Выходи за меня.

      Хороший обед, здоровый сон, деньги и зимние каникулы в кругу своей семьи. Сегодня Леша был в ударе. С утра милый завтрак с Дашей — его обожаемой подругой и соседкой по общаге — в обед покупки подарков, а вечером. Уже Новый год.       Парень открывает кошелек, чтобы расплатиться за продукты, и из кармашка на него смотрят с полароидной фотки голубые веселые глаза. Гречкин лыбится, корчит рожу, обнимая Лешу за плечи. А на обратной стороне игривым почерком написано: «Я тебя люблю, воробушек♡». Давно пора было выкинуть эту карточку, но каждый раз, как стоит на нее посмотреть, в груди расцветает пламенный сорняк и не дает спать всю следующую ночь.        — Кис, ты че, до сих пор скучаешь по этому мудиле? — Зажевав сразу три жвачки, Даша кидает упаковку в карман.        Леша переводит взгляд на нее. За витражными окнами торгового центра виднеется нарядный город, стоит только выйти на улицу и ты окажешься в сказке. Снег хлопьями лениво оседает на землю, покрывает своим одеялом спешащих в предновогодней суете людей. Они знакомы всего пару месяцев: и в горе, и в радости. Даша — улыбчивая, светловолосая. Она как вечный энерджайзер, всегда заведена. И иногда до жути напоминает Кирилла. Татушки, манера речи, стиль одежды и характер. Богатые предки. Иногда даже можно сказать, что она в любых отношениях актив — этакая женская версия Кирилла Гречкина.        — Да не скучаю я, просто воспоминания хорошие. — Таща тяжелые пакеты на улицу, где их уже должно ждать такси, Леша вдыхает полной грудью и закашливается от морозных иголочек.        — Хи-хи, морозные колики? — Смеется девушка, попутно пытаясь высмотреть их машину. — Слушай, кис, таксист только через десять минут приедет, я пока в туалет сгоняю.        Наконец-то тишина. Леше нравится наблюдать за людьми, еще это конечно избытки его постоянной учебы и тренировок на мента. Когда следишь за обстановкой — становится спокойно. Изо рта клубьями пара в ритм дыханию выходит воздух и стремится вверх. Захотелось закурить.        — Ай-яй, курить вредно. — Длинные острые пальцы, порозовевшие от холода, крадут у него сигарету. Плеча касается чья-то плоская грудь.        У Леши спирает дыхание, ветер задувает в лицо и заставляет глаза слезиться. А они сейчас и не нужны, ведь он все равно бы им не поверил. Высокий мужчина в бомбере и с красным шарфом смотрит на него с верху вниз и глаза его морозят сильнее минусовой температуры. Узнать Кирилла в этом строгом взгляде довольно трудно, но в миг радужка будто светлеет, отражает огоньки гирлянд.        — Лешик, — он оголяет клыки, — я соскучился.        На звонкую пощечину оборачивается несколько куряк у входа. Снег перестал левитировать в воздухе.        — Справедливо.        — Сука ты, Гречкин! Как только смелости хватило снова вернуться! Или ты теперь как десять негритят будешь пропадать? — Но Гречкин молчит, смотрит на него долго и подозрительно. А потом просто вытягивает свои руки и сжимает Лешу в объятиях. Настолько крепких, что кажется, будто ребра вот-вот треснут.        — Поехали домой, Лешик, пожалуйста. — Голос его не был надменным, а одеколон не казался таким агрессивным. Кирилл явно переживал. — Я больше не уеду.        — Конечно, куда ты из тюряги денешься.        — Так и знал, что ты не сможешь долго дуться. — Мужчина тянется вперед, прикрывая глаза и почти добивается поцелуя, но рука Леши преграждает путь его губам.        — Я сейчас со своей подругой еду домой и счастливо праздную Новый год, а ты больше никогда не появляешься в моей жизни. — Прозвучало так, словно Леша пытался убедить самого себя, уговорить на то, чтобы снова быть с ним. Его тепло, его голос, смех, запах… Если бы все это смешали в ванне, Макаров бы хотел там утонуть.        — Да ну, прям таки. — И Кирилл, черт такой, все чувствует. Опускает свои руки ниже, утягивая Лешу за колонну, зажимая между собой и холодным мрамором. — Это ты кому сейчас врешь? Себе или нам обоим?        — Блять, Гречкин, отвали. — Сопротивление бесполезно. Сильный зараза и здоровый, не то, что раньше. Тыкается носом в шею, принюхивается, ластится, как огромный дворовой кот. — Никуда я не поеду. Леша к своему стыду признает, что эти недо-домогания ему нравятся. Как сильные руки сжимают его талию, а потом и ягодицы. Гречкин даже не стесняется кусаться, намеренно оставляя засосы.        — Ле-еха! Сука, Макаров, куда ты делся? — Девушка острым носком грубых ботинок пинает стоявший на земле пакет. — Все тут бросил и сбежал.        Парень прикрывает рот рукой и с неподдельным стыдом смотрит на самодовольную рожу Гречкина.        — Ну… И хуй с ним. — Даша просит прибывшего таксиста кинуть пакеты в багажник, а сама садится на заднее сиденье.        — А она хороша.        — Че?        — Я говорю, подружка твоя мне здорово помогла. Пришлось стелиться под какую-то девчонку, чтобы она согласилась.        — Бред, Гречкин, ты сейчас хочешь меня задавить?        — Да нет же, — Мужчина приобнимает Лешу за плечи и ведет к своей машине. — Я ей написал где-то недели две назад. И все эти две недели пытался добиться ее расположения. — Он учтиво открывает дверь, и продолжает уже усевшись за руль. — Ну а потом она сказала что просто издевалась, потому что ты ей все уши про меня прожужжал. И, конечно, она хочет чтобы ты был счастлив.        — Брешешь?        — Нет.        «Кисуня, это тебе на новый год. Я закину подарки и продукты твоим предкам. Развлекайся😘» — Прислала Даша в телеграмме. Леша потерялся. Смотрел в окно на пролетающие мимо машины, новогодние огоньки и темное, густое небо. Думал. Считается ли это предательством? Ведь подруге он рассказывал еще и про то, какой Кирилл мудак, а она кивала, поддакивала. Хитрая засранка, ну точно гречкина порода.        — Как же ты меня заебал, Гречкин. Вот честно.        — Я знаю, пупсик, я знаю. Ты меня тоже. Еще одной тёмной ночью каждый твой вдох И каждый твой выдох кричит об одном. Еще одним холодным утром — руки без слов, Кричат об одном — это любовь.        Читает скриптонит из магнитолы, а Кирилл ему вторит своим голосом. Леша залипает на то, как он ведет рулем, как двигает губами. Музыка оглушает, сердце сходит с ума в бешеном танце. Невольно на лицо закралась улыбка. И стало так тепло, так спокойно. И не нужно контролировать все подряд, не нужно беспокоиться. Ведь Кирилл делал это за него. Дым его вишневых сигарет заполнил салон. Пахло бензином, кожзамом и Кириллом. Будто прямо сейчас Леша находился в его объятиях. Ехали они долго — около двух часов. Успели обсудить какой же Гречкин урод, куда он слинял и откуда у него смелость снова явиться.        — Так, закрой глаза. — Стоило им выйти из машины, как Кирилл сделался загадочным. Повязал Леше шарф на голову и повел. — Так, а вот теперь смотри!        Величественная ель, наверное, метра три в высоту. Пышная, наряженная. Прямо царица среди елей.        — А теперь считалочка. Раз, два. Ну, Лешик, давай. Пожалуйста!        Парень закатывает глаза, складывает руки на груди. Очень уж это все подозрительно и слащаво.        — Раз, два, три, елочка, гори. — Безинициативно говорит он, щурясь в сторону мужчины. И стоило закончить, как на ёлке загорелись тысячи ярких золотых огоньков, а в небо устремились конфетти. Но самое красивое здесь была не звезда на макушке, ни все эти украшения, а. Леша с детским восторгом поворачивается на Кирилла и понимает, что смотрел тот только на него. Свет отражался в его глазах, завораживающее зрелище.        — Загляни под елочку, получишь подарочек. — Отрываться от любования этим дьявольски красивым человеком совсем не хотелось, но Макаров все-таки выуживает из-под раскидистых ветвей небольшую коробочку. Распаковывает и в руках его оказывается небольшой футляр.        — Хах, кольцо? Ты что же предло…        — Ты выйдешь за меня? — Полушепотом, слышимый только лишь Леше, говорит Кирилл и опускается на одно колено. А что говорить то…        — Я. Эм. — Вся красота момента растворяется в воздухе, удушаемая накатившей паникой. Брак мужчины с мужчиной? Даже не в этом дело. Брак с Кириллом? Это же официальное подтверждение их отношений, создание семьи. Слишком рано, слишком много ответственности. — Это бред, Г-гречкин, охуеть какой бред. Да ты же и как парень не очень, что уж говорить про м-мужа. — Хотелось бы верить, что зубы стучат от холода.        Гречкин отряхивает колено и берет в свои руки заледеневшие, тревожные ладони парня.        — Я тебя понял. Слишком рано, значит рано. Но кольцо все равно надень. — Он берет ювелирное украшение с высеченной золотой надписью и самостоятельно одевает на палец. — Потому что больше пропадать я не собираюсь. Дождусь твоей готовности, увезу в Канаду и выйду за тебя замуж. — Конечно, Гречкин не сдержался и уронил смешок, но тут же собрался и снова стал серьезным.        — Как ты здорово уже распланировал. — Рассматривая аксессуар, который должно называть меткой дьявола, парень смущенно отводит взгляд вниз. На самом деле постепенное осознание того, что между ними настоящая любовь, обрушилось на Макарова слабостью внизу живота. — А если я не соглашусь?        — Тогда я тебя похищу.        — Понятно.        — А поцеловать своего законного супруга можно?        — Я еще не.!        Обжигающий поцелуй касается губ, собственнический укус следует за ним. Подтверждая свои слова, Кирилл вкладывает в их слияние все свои чувства — они мощные, агрессивные, неподвластные. Но Леше больше не страшно. Леша уже все пережил и, наконец-то, нашел свое убежище. *Где-то за елкой* — А босс-то все-таки педик. — Заткнись, Гера, такой момент испортишь.

***Конец