Тёмный Тейват

Шоу Ха проснулся от громкого стука в дверь. Кое-как открыв глаза, он, ещё сонный, послушал пару секунд ночную тишину и упал обратно в кровать. — Да блин, — пробубнил он, начиная вновь засыпать, как стук неожиданно повторился в разы громче, снова выдирая его разум из сна. Шоу Ха снова приоткрыл глаза, уставившись в тёмный потолок. Очередной стук в дверь уже вызывал раздражённый рык. Шоу Ха приподнялся на кровати и, посмотрев на содрогающуюся дверь, накрыл лицо подушкой и упал обратно. Голова больно ударилась о соломено-деревянный матрас. Зашипев от боли, мужчина сдался и сел, недовольно окидывая взглядом свою комнату. — Вот ведь чёрт, — прошипел он, потирая больной затылок, — хорошо хоть дома один, а то так всех бы перебудил. Стука продолжительное время не было слышно. Минута затишья наконец дала Шоу Хану время успокоиться и устроиться поудобней. Ещё пара секунд и… — Тук-тук! — Да чёрт! Взревел мужчина, со злостью откидывая одеяло в сторону. Поднявшись с кровати и схватив очки, лежавшие всё это время на столике у кровати, громко топая босыми ступнями, он пошёл открывать. Уже почти положив руку на ручку двери, Шоу Ха бросил короткий взгляд на единственные в доме часы. Они были огромными, напольными и, по совместительству, оказались единственной вещью в доме, что выглядела как что-то дорогое. Их привезла его дочка Мин Джу в подарок из командировки в Фонтейне. Циферблат подсвечивался маленькими лампочками, от чего время было видно даже ночью. Сейчас же они показывали… — Одиннадцать часов ночи? — поражённо выдохнул мужчина, отступив от двери. Протерев глаза, он повторно взглянул на часы. Одиннадцать ночи. — Серьёзно?! Кто вообще ходит по улице в такое-то время? Что-то повторно проворчав, Шоу Ха дёрнул ручку вниз. Увиденное ошеломило его. На пороге еле освещённая уличным фонариком стояла девочка. Длинные тёмные волосы в хвостиках были ужасно растрёпанны и все в запутавшихся в них листьях. Одежда выглядела скорей как лохмотья, а одна туфля отсутствовала. Лицо гостьи было перепачкано в какой-то грязи. Она еле стояла на ногах и почти плакала. — Дяденька, — полушёпотом сказала она, поднимая глаза на ошарашенного мужчину, — пустите меня переночевать, пожалуйста. Шоу Ха вздрогнул от звучания голоса пришедшей, на столько он был отстранённый. Спустя пару секунд он засуетился, открывая дверь шире. — Да, конечно. Давай помогу, — Растерянно тараторил он, помогая ей войти в дом. Девочка прихрамывала на босую ногу, от чего шла медленно и неуверенно. Шоу Ха взял её одной рукой под подмышки, а второй под колени, поднимая над землёй. Девочка пискнула от удивления и схватила мужчину за шею. — Прости, пожалуйста, но так будет проще, — извинился Шоу Ха, уже усаживая её на подушку бамбукового кресла. — Как же ты тут оказалась в такое позднее время? Ранний гнев и раздражение испарились ещё в тот момент, когда её глаза встретились с его, сменившись на ласку и непонятную печаль. Большие, печальные тёмно-красные глаза, что в свете фонаря словно светились изнутри неясным огоньком. В них словно тлели угольки из камина. При виде этой картины, сердце Шоу Ха непроизвольно сжималось до ноющей боли от желания вернуть в эту бедную девочку прежний огонёк. Для этого он был готов на всё. Словно перед ним опять сидела его, ещё совсем маленькая Мин Джу. — Я заблудилась, — вытирая глаза кулаками, ответила девочка. — Шла за травками в лес и забрела сюда. И теперь не знаю как вернуться домой, — заикалась она на каждом слове. Спустя пару секунд она опять начала рыдать. — Стой-стой-стой, — почти в панике говорил Шоу Ха, торопливо беря с ручки кресла полотенце, — чего же ты, не надо плакать, — он начал вытирать ей слёзы с щёк, размазывая и стирая налипшую грязь. — Я помогу тебе найти дом, только, пожалуйста, не плачь. Девочка, хныча, взяла полотенце сама, вытирая лицо. Постепенно она выровняла дыхание и успокоилась. — Ну вот и хорошо, — выдохнул Шоу Ха, улыбнувшись. — Ты из столицы или из деревни? — Из гавани, — Пробурчала она, сжимая полотенце. — Значит точно из столицы, — задумчиво протянул Шоу Ха. — Я тебя отведу туда завтра, хорошо? До него нужно идти всего пару тройку часов. Услышав это, девочка словно засветилась от радости. — Спасибо, дяденька, — печаль словно рукой сняло, — я буду вам так благодарна. В глубине глаз неторопливо разгорался огонёк. Ранее тёмно-карие радужки засветились изнутри, становясь ярко-красными. Их свет стал таким ярким, что в темноте был подобен воздушным фонарикам на Празднике морских фонарей. Увидев это, Шоу Ха невольно поёжился и в мыслях начал себя ругать, что вообще впустил её. Видеть такую внешнюю особенность в человеке было очень жутко. — Ну, ладно. На этом и решим, — неловко усмехнулся Шоу Ха. — Тогда давай спать ложись. Если пойдём с рассвета, то к полудню точно дойдём до города. Можешь спать здесь, на кресле. Я принесу тебе подушку и одеяло. Шоу Ха быстро развернулся и ушёл в комнату за спальными принадлежностями. Вернувшись обратно, он увидел девочку в том же самом положении, в котором и оставил её. " — Даже на миллиметр не сдвинулась, — пронеслось в голове Шоу Ха, пока он раскладывал вещи для гостьи.» — Вот. Можешь ложиться. — Спасибо, дяденька, — кивнула девочка, снимая верхнюю одежду. — До утра. — До утра, — зевнул Шоу Ха и было собирался наконец снова пойти спать, как вспомнил один вопрос, который он собирался задать ещё давно. — А тебя-то как зовут? — Ху Тао, — с улыбкой ответила девочка, накрываясь одеялом. — А вас? — Шоу Ха, — после этого ответа, он наконец пошёл в комнату. Что-то внутри продолжало кричать о том, что не надо было открывать дверь этой неизвестной ему девочке, потерявшейся посреди ночи в лесу, с горящими в темноте глазами. В совокупности все его поступки звучали как наиглупейшие вещи, что идеально подошли бы для начала очередной второсортной страшной новеллы. " — Может ли оказаться, что я случайно впустил в дом злого духа или призрака? — подумал Шоу Ха, снимая и откладывая на ходу очки в какое-то непонятное место. — В такое время ведь монстров по земле ходит уж очень много, а я, не подумав, пустил не пойми кого». Только сосредоточившись на этих мыслях, Шоу Ха споткнулся о край кровати и тут же упал на неё, шикнув от боли в теле после удара о матрас. Поморщившись, он кое-как обернулся в одеяло с головы до ног и выдохнул. " — А может я просто загоняюсь? — мужчина посмотрел на зарешеченное открытое окно. — Всё ведь может быть не на столько плохо, как говорят в городе. Не может же быть так, что после смерти Властелина камня и пропажи некоторых Адептов, из Диюй вылезли сразу же все демоны и монстры, верно?» Шоу Ха так бы ещё долго рассуждал, но усталость оказалась куда сильнее его. Глаза стали слипаться и, после этих тревожных мыслей, он провалился в такой же тревожный сон. *** Шоу Ха проснулся от невероятно сильного кашля. Лёгкие разрывались на части, а горло саднило так, словно в нём застрял огромный ком. Открыв глаза, мужчина сощурился от чего-то едкого, бьющего в глаза. Поняв, что происходит, он почти подлетел от страха. Комната была в огне. Тумбочка в паре метров от кровати, шторы на окне, подоконник с цветами, рабочий стол и ковёр были объяты яркими языками пламени. Дым гулял по потолку, продолжая душить Шоу Ха, что не мог прокашляться хотя бы на мгновение. " — Откуда, огонь?! — первое, что пронеслось в голове мужчины в мимолетный момент просветления». Продолжая кашлять, он, спотыкаясь, побежал к двери. Только прикоснувшись к железной ручке, Шоу Ха закричал от ужасной боли. Ручка раскалилась докрасна. Кожа словно прилипла к ней и, чем дольше та была на металле, тем больнее было. Шоу Ха в панике резко дёрнул руку на себя. Пронзительный крик разнёсся по комнате. На ладони почти не осталось кожи, обнажая мышцы и кости. Кровь от жара за мгновение запеклась. Боль была невыносимой. Шоу Ха попятился, прижимая руку груди, и случайно споткнулся об одеяло. Упав на пол, он заорал ещё громче. Слёзы градом катились по щекам, пока рука саднила, глаза щипало от дыма, а горло словно заполнялось камнями. Языки пламени плясали вокруг Шоу Ха, будто опасаясь тронуть. Огонь весело скакал с одной мебели на другую, но обходил стороной лежащего на полу человека. В какой-то момент боль в горле и груди исчезла. Перед мутным взглядом мужчины появился силуэт девочки. — Я не могу позволить вам умереть так… — сказала Ху Тао, наклонившись к Шоу Ха, — тихо и скучно. Девочка широко улыбнулась, обнажая сожжённые огнём клыки. Она провела по волосам Шоу Ха рукой с чёрными по самые костяшки и острыми когтями пальцами, поджигая их. Локоны вспыхнули почти мгновенно, дорожками следуя за пальцами. Воздух наполнился ещё более едкой вонью и ярко-чёрным дымом. Только огонь дошёл до кожи, Шоу Ха вновь закричал во всё горло и забился в отчаянной попытке хоть немного сбить огонь одной здоровой рукой, но всё было тщетно. Ху Тао же просто отошла в сторону, наблюдая за тем, как тело мужчины с визгами и матами катается по полу. Её глаза буквально пылали от наслаждения созерцания этой картины. Спустя буквально минуту Шоу Ха, потеряв сознание, распластался на полу. Огонь продолжал прыгать с тела на одежду. Кожа горела и плавилась, свисая уже обрывками, обнажая кости. Кровь быстро спекалась, закрывая собой некоторые раны. Мочевой пузырь давно опустошился. Не смотря на это, тело продолжало вздрагивать. Он всё это время был жив. Плечи и грудь продолжали вздыматься. С ещё не сожжённых глаз катились ручейки слёз, что почти сразу испарялись от окружающего жара. — Эх, как-то быстро, — разочарованно вздохнула Ху Тао. — Я думала, ты будешь в сознании дольше, чем минуту. Всё таки люди такие слабенькие и хрупкие, — она развернулась и пошла вприпрыжку из дома. Выйдя из разрушающегося дома, Ху Тао повернулась в сторону восхода и улыбнулась, увидев то, как из-за горизонта начали только-только пробиваться лучики солнца. Солнечный свет утром прогонял собой всех духов и демонов, даруя смертным чуть больше спокойных часов жизни перед тем, как вновь вернётся луна, а с ней и новые кошмары ночи. — Утро снова наступило. Ночь ничего не изменила, — хихикнула Ху Тао. — О! Хорошая рифма. Может песенка опять получится. И она, бормоча себе под нос новые рифмы, поскакала в противоположную сторону от рассвета, оставляя каждым своим шагом выжженный островок среди лоснящейся травы. Так она проводила каждый день перед рассветом. Перед тем, как солнечные лучи доберутся до её макушки и опалят собой шляпу, она будет бегать по округе и, придумывая новые песенки или стихи, сжигать всё на пути. Зачем? Она уже давно не знала. Может это была её привычка ещё при жизни, кто знает? Уж точно не она. Спустя года скитания по Ли Юэ, она забыла почти всё о своей жизни. Остались только жалкие обрывки в виде её имени, стишков и любви к поджогам чего-либо. Пробегая в очередной раз по склону Уван, ей стало вновь не по себе, от чего, убегая с него и оставляя шлейф из огня, она наконец сожгла его. Пламя быстро перепрыгивало с дерева на дерево и облизывало траву, превращая склон в огромный факел. Остановившись в самом эпицентре и смотря на это буйство стихии, перед глазами Ху Тао неожиданно промелькнуло очень старое воспоминание о том, как она случайно сожгла здесь своего первого человека. Одного лишь лёгкого прикосновения к руке того бедолаги хватило, чтобы огонь быстрой змейкой взметнулся по рукаву, охватывая тело и выжигая из него жизнь. Первый запах горящего мяса и страха, крики боли и первое ощущение эйфории от созерцания страданий сложно забыть. Но когда тело человека перестало кричать и дёргаться, радость Ху Тао словно испарилась. Улыбка сползла с лица, взгляд потух, а желание повторить это зажглось с неимоверной силой. С этой ночи и началась череда поджогов как в городе, так и за его пределами. Огонь начал расступаться, отвлекая Ху Тао от воспоминаний порывом ветра в лицо. Сквозь сгоревшие кроны деревьев стало видно небо, что уже окрашивалось жёлтыми лучами. — Вот и солнышко пришло, — Ху Тао подняла глаза в сторону солнца, давно освещающего её шляпу, — а мне пора уходить. И она растворилась в воздухе, оставив от себя тучку красных и чёрных бабочек, что почти сразу сгорали в окружившем их огне.