака. – Ты знаешь, за что она арестована? – Стоит ли ей относиться к этому разговору как к допросу, поинтересовалась Мисака. – Если не хочешь, не отвечай. Просто без неё никто не водит вас на крышу. Пойдёшь? – Завтра день эксперимента, поэтому хорошо, что Ёшикава-сенсей позвала посмотреть на закат, сказала Мисака с благодарностью. Наверх они поднимались в молчании. Земля оборачивалась вокруг своей оси, раскрашивая небо в мягко-алые цвета. Лучи светились из-за горизонта, почти касаясь тёмно-синей наползающей на небосвод глубины. Далеко над ними в бескрайних пустотах галактик зажигались и гасли тысячи звёзд. Стоящая рядом с ней девочка всматривалась в глубины сияющего заката. Эксперимент продолжался. Несмотря на замыкания, пожары и взрывы, на рассеявшийся по земной орбите атакованный суперкомпьютер. На нарушение секретности, на разрушительную силу Мисаки Микото, на гениальную, но слишком добрую Нунотабу. На всё менее контролируемые приступы агрессии у юноши, которому этот город не позволил знать своё имя. Учёная из Академия-сити смотрела на небо – и не могла ничего. Не была уверена, стоит ли такому человеку, как она, вообще что-то делать. – Наверное, Мисака теперь пойдёт спать, объявила Мисака о своих намерениях. Девочка шагала по ступенькам вниз, и позднее августовское солнце плескалось ей в спину неровными пятнами света. Наверное, в этот момент стоило что-то сказать, крикнуть. Протянуть Мисаке руку. Но для такого человека, как стоящая на крыше учёная, это был бы пустой, ничем не закончившийся жест, полный наивной глупости. Ей оставалось лишь надеяться, что кто-то другой окажется достаточно добрым.G10034: Эксперимент №10032 был прерван вмешательством Разрушителя Иллюзий. Требуется корректировка глобальной модели. Редактировать ячейки. G10034: Эксперимент №10032 был прерван вмешательством Камидзё Томы. Корректировка глобальной модели временно невозможна. A1: (ЗАМОРОЖЕНО НА НЕОПРЕДЕЛЁННЫЙ СРОК).