Не переживай.

Устал. Нет сил! Что делать дальше? Ведь все видят тебя весельчаком и местным беззаботным клоуном! Ты должен улыбаться. С этими мыслями пришёл очередной тихий, но совсем ничем не примечательный вечер после гулкого и шумного рабочего дня. Выгорание, нескончаемые улыбки и убеждения себя и всех остальных в том, что у него всегда всë хорошо. Но где-то в глубине души таилось желание быть понятым и услышанным. Получить ту необходимую помощь, в которой он нуждался ежедневно, как в употреблении пищи. Казалось бы, ничего не помогало, всë было тщетно, и Гоголь с поражением опустился на матрас кровати, тотчас же слегка просевший под весом юноши. Спустя несколько минут ручка двери издала едва слышный щелчок, и его дорогой сожитель легкими шагами прошëл в комнату, остановившись рядом с кроватью. Николай не оборачивался, завис в пространстве, глядя в одну единственную точку на полу, опустил свою голову. — Ты как, Коль? Так тихо зашёл в квартиру, что я даже не сразу понял. — В его голосе была слышна та самая чистая искренность, к которой должны были привыкнуть оба за время, которое проводили вместе, вот только Николай каждый раз испытывал до боли родное, потерянное еще в далеком детстве чувство материнской заботы, и они порой между слов отпускали шутки на эту тему. Но было непривычно, как-то нелепо страшно за то, что этого чувства он может лишиться в один миг, как когда-то давно. И проëбывать это чувство он не хотел. — Всë в порядке, Сигма. Ничего критичного, обычная усталость. — У тебя был тяжелый день? — Гоголь вздохнул, и между всех этих слов Сигма уже сидел вот тут, совсем рядом с ним. Не отстанет ведь, упрямец.. — Немного. Обычно, это "немного" означало либо действительно немного, либо какое феерическое месево. Сегодня юноша с необычно красивым цветом волос склонялся ко второму варианту, и прогадать он не мог, по крайней мере, надеялся на это. — И что же там произошло? — Тут, несмотря на все мысли о нежелании делиться с кем-то подобными глупостями Николая буквально прорвало, настолько ему надоела эта вся канитель. — Да пиздец! Понимаешь, эти конченные ублюдки совсем наплевали на режим работы, я теперь не знаю, как смогу соединять учебу вместе с единственным сьабильным способом пропитаться! — Голос существенно поднялся на пару тонов, и Сигма прекрасно его понимал.. Совсем не осуждал, ведь и сам подрабатывает, просто сегодня взял себе выходной. — И вообще. Я устал.. Но сна не хватает, что-то не так. — Продолжал Николай, на что Сигма лишь мягко улыбнулся. — Глупый.. Тебе нужен отдых. — И он говорил правильно. Ему действительно не помешало бы сейчас послать всë на свете и денëк - другой дать восстановиться самому себе, провести эти дни так, как хотел он, а не кто-то другой. — Но мне нельзя сейчас..- — А я сказал, нужно отдохнуть. Куда тебе, такому измотанному, еще больше себя изнурять? Хочешь, я поработаю за тебя, не проблема. — Выпалил Сигма, который совсем не ожидает каждый раз подобного от себя, однако о сказанном ни капли не собирался жалеть. — Ты же даже не знаешь, как там всë устроено, Сигма.. — Устало промямлил Гоголь, распуская свою растрепавшуюся косу, а его друг(на самом ли деле друг?) задумчиво наклонил голову набок, неслышно выдохнув. — Ладно, согласен, но ничего не сделается, если ты пропустишь всего-навсего два дня. Я прав? А по сути то дела прав он был. Просто Коля Гоголь не хотел этого признавать, только больше упрямясь, как будто бы они играли в игру «Кто кого в своëм упрямстве». — .. Давай не будем об этом, я слишком устал, чтобы адекватно думать, ахаха. На самом деле не слишком, а катастрофически. Он понятия не имел, почему еще не сорвался на бедолагу, пытающегося ему помочь любыми способами. И эту помощь он ценил, быть может, поэтому не отталкивал его от себя в такие моменты.. Наоборот пускал в свой мир всë увереннее и смелее, не боясь осуждения в свой адрес. И иногда ему казалось, что он этого совсем не заслуживает. Думалось, что он не должен портить собой такого доброго и прекрасного Сигму, но каждый раз наступал на одни и те же грабли. Портил. Или ему кажется? Может, он всë надумал самому себе? А если нет? .. Но и это не его выбор. Сигма сам много ночей рассуждал об этом, много раз натыкался на один и тот же вопрос. На одни и те же действия, слова, мысли. И с каждым разом всë больше понимал, что бросать его не собирался, не сможет. Слишком привязался. ... — .. Хорошо, как скажешь. Но просто знай, что можешь обращаться ко мне, если ты устал и хочешь чьей-то поддержки. В конце концов, тебя я всегда готов поддержать. — Так легко и надежно прозвучали эти слова со стороны Сигмы, что Гоголь опешил, не зная что говорить. Совсем-совсем.. Как поступать и как реагировать. А тонкие, изящные руки осторожно обняли его, даря тепло и покой. Не переживай. — Завтра ты точно остаëшься дома и никуда не идëшь, а по работе я обо всëм договорюсь. — И неважно, что он боялся элементарно заказать пиццу по телефонному звонку. Неважно, что придëтся переступить свой страх перед людьми. — В крайнем случае, можно попросить принять тебя ко мне на работу. Всë переживëм. Коля Гоголь не издал ни единого звука, реальность казалась ему слишком сказочной, поэтому он боялся ее разбить.. Слова благодарности он выражал почти что всегда действиями, подколами, шутками и каким-никаким, но вниманием - это был его язык любви и заботы. И Сигма считал это милым. Я налью нам чай. Следующий час они провели на кухне, за чашкой чая делясь всем самым глупым и нелепым. — А я ему и говорю: Оставь мой гриб! — Наверное, вкусный был. Но в итоге в этом сне ты одержал победу над назойливыми бобрами? Я включу кино.. Позднее, как оказалось, в кладовке они чудеснейшим образом нашли огромную пачку чипсов, которую Гоголь припрятал на случай неизбежной голодовки. Что же, по-видимому эта пачка пригодилась совсем в другом, потому что Сигма предложил глянуть какое-нибудь аниме вместе. Посмотри в окно — видишь, дождь пошел. Капли дождя, бьющиеся об окно, приоткрытое на микро проветривание, приносили еще более теплую и уютную атмосферу. Сигма любил дождь. А Коля любил Сигму. Кажется.. Любил. Значит всë пройдёт, всë будет хорошо.. И сырой зонтик после дождя сушился в прихожей, за окном было темно, а оно всë еще давало понять о том, что весенний дождь никуда не пропал. И пусть завтра будут лужи. И пусть его кроссовки промокнут насквозь. И пусть сейчас уже час ночи, а они досматривают последнюю серию сезона. Зато Коля Гоголь мог сказать лишь одно. Тихим, ласковым, одновременно неловким, но таким щекочущим шепотом. — Сигма, ты мне нравишься.