Персиковый ключ

— Ты плачешь? Или ты злишься.? В комнате раздался робкий детский голосок. Маленький блондин в вязаном свитере осторожно приоткрыл дверь и посмотрел на мужчину, сидящего на диване. Звуки, которые тот издавал, ребёнок не мог разобрать, а эмоции, которые были на лице дяди Ашии, было не видно — тот сидел спиной, и со стороны Бегемо было видно только длинные чёрно-белые волосы с заколками-колокольчиками. — М? Не беспокойся, малыш, — в ответ на вопрос ребёнка Ашия все-таки обернулся, демонстрируя наинежнейшую улыбку. — Я улыбаюсь, а значит, всё хорошо, верно? — Это не всегда так, — возразил мальчик, неуверенно подходя ближе. — Родители заставляли меня улыбаться даже когда мне хотелось плакать. Говорили, что слезы — слабость, а мальчикам нельзя быть слабыми. А ещё слезы позорят семью. По какой-то причине дядя Ашия усмехнулся. Бегемо лишь наклонил голову, не поняв, что же смешного он сказал. — А, нет, малыш. Сейчас всё действительно хорошо, но то, чему тебя учили родители, совершенно не правильно. Ты можешь плакать, когда захочешь. Малыш не заметил, как тяжело давались эти слова его временному опекуну. В силу своего возраста он был слишком наивным, и по этой причине он поверил, что с Ашией всё хорошо. Это сильно отличалось от его Бегемо. ㅤ

***

Хотя, признаться честно, они были похожи. И это неудивительно, ведь его Бегемо является виртуальной копией малыша, с которым имел дело Слуга. Прямо сейчас, например, взрослая версия того ребёнка точно так же наклонила голову, немного звякнув своими серёжками, которые подарил ей сам Ашия. — Ты злишься? Или ты плачешь? И, как иронично, он задал точно такой же вопрос, что и альтернативная версия. Ашия усмехнулся, прикрыв глаза ладонью и оставив видным только рот. В данный момент он лежал на коленях своего Мастера, которого спустя долгие две недели ему удалось вернуть. Ценой Настоящего Бегемо, очевидно. — Нет, Мастер. Ни то, ни другое. Я же улыбаюсь, разве Вы не видите? Стало быть, всё в норме. Не было необходимости смягчать свой тон или что-то такое, поэтому Ашия вернул свою привычную манеру речи. Однако ответ не слишком сильно отличался от того, который он дал когда-то тому ребёнку. Из-за того, что силы его потихоньку покидали, ведь он не имел возможности подпитываться от Мастера, а его собственные каналы праны были заблокированы лекарем, Доман не слишком хорошо понимал, что вокруг происходит. Однако он понимал, что сейчас ему по какой-то причине очень хочется обнять блудного Мастера. Ашия даже не понял, что по его щекам бегут слезы. А Бегемо сразу же это заметил, но ничего не сказал, что было вполне в его стиле. А так же в его стиле было задать вопрос про эмоции Слуги. Это обосновывалось в первую очередь беспокойством о чужом состоянии, но где-то на фоне была тревога о том, что за эти сумасшедшие две недели Альтер Эго привязался к Оригиналу настолько, что даже был бы готов променять на него своего Мастера. Ведь Мастер — не более, чем виртуальная копия, верно? Набор данных, пласт цифр и букв, комок личности того сына богатенькой семейки и бога-ученого. Ашия резко сел, проигнорировав попытки блондина уложить его обратно на колени. Слезы, которые он так и не заметил, так и не останавливались, но Ашия игнорировал и их, а так же нечёткое изображение Мастера. — Мастер. С возвращением. На этих словах он обнял Бегемо, чем очень сильно того удивил. Из-за непривычки он так и не понял, что плачет, зато он отчётливо услышал чужие беспокойства насчёт собственного возвращения, поэтому… . . . интересно, когда он успел стать таким? За, кажется, две тысячи лет, которые Ашия живёт, Бегемо является первым Мастером, умудряющимся вызвать в нём такие эмоции и побуждающим его на такие действия. — Я вернулся, Ашия. Бегемо в ответ лишь приобнял, как смог, своего огромного Слугу, погладив того по спине. Он уже понял, что Ашия то ли специально, то ли не специально, но игнорирует беспокойства о его состоянии, но… . . . но, признаться честно, это было первым разом за почти две тысячи лет, которые Бегемо живёт, когда Божество сказало хоть кому-то подобные слова.