губы твои разбудят

Заляпанный крошками и каплями пива чёрный журнальный столик с каждой секундой всё больше скрывается за маслянистым поп-корном. В обычные дни на поверхности лежат только многочисленные спутанные провода и вечно включённый ноутбук. Но когда в квартиру Чана и Минхо приходят гости, стол заполняется стаканами, банками, бутылками, раскрытыми пачками и карточками к настольным играм. Минхо свой стол никогда не отдал бы на растерзание гостей, а Чан слишком добрый и терпеливый, поэтому посиделки проходят всегда в его комнате. — А она на это отвечает, — уткнувшись в телефон, зачитывает румяная Рюджин, — «мои чувства были мгновением». — Как драматично, — фыркает Чанбин, развалившись на расправленном диване. Он опирается затылком о стену, а рядом лежащий с ним Феликс смотрит на Рюджин с искренним сочувствием. — Не представляю, как так получается, что их чувства так быстро проходят, — голос Рюджин не тоскливый, но возмущенный. Очередная влюбленность вновь закончилась слезливым отказом и расколотым сердцем. — Отношения с людьми строить непросто, — мягко замечает Чан, сидя на полу и устало потирая глаза. Их посиделка затянулась до ночи. Йеджи и Черён уехали домой ещё пару часов назад, утомлённый Хёнджин ушёл спать в комнату Минхо, но откровенные разговоры прекратить сложно. — Они будто и построить ничего не успели, — отзывается Чанбин, позволяя утомлённому Феликсу закинуть на себя руку и ногу и уткнуться в плечо. — И я об этом же, — подтверждает Рюджин, чуть всплеснув руками, — иногда кажется, что они даже шанса не дают. — Может, они придерживаются теории Минхо? — в шутку хмыкает Чанбин. — Про поцелуи? — усмехается Чан, а Минхо наконец отрывается от важного дела и прислушивается к разговору. Последние минут двадцать они с Джисоном усиленно искали одинаковый поп-корн. Выкладывали кусочки на столе, сравнивали, хихикали над особенно кривыми или похожими на мультяшных героев. — Какая теория? — поднимает любопытный взгляд Джисон, перекатывая во рту лимонный леденец. — Минхо думает, что всё становится плохо после первого поцелуя, — объясняет Чанбин. — Не всё плохо, — поправляет Минхо, — а всё понятно. Он объясняет, что искра в отношениях есть только до первого поцелуя. Когда люди встретились, засмотрелись, начали сближаться, флиртовать. Именно в этот момент желание близости самое яркое. Хочется видеться больше, слушать, говорить, быть рядом. Людей тянет к друг другу магнитом. А потом они первый раз целуются, и магия разрушается. Дальнейший сценарий понятен: — Секс на третьем свидании, полгода отношений, первая ревность, обида. Вот вы надоели друг другу, а тут уже ничего не чувствуете, — объясняет снисходительно Минхо, — ссора, примирение, ссора, а потом ещё одна. Вы понимаете, что слишком разные — расставание. — Чанбин с Феликсом второй год вместе, — хмыкает Рюджин и машет в сторону парочки. — Они не считаются, — отмахивается Минхо, берёт ещё один поп-корн, крутит в пальцах и закидывает себе в рот, — ну и в любом правиле должны быть исключения. — И что, ты совсем не целуешься? — с усмешкой спрашивает Джисон. — Да вот целуюсь. Поэтому и один. — Ты один, потому что вечно придумываешь вот такую ерунду, — фыркает Чанбин и пытается отбить ладонью поп-корн, который в отместку в него запускает Минхо. Чан недовольно ворчит, встаёт смахнуть с ткани крошки — ему теперь будет неудобно спать. Рюджин вновь снимает блокировку с телефона, чтобы прочитать ещё одно обидное сообщение, а Джисон разглядывает Минхо, покусывает внутреннюю сторону щеки и вдруг говорит: — Давай всё как в отношениях, но без поцелуев? — Что? — непонимающе отзывается Минхо. — Нужно же проверить твою теорию. — Ещё один, — усмехается Чанбин. Минхо усмехается тоже, но задумывается и неловко хлопает глазами. Они с Джисоном видятся раз четвёртый, но неловкости между ними нет с первой встречи. Они понимают шутки друг друга, готовы сплотиться в игре против Чанбина. Джисон задорно смеётся и, как новенький в компании, всегда скромно спрашивает разрешение, если ему нужна зарядка или плед согреться. Ещё он довольно симпатичный, и с ним весело заниматься глупостями. Даже искать одинаковый поп-корн в три часа ночи под утомлённые разговоры друзей. — Завтра идём на свидание? — протягивает ладонь Минхо, будто готов заключить договор. Джисон растягивает губы в улыбке, обнажая ровный ряд зубов, и пожимает протянутую руку: — В пятницу вечером, как полагается. ... Мягкий апрельский ветер лохматит волосы и разносит по парку лёгкие разговоры и смех. Людей вокруг много — они, жадные до тепла, отдают пару свободных часов после работы или учёбы бесцельным прогулкам и трепетному ожиданию выходных. Забронировать столик не получается, в прокате нет ничего нового, а театры для первого свидания кажутся скучными. Джисон предлагает угоститься самыми вкусными молочными коктейлями в городе, и они с Минхо присоединяются к неспешной прогулке. — Чан говорил, вы на первом курсе начали дружить, — замечает Джисон, играясь трубочкой в кошмарно сладком коктейле. — Ага, так долго я его терплю, — хмыкает Минхо, спрятав одну руку в карман тонкой куртки, и вызывает у Джисона смех. Они обсуждают университетские годы, делятся впечатлениями и вспоминают преподавателей. Минхо никого не помнит, потому что отчислился после первой же сессии, не выдержав бессмысленности и объёма информации. Обожаемая родителями сфера логистики оказалась ожидаемо скучной, в медицинский университет поступить не получилось ни с первого, ни со второго раза. Желание спасать превратилось в желание ухаживать и заботиться, и Минхо устроился в зоосалон, в котором с большим удовольствием остался. — И теперь родители не настаивают на учёбе? — учтиво спрашивает Джисон. — Им хватило заочки на рекламе. — Сколько ты успел, — удивлённо мотает головой Джисон, обхватывая губами трубочку, — не ищешь лёгких путей? Минхо смеётся, отводя взгляд, и пожимает плечами, потому что уверен, что именно Джисон с Чаном со своей логистикой отказались от лёгкого пути. — Кто бы говорил, — беззлобно замечает он. — А мне очень нравится, — возражает Джисон, — и учиться нравилось, и работать сейчас. Находить лучшие варианты для непростых задач интересно. Минхо оглядывает невозмутимого Джисона. Цепляется за отросшие завитки, широко распахнутые глаза, длинную серёжку в ухе, безразмерный жёлтый свитшот и широкие джинсы. Недоверчивый взгляд Джисон встречает с гордой улыбкой: — У меня есть целых два пиджака, — шутливо замечает он, и они вместе смеются. Гулять с Джисоном оказывается весело и легко. У них находится много тем для разговоров, а вкусы совпадают. Они оба уверены, что хот-доги без хрустящего лука не должны существовать. Самые удобные места в метро — в начале вагона. Читать книги комфортно в бумажном варианте. Вода с газом — отвратительная, а холодный кофе вкуснее горячего. Они обсуждают просмотренные за жизнь сериалы и аниме и находят слишком много схожестей в увлечениях. Минхо даже забывает, что гуляет не с обычным другом, пока они не выбираются в кино. Нагло опоздав на десять минут, они с глухим смехом тихо пробираются к своим местам. Не глядя Джисон хватается пальцами за рукав Минхо, чтобы утянуть за собой на мягкие кресла. — Ты взял билеты на последний ряд? — шепчет Минхо, оглядываясь по сторонам. Вокруг никого. Только рядами ниже сидят компании и такие же парочки. — Места для поцелуев, — тихо отвечает улыбающийся Джисон, ставит слева от себя стакан с газировкой и вытягивает губы трубочкой. Усмехнувшись Минхо делает вид, что кладёт ладонь на чужую щеку, и, приоткрыв рот, тянется ближе. Джисон отбивается и глухо смеётся, усаживаясь удобнее. Пытаясь быть тише, они стараются занять внимание фильмом. И сначала Минхо прекрасно с этим справляется, но расслабившись вдруг слишком чётко чувствует тепло от плеча Джисона рядом. Он слегка прислушивается и замечает, как мягко дышит Джисон и сидит совсем неподвижно. Минхо ловит себя на мысли, что может повернуть голову, потянуться за газировкой и уткнуться губами в чужие. Он вдруг чувствует душное напряжение вокруг и в теле. Будто весь воздух и лёгкость их общения остались за дверью кинозала. Медленно выдохнув через нос, Минхо поворачивает голову к Джисону и встречается с ним взглядом. Его глаза отражают экран и красиво блестят в темноте. Джисон мягко улыбается и приглашающе приподнимает локоть. Улыбнувшись в ответ, Минхо вновь расслабляется, обвивает руку Джисона своими и уютно укладывается на его мягкое плечо. ... За дверью ванной комнаты несмолкающие разговоры и негромкая музыка. Под ярким белым светом, отражающимся от сверкающего кафеля, Минхо звонко щёлкает крышкой шампуня и протягивает флакон Хёнджину: — Мне нравится запах, а Чану — нет. Хёнджин несколько раз нюхает шампунь, надавливая, кивает и забирает баночку, чтобы осмотреть состав. — Мне тоже нравится, — кивает он, а потом смотрит на волосы Минхо, тянется потрогать пальцами пряди, — мягкие же? — Я уже другим пользуюсь, — отзывается Минхо, мотая головой в сторону полки, — не подходит этот мне, забирай. Халява же. Отказываться от дорогого шампуня, который достается бесплатно, Хёнджин не намерен, поэтому только кивает и благодарит с милой улыбкой. Когда они возвращаются в комнату Чана, на столе красуется разложенная терпеливыми руками Черён настольная игра. Она громко оповещает, что пора начинать, а Минхо оглядывается в поисках места поудобнее. Натыкается взглядом на подушку на полу рядом с Рюджин, на уголок дивана, который можно разделить с Хёнджином, на Чанбина, к которому привычно прилип Феликс, и думает, что сегодня может позволить себе быть таким же тактильным. Минхо беззастенчиво огибает стол, чтобы усесться на колени увлеченно болтающего Джисона. Тот только кладёт ладони на запястья Минхо, продолжая обсуждать замысловатые рабочие вопросы с Чаном, и чуть наклоняется, чтобы видеть собеседников. — Кто первый кубик кидает? — громко уточняет Йеджи, привлекая внимание. Минхо поворачивается к Джисону, чтобы с мягкой усмешкой негромко спросить: — Удобно? — Теперь да, — улыбается в ответ Джисон и действительно не отпускает Минхо с колен до конца игры. Уставший мозг требует перерыва от двухчасового общения и азарта. Минхо предлагает освежиться мороженым и сбегает на кухню. Обычно долгие посиделки забирают много сил — Минхо начинает раздражаться и спорить с друзьями даже по пустякам, а в середине вечера даже спешит спрятаться в своей комнате. Но в последнее время быть в суете легче. Минхо будто неосознанно нашёл способ отстраниться от компании, но остаться в кругу событий. — Я пришёл помочь, — негромко оповещает Джисон, проходя на кухню и подтягивая джинсы. — Или съесть побольше? — хмыкает в шутку Минхо, усиленно ковыряясь ложкой в коробочке с ванильно-малиновым десертом. Они неторопливо раскладывают по тарелкам мороженое, пачкают пальцы в сладости. Минхо бессовестно откусывает десерт с ложки, а потом подносит её ко рту Джисона. Тот с таким же удовольствием доедает угощение и с набитым ртом замечает: — Это непрямой поцелуй, — а Минхо на это лишь хихикает и зачерпывает ещё мороженого. Шутить про поцелуи входит в привычку — когда они делят один корн-дог, передают друг другу бутылку воды или хватаются губами за трубочки в кофе, чтобы оценить выбранный сироп. С удивлением Минхо отмечает, что Джисон соблюдает договор старательно и невозмутимо. Он не тянется поцеловать даже в щёчку и ещё ни разу не возмутился чужими выдумками. — Давай ещё у Чанбина украдём, — смеётся Джисон и хватается замёрзшими пальцами за мочку уха. — Зачем ты так делаешь? — замечает Минхо, кивая на чужое ухо. Джисон убирает руку и задумчиво оглядывает пальцы. — Не знаю. Когда обжигаешься, так можно охладить пальцы. Я по привычке, наверное. — У тебя уши-терморегуляторы? — усмехается Минхо. — Ага, — задорно кивает Джисон и тянется ближе, невесомо укладывая ладонь на его талию, — проверь. Холодные и чуть липкие пальцы Минхо мягко цепляются за мочки ушей Джисона. Едва ощутимо сжимают, играются с круглой серёжкой. Задумчиво Минхо ведёт подушечками по тонкой коже сзади, обводит и нежно гладит завитки и добирается до самого кончика наверху. Джисон слишком близко — их дыхание почти смешивается, а, когда Минхо ловит чужой тяжёлый взгляд, чувствует, как тело опаляет жаром. Губы Джисона растягиваются в улыбке: — Согрелись пальцы? — спрашивает он, чтобы сбить волнение. — Согрелись, — кивает Минхо и отстраняется. ... Сметая шерсть с гладкой поверхности стола, Минхо не может не умилиться тому, как спокойно ведёт себя хвостатый клиент после стрижки. Хозяйка заботливо усаживает кота в переноску, и Минхо подходит ближе, позволяя себе погладить питомца между ушками. — Такой умничка, — мягко говорит он, — такой терпеливый. — Он у нас совсем невозмутимый, — подтверждает улыбаясь девушка. Не каждый день в салон приводят таких послушных питомцев. Особенно приятно, когда спокойные животные попадают на конец смены. Минхо улыбается коту, который даже доверительно трётся головой о его пальцы, пока хозяйка оплачивает стрижку у администратора. И не сразу замечает Джисона у окна. Тот прислонился к стеклу и подсматривает, сделав козырёк из ладоней. Когда их взгляды встречаются, Джисон вытягивает губы, посылая поцелуй, а Минхо улыбается и машет ладонью, приглашая войти. — Вас тоже подстричь? — шутит он, когда Джисон застенчиво проходит в салон, и целится широкой расчёской, прищурив глаз. — Нет, — Джисон улыбается и мотает головой, а потом поправляет пятерней волосы, — я пришёл украсть мастера. — Мастеру ещё прибраться. — Готов ждать хоть вечность. Попрощавшись с Дахён за стойкой администратора, они выходят на свежий воздух и сразу идут в сторону дома Минхо. Он не может сдержать глубокого вдоха и выдоха. Плечи расслабляются, а губы сами собой растягиваются в глупой улыбке, когда Джисон берётся за локоть Минхо и привычно начинает рассказывать о прошедшем дне — позавтракал капкейком, в обед дремал в переговорной, почти закрыл проект, над которым команда бьётся второй месяц. Голос Джисона, такой спокойный и пушистый, дарит настоящий отдых после многочасового рабочего дня. — Ты пришёл, чтобы проводить меня до дома? — засмотревшись спрашивает Минхо. — Да, захотелось увидеться, — подтверждает Джисон, — но знаю, что уже поздно, и ты точно устал. У подъезда они зависают ещё ненадолго. Наслаждаются весенним ветром, разговорами и игривыми шутками. — Ну признайся, — говорит Джисон, хитро улыбаясь и цепляя пальцами ладонь Минхо, — котиков тебе больше нравится стричь. — Ни за что, — театрально серьёзно отзывается Минхо, — я всех клиентов уважаю одинаково. — Не правда же, — Джисон мотает их ладони из стороны в сторону. — Ты ставишь под сомнение мой профессионализм? — Я видел твою улыбку. Слишком красноречивую. — Это улыбка мастера, — усмехается Минхо, а потом изображает полную незаинтересованность, — я могу смотреть на то, что нравится, и спокойно, — и безэмоционально уставляется прямо на Джисона. Тот делает шаг ближе, берётся за вторую ладонь Минхо и чуть щурит глаза, будто играет с ним в гляделки. С трудом Минхо пытается сдержать улыбку и мягко дует Джисону в лицо. Он быстро и много моргает, и они оба начинают смеяться. — Точно, — хмыкает Джисон отстраняясь, — забыл, что ты непростая штучка. ... Долгожданный выходной омрачается тоскливым дождём и колким ветром. Выбраться на прогулку не получается, Минхо уныло отсиживается в комнате, недовольный сыростью. Настроение вторит тёмным тучам. Особенно после дурацкой и бессмысленной реакции бывшего на сторис. Тот пишет, что Минхо идёт новая причёска и сопровождает сообщение глупой улыбочкой. Легко ему делать комплименты и быть милым, когда Минхо не рядом, не «мучает» своим неприветливым характером и не «пудрит мозги» безэмоциональностью и отстранённостью. Минхо искренне удивлён чужому желанию быть в хороших отношениях после всех обвинений, что ему пришлось выслушать пару лет назад. Настроение оказывается в шаге от бить подушку или оттирать и так чистую плиту, но внезапно пишет Джисон. Всё равно предлагает насладиться прогулкой, но под крышей. Они выбираются в ботанический сад, который оказывается больше и увлекательнее, чем представлял себе Минхо. — Такое бы растение домой, да? — Джисон со смешком указывает пальцем на огромный куст с развесистыми, плотными листьями. — Такое растение само как дом, — усмехается Минхо, но выходит натянуто. Свежий зелёный запах приятно щекочет нос, узкие дорожки красиво выложены камнем, Джисон невесомо дотрагивается пальцами до запястья и предплечья, забываясь в рассказах. Он поразительно много знает о видах, семействах растений и их происхождении. Мягкий голос помогает отвлечься от тусклых мыслей и развеять тоску. Неспеша они доходят до закоулка с развесистыми висячими цветами, огороженными кубиками разноцветного стекла. Минхо позволяет себе провести пальцем по гладкому листочку, пока разглядывает крупные жёлтые цветы. Он оборачивается к Джисону и ловит его внимательный и очарованный взгляд. — Не могу поверить, что ты такой красивый, — объясняет Джисон, подходя чуть ближе. Минхо не может сдержать смущённого смеха и несильно тычет в чужой бок локтем. — Правда, — искренне убеждает Джисон, — когда первый раз к вам пришёл, у меня даже дыхание перехватило, когда тебя увидел. — Такой ты выдумщик, — смеётся громче Минхо, позволяя Джисону положить ладонь на свою щеку и погладить кожу большим пальцем. Минхо прекрасно знает, что люди считают его красивым. А ещё знает, что они, наивные и простодушные, быстро очаровываются, а потом так же спешно сталкиваются с нелицеприятной реальностью. Красивая картинка оказывается живым человеком с переменчивым настроением, привычкой к отчуждению и самокопанию. Дыхание Джисона нежно щекочет подбородок, Минхо приобнимает его талию рукой, притягивает ближе и точно хочет поцеловать. Но в груди колет тревога и необъяснимый страх потерять. Минхо нелепо зажимает губы зубами и мягко бодает своим носом нос Джисона, сразу отстраняясь подальше. — Повезло, что всё цветёт, — говорит он, невозмутимо отвлекаясь на витиеватые бутоны. Лицо Джисон окрашивается мягкой улыбкой, а его ладонь соскальзывает по шее ниже к груди Минхо, чтобы задержаться у сердца. — Да, повезло, — кивает он, — сейчас ещё до вересковой оранжереи дойдём. Попробуем найти цветы красивее тебя, — и задорно усмехается. ... Отстриженные недавно пряди не хотят красиво укладываться на лбу. Пальцы хаотично цепляются за волосы, приглаживают и зачёсывают назад и в бок. Отражение в тёмном экране телефона мутное и неразборчивое, и Минхо опаляет волнением ещё больше. Почти две недели Джисон пребывает в уставшем и тоскливом настроении. Переписка не такая активная, выбраться на свидание получается всего один раз, а разговоры становятся несодержательными. Такой же уставший Чан говорит, что их команда не успевает к дедлайнам, а руководитель свирепствует сильнее, чем обычно. В голове назойливо крутится мысль, что Джисона хочется поддержать, и Минхо вспоминает, как был рад, когда он без предупреждения пришёл в салон. Бежевый свитер красиво контрастирует с тёмными волосами, а светлые брюки аккуратно сидят на бёдрах. Но Минхо не может успокоить пальцы и без конца поправляет ткань на плечах, рукава и волосы, пока крутится у входа большого бизнес-центра. Он так спешил к концу рабочего дня, что даже пришёл раньше. И теперь утопает в духоте и волнении. Джисон может быть слишком уставшим и без настроения. А ещё он может не любить сюрпризы. Или у него уже есть планы на вечер. Минхо ненавидит настолько спонтанные поступки, кошмарно не любит навязываться, но назад пути нет. — О, любимый соседушка, — восклицает Чан, когда они с Джисоном выходят из стеклянных дверей. На Джисоне тёмные брюки и строгий пиджак. Он выглядит строже, чем обычно, но кеды на платформе, свободная футболка с названием популярной группы и висящая на шее тонкая цепочка многое говорят о хозяине. На плечи Минхо опускается рука Чана, сжимает покрепче, а Джисон мягко им улыбается: — У вас планы? — застенчиво говорит он. Смотрит чуть опухшими и уставшими глазами. — У меня в планах игнорировать его как можно дольше, — шутит Минхо, криво улыбаясь, и кивает в сторону Чана. — Всё-всё, — смеётся тот, — ухожу, — Чан жмёт руку Джисона, — хорошего вечера вам. Минхо ловит чуть нахмуренный взгляд Джисона, наполненный обаятельным непониманием, и усмехается, чувствуя возвращающуюся уверенность. — Можно пригласить тебя на ужин? — спрашивает он. — Ты пришёл ко мне? — удивлённо отвечает Джисон и широко улыбается. — К тебе. Лицо Джисона очаровательно розовеет. Он отводит взгляд и совсем как мальчишка смущённо прижимает к щеке ладонь. — Для меня честь принять ваше предложение, — шутливо пафосно соглашается он. После объедания пиццей и недолгой прогулки под свежим ветром они добираются до парка с широкой смотровой площадкой. Занимают самую дальнюю скамейку и, оперев на забор ноги, садятся плечом к плечу. Джисон много жалуется на работу, усталость и волнение, но становится спокойнее и расслабленнее. На его лице миролюбивая улыбка, а взгляд кажется сонным, бездумным. — Тебе должны доплачивать за такую самоотдачу, — мягко говорит Минхо и кладёт ладонь на затылок Джисона. Заботливо приглаживает волосы, задумчиво перебирает их пальцами, ласково массирует кожу. — И я так думаю, — отзывается Джисон негромко, прикрывая глаза. Минхо скользит взглядом по раскрашенным золотым солнцем мягким щекам, аккуратному носу, длинной шее и влажным, таким хорошеньким губам. Почувствовав неестественное молчание и сбивчивое дыхание, Джисон приоткрывает глаза и смотрит на Минхо. Это идеальное время для поцелуя. Идеальное место. Идеальная ситуация. Идеальный человек. Но Минхо быстро облизывает свою верхнюю губу и тяжело сглатывает, наклоняясь к чужой шее. — Ты обычно так не пахнешь, — говорит он глухо, вдыхая терпкий запах с кожи. — Ношу этот аромат на работу, — голос Джисона такой же глухой и слегка хриплый, — нравится? — Да, — Минхо утыкается кончиком носа в шею, ведёт им вверх и вниз. Дышит свежим, острым, перечным цитрусом. Глубоким и надёжно смешанным с теплом кожи ароматом хочется окружить себя всего. Он чувствует, как Джисон наклоняет голову в другую сторону, раскрывая себя больше, и кладёт ладонь на бедро Минхо. Сжимает плотную ткань и мягкость. — А я? Минхо не отстраняется — продолжает водить носом по жаркой, пульсирующей коже и лишь через пару мгновений шепчет в шею: — И твой обычный запах нравится. ... Минхо ждёт, что они поцелуются случайно. Забудутся при прощании, привычно перешучиваясь у подъездной двери. Случайно ткнутся губами, когда Джисон вновь прижмётся, чтобы прошептать глупости на ухо. Или Минхо в суете потянется поцеловать в качестве благодарности за принесённый стакан, подушку или полотенце. Или во время напряжённого раунда очередной настолки Джисон подойдёт к сидящему Минхо со спины, ласково положит ладони на крепкие плечи, сцепит пальцы у шеи. Минхо поднимет лицо, встретится с ясной улыбкой, вытянет губы, а Джисон нагнётся и накроет их своими. Минхо с опаской и неосознанной тревогой ждёт, что Джисону надоест играть по дурацким правилам, что он сдастся. Но тот проявляет удивительное спокойствие и терпение во всём. Небольшое помещение старой забегаловки наполнено разговорами, фоновым шумом и пряным запахом с кухни. — Посмотри в правом кармане, — говорит Минхо, допивая воду с лимоном из запотевшего стакана во время очередного ужина. Жующий Джисон тянется к чужому рюкзаку, открывает нужный карман, роется в поисках влажных салфеток, но натыкается на пенал с карандашами и парочкой маркеров. — Ты рисуешь? — спрашивает он, приподнимая находку. — Это Хёнджин забыл, — отмахивается Минхо, пытаясь стереть капли, упавшие на стол с влажного стакана, — вечно разбрасывает вещи, а потом забывает. — Он был в гостях? — возвращаясь к поискам, отзывается Джисон. — Он ночевал, — Минхо чуть запинается и начинает чувствовать смущение и неловкость. Видит, как Джисон поднимает на него беглый взгляд, кивает, достаёт пачку салфеток. Осторожно открывает упаковку двумя пальцами и пытается оттереть с ладони соус. Внутри царапает необъяснимый стыд, и Минхо чувствует, будто должен оправдаться. — Ему иногда одиноко, и он остаётся ночевать, — говорит он. — Да? Мило, что ты его поддерживаешь, — легко отзывается Джисон. — А ещё я иногда обнимаюсь с Чаном, — выпаливает Минхо, прямо глядя на Джисона. А тот только усмехается в ответ и кивает: — Хорошо. — И иногда хожу с Рюджин на «свидания». Когда ей грустно. — Здорово, ладно. — И ещё я типа в «хороших» отношениях со всеми бывшими. — Ого, это талант. — Мы даже отправляем друг другу реакции иногда. — Даже. Ну тогда точно в «хороших». На лице Джисона не меняется ни одна эмоция. Он не выглядит злым, расстроенным, напряжённым или обиженным. Только тянется к почти пустому графину налить себе глоток воды и, видимо, замечает потерянное выражение лица Минхо: — Ты хочешь, чтобы я тебя ревновал? — усмехнувшись говорит он. — Нет, — кривится Минхо, — я это ненавижу. — Ага, — кивает всё так же легко Джисон, — ты говорил. И я помню. Привыкший к постоянным претензиям, недовольствам и выдуманным обидам, Минхо замолкает в удивлении. А потом до самого утра не может избавиться от растерянности и мягко разливающейся нежности в груди. Ночи становятся совсем тёплыми. За день солнце хорошо нагревает асфальт и камень строений, а жаркие лучи успевают притаиться в окнах, мелкой листве, жёлтых фонарях и улыбках. В тишине пустой улицы смех Джисона прокатывается задорной волной. Он хватается за локоть Минхо и тянет его на одинокую детскую площадку. Тот идёт за Джисоном послушно. Такой же весёлый и разморенный долгой прогулкой. В голове нет ни одной серьёзной мысли. Ни о забытой в стиральной машине с утра одежде, ни о долгом рабочем дне завтра, ни о потерянном контейнере для обедов. — Я тебя раскачаю, — говорит Джисон, усаживая Минхо на большую круглую качель. — Не сильно, не высоко, — просит Минхо, нелепо приземляясь на плетёную поверхность. Пытается уцепиться за плотный канат и затормозить ногами. — Нет, ты ляг, — просит Джисон, мягко раскачивая, — посмотри, уже звёзды видны. Опасливо ложась на спину, Минхо крепко держится за качель, уставляется несосредоточенным взглядом в небо. Тёмно-синее, глубокое, с мелкими крапинками едва видимых звёзд. У Минхо сбивается дыхание от ветра и движения. А потом от того, как лучисто улыбается Джисон над ним, ритмично отталкивая от себя качель. — Садись ко мне? — просит Минхо, протягивая ладонь назад и приподнимаясь. Замедлив движение, Джисон садится рядом спиной, чтобы удобно свесить ноги, и сразу поднимает голову вверх. Начинает рассказывать что-то про космос, далёкие планеты и гигантские звёзды. От него исходит обволакивающее тепло, его глаза ласково щурятся, а кадык медленно проезжается под чуть липкой кожей. Минхо не может оторвать от Джисона взгляд. — Ты ходячая энциклопедия, — усмехаясь говорит он. — Это я тебя развлекаю, — отзывается Джисон, поймав чужой взгляд, и неторопливо отталкивается ногами от земли. Минхо пытается помочь раскачать качель, но не может думать ни о чём кроме того, как сильно хочет Джисона поцеловать. Ему нужно всего лишь немного наклониться. Чуть-чуть податься вперёд. Почувствовать волнительное дыхание сквозь приоткрытые, розовые, мягкие губы. И наконец коснуться их своими. Но тело деревенеет от пульсирующего страха, охватывается фоновым беспокойством. И ведь он сам выдумал свою нелепую теорию. А теперь неосознанно поверил и глупо боится упустить. ... Вытирая насухо волнистые волосы мягким полотенцем после душа, Чан доходит до кухни за водой и находит на стуле Минхо. Он беззаботно щебечет в трубку телефона, поджав под себя ноги. И по бездумной улыбке Чан точно понимает, кто на другом конце провода. Он ухмыляется и садится напротив, накидывая полотенце на обнаженные плечи. Продолжая придерживать телефон у уха, Минхо показывает пальцем на тело, вопросительно дёргает футболку на своём плече, а потом указывает на рифлёный торс Чана и театрально кривит лицо в отвращении, вызывая смех. — Как дела? — спрашивает Чан, когда разговор Минхо заканчивается, и он утыкается в экран. — Всё отлично, — кивает Минхо. — Давно не виделись вот так. — Есть такое. Чан задумчиво, с лёгкой улыбкой рассматривает Минхо и его наигранно незаинтересованное выражение лица. — Вы встречаетесь? — спрашивает он будто между делом. Минхо смотрит на время, прищуривается и кивает: — Через часа четыре встретимся, да. — Я же не об этом, — со смешком отзывается Чан. — Да ладно? — ёрничает Минхо и откладывает телефон. От самого себя становится неприятно. Но Чан слишком хорошо его знает, чтобы обидеться на колкости. Слишком хорошо его знает и точно может понять. — Не знаю, — признаётся Минхо, чуть расслабляясь в плечах, — не понимаю. — Вы не говорили об этом? — Ни разу. Он.. острожничает, наверное. — На него это похоже, — кивает Чан мягко, — не хочет тебя оттолкнуть. — Я и сам не хочу оттолкнуться. — Не бойся, Минхо, — доверительно отзывается Чан, — поговорите, это ведь не сложно. Минхо лишь кивает, но совсем не разговоры считает сложными. Неделя выдаётся тяжёлой и утомительной, и в выходные хочется покоя, тишины и безделья. Джисон предлагает перенести привычную прогулку и начать смотреть второй сезон сериала, который нравится им обоим. — Можем у меня, — замечает он в трубку телефона перед сном. Выходить никуда не хочется. А ещё сильнее не хочется узнать, как Джисон живёт. Как пахнет его квартира, как много вещей разбросанно, как он моет кружки, как вешает свитер на спинку дивана, какие фотографии висят на рабочем столе, какие воспоминания хранят стены его маленького мира. Минхо опасается стать ещё ближе и беспечно отказывается: — Приходи лучше ты. — А мы не будем мешать Чану? — Надеюсь, будем, — отшучивается Минхо и улыбается мягкому смеху Джисона. Пушистая подушка под спиной мнётся сильнее. Приходится опираться о стену затылком, съезжать по кровати ниже. Развалившийся рядом Джисон совсем расслабился, едва придерживает большую чашу с чипсами одной рукой и солёным пальцем указывает на мелкую деталь на костюме одного из героев. К просмотру они подходят очень серьёзно: зашторивают комнату, выбирают удобный обоим размер субтитров, закупаются чипсами и энергетиками, готовят поп-корн. Минхо объедается почти сразу. А Джисон постоянно напоминает, что ещё принёс лимонные пирожные. Утомлённый Минхо принимает лежачее положение и вдруг чувствует у ступни едва уловимое тепло. Он легонько задевает обнажённую ступню Джисона своей, слышит усмешку и чувствует, как Джисон толкает его в ответ. Они слабо тормошат друг друга ногами, пока Минхо не ведёт пальцами по гладкой косточке. Касания становятся медленнее и нежнее. Минхо слышит, как тише дышит Джисон рядом. И неторопливо ведёт по гладкой коже выше к пальцам, а после к стопе. Джисон повторяет за его движениями. Становится щекотно — Минхо приглушённо хихикает и невольно сгибает в локте руку приподнимая. Рука Джисона сгибается следом и невесомо касается пальцев Минхо. Проводит по светлой коже на тыльной стороне, по каждому пальцу и чуть шершавой ладони. Минхо мягко касается Джисона в ответ. Поглаживает, играется, сплетается, прижимается пальцами, подушечками. Засматривается на их ласкающие друг друга ладони. — Совсем не понимаю, что происходит, — сипло усмехается Джисон и кивает в сторону экрана. Минхо уставляется в телевизор и вдруг вспоминает, что они смотрят сериал. Речь у героев неразборчивая, субтитры меняются слишком быстро, а суть сюжета потеряна. Он чуть поворачивает голову, а, когда ловит сверкающий взгляд Джисона, сразу об этом жалеет. — И я тоже, — отзывается Минхо, не пытаясь даже на миллиметр отстранить ладонь от крепкой ладони Джисона. — Ляжем спать? — Останешься? — С большим удовольствием, — улыбается Джисон нежно. Сумбурно они убирают тарелки, банки, поспешно умываются. Минхо суетливо расстилает постель, поправляет подушки, путается в одеялах. Входя в комнату с капельками воды на волосах у лица, Джисон торопливо щёлкает выключателем, погружая комнату в полумрак, и забирается под одеяло. Укладываясь следом, Минхо сначала ложится на бок. А потом поворачивается на другой. Слышит, как ёрзает Джисон рядом, так же ворочается. Они пытаются улечься удобнее, но оказываются лицом к друг другу. Тёмную комнату освещает лишь яркий фонарь, который пробивается через неплотные шторы. Свет сдержано скользит по лицу Джисона, заставляет его блестящие глаза пронзительно сиять сильнее. Его влажные губы расплываются в довольной улыбке, и Минхо, очарованный чужой красотой, не может сдержать ответной. Он порывисто разворачивается на спину и пытается не засмеяться. А Джисон утыкается лицом в подушку, глухо делает вид, что кричит, и нелепо болтает ногами. — Что? — напевно протягивает Минхо. — А я думал, до этого было трудно, — отзывается со смехом Джисон, приподнимая голову, и опирается на локти. — Ага, — хмыкает Минхо, складывая руки на груди, — тебе, значит, со мной сложно? Он точно знает, что шутит, но в груди неприятно колет тревогой. — Мне с тобой волшебно, — искренне говорит Джисон, придвигается ближе. Смотрит так пронзительно и увлечённо, будто перед ним красочная энциклопедия с замысловатыми растениями и цветами или справочник о каждом созвездии на ночном небосклоне. — Можно коснуться? — тихо спрашивает он. А Минхо хватает только на робкий кивок. Застенчиво Джисон тянется указательным пальцем к губам Минхо. Невесомо касается, бережно проводит по контуру, неторопливо гладит и внимательно изучает. Отвести взгляд от Джисона сложно, и Минхо даже почти не чувствует трепетных прикосновений. — И как тебе? — тихо говорит он, когда Джисон убирает руку и опирается на локти. — Мягко, — смеётся Джисон и улыбается слишком довольно, — хочешь тоже? Минхо кивает, тянет руку ближе, проводит пальцем по учтиво подставленным губам. Чуть шершавым, но гладким. Таким нежным и приятно пухлым. Влажным и тёплым. — Как тебе? — зеркалит вопрос Джисон и усмехается, едва заметно наклоняя голову к плечу. — Мягкие, — кивает Минхо улыбаясь, а потом раскрывает руки, приглашая Джисона в объятия. Тот ложится с большой охотой и удовольствием, обхватывает рукой Минхо за талию, удобно устраивается на плече, доверчиво утыкается носом в домашнюю мягкую футболку, опаляя ткань горячим воздухом, и глубоко вдыхает тёплый запах тела. Минхо слышит сочный аромат шампуня с волос Джисона, гладит по покатым плечам ладонью и каждой клеточкой тела впитывает в себя тепло и нежность, которую ему дарят безвозмездно и без остатка. ... Коротким пальцем с толстыми кольцами Феликс настукивает задорную мелодию, пытаясь вслушаться в музыку из небольшой колонки над соседним столиком. — Держи, — мягко говорит Минхо, садясь рядом, и оставляет у симпатичного десерта блестящие вилку и ножик. Кладёт ещё одну пару приборов к своему блюдцу и ловит вопросительный взгляд Чанбина, который смешно разводит рукой. — А мне? — отзывается он, а Минхо в ответ наигранно невинно хлопает ресницами. Тяжело вздохнув, Чанбин встаёт взять приборы себе под дружное хихиканье. Весеннее солнце приятно греет через плотное стекло. В уютной кофейне, совсем не мешая, переговариваются посетители. Лимонный десерт оказывается приятно сладким и кислым одновременно. На белой тарелочке размазывается ярко-жёлтая начинка, Минхо усиленно пытается подцепить её вилкой, когда чувствует неестественное молчание друзей за столом. Разговор о трудностях переезда, дорогой аренде и бессмысленности риелторов сходит на нет, и Минхо ловит невинно любопытный взгляд Феликса. — Что? — кивает Минхо и отпивает остывший кофе. — Ему интересно, — говорит Чанбин вместо Феликса, откидываясь на спинку стула. — Что? — нелепо повторяет Минхо. — А вы с Джисоном.., — начинает Феликс, игриво поджимая губы, — правда так и не целовались? Невпечатленнный вопросом Минхо мотает головой и слишком внимательно возит по тарелке крошки. — Чан говорил, что он оставался на ночёвку. — Выдумывает, — бестолково врёт Минхо. — Это ты выдумываешь, — беззлобно фыркает Чанбин. — Нет, мы правда не целовались, — встречает его взгляд Минхо и уже хочет, чтобы они снова заговорили о себе и своём желании жить вместе. Но Чанбин смотрит слишком пронзительно. И Минхо прекрасно понимает, что сейчас начнутся нравоучения. — И что, вы в отношениях? Или опять? — ожидаемо говорит Чанбин. — Что «опять»? — Ты опять морозишься. — Идиотское слово, — фыркает Минхо и берет салфетку. Раскрывает широко, усиленно трёт ею совершенно чистые пальцы и на друзей не смотрит. Феликса чуть передёргивает. Он усмехается мягко и мотает головой: — Я бы не смог как Джисон, — говорит беспечно, — подумал бы, что мной играются. Несерьёзно относятся. В голове точно назло всплывает недавняя прогулка с Джисоном. Они сидели на знакомой скамейке, много говорили и объедались картошкой-фри, которую макали в кетчуп. — А я, если честно, кошмарно люблю целоваться, — внезапно искренне признался тогда Джисон. А Минхо лишь взял картофелину, зажал губами и привычно дразнясь вытянул их. — Будто все отношения должны быть серьёзными, — бурчит Минхо в ответ Феликсу и отворачивается к окну. Пытается дышать ровнее, расслабить плечи, засмотреться на случайных прохожих. — Да у тебя никакие не серьёзные, — усмехается сбоку Чанбин. Минхо знает, что они просто шутят. Ему никто не желает зла, никто не хочет обидеть. Но раздражение колючей волной разливается по телу. Он переводит на них взгляд, замечает, как совершенно неосознанно Чанбин убирает с лица Феликса отросшую прядь, чтобы она не попала ему в рот, пока он откусывает десерт. Им, таким добрым и открытым по натуре, никак Минхо не понять. Им не понять, что не все люди такие отзывчивые, чистые и светлые. Им не понять, что он — непопулярный лимонный десерт с твёрдым слоем плотного песочного теста и горьким привкусом. А не сладкая зефирка или душистое домашнее печенье с шоколадной крошкой, которое любят все. Которое вкусно любить, приятно любить, легко любить. ... Водная гладь красиво отражает вечернее солнце, блестит яркими волнами, сверкающе переливается. В углу небольшого пруда меланхолично наматывают круги уточки. На берегу сидят немногочисленные парочки, дружные семьи и громкие компании. Голос Джисона приятно ласкает уши, но не даёт отвлечься от туманных мыслей. Укусив рожок и уронив на джинсы кусочки вафли, Минхо задумчиво поворачивается в попытке понять чужую речь. — И Чан говорил, что в прошлом году были сапборды, — рассказывает Джисон про предстоящий летний корпоратив и мягко смахивает с бедра Минхо крошки, — но я боюсь немного. Хотя там жилеты будут. И не глубоко. Но точно не как тут. Он мило усмехается, а уголок его губ пачкается мороженым. Минхо тянется убрать сладость косточкой пальца. Джисон улыбается сильнее, но смущённо отворачивается, продолжая невозмутимо что-то говорить. После почти двух недель постоянного мозгового штурма, отстранённости и блуждания по лабиринтам противоречивых мыслей Минхо слишком сильно почувствовал, как скучает по Джисону. Игнорировать приглашения выбраться стало невозможно, и Минхо согласился на прогулку. Он был готов объясниться, просить прощения за пропажу или выслушать обвинения, но Джисон не высказал никакой обиды. Мягко улыбнулся при встрече, сказал, что скучал, и утянул выбирать мороженое послаще. — А потом в отпуск пойду, — заканчивает рассказ Джисон, — а ты собираешься? — В отпуск? Когда-нибудь, да. — Наверное, ты устал. Минхо сглатывает и вновь ловит взгляд Джисона. Внимательный и искренне заинтересованный. — Да, устал, — задумчиво отзывается Минхо, вдруг действительно чувствуя слабость в теле, в руках, в спине. — Поэтому тебе тоже надо поскорее в отпуск, — улыбается Джисон, проводя ладонью по его плечам. — Это ты намекаешь, чтобы я выбрал дни твоего отпуска? — прищурившись спрашивает Минхо. Но Джисон смотрит удивлённо и невинно: — А, нет, конечно, — говорит он искренне, — просто переживаю, что ты уставший. Наверное, любой другой бы обиделся, подумал, что с ним не хотят провести время в отдых, не приглашают, не зовут. Но та дистанция и осторожность, которую так усердно соблюдает Джисон, дарит Минхо столько свободы, что приносит облегчение. — А ты? — вдруг спрашивает Минхо, — ты устал? — и будто совсем не о работе говорит. — Нет, — расслабленно улыбается Джисон, — мне очень хорошо. Прислушиваясь к своим ощущениям, Минхо понимает, что и ему хорошо. Закатное солнце приятно пригревает, ветер мягко освежает, съеденный ужин даёт силы, а мороженое радует душу. Задорная, но ласковая улыбка Джисона приносит спокойствие. Они бродят по небольшому парку, пытаясь находить побольше шагов, чтобы Джисон мог похвастаться коллегам. Заходящее солнце заставляет щурится, а Джисон, совсем не задумываясь, снимает с себя кепку и мягко надевает её на взлохмаченную ласковым ветром голову Минхо. Их разговор, плавно перетекающий с серьёзности на шутки и обратно, кажется Минхо сегодня особеннее, важнее. Будто с каждым словом ниточки их связи становятся крепче и надёжнее. На большом зелёном поле в дальней части парка они натыкаются на целую толпу людей, которые под слишком активную музыку разучивают простейшие танцевальные движения. Ведущая с шипящим микрофоном на ухе так весело и задорно командует, что привлекает всё больше зевак. В первом ряду Минхо даже замечает детей, нелепо и мило машущих ладошками в такт музыке. — Хочешь тоже? — усмехается Джисон, видя горящий взгляд Минхо, берётся за его запястье и тянет в толпу. И сначала это всё ужасно неловко. Танцевать на глазах у всех, криво сгибать ноги, зажато поднимать руки. Минхо замечает краем глаза, что и у Джисона получается нелепо, и его пробивает на смех. Позориться вместе оказывается очень весело. Минхо отпускает напряжение, расслабляет спину и наслаждается движением, ритмом, жаром, смехом. А когда вновь смотрит на Джисона, у него перехватывает дыхание. Солнечная улыбка, мягкие порозовевшие щёки, красиво блестящая загорелая кожа в расстегнутой на две верхних пуговицы свободной рубашке, лёгкая испарина на лбу и висках, пушистые пряди волос. Неосознанно Джисон облизывает пересохшие губы, и Минхо наклоняется к нему, опирается ладонью о крепкое плечо и громко выдыхает в его ухо: — Ты такой красивый. В глазах Джисона появляется радостный блеск. Он ласково приобнимает Минхо за талию, прижимаясь боком, будто так им танцевать будет удобнее. Минхо в удобстве сомневается, но в удовольствии ни капли. Ключи долго не хотят открывать дверь, а пальцы слушаться. Внутри бьёт трепетное желание, а смешливый Джисон под боком щекотно держится пальцами за талию. — Останемся тут? — негромко шутит он, опаляя спёртым дыханием щёку, а Минхо лишь усмехается и наконец справляется с замком. Гудящие ноги едва держат, а сознание такое спутанное, будто они пили, а не танцевали весь вечер. Связка ключей пролетает мимо крючка, наполняет звоном квартиру. Минхо на мгновение замирает прислушиваясь, но улавливает только глупое хихиканье Джисона, который не может с первого раза стянуть кроссовок. Он тихо шагает по коридору, прислоняется ухом к двери чужой комнаты, а потом следует за Джисоном на кухню. — Чана нет, — говорит Минхо, доставая с верхней полки два стакана. Набирает воду из тонкого крана и вновь чувствует на талии лёгкое касание чужих пальцев. — И кому же нам мешать? — смешливо спрашивает Джисон, невесомо водя по ткани подушечками вверх и вниз. — Друг другу будем? — Минхо разворачивается в некрепких объятиях, протягивает стакан. Джисон пьёт с жадностью, задержав дыхание, но всё равно не отводит взгляд. Отставляя свой стакан в сторону, Минхо кладёт ладони на чужую шею, проводит пальцами по липкой коже, скользит за ворот рубашки. — Ты хочешь? — выдыхает Джисон осторожно. — А ты? — Я очень. — И я очень. Джисон заторможенно кивает, блестит влажными губами и смотрит, буквально не отрываясь. Его взгляд выдержать сложно. Минхо отвлекает своё внимание на маленькие пуговицы, цепляет одну из них пальцами, расстёгивает и чувствует, каким тяжёлым становится дыхание Джисона. Во рту пересыхает, а по спине пробегается ощутимый жар. Хочется выпить ещё стакан воды. Или лучше сразу два. Или нырнуть в воду полностью. — Пойдёшь в душ? — говорит Минхо неестественно сипло, встречается взглядом с Джисоном. А тот кивает и чуть наклоняется вперёд, быстро облизнув губы. В лёгкой тревоге Минхо задерживает дыхание, но Джисон только прислоняется своим лбом к чужому и замирает, позволяя Минхо расстегнуть рубашку до конца. Позволяя хаотично погладить свой мягкий, упругий живот осторожными пальцами с маленькой, колючей царапиной от котячих когтей на безымянном. Минхо сам не понимает, откуда находит в себе силы взяться за тонкую талию и отодвинуть от себя Джисона. Вручить ему полотенце, отправить в душ, успокоить своё слишком громко бьющееся сердце. Он пытается концентрироваться на шуме воды за дверью, на свежем воздухе из приоткрытого окна в комнате, на ещё одном стакане холодной воды. Тело, охваченное давно забытым трепетом, ждёт внимания и ласки. Хрупкое спокойствие удаётся достичь в душе, когда намеренно прохладная вода освежает, а необходимость обдуманных действий приводит разбегающиеся мысли в порядок. Но когда Минхо возвращается в комнату и находит увлеченного телефоном Джисона, чуть сгорбленно сидящим спиной к двери на краю его широкой кровати, в его мягкой футболке, в невесомом свете прикроватной лампочки, всё, так усиленно задавленное желание, возвращается с новой силой. Минхо оставляет влажное полотенце прямо на постели, на коленях двигается ближе и крепко прижимается к горячей спине, прислоняется щекой, чувствует, как вздымается грудь Джисона. Ласково потираясь, садится удобнее, устраивая Джисона между разведённых ног и сразу возвращает ладони к его животу. Поглаживает мягко, с лёгким нажимом, чуть приподнимая футболку. — Так ноги гудят, — негромко говорит Джисон, поймав одну ладонь Минхо своей и опуская себе на бедро. Предусмотрительно оголённое. С лёгким смущением Минхо вдруг понимает, что Джисон не стал надевать ни предложенные шорты, ни пижамные штаны. — И я не привык к такой нагрузке, — вторит Минхо и ласково поглаживает нежную кожу, ведёт пальцами от сгиба к коленке и обратно. Чувствует такие же лёгкие касания на своих бёдрах. — А к какой привык? — усмехнувшись, говорит Джисон и мягко опирается затылком о плечо Минхо. Одной рукой сам приподнимает футболку с живота, позволяет мягко себя касаться, гладить. Тяжело сглотнув, Минхо потирается щекой о чужую. Слышит тёплое дыхание совсем рядом, чувствует его грудью, пальцами. И прижимается ближе. — Я лучше тебе покажу, — отзывается Минхо и накрывает ладонью член, обтянутый тонкой тканью. Ноги Джисона машинально раздвигаются шире, спина напрягается и плотно прижимается к груди Минхо. Кончиками пальцев он обхватывает длину, ласково гладит с ощутимым нажимом. Минхо вдыхает манящий запах с шеи, футболки, мягко утыкается носом в затылок, чувствуя нежное тепло. Сдерживаемый бессознательной тревогой он не решается коснуться губами даже чуть влажных волос, помятой ткани или выпирающей косточки на шее сзади. С губ Джисона срывается беспокойный выдох, и он быстро, но мягко отстраняет от себя внимательные ладони. — Мне нужно ближе, — говорит Джисон, разворачиваясь в объятиях, и привстает, опираясь на одно колено, чтобы порывисто стянуть с себя футболку. Путается в ткани, застревает в коротких рукавах. Минхо падает на спину и задорно усмехается: — Очень сексуально, — замечает он, когда футболка улетает в сторону. — А тебе очень нравится, — отзывается Джисон, и Минхо соврёт, если начнёт возражать. Взъерошенный и взволнованный Джисон устраивается между чужих ног, опираясь на локти у головы Минхо, а тот с большой жадностью возвращает ладони на загорелое, подтянутое, но мягкое тело. Гладит спину, поясницу, водит пальцами и жмёт ближе, опуская руки на упругие ягодицы. Ткани между телами всё ещё непозволительно много, и Минхо сам приподнимает таз, чтобы потереться о пах Джисона ощутимее, крепче, горячее. Его дыхание ощущается на шее, щеке, в висках и за ухом. Минхо вдруг понимает, что Джисон всеми мизерными силами избегает его губ, и порывисто выдыхает: — Можешь меня.. — Что? — слишком быстро отзывается Джисон, чуть приподнимает лицо, чтобы встретиться взглядом. Его глаза блестят таким желанием, что Минхо никогда себе не простит, если так бездумно упустит. — Ну, — неловко находится он и одной рукой зарывается в волосы Джисона, чуть убирая со лба и зачесывая их назад, — хочешь быть сверху? — Да, — мягко усмехается Джисон, — хочу, — и ласково ловит его руку за запястье, чтобы предусмотрительно накрыть ладонью свои губы. ... В зелёной кружке с маленьким почерневшим сколом остывает наспех заваренный кофе. Пить его мерзко и неприятно. Родители берут горький, слишком горелый, и Минхо постоянно об этом забывает. Вместо бодрости после раннего подъёма и долгой дороги он вновь получил разочаровывающую жижу. — Кто ещё тут жижа, — усмехается Минхо сам себе, сидя на пустой кухне родительского дома. Выбраться из водоворота противоречивых мыслей не получается всю неделю после ночи с Джисоном. Они так хорошо выспались, так вкусно позавтракали, так тепло обнялись на прощание. В теле была такая сладкая усталость и лёгкость, что Минхо оказался неприятно удивлён, когда вдруг поймал растерянность, провожая Джисона, который мило подмигнул, скрываясь за дверью. Чанбин много раз говорил Минхо, что он настоящая заноза. И нелестная характеристика никогда не обижала, потому что Минхо и сам прекрасно это знал. А знает ли это Джисон? Успел ли увидеть все подводные камни, понять его суть, рассмотреть больше, чем красивое лицо и привлекательное тело? Может быть, Минхо слишком много ждёт, но сближаться и потом сильно раниться больше не хочется. Когда Джисон хвалит совсем летнюю погоду и зовёт кататься на катамаранах, чтобы побороть страх воды, Минхо, уже собранный и стоящий у двери, внезапно от встречи отказывается. Внутри скапливается слишком много тревоги, чтобы делать вид, что общение приносит только удовольствие. «Тогда буду ждать следующего раза», — вновь слишком понимающе пишет Джисон и ещё больше утягивает в самокопание. Следущий раз не наступает и через неделю. А потом у Джисона вновь горят дедлайны. А когда он находит свободный вечер, Минхо трусливо уезжает к родителям на выходные. У них годовщина свадьбы — и повод спрятаться оказывается весомым. Плотная рубашка мешает свободно двигаться и дышать. Минхо нервно расстёгивает ещё одну пуговицу и поправляет воротник, когда заходит в квартиру за родителями. Хочется стянуть с себя неудобную одежду, спрятаться в душе, но Минхо только мягко отправляет маму заклеить натёртую новыми туфлями пятку. — Я сам всё расставлю, — говорит он и уходит на кухню за тортом. Они только вернулись из ресторана, слишком сытые и уставшие, но планы нарушать не хочется. Мама сама приготовила торт, потратила на него весь вчерашний день, чтобы их небольшая семья могла собраться вечером в гостиной вместе. Под негромкие разговоры, воспоминания, работающий телевизор и лёгкий смех. Утомленный Минхо не съедает и половины и укладывается головой на подлокотник дивана. Мутным взглядом наблюдает за яркими картинками на экране, а потом переводит взгляд на родителей. Они сидят совсем близко, их лица мягко освещаются холодным светом телевизора, а разговор получается неторопливым, родным. Удивительно, что много лет назад они решили быть вместе. И остались вместе. Пережили ссоры, обиды, трудности, беды и печали. Они приняли друг друга. И продолжают принимать каждый новый день. Минхо достаёт из кармана телефон и открывает уже привычный диалог. Долго смотрит на последнее сообщение Джисона: «Хорошего вам вечера!». А потом пишет сам, учтиво спрашивает о делах, рассказывает про сочный стейк и разговоры за столом. «О чём болтали?», — спрашивает Джисон. И Минхо чувствует, что он настроен говорить. По пути в комнату его охватывает неприятное сомнение. Но в теле лёгкая усталость и пара бокалов вина. А ещё они с Джисоном не виделись вечность. В последнюю встречу он был таким тёплым и непозволительно уютным. И на ладони до сих пор фантомное ощущение мягких влажных губ. Минхо впервые жмёт на кнопку видеовызова и плюхается спиной на кровать. Безэмоциональные гудки наполняют тишину комнаты неуверенностью. Минхо вдруг думает, что слишком навязывается, и почти сбрасывает звонок, но в экране наконец-то появляется Джисон. Выглядит слегка растрёпанным, но довольным. — Извини, — говорит он, поправляя волосы, — я был без футболки. — И зачем надел? — хмыкает Минхо, укладываясь на живот и подпирая подбородок ладонью. — Не хотел соблазнять, пока ты у родителей. — Очень зря. Они неловко смеются, и их разговор привычно закручивается сам собой. Смешит, веселит, расслабляет и дарит удивительный комфорт. Будто нет никаких переживаний, нет сомнений в себе и своих чувствах. Будто никогда никто Минхо не бросал, не называл надоедливым, утомительным, не пытался изменить, не говорил «останемся друзьями». Будто никто не закатывал глаза на его просьбы, отчуждённость и осторожность. Пока счётчик времени на экране методично отсчитывает минуты, час, второй, Джисон успевает устроить румтур, показать коллекцию книг, музыкальных дисков и подготовиться ко сну. Сил Минхо хватает на переодеться в пижаму и завернуться в одеяло. Он почти клюёт носом, но заканчивать разговор ужасно не хочется. — Да-да, — усмехнувшись негромко, отзывается Джисон, удобно лёжа на подушке, — есть у меня такой человек в жизни. Никак не признаётся, что больше любит котов стричь. Полусонный Минхо прикрывает глаза и растягивает губы в улыбке: — Как глупо с его стороны. — Не глупо, у него просто сердце большое. Хочет всех животных вместить. — И черепах? — Конечно. И черепах. И даже нашего друга свинку. Минхо не может сдержать глухого смеха, а Джисон вдруг смотрит внимательнее и глубже: — Ещё он очень красивый, — добавляет, чуть подумав. — Красивых много. — Да, но он особенный. Интересный, внимательный, заботливый, весёлый. — Смешно шутит? — не открывая глаза, но мягко улыбаясь, спрашивает Минхо. — Мне очень нравится, — подтверждает Джисон, — вообще всё в нём нравится, — и замолкает на пару мгновений, чтобы продолжить ещё тише, но уверенно, — я в него влюблён. — А он? — на выдохе спрашивает Минхо. — А он? Воцаряется хрупкая тишина. Открыть глаза волнительно, тревожно. Телефон, который Минхо держит одной рукой перед собой, внезапно падает экраном на кровать, спасая хозяина от необходимости делиться чувствами. Краем уха Минхо слышит, как усмехается Джисон. Он открывает глаза и поднимает телефон, вновь заглядывая в экран, прищурив глаз от света. — Кажется, засыпаю, — замечает Минхо. — Уже правда пора, — подтверждает Джисон. Хочется его рассмотреть, увидеть его настроение. Уйдёт ли он разочарованный? Обиженный или расстроенный? — Будешь крепко спать? — мягко спрашивает Минхо. — Постараюсь крепко, да. Ещё же на тренировку хотел завтра. — Понадобятся силы. — Да, ты прав, — отзывается Джисон, молчит пару мгновений, будто решается на что-то, — ну, доброй ночи? — и не находит настойчивости. — Доброй. Спи сладко. — Буду. — Он тоже. Всего на одно мгновение Джисон замирает в едва уловимом осознании, а потом мягко улыбается и кивает. Ещё раз желает доброй ночи и не решается отключиться. Минхо жмёт на красный кружок сам и нелепо прижимает телефон к груди. Дыхание оказывается глубоким, тяжёлым, под щекой слишком отчётливо ощущается шершавая ткань подушки, а пальцы стремительно становятся влажными. Внезапно воцарившуюся тишину нарушает входящее сообщение — безмолвный смайлик с поцелуем. ... Разговоры — это не сложно. Самый надёжный способ коммуникации, самый верный и удобный. Минхо привычно заводит разговор с продавщицей в круглосуточном у дома и точно знает, что они всегда подарят друг другу заряд хорошего настроя. Он с лёгкостью говорит с каждым другом — о прочитанных книгах, о скучных сериалах, о надоедливых коллегах, о любви и обидах, о дожде утром и скидках в модном магазине. Минхо говорит с хвостатыми клиентами, и некоторые из них становятся спокойнее и терпеливее. Он говорит с их хозяевами, и складка переживания на лбу обеспокоенных посетителей разглаживается. Минхо точно знает, что должен поговорить с Джисоном, но оказывается не в состоянии собрать мысли в кучу. Тонкий полиэтилен неприятно липнет к влажным ладоням. Минхо усиленно жмёт к себе огромный пакет с двумя новенькими ортопедическими подушками, пытаясь разглядеть дорогу перед собой. Впереди маячит кудрявая голова Чана. Он тащит коробку красивых бордовых тарелок на новоселье к Чанбину и Феликсу. И, видимо, именно из этих тарелок они будут угощать гостей сегодня. — Это десять минут от метро, по их мнению? — ворчит Минхо, вновь поправляя пакет в руках. — Мы просто медленные, — усмехается Чан, который уговорил не ехать на такси. Он с лёгкостью тащит коробку, мягко улыбается, а его щёки раскрашены здоровым румянцем вдохновения и предчувствием уютного вечера. Минхо стреляет в него недовольным серым взглядом и только сильнее хмурится. Ему совсем не удалось выспаться — вся ночь прошла в волнении, переживаниях и беспокойных мыслях. Сегодня вечером они наконец-то увидятся с Джисоном, и решение поговорить с ним далось Минхо невероятно трудно. Пришлось продумать диалог от начала до конца со всеми возможными вариантами, чтобы хоть немного успокоиться. Вот они придут в гости, посмеются над Чанбином в розовом фартучке, обнимут воодушевленного Феликса, поздороваются со всеми, начнут перешучиваться. Вкусный ужин, куча вопросов, неторопливое обсуждение. Настольная игра на ещё не заляпанном столе, пара бокалов чего-нибудь крепкого. Внимание гостей рассеется, поздравления закончатся. Минхо сможет уединиться с Джисоном на кухне, или в комнате, или в коридоре. Он наберёт побольше воздуха в лёгкие и честно скажет о чувствах. Или нет, совсем откровенно говорить не стоит. Лучше просто предложить быть партнёрами. Минхо вдруг думает, что будет звучать уж слишком официально. «Давай встречаться?» — нелепо. «Будем вместе?» — наивно. «А мы встречаемся?» — неуверенно. «Хочешь быть моим парнем?» — глупо. Всеми силами Минхо пытается прочувствовать ту лёгкость, которая была в их отношениях с самой первой встречи, каждое свидание. Но тело не может расслабиться, а тревога развеяться. Минхо внезапно так сильно боится отказа, хотя всегда думал, что уже привык к слову «нет». — Аккуратно, тяжело, — говорит вместо приветствия Чан, переступая порог новой квартиры и вручая Феликсу тарелки. — Как хорошо, что вы пораньше, — отзывается Феликс, сразу унося коробку на кухню, — совсем нет посуды. Пару мгновений Минхо мнётся у двери и бегло бросает взгляд на обувь на шершавом коврике с приветствием. И выдыхает облегчённо, после предлагая себя в помощники. Занять руки мытьём посуды, голову — болтовнёй. Слушать смех, шутки, рассказы, волнительный лепет Чанбина. Он так очаровательно смущается, оказываясь внезапно эмоциональным от того, что встречает самых близких в собственном доме с главным человеком своей жизни. Минхо усмехается и ловит лёгкий укол зависти. Утомлённые суетой и водоворотом чувств внутри, они усаживаются на мягкий диван, растекаясь по поверхности. — Странный день такой, — замечает Чанбин, поглядывая из-под вьющейся чёлки на накрытый стол и весёлых друзей. — Будто ненастоящий, да? — понимающе отзывается Минхо, устав постоянно вздрагивать на стук в дверь или звонок. Каждый раз ладони предательски намокают, а горло сжимает тисками. Каждый раз он заглядывает в молчащий чат, разговор в котором закончился на обсуждении подарка к новоселью. — Да, — кивает Чанбин и, будто чувствуя напряжение в теле Минхо, мягко сжимает его пальцы своими. Только потом Минхо понимает, что не только ему было необходимо это лёгкое касание. — Где Джисон? — всё же вырывается у Минхо. — Сказал, что опоздает. — Понятно. Минхо кивает, не чувствуя внутри ни капли спокойствия, а потом поворачивается к Чанбину. Тот ловит его взгляд своим. Слишком понимающим и мягким. — Я подарю вам подушки, — говорит Минхо прямо. — А я ждал деньги, — задорно усмехается Чанбин, и Минхо не может сдержать ответной улыбки. Следить за временем Минхо перестаёт через часа два, когда в теле не остаётся никаких сил. Ему ужасно хочется просто написать Джисону, сбросить словесную бомбу, чтобы не видеть удивление в его глазах, сомнение или тревогу. Чтобы занять руки, Минхо собирает несколько бокалов и уносит на кухню сполоснуть. Долго смотрит на струящуюся воду, замечает, что на свежей кухне даже полки ещё пустые. И потом вновь дёргается, услышав звонок в дверь. Но теперь тревога никуда не девается, потому что за напевной трелью, щелчком замка — мягкий задорный голос, который стал удивительно необходимым. Минхо слышит, как Джисон красноречиво извиняется, быстро тараторит с Феликсом, спотыкается о разбросанные кроссовки, звонко даёт пять Хёнджину, который театрально жалуется на проигрыш в раунде. Малодушно Минхо остаётся стоять на месте в ожидании, что все наконец-то пройдут в гостиную, начнётся очередная суета. Ему не придётся ни с кем объясняться, не придётся никому ни в чём признаваться. Дождавшись тишины, он накидывает на плечо полотенце, громко сглатывает и выходит из кухни. И почти сразу натыкается на Джисона, который, вытащив небольшой конверт из рюкзака, собирается уходить из коридора. — О, — широко улыбнувшись, говорит он, — Минхо. Джисон делает всего полтора шага ближе и оказывается совсем рядом. Кладёт ладонь на шею Минхо и, мягко притянув, легко целует. Его губы тёплые, нежные, чуть сухие. Именно такие, какими Минхо их и представлял. — Привет, — просто говорит Джисон. А Минхо резко выдыхает, чувствуя, как по телу пробегается дрожь. — Не говори, что я всё испортил, — добавляет Джисон, невесомо тыча пальцем ему в грудь, — я знаю, что это не так. Минхо тоже хочет знать и прислушивается к своим чувствам. Губы Джисона вкусные и приятные. Их хочется целовать ещё и ещё. С Джисоном хочется быть, хочется видеть его, слышать, чувствовать. Ведь Джисон сам видит Минхо. Слышит его, понимает и чувствует. И, может быть, Минхо никогда не был сложным. Просто у него никогда не было Джисона. Плечи расслабляются, а дышать становится легче. Минхо приобнимает Джисона и устало утыкается лицом в его плечо. — Хорошо, что ты пришёл, — мягко говорит он. — Я спешил, — отзывается Джисон, свободной рукой обвивая талию Минхо и ласково поглаживая пальцами поясницу. — Что это? — Минхо тычет пальцем на конверт в руке Джисона. — Это? — он поднимает ладонь выше, осматривает аккуратный конвертик с яркими нарисованными лимонами, — не придумал подарок, принёс деньги. Минхо усмехается, ловит тёплый взгляд Джисона и наконец-то целует его сам.