Shut your mouth, give me your...

— Скучно, — Альхэ вытянулась на переплетении труб, размахивая приросшим к спине металлическим хвостом. — Я свою часть работы сделала, я хочу на охоту. Перерождение закинуло преобразовательницу в новый мир, не слишком развитый технически в сравнении с прошлыми измерениями, но вполне перспективный. Единственная проблема, старательно сдерживаемый темперамент, свойственный всему её народу, рвался наружу и требовал. Веселья, злого угара, азарта охоты. Человеческого страха и трепета. Необязательно вместе, необязательно в таком порядке, но Анктар жаждала погонять кого-нибудь если не по лесу, то по подземным коридорам. Выпущенные когти приятно мерцали насыщенным алым, пусть философский камень и не был ей нужен для использования врождённых сил, он служил неплохой подпиткой. Природной энергии в Аместрисе ей недоставало, так что от предложенного внезапным — она не знала, кем назвать амбициозного гомункула, временным напарником? — отказываться не стала. Тем более, что тому было, чем поделиться на алхимическом поприще — а ей в области создания тел, вместилищ и переселения душ. Но затишье в последнее время всё-таки раздражало. — Я сейчас петь начну, — голос у неё может и был приятным, но ровно до тех пор, пока Альхэ не демонстрировала абсолютную нерасположенность к этой области искусства. — Нам сейчас ни к чему паника в городе. — Да сдались мне эти обыватели! Полная тюрьма осужденных на пожизненное, ну, погоняю я кого-нибудь! Заключённым больше, заключённым меньше — какая разница! Может даже не загоню, а… — Хватит. Зависть пройдётся с тобой по тюрьме, но без трупов. — Я могу даже вылечить, если кого-то вдруг случайно покалечу. Преобразовательница бесшумно спрыгнула на пол, по-кошачьи выправляя положение тела в полёте. Чутьё говорило, что игрушку на эту ночь она себе точно найдёт. Но небольшое плетение на себя и сменившего облик гомункула она всё-таки накинула, чтобы их наверняка не запомнили. Вот только люди разочаровывали. Что сидящие вместе, что обитатели одиночек. — А там? — А там нужен живым. — Да и оставлю я его таким, — Анктар вцепилась бы в запретный плод даже в том случае, если бы он оказался не в её вкусе. Блондином, например. — Показывай. Из одиночки веяло знакомым. Может заключённый и был обычным человеком, но чутьё говорило: из него бы вышел прекрасный преобразователь. В лучших традициях народа в тёмный период. А уже когда Зависть открыл смотровое окно… Что и говорить, Аль питала слабость к брюнетам, особенно к длинноволосым, несостоявшийся жених был прекрасным доказательством. Тем более, что алхимик уж весьма приглашающе оскалился, и преобразовательница довольно улыбнулась. Отлично. — Знаменитый Багровый алхимик, — хмыкнул гомункул, когда они вновь скрылись в подземных переходах. — О, тем интереснее. * Зольф был более чем уверен, что внеплановый банный день никак не был связан ни с визитами высоких чинов, ни с перспективой освобождения. Скорее, дело было в неизвестном визитёре. За годы заключения он выучил и конвоиров, и всю охрану, и редких посетителей «сверху». Даже гомункулов определял по взгляду. Но этот человек был новым — а потому алхимик в предвкушении выстукивал пальцами одному ему знакомый ритм. — Люблю мужчин с волчьими глазами. И даже не знаю, что мне нравится больше: приручать, ломать, или находится в процессе этой борьбы со зверем… — Кажется, за годы моего заключения ни одна женщина не рискнула зайти в эту камеру. Зато Зависть как-то обмолвился, что у них новая помощница в борьбе, и теперь эта тайна почтила меня своим присутствием. — Я не думаю, что тебе стоит так радоваться, Зольф Кимбли. Я настолько довела своей скукой их Отца, что мне разрешили развлечься с любым пленником, — на ногтях незнакомки пляшет знакомый багровый отблеск. — Я не любой, — алхимик чуть наклоняется, в прозрачных глазах блестит нечто. Злой азарт. Женщины и до Ишвара относились к буйному темпераменту Багрового настороженно. И уж точно ни одна из них не пыталась взять Зольфа на поводок. — Так и я не одна из тех овечек, Кимбли. Ты слишком много думаешь. Найдём твоей красивой голове другое применение? Более… приятное. Длинные пальцы — Багровый успевает заметить, что их шесть — едва ощутимо скользят по его шее, кожу на миг обжигает, будто подтверждая догадку. Неужели кто-то действительно додумался использовать философский камень вот так? Он соскучился по этому ощущению, по крикам тысяч душ, заключённых в оболочку, отдающих свою силу ему против своей воли. Гомункулы называли её Пришлая, и Зольф последовал из примеру. Пришлая оказалась высокой девушкой примерно его лет, в темноте было сложно сказать. Обладательница настолько эталонной внешности, что даже слепец бы понял — ни один человек после множества изменений не сможет выглядеть так. Чудовищно правильное лицо. Кого другого бы испугало. Его же сейчас беспокоил лишь камень, находившийся настолько близко. Он даже не дёрнулся, когда холодное прикосновение скользнуло с шеи вверх, оглаживая свежевыбритую щёку, переместилось на губы, заживляя. Багровый не удержался, прикасаясь кончиком языка — тот знакомо обожгло — и шумно втянул воздух, когда Пришлая воспользовалась моментом. Во рту алхимика оказались сразу три пальца, нёбо обжёг философский камень. На фоне этого восстановление сколотого зуба прошло незамеченным. Прикрыл глаза, с наслаждением обводя языком каждую наполненную силой пластинку. Мелькнула шальная мысль попробовать подцепить хоть один кусочек, но его посетительница не расслаблялась. То ли действительно читала мысли, то ли так легко просчитывала его реакции, но размеренное, почти ласковое скольжение пальцев в его рту превратилось в жёсткую хватку, ещё чуть-чуть, и она раздробит ему челюсть. Свободная ладонь легла сзади на шею, мешая убрать голову. — Будь хорошим мальчиком, Зольф Кимбли. Может мне и нельзя тебя пока что убивать, но это не значит, что я не найду способов отравить твоё существование. Хотя, судя по всему, тебе такое нравится? Колено опасно вклинилось между его ног, ещё больше ограничивая пространство для манёвра. Впрочем, отрицать было глупо: сила и опасность действительно были в числе заводивших его вещей. И, пожалуй, он может воспользоваться шансом и ощутить другую сторону этих вещей. Тем более, что он заведомо переживёт эту ночь. Вместо ответа Багровый как-то расслабился, намекающе шевельнув языком. Он не знал, что за тараканы жили в голове у Пришлой, но той происходящее явно доставляло удовольствие. Даже ему становилось не по себе под тем взглядом, которым она прожигала его, буквально трахая в рот, ничуть не смущаясь ни обилия слюны, ни того, что алхимик временами давился. Кимбли прикрыл глаза. Вызывал ли философский камень зависимость? Что ж, определённо да, иначе объяснить свою реакцию на это скопление чужих жизней не получалось. Колено Пришлой никуда не делось, но это и к лучшему. Оковы на руках не мешали ему ухватиться за бедро девушки, прижимая ближе. Член и без того стоял как бы не крепче, чем когда-либо в его жизни, а уж тихий смех и вовсе едва не стал последней каплей: — Какой нетерпеливый… Волчонок Кимбли… — М? — он приоткрыл глаза, встречаясь с поистине животным мерцанием. — Не спеши так, — она отстранилась, влажные пальцы скользили по его губам, но прикоснуться к камню не давали. — Мы здесь не за этим, в конце концов. По крайней мере я. Будет нехорошо, если ты кончишь раньше меня. Я расстроюсь. — Действительно, будет нехорошо… Что, — он шумно сглотнул, переводя дыхание, — я могу сделать? Покорности в голубых глаза не было ни на грош, только азарт безумца и готовность зависимого пойти на что угодно. То, что казалось достаточно закрытым платьем, держалось на одном хитром узле. Альхэ толкнула Кимбли в плечо, рассматривая свою жертву сверху вниз. Зольф в предвкушении облизнулся, даже то, что Пришлая опустилась на кровать рядом с его головой его не смущало. Уж кем-кем, а скромником или ханжой он не был. — Сумеешь меня… уболтать? — О, может я и не гениальный оратор, но в определённых ситуациях мне в красноречии не откажешь, — улыбнулся алхимик. Альхэ перекинула колено, но вместо того, чтобы опуститься сразу, нырнула в кольцо скованных рук, чтобы кандалы Зольфа оказались у неё за спиной. Так ей всяко будет удобнее, чем когда тебе в живот упирается деревяшка. И заёрзала, устраиваясь удобнее. Кимбли ждать не стал, в целом не питая большой любви к предварительным ласкам, да и Пришлая явно в них не нуждалась. Зольф облизнул губы — знала же, зачем к нему идёт, потому и залечивала! — и крепче сжал предплечьями округлые бёдра, притягивая ближе. Странное украшение, приживлённое вдоль позвоночника не мешало, наоборот, позвякивание металла над ухом добавляло остроты. Багровый на пробу скользнул языком внутрь, ощущая сжавшуюся на миг хватку на своём боку. — Умница… только не ёрзай, а то неудобно, — она несильно шлёпнула алхимика по бедру, на что тот возмущённо замычал. — Впрочем, ты сегодня неплохо себя ведёшь… Приподними бёдра, волчонок Кимбли. Алхимик послушался, одновременно с удовлетворением улавливая особенно шумный вздох, всё-таки для него местоположение клитора секретом не было, Багровый был пытлив во всём, чего касался, но прикосновение раздвоенного языка, прошедшегося по всей длине, отвлекло. — Сука… — Да ты тоже. Но, надо признать, отменная сука, — Альхэ медленным, почти ленивым движением прошлась по члену ещё раз. — Только не отвлекайся, Зольф, не отвлекайся. Определённо, Кимбли понимал, что происходящее было ненормально в глазах многих. Но мнение большинства волновало Зольфа… примерно никогда. Пришлая совершенно точно человеком не была, ни один химеролог, даже самый талантливый, не сможет вот так, походя, изменять язык под сиюминутную потребность, да и дышать ей явно требовалось меньше, чем обычным людям. Она даже сглатывала не под влиянием рефлекса, как делали его прежние любовницы, а вполне осознанно, в правильные, особенно чувствительные моменты. Острые ноготки то и дело обжигали кожу царапинами и прикосновениями философского камня, заставляя прилагать больше усилий. Может скорострелом Багровый и не был, но заточение совершенно точно не способствовало выносливости. Пришлая пользовалась какими-то своими силами, удерживая Зольфа на грани, пока не кончила сама. Альхэ ленивым движением сытой кошки выскользнула из кольца рук, меняя положение и устраиваясь рядом с Кимбли на тесной тюремной койке. Плетение на двери работало исправно, и никто бы не заинтересовался даже если бы они кричали до срыва голоса. — Кстати, тебе просили кое-что передать, — Пришлая снова как-то нездорово блеснула глазами, пока Кимбли восстанавливал дыхание, тонкий палец снова оказался у него во рту, только в этот раз один из клыков прострелило болью, а потом алхимик с удивлением нащупал гладкую поверхность крошечного философского камня. — Аванс за хорошее поведение, волчонок. — Почему именно волк? — Багровый смотрел, как посетительница принимается завязывать платье. — Потому что у меня на родине «волчицами» называют шлюх. Хотя ты, конечно, больше тянешь на что-то… категорией повыше. — Однажды я тебя взорву, — злости в голосе Кимбли нет, только факт и намёк на будущую встречу. — Попробуй. Есть что-то возбуждающее в мужчине, который пытается тебя убить. Альхэ вышла из камеры, оставляя Багрового алхимика в одиночестве. Настроение у преобразовательницы неуклонно стремилось вверх.