Воскресенье стало самым длинным днём в жизни Драко. Действительно за всю жизнь. Без исключений.
Ему всё-таки удалось отбить у Поттера снитч, но победа оказалась настолько скучной, что он пожалел о том, что не позволил Поттеру забрать снитч. Проигрывать было как-то интереснее, чем выигрывать.
Поглощая печенье и непомерно дорогой огненный виски, он корчился в агонии до назначенного часа, когда должна была прийти Грейнджер. С наступлением вечера Драко выгнал всех через камин, чтобы лишний раз проверить снаряжение. Он предположил, что Грейнджер не захочет видеть ребят, так как не собиралась сообщать им о том, что жива и здорова.
Драко не понимал причину своей заботливости. Особенно когда речь шла о Грейнджер. Возможно, он на старости лет сделался мягкотелым.
Ужасающая мысль, конечно.
В восемь часов он начал ходить туда-сюда.
В девять продолжил вышагивать с большим энтузиазмом.
В десять Драко проделал дыру в полу.
— Так
вот что ты надел?
Драко вскинул голову и увидел Грейнджер, стоящую в дверях его спальни с хмурым выражением лица.
Он уже усвоил, что на приветствие следует отвечать любезностью.
Он нахмурился в ответ. С трудом сдержался, когда взглянул на эти незаконно обтягивающие брюки. Боги, как же он скучал по этим брюкам и по
смехотворно стройным бёдрам, скрывавшимся в них.
— Что именно тебя смущает в моём наряде?
Она вздохнула и закатила глаза.
— Ничего. Пошли.
Драко хмурился, следуя за ней к выходу, и оглядывал свои вполне приемлемые брюки и рубашку в сочетании с мантией. Он полагал, что они полетят, и хотел бы, чтобы во время полёта было удобно.
Когда они вышли из поместья, их встретили абраксанский крылатый конь и чёрный гиппогриф, бороздившие землю возле ворот.
— Мы полетим? — спросил он.
Она кивнула.
— Почему?
Грейнджер вздохнула.
— Ты чертовски раздражаешь. Почему ты задаёшь так много вопросов?
— Потому что я проведу в воздухе неоправданно много часов и хочу знать зачем.
Она снова вздохнула.
Кажется, сегодня она часто так делала.
— Уинстон и Хэмиш — ублюдки, они решили последовать за мной на охоту. Они до сих пор не превзошли меня, но мне не хочется давать им шанс. Так что вместо того, чтобы использовать каминную сеть или портключ, которые можно отследить, мы сегодня вылетаем в Рим, а завтра вечером отправимся в Египет.
— Это… довольно долгие перелёты, — заметил Драко.
Грейнджер закатила глаза.
— Ни хрена подобного, Шерлок. Абраксанские крылатые кони и гиппогрифы летают удивительно быстро. Мы доберёмся примерно за тринадцать часов. Я не хочу заставлять своих девочек так долго лететь, поэтому мы будем отдыхать.
После этих слов животные подошли к ней поближе и прижались друг к другу.
По мнению Драко, это сбивало с толку.
— Звери твои? — спросил он.
Она кивнула с видом человека, пытающегося набраться побольше терпения, чем существовало во всей вселенной.
— Абраксанская крылатая лошадь — Персефона, гиппогриф — Артемида. Если ты оскорбишь Артемиду или причинишь ей вред, я подожгу твою одежду и скажу Обзог, что твоя смерть стала настоящей трагедией. Не уверена, что мне удастся не рассмеяться, но она наверняка купится.
Драко нахмурился.
Он же не виноват, что чёртов гиппогриф царапался…
О, подождите, нет. Вот это точно была его вина.
Он согласился, закатив глаза.
— Я усвоил урок и больше не намерен цапаться с этой жуткой птицей.
— Хорошо. А теперь поклонись ей, — приказала Грейнджер.
Драко поборол в себе желание высказать множество язвительных замечаний и поклонился, не сводя глаз с гиппогрифа.
— Хм. Похоже, она заставит тебя попотеть, — сказала она весьма весёлым тоном.
Так и случилось. Спустя целых тридцать секунд гиппогриф наконец опустился на колени. Драко выпрямился, издав «уф».
Проклятье, старость не в радость.
— Будь повежливее и погладь её, — скомандовала Грейнджер. — У меня нет дохлых хорьков, чтобы ты угостил гиппогрифа, но если ты хотя бы погладишь её, она обрадуется.
Драко не понравилось ни одно из этих предложений, но он заставил себя гладить страшную птицу по голове так долго, как, по его мнению, рассчитывала Грейнджер, прежде чем отойти.
— Молодец, — промурлыкала она. — Ты даже не умер. И не заплакал. На третьем курсе ты
много чего натворил, — она ухмыльнулась. — Между пощечиной и инцидентом с Клювокрылом у тебя выдался непростой год, не так ли?
У него сузились глаза.
— Хватит скулить, поганец, — назидательно произнесла она, закатив глаза. — Персефоне не нужны поклоны, но будь вежлив, иначе она тебя растопчет. Я дважды видела, как это происходит.
Вооружившись новообретённой и отнюдь не пугающей информацией, Драко решил, что будет вежливым с абраксанской лошадью, тем более что ростом та превосходила его почти на метр.
— Ты не забыл взять свою палочку? — спросила она. — Знаю, мой список вещей получился не очень подробным, и ты вполне мог запутаться в том, что такое палочка.
— Ты очень грубая.
Грейнджер кивнула.
— Мне это очень хорошо известно, спасибо. Полагаю, ты и сам догадался, раз не задал ни одного идиотского вопроса.
Поскольку у Драко не осталось идиотских вопросов, она кивнула зверям.
— Хорошо, тогда отправляемся. Советую наложить прилипающие чары. Твои дезиллюминационные чары достаточно сильны или нужна моя помощь? Мои полностью невидимы.
Он сузил глаза.
— Мои вполне пригодны,
благодарю.
Она пожала плечами и забралась на гиппогрифа.
— Ну что ж, посмотрим. Показывай на что ты способен, напыщенный дракончик-дурень.
Грейнджер, по крайней мере, проявила должную вежливость и пересадила его с помощью «Вингардиум Левиоса» на абраксанскую лошадь.
Драко обратился к животному:
— Будет очень холодно. Пожалуйста, не убивай меня. Грейнджер заставляет меня это сделать, так что вини её. Я не сильно расстроюсь, если ты затопчешь её до смерти.
Здоровенная лошадь повернула голову и посмотрела на него серьёзным взглядом.
— Ладно. Только не последнее. Но всё равно холодно.
Он постучал палочкой по голове лошади, отчего та исчезла с недовольным фырканьем.
— Получилось? — спросил он Грейнджер.
Она вздохнула. Уже в четвёртый раз за сегодня, по его подсчётам.
— Всё отлично.
Она коснулась гиппогрифа, что сделало его совершенно невидимым. Проклятье, эта женщина умела накладывать дезиллюминационные чары.
Драко постарался не слишком завидовать. А также не заострять внимание на том, насколько это впечатляюще.
Постучав по собственным головам и почувствовав неприятное чувство холода, они разом исчезли из этого мира.
— Готов? — спросила она.
— Нет.
— Очень жаль. Артемида, Персефона, вы знаете, куда мы направляемся. Скажи мне, если устанешь, и мы передохнём.
С воем и одобрительным криком абраксанская лошадь и гиппогриф взлетели в небо и помчались вприпрыжку.
В мгновение ока под ними исчезла земля. Через полминуты он поднялся на самую большую высоту, на которой ему доводилось бывать в своей жизни; настолько высоко, что его метла сломалась бы.
Как оказалось, при полёте со скоростью более трёхсот километров в час было довольно ветрено и шумно, что потребовало использования согревающих чар и Муффлиато в течение двух минут. Драко как никогда был благодарен магии.
Пока они неслись по небу, он наблюдал за мелькающими огнями городов и наслаждался видом луны, отражающейся от Ла-Манша, до того, как она исчезла. Ему не верилось, что они способны так быстро летать. Потенциально скорость полёта метлы на максимальных скоростях была немного выше, но речь шла о длительном многочасовом перелёте.
Он испытал огромное облегчение от того, что выбрал абраксанскую лошадь, а не метлу. Как оказалось, шесть часов — это чудовищно долго. И ему не пришлось напрягаться, чтобы угнаться за совершенно невидимой Грейнджер или попытаться сориентироваться самому.
Заснув около пятого часа, Малфой порадовался тому, что решил последовать совету Грейнджер и наложить на себя прилипающие чары.
Драко рассудил, что, хотя падать вниз головой и не скучно, но и не идеально, и прикинул, что Грейнджер точно не удосужится левитировать его тело.
Возможно, он сможет собраться с духом и превратиться в птицу (разумеется, в чистокровного павлина-альбиноса), но в панике он наверняка напортачит, нечаянно станет наполовину акромантулом и до смерти перепугается. Или в сфинкса, но тогда ему будет очень плохо даваться отгадывание загадок, и охотники за сокровищами наверняка поднимут его на смех. Возможно, даже в василиска, но он найдёт где-нибудь зеркало и случайно окаменеет.
Или, что ещё хуже, в гиппогрифа, который встречает горластого подростка, осыпающего его оскорблениями, и нападает на мелкого паршивца, после чего животное приговаривают к смертной казни.
Какая ужасная судьба.
В общем, Драко только порадовался совету Грейнджер и тому, что не настолько упрям, при всем соблазне проигнорировать его.
Приняв это во внимание, Малфой решил, что в будущем будет следовать советам Грейнджер.
Если только это не граничило с грубостью. Тогда, возможно, это и не совет вовсе, а просто она над ним подшучивала. У неё и правда была к этому склонность.
После часа сна и периодических пробуждений с криками, едва не переходящими в вопли, от осознания того, что он сидит на огромной летающей лошади в небе, они наконец начали долгий спуск на землю, нацелившись на поросшую лесом гору, неподалёку от огней Рима.
Только-только забрезжил рассвет, заливая горизонт золотистым сиянием. Драко на долгую минуту потерял связь с реальностью от красоты открывающегося вида, только потом сообразил, как стремительно надвигается на них земля. С метлой Малфой не стал бы беспокоиться, так как он был весьма ловким и вполне уверенным в себе, но абраксанская крылатая лошадь оказалась неловкой, и она совсем не управляла собой.
На удивление, они приземлились с совершенной грацией, чего нельзя было сказать о Драко, пытавшемся сойти на землю.
Вначале Малфой забыл о прилипающих чарах. Устранив это недоразумение, он вдруг понял, что у него затекли ноги, и с трудом поднял одну, чтобы соскользнуть с лошади. А потом напрочь забыл о том, что у него затекли ноги, так что, упав с высоты трёх метров, он тут же обмяк. А когда наконец удалось подняться, он снова забыл, что затёкшие конечности подразумевают очень затёкшие ноги, и при попытке шагнуть снова опозорился.
Грейнджер не впечатлилась.
Драко не мог её винить.
А затем, в не менее впечатляющей манере, он попытался совершить нечто очень смелое, не удержавшись на ногах, которые до сих пор не функционировали. Пока Грейнджер стояла рядом и гладила большую лошадиную ногу, он решил, что сейчас самое время снова попробовать походить, что, как не удивительно, закончилось не очень удачно.
Если верхняя половина его тела понимала, что пора отправиться в путь, то нижняя — нет, и вскоре он свалился на землю под руку с Грейнджер.
Ведьмочка выглядела… ну,
недовольной — пожалуй, не совсем удачное слово, но, тем не менее, она осталась крайне недовольна, когда Драко с криком схватился за ближайший предмет, которым, к сожалению, оказалась миниатюрная ведьма, и повалил её на себя, ударившись о землю в третий раз менее чем за минуту.
Ему подумалось, что он проявил великодушие, вывернувшись во время падения и не раздавив её собой. Он также оказал Грейнджер любезность, не дав упасть,
и она повалилась сверху на довольно лихого, чрезвычайно мускулистого волшебника. Лично Драко посчитал, что оказал услугу маленькой ведьмочке. Он даже обхватил её руками, дабы она, впервые за время путешествия, по достоинству оценила его великолепие и его накачанные бицепсы. Даже её бедра не остались равнодушными к его роскошным бёдрам.
За такой опыт ведьмы всего мира
отдали бы немалые деньги. Сама Грейнджер, скорее всего, заплатила бы Авадой за подобный опыт. Впрочем, Драко не сомневался, что она заавадит и его, что ему не слишком претило.
Грейнджер, пытаясь не потерять сознание от удара о внушительную грудь Драко, упёрлась руками в эту самую грудь и впечатляющие мускулы. Опомнившись от потрясения, она, казалось, не замечала, что впилась пальцами в его рельефные мышцы.
К сожалению, она быстро пришла в себя.
А.
Не к сожалению.
Драко совсем не хотелось, чтобы миниатюрное, совершенное тело Грейнджер прижималось к его телу. Наверняка это худшая ситуация, в которой он когда-либо оказывался, и он очень надеялся, что подобное не повторится. Или не продолжится. Никогда. Просто Грейнджер будет вечно лежать на нём в таком случае, но, может быть, в положении сидя…
Драко прочистил горло. Пока Грейнджер отходила от шока, её, похоже, ввергла в такое состояние данная ситуация настолько, что ей потребовалось время, чтобы восстановить силы, и она смотрела на него большими, великолепными золотисто-ореховыми… э-э… карими глазами. Обыкновенными карими глазами. Совершенно обычными, нормальными, совсем неидеальными глазами, в которые ему не хотелось бы смотреть всю оставшуюся жизнь.
А потом настал тот самый проклятый момент, когда Грейнджер наконец-то справилась с потрясением. Эта пугающая ведьма выглядела так, будто хотела проклясть его лицо.
— Отпусти, мать твою! — её голос прозвучал ровно и твёрдо, что заставило Драко окончательно увериться в том, что она собирается его заавадить.
— Ах, да, — выдавил он из себя.
Пожалуй, это был самый непростой шаг в жизни Драко: он оторвал руки от миниатюрной ведьмы, и она вновь приняла вертикальное положение, оставив его в горизонтальном. Она долго не сводила с него глаз, пока он лежал на земле, посчитав, что будет лучше, если он немного восстановит чувствительность ног, прежде чем попытаться предпринять что-то столь опасное, как ходьба.
— Впредь никогда не упоминай об этом, — велела она, глядя на него исподлобья.
— Понял, — согласился Драко. Ему не хотелось поймать Аваду, и он решил подчиниться её приказу.
Она ещё долго сверлила его взглядом, прежде чем наконец заговорила.
— Хочешь поспать или тебе хватило ума выспаться до нашего отъезда? — спросила она, сердито вздохнув.
— Отличный вопрос, — ответил Драко, глядя на девушку снизу-вверх. Он и не подозревал, что последний вариант был возможен. — Я практически не спал, так как изо всех сил ловил снитч под самым носом у Поттера. Это было чертовски важно.
Грейнджер снова вздохнула.
— Отлично. Поспи несколько часов, а потом мы обговорим планы.
— Так точно… — Драко ещё немного подождал, прежде чем снова подняться на ноги, и обрадовался, что в состоянии совершить нечто столь пугающее, как встать или пройти хотя бы один шаг.
Грейнджер, видимо, решила, что законы — не для неё, так как вытащила из кармана своих нелегально обтягивающих брюк целую палатку.
У Драко возникли вопросы. Возможно неразумно, но он решил задать их, памятуя о ситуации, в которой они оказались всего несколько минут назад.
— Как, во имя Салазара, это возможно?
Она бросила на него недовольный взгляд.
— Заклинание незримого расширения?
Грейнджер, к счастью, не стала его проклинать, и он попробовал поймать удачу за хвост.
— Благодарю за столь познавательную информацию. О существовании заклинания незримого расширения я даже не подозревал, и признателен тебе за ценную информацию.
Сарказм не ослабил замешательства Грейнджер.
— Я только что применила заклинание незримого расширения, — повторила она. — Я в курсе, что ты — болван, но это звучит крайне по-идиотски даже для тебя.
Малфой закатил глаза.
— Грейнджер, неужели ты думаешь, что у обычного человека заклинание незримого расширения получится на десятую часть лучше, чем у тебя? Что, во имя Мерлина, ты придумала, чтобы добиться столь впечатляющих результатов?
Она уставилась на него.
— Разве это не норма?
Он уставился на неё в ответ.
— Нет?
— О, — она посмотрела на полноразмерную палатку, лежавшую на земле. — Хм… — взмахнув палочкой, она поставила палатку. — Я полагала, что это стандартный способ.
— Ты пугаешь.
Грейнджер закатила глаза и проигнорировала его, поспешив позаботиться о зверях, оставив Драко в палатке.
Вскоре Малфой убедился, что, хотя вся личность и внешний вид Грейнджер указывали на то, что она стала совершенно другим человеком, палатка выдавала в ней прежнюю девушку.
Та выглядела совершенно непритязательно. Не аляповатая, не убогая, а просто уютная (хотя и немного аскетичная), с добротной мебелью, кухней, гостиной и столовой, ванной и двумя спальнями.
Но книги. О боги. Книги.
Их было… очень много.
Больше, чем несколько. Больше, чем много. Больше, чем очень много. Больше, чем значительное количество.
Погрузившись в размышления, Драко определился с количеством книг в палатке.
Их было чёртова уйма.
На каждой стене висели книжные полки, заполненные до отказа, даже с её безумными способностями к заклинанию незримого расширения. Книги лежали на кухонной стойке, на обеденном столе, на кофейном столике, стопками на полу рядом с продавленным креслом, и несколько на диване — на всякий случай. По мнению Драко, обе спальни пребывали в эпицентре книжного взрыва.
Приходилось признать, что в комнатах, по крайней мере, царил порядок. Он не осмелился бы сказать, что книги были «разбросаны». Скорее, они были «организованы».
Драко вышел из палатки, чтобы, как и полагалось по моральным принципам, задать ей взбучку, но наткнулся на обескураживающее зрелище.
Звери исчезли, а Грейнджер сидела на земле и всматривалась в лес.
— Чем ты занимаешься? И куда исчезли огромная лошадь и страшная птица?
Она обернулась, бросив на него хмурый взгляд.
—
Персефона и
Артемида ненадолго отлучились. Они вернутся, когда нам понадобятся. А я слушаю птиц.
— Не пора ли тебе поспать?
Грейнджер вздохнула и отвернулась от него.
— Возможно. Но мне нравятся птицы.
На мгновение Драко замолчал, прислушиваясь к птицам. Она была права. Они приносили радость. Но птицы не входили в число двух его любимых хобби.
— Когда ты купила книжный магазин?
— Отвали.
— Когда ты начала работать в Гринготтсе?
— А ну-ка, отвали.
— Что за формула вытатуирована у тебя на шее?
— Чтоб ты провалился в вулкан, и мне больше никогда не пришлось слышать твой голос.
— Почему ты пропала из волшебного мира?
Грейнджер повернулась и посмотрела на него. Она выглядела усталой.
— Малфой, я подумываю о том, чтобы проклясть тебя. Недавно я натолкнулась на особенно интересное заклятие. С удовольствием продемонстрирую тебе его.
Драко решил, что не желает быть проклятым.
— Понял. Тогда я пойду спать.
— Лучшая идея за весь день, — проворковала она, отворачиваясь, чтобы полюбоваться деревьями и послушать птиц.
В голове Драко не укладывалось, что будет занимать его мысли, если Грейнджер когда-нибудь ответит на его вопросы, а больше ему размышлять было не о чем.
Он прогнал эту страшную мысль, войдя в первую спальню, и тут же спохватился, что понятия не имеет, принадлежала она Грейнджер или нет. Он заглянул в другую комнату, но ничего не выяснил.
Как он и предполагал, обе оказались забиты до отказа книгами. Ему пришлось порыться в ящике стола, чтобы выяснить, её ли это комната. Он тут же пожалел о принятом решении, когда наткнулся на
кружевные трусики Грейнджер. Он выскочил из комнаты как угорелый.
В панике он вернулся в первую спальню и попытался заснуть. Это ему удалось с трудом.
Когда он вылез из постели, солнце поднялось высоко в небо, и, войдя в кухню, Грейнджер не ожидала увидеть его во всей красе.
— Наконец-то. А то я уж подумала, ты умер…
Грейнджер оторвалась от своего места за столом и подняла взгляд.
Вслед за этим последовали пристальные
взгляды.
Вслед за пристальными взглядами появилось высокомерие.
— Что, мать твою, на тебе надето?
Он окинул себя взглядом.
— Джоггеры?
Её глаза сузились.
— Спасибо, капитан Очевидность. А что ещё?
Он снова глянул вниз.
— Трусы.
У неё снова сузились глаза.
— Продолжай.
По третьему взгляду он решил, что перечислил всё до конца.
— Полагаю, на этом всё.
— Я в курсе. Надень рубашку, придурок.
Он нахально ухмыльнулся и прошествовал к столу, чтобы сесть напротив Грейнджер, при этом его мускулы напряглись, возможно, даже больше, чем было необходимо.
— И зачем мне это делать?
— Потому что это отвле… — с испугом в глазах оборвала она себя. — Э-э. Потому что это непрофессионально.
— Ты хотела сказать, что это отвлекает, Грейнджер? — спросил он, ухмыляясь всё шире.
— Нет. Катись к чёрту, — нахмурилась она.
Он постучал пальцем по подбородку.
— Интересно, почему тебя это отвлекает?
— Надень рубашку, или я сделаю так, что твои шрамы от Сектумсемпры покажутся порезами от бумаги, — пригрозила она, сузив глаза.
Драко решил надеть рубашку.
После его возвращения Грейнджер вновь обрела работоспособность и жестом указала на столешницу.
— Если хочешь, выпей кофе.
Драко вздохнул с облегчением, ведь он никогда раньше не готовил кофе сам. Он отметил про себя, что в следующий раз понаблюдает за Грейнджер, чтобы научиться, не хотелось бы признавать свою неопытность.
Малфой взглянул на карты и пергаменты, разбросанные по столу, и уселся в кресло, а Грейнджер перешла на прежний всезнающий тон. Он невольно задумался, а почему она не стала профессором.
— Итак, мы отправляемся в Египет за книгой, — сообщила она ему.
— За книгой?
Она укоризненно посмотрела на него за то, что он её перебил.
— Да. Книга. Надеюсь, ты достаточно эмоционально стабилен, чтобы пережить эту катастрофическую новость.
Драко посчитал это грубоватым. Однако ему было очень интересно узнать о цели их опасного путешествия, и он решил промолчать, чтобы Грейнджер продолжила объяснения.
— Как я уже говорила, книга может существовать, а может и нет. Я также могу знать, а могу и не знать, где она находится, даже если она существует. Время покажет, так или иначе, — сказала она, пожав плечами. — Это будет очень опасное мероприятие, так что не стоит лишний раз раздувать из мухи слона. И мне придётся заполнять бумаги, если ты умрёшь, так что не делай и этого.
— Точно. Я постараюсь и не умереть, и не наделать глупостей.
— Отлично, — ответила она резким кивком.
— И что это за книга?
Она долго всматривалась в него, словно прикидывая, стоит ли ему рассказывать. Странный выбор, если учесть, что он собирался присоединиться к приключению.
— Насколько хорошо ты владеешь окклюменцией?
— В совершенстве, спасибо.
— Хм… — Грейнджер снова задумалась. — А насколько хорошо ты умеешь держать язык за зубами?
— Неплохо, я считаю.
— А как обстоят дела с умением выдерживать пытки?
Драко не понравилось, что разговор перешёл в другое русло.
Его глаза сузились.
— Образцовое. Ситуация с «бывшим Пожирателем смерти». Моя тётя являла собой
воплощение доброты, когда обучала меня.
— Ах.
Наступило неловкое молчание.
— Так, — сказала она, прочистив горло. — Ну что ж, наверное, можно рассказать тебе.
Она выдержала небольшую паузу, прежде чем наконец раскрыла великую тайну.
— Мы отправляемся за книгой, написанной Тотом, и собираемся найти Атлантиду.
— Понятно, — сказал Драко.
Однако он ничего не понял.
— И… — начал он. — Что такое Атлантида?
Выпущенная Грейнджер насмешка произвела на него неизгладимое впечатление.
— Господи, чистокровные вообще умеют читать?
— Я совершенно уверен в этом, да, — подтвердил Драко.
— А я нет, — ответила она. Раздражённо вздохнув, она соизволила объяснить. — Это остров, считавшийся богатым и технологически развитым. Там добывали орихалк, используемый в алхимии и
чрезвычайно ценный. Остров затонул в океане в наказание за падение нравов. В принципе, это либо исторический факт, либо своеобразная метафора человеческой гордыни — то, с чем, как я полагаю, ты
хорошо знаком.
— Грубиянка.
— Хватит ныть, — огрызнулась она.
— Снова грубишь. И почему существование Атлантиды подвергается сомнению?
Грейнджер вздохнула. Довольно громко. Драко очень обиделся.
Грейнджер в очередной раз раздражённо вздохнула и многозначительно закатила глаза.
— О его существовании говорится в «Тимее» Платона, который описывает беседу египетского жреца с афинянином и повествует ему о нём. В разговоре есть информация лишь о некоем острове за Геркулесовыми столбами, что является отсылкой к Гибралтарскому проливу. Но из этого разговора следует, что если остров существует, то египтяне знали, где он находится. А это значит, что Тот наверняка записал его.
— Ясно, — сказал Драко. Он по-прежнему не был до конца уверен, что понял, но не думал, что Грейнджер станет повторяться. — Следующий вопрос. Кто такой Тот?
— Он египетский бог письма и знаний, написал довольно много книг, которые действительно существуют и были найдены. Он написал «Книгу Тота», которая так и не была обнаружена, в ней собраны некоторые заклинания, которые могут оказаться реальными, а могут и нет, как и Атлантида. Но мы надеемся, что Атлантида действительно существует.
— Понял, — повторил он в третий раз, с видом, что на этот раз он наконец-то понял. Разумеется, он так и не понял. — Ещё один вопрос.
Судя по блеску в глазах Грейнджер, она взвешивала все «за» и «против» того, что ей придётся заниматься бумажной волокитой с его убийством.
— А почему возникли споры о существовании книги? — поинтересовался он.
Она продолжала смотреть на него с минуту, взвешивая все возможные варианты, но потом со вздохом сдалась. Драко на мгновение задумался, не навредила ли она своим лёгким, так часто вздыхая.
— Потому что нигде не сказано, что книга существует. По идее, она существует, если Платон не просто записывал всякую ерунду. Но никто до сих пор не смог её найти, что ставит её существование под сомнение.
— И ты считаешь, что именно мы отыщем её, хотя никому другому не удавалось найти её на протяжении тысяч лет? — с легким беспокойством поинтересовался он, опасаясь, что ему предстоит найти подделку, которую до сих пор никому не удавалось обнаружить.
Грейнджер растерянно посмотрела на него.
— Разумеется. Все остальные до безобразия некомпетентны.
И это, по мнению Драко, действительно настораживало. По всей видимости, Грейнджер оказалась более пугающей, чем он предполагал.
— В любом случае, — продолжила она, —
если книга существует, и
если она находится там, где я думаю, и
если мы сумеем её заполучить, велика
вероятность, что она укажет более конкретное место.
Драко подумал, что в этой истории множество гипотез, собранных вместе.
Она указала на одну из карт.
— К югу от Каира раскинулся город под названием Саккара. За городом находится пирамида Джосера — самая древняя пирамида в Египте. Людям свойственно перебарщивать со всякой всячиной, так что я думаю, что они хранили где-то эту книгу, а потом приметили красивую, большую, причудливую пирамиду и решили перенести её туда.
— Хм-м, — только и выдавил Драко.
— Я рассказала слишком много информации, а твой маленький мозг ничего не понял? — очень вежливо осведомилась она. — Я произнесла несколько предложений сразу, а это, как я знаю, сложно для тебя.
— Ты очень груба.
— Еще раз спасибо, капитан Очевидность, — Грейнджер закатила глаза. — Значит, нам просто нужно проникнуть в пирамиду, поплутать по нескольким проходам, в которых нас попытаются убить множество тварей, а впоследствии потенциально погибнуть, пытаясь достать книгу, найти или достать которую не удавалось никому на протяжении тысячелетий. Если, конечно, мои предположения верны, и книга вообще существует и находится в этой пирамиде.
— Ах. Отлично. Похоже, мы здорово повеселимся.
В словах Драко прозвучало немало сарказма, но отчасти он и в самом деле верил, что авантюра выглядела очень весёлой.
— Ты хотел стать ликвидатором заклятий, — сказала она, снова закатив глаза.
— Да. О чём я жалею каждую минуту с тех пор, как узнал, что меня назначили твоим напарником.
— Чувства, безусловно, взаимны.
— Вот и хорошо, — усмехнулся Драко.
— Прекрасно, — проворчала Грейнджер. На минуту повисло молчание.
— Так чем мы займёмся до следующего перелёта? — спросил он. Она пожала плечами.
— Чем хочешь.
— Хм…
— Я собираюсь в город, если хочешь обсудить нумерологию за джелато и струффоли, — предложила она.
Драко сомневался, что когда-либо в своей жизни слышал что-то настолько привлекательное.
***
Грейнджер
громко рассмеялась. Несколько человек за соседними столиками и многочисленные прохожие на улице обернулись посмотреть, что же вызвало столь оглушительный звук.
— Неужели ты настолько глуп.
Нельзя использовать гильбертово пространство с НАГ. Чистокровные рождаются такими дураками, или вам приходится брать уроки?
Он усмехнулся в ответ:
— Тогда как,
скажи на милость, ты объяснишь дважды дифференцируемые моноиды?
Её глаза недоверчиво округлились.
— Из-за… Боги, поверить не могу, что мы вообще ведём этот разговор. Очевидно, это связано с замкнутостью гильбертова пространства. Подумать только, что замкнутое пространство применимо к НАГ — это просто смешно, — она откинулась в кресле и в очередной раз отвратительно рассмеялась. — Невероятно. Непостижимо, чёрт возьми. Ты мне противен, и не уверена, что завтра не засуну тебя в открытую яму с пиками. Если мы не отыщем такую яму в природе, я её смастерю, а потом запихну тебя в неё.
Драко протянул руку с джелато.
— Если ты меня убьёшь, я прокляну все существующие и будущие виды джелато, чтобы они превратились в воду в твоих руках.
Грейнджер закатила глаза до такой степени, что они рисковали вывалиться наружу.
— Ты уже будешь мёртв, и проклинать джелато будет слишком поздно.
— Ну, я заставлю проклятие сработать после моей смерти, — заявил он.
— Неужели? А что будет, если причиной твоей смерти станет твой же идиотизм? — усмехнулась она в ответ.
— Если я умру, гарантирую, что виновата будешь ты. И уж точно ты смогла бы это предотвратить, ведь ты чертовски хороша во всём.
На мгновение между ними воцарилось молчание.
А затем лицо Грейнджер расплылось в самодовольной улыбке. Он впервые увидел на её лице радость, а не хмурый взгляд.
— Я немедленно отзываю своё заявление, — поспешно сказал Драко.
— Нет, — она погрозила пальцем. — Никаких отказов. Ты сказал, что я хороша во всём.
— Это вышло случайно, — проворчал он.
— Обидно. Ты тем самым признаёшься, что так и было. Сдайся и скажи, что ты уже проиграл.
— Нет. Не выйдет. Ты — нескончаемый кошмар, и я жалею, что согласился на эту поездку.
Грейнджер закатила глаза. Драко на мгновение задумался, а нет ли у девушки заболевания, вызывающего такое частое поведение. Возможно, она бы умерла, если бы не закатывала глаза каждую минуту.
Неудивительно, что она всё время такая ворчливая.
— Благодаря мне ты сейчас ешь джелато и струффоли в Риме. Хватит ныть, — огрызнулась она.
— Нет. Не хватит. Я ужасно богат. Я могу приехать в Рим сам.
— И кто бы поехал с тобой? — возразила она.
— Блейз и Тео, разумеется.
Она ухмыльнулась. Довольно широко. Настораживающе. Невежливо.
— Тогда на чью задницу ты бы пялился всё это время?
Драко пришлось признать, что это было справедливое замечание, хотя и неожиданное. Видимо, он оказался более очевидным, чем думал.
Появление Грейнджер в тот день было… Ну, чтобы сохранить свободное место в брюках, пришлось прибегнуть к окклюменции.
Она облачилась в очередную пару невероятно узких укороченных брюк, каких он никогда не видел на ведьмах (магглы
определённо преуспели в физике). Они доходили ей до колен, обнажая химеру и розового фвупера, а также — с благодарностью всем существующим божествам — остальную часть невыносимо роскошных икр.
Предыдущие модели невероятно облегающих брюк демонстрировали точную форму этих икр, но боги. Они меркли по сравнению с настоящими.
Драко прочистил горло.
— Я понятия не имею, на что ты намекаешь. Я вообще не пялился ни на чью задницу всё это время.
Грейнджер фыркнула с присущей ей громкостью. То есть, грубо говоря, громко.
— Это точно. Иногда — мои ноги. Либо руки. Или шея.
Драко решил не добавлять «лопатки и ключицы», так как посчитал, что Грейнджер не нуждается в дополнительных аргументах.
Вновь послышался сухой кашель.
— Глупости, — пробормотал он себе под нос.
Грейнджер не согласилась.
— И, — добавила она, — ни высокомерный ублюдок, ни бабник ничего не смыслят в нумерологии. Тебе не удастся убедить меня, что ты предпочёл бы провести время в Риме, поедая джелато с двумя людьми, не интересующимися нумерологией. Точнее,
неспособными дискутировать о нумерологии.
Драко пришлось признать, что это более чем справедливое замечание.
— А что же ты? — возразил он. — На чью идеальную грудь ты бы любовалась, если бы я не сопровождал тебя?
Она усмехнулась.
— Идеальная грудь? По-моему, твоё представление о себе несколько завышено.
Драко не думал, что его высокое мнение о себе соответствовало совершенству его груди.
— Я уже дважды ловил тебя на том, что ты пялишься, — с ханжеским кивком сказал он.
— Врёшь, — пробормотала она.
Настала очередь Драко изображать из себя маленького самодовольного засранца. Он решил воспользоваться этой возможностью, как и полагается по закону морали и этике.
Малфой хмыкнул.
— Хочешь сказать, что если бы я прямо сейчас снял рубашку, тебе было бы совершенно неинтересно смотреть на мою идеальную грудь, идеальный пресс и идеальные плечи?
В ответ на этот вполне резонный вопрос девушка сузила глаза.
— Да. Иди к чёрту.
Он покорно вздохнул.
— Видимо, придётся постоянно ходить без рубашки, раз тебя это ничуть не отвлекает.
Судя по тому, каким взглядом окинула его Грейнджер, Драко на мгновение задумался, не начала ли она тренироваться в роли василиска и отрабатывать свой смертельный взгляд.
— Забудем о взглядах, — надменно начал он, — кто вообще захочет поехать с
тобой?
Сказанное было решительно, но на сто десять процентов неправильным.
На краткий миг создалось впечатление, что Грейнджер вот-вот расплачется. А затем её челюсти сжались, а лицо потемнело с пугающей быстротой.
— Иди на хрен мантикоры, — прорычала она.
Она встала и, развернувшись, ушла.
***
Поразмыслив около десяти секунд, Драко решил, что ему следует предложить Грейнджер мир. И дело было вовсе не в том, что ему было неприятно расстраивать девушку.
Просто ему предстояло провести много часов в очень тесном помещении с ученицей василиска, и он не желал погибнуть от рук этой ученицы.
Или её страшной птицы.
Но это не то что плохо. В конце концов, это была Грейнджер, и ему нравилось, когда она расстраивалась.
Именно это он и твердил себе, покупая неимоверное количество каннончини, мусса, бискотти, струффоли и печенья пиньоли. И ещё немного джелато, на всякий случай.
Не было ли это предложение мира излишним, если он беспокоился только о том, чтобы его не убили?
Пожалуй, отвалите, раз уж спросили.
Он потратил целых два часа, бродя по городу и разыскивая различных продавцов всех упомянутых десертов, и даже спрашивал совета у магглов.
А потом он подумал, что к десертам нужен напиток, поэтому нашел кофейню и купил капучино, ведь это был её любимый кофе.
Не то чтобы он знал это, конечно. Просто предположил. Он не обращал ни малейшего внимания на то, какой кофе она выпила днём или что заказала, когда они ели джелато. Или какой кофе она иногда пила в банке.
А это означало, что его интересует всё, что связано с Грейнджер. Что, разумеется, неправда, за исключением ликвидаций с ней заклятий и споров о нумерологии.
И её ключиц.
И лопаток.
И икр.
И шеи тоже.
Татуировок.
Её занимательное существование, возможно, тоже привлекло его внимание.
Но только потому, что ему было скучно, а тайны — дело одновременно интересное и нескучное. Не то чтобы Грейнджер вызывала интерес.
Вернувшись в палатку, он обнаружил девушку за столом, читающую книгу и не выглядящую ни расстроенной, ни рассерженной. Либо это очень хорошо, либо очень плохо, но Драко не знал, что именно.
Он осторожно приблизился к ней.
Нунду пугает меньше.
— Я принёс несколько десертов. Они для… Ну, они для тебя… Не то чтобы я старался… Ну, я чувствовал себя довольно парш… Э-э. Ну, в общем, это… — он запнулся, когда Грейнджер растерянно взглянула на него.
— Что ж, хорошо, — он поставил коробку с десертами и кофе на стол, после чего прочистил горло и направился в свою комнату.
Драко невероятно гордился собой за то, как безукоризненно гладко прошло извинение, которое на самом деле не было извинением, поскольку не прозвучало ни одного слова извинения.
Он надеялся, что Грейнджер хватит ума догадаться об этом.
А когда через несколько часов после наступления темноты она постучала в его дверь, то либо догадалась, либо больше не расстраивалась, либо была так взбешена, что уже не нуждалась в физическом воздействии и замышляла его скорую смерть.
Драко надеялся, что не третий вариант.
— Что это за книга? — спросила она, указав подбородком на книгу, которую он читал.
Ну, вроде как читал. Он продумывал пути отступления на случай, если произойдёт попытка убийства.
— «Знак четырёх». Я закончил «Этюд в багровых тонах».
— М-м-м, — одобрительно протянула она.
На мгновение установилась тишина.
— Тебе понравилось? — спросила она.
Он кивнул.
— Очень. Правда, не хватило возможности самому раскрыть убийство, но история была интересная.
Невероятным образом Грейнджер согласилась и кивнула.
— Меня это тоже бесит. Предпочитаю отгадывать сама, — она сделала небольшую паузу, а затем, весьма неожиданно, спросила. — Хочешь совет?
— Побольше маггловской литературы?
Он постарался, чтобы его голос не звучал слишком восторженно, но, судя по ухмылке, которую Грейнджер пыталась подавить, ему это не слишком удалось.
— Да. Книги Агаты Кристи очень хороши. У меня они все есть. Лежат на одной из полок в гостиной.
Драко, стараясь держаться беззаботно, кивнул. Для него стало неожиданностью предложение Грейнджер позаимствовать её книги.
— Тогда я прочту их следующими.
Она кивнула в ответ.
— Хорошо. Пойдём.
Когда Драко вышел за ней из палатки, его посетило озарение.
Впервые в жизни он разговаривал с Грейнджер по-дружески. Возможно, десерт и кофе — это шанс завоевать её.
Не то чтобы он пытался её завоевать, конечно. Он просто хотел, чтобы она перестала хотеть его смерти.
Как она и обещала, жуткая птица и огромная лошадь ждали их у выхода из палатки. Двумя взмахами палочки палатка была собрана и убрана в карман.
Драко недоверчиво покачал головой, так как Грейнджер упорно твердила, что её магические способности совершенно нормальны.
— Десерты, кстати, были вкусными, — заметила она, когда они уселись. — И кофе тоже. Осталось несколько порций. Ну, естественно, — добавила она. — Я не смогла бы съесть столько. Я же человек. В отличие от тебя.
— Грубиянка.
Она ухмыльнулась, и на мгновение между ними воцарилась тишина.
Грейнджер неуверенно пробормотала «Спасибо» так тихо, что он не был уверен, сказала ли она это на самом деле. Драко с такой же громкостью промямлил «Извини».
Ещё минуту они оба молчали, прежде чем Грейнджер прочистила горло и заговорила нормальным голосом.
— Ладно, тогда лучше отправляться. Артемида, Персефона, вы знаете дорогу.
Послышался вой и мычание, и они тронулись в путь.
Когда они пересекали Средиземное море, на Драко обрушилось, пожалуй, самое поразительное озарение за всю его жизнь.
Он только что впервые в жизни извинился.
И не за то, что мучил кого-то, чуть не убил, покалечил или разрушил чью-то жизнь.
Впервые он извинился за то, что расстроил Гермиону Грейнджер, жертву его детских издевательств.
