Лилия в пруду

Ночной Париж. Над Лувром ярко светила луна. Атос уверенной походкой направлялся на улицу Могильщиков. Д’Артаньян уже несколько дней не появлялся в поле его зрения. Это не было похоже на гасконца, который вечно участвовал во всех их приключениях. И уж точно никогда не отказывался от предложения выпить с ними. Атос не понимал поведения друга и желал поскорее выяснить в чём была причина долгого затишья. Если обращать внимание на неукротимый гасконский характере юноши, то пара дней это действительно было долго. Атос вошёл в дом галантерейщика, где жил д’Артаньян. Он быстро взбежал по небольшой лесенке и постучал в наглухо закрытую дверь. — Д’Артаньян? — поинтересовался он. Только сейчас до носа мушкетёра донёсся невероятный аромат, мощный, сладкий, с легкой терпкостью и коричными тонами. Запах пьянил не хуже дорогого вина. — «Неужели…» — ошибиться было невозможно, такой сильный, крышесностый запах мог источать только течный омега. — Простите, дорогой друг, но вам лучше уйти, — послышался изнутри тихий голос д’Артаньяна. Слабость юного друга только подтверждал догадку Атоса. Мужчина прислонился к двери почти вплотную, так что эфес тихо шкрябнул дверь. Сквозь щели Атос видел приглушённый свет свечи. Подойдя так близко он мог хорошо чувствовать запах чужих феромонов. — Д’Артаньян, почему вы не раскрылись раньше об этом? — с ноткой огорчения спросил Атос. Он уткнулся лбом в дерево, сдерживаться становилось всё труднее. И почему д’Артаньян предпочёл молчать о том, что он омега? Арамис ведь не скрывал своей сущности и спокойно оставался на службе у господина де Тревиля. — Дорогой граф, прошу, давайте без расспросов, — так же слабо ответил юноша. Атос уловил нотку беспокойства в его голосе. Видать это была его первая течка, раз он так сильно переживал по этому поводу. Мужчине сдерживаться становилось всё сложнее и сложнее. Если д’Артаньян издаст хоть ещё один томный вздох в своей комнате, он за считанные секунды разберётся с дверью и будет там внутри. — Я мог бы помочь вам, — с опаской произнёс Атос, прислушиваясь к осторожным шагам в комнате. Он чувствовал, что д’Артаньян в данный момент стоит перед самой дверью. Запах омеги буквально сводил его с ума. Невероятно чистый запах лилии, просачивался сквозь щели и густо окутывал всё вокруг, включая и самого мушкетёра. — Не думаю, что это хорошая идея, — отозвался юноша. Его сердце безумно колотилось. Затуманены разум выдавал только один вопрос: «Почему из всех альф Парижа, к нему пришёл именно Атос? Почему именно его… возлюбленный?» — последнее слово пронеслось в мыслях не один раз. Снова и снова он перебирал в голове его по буквам. Действительно ли он любил графа? — Вы сомневаетесь в моей надёжности? — нерешительно спросил Атос. Мушкетёр не понимал себя. Он бы мог уйти в любую секунду, смог бы пересилить своё влечение. Так от чего же он так желает оставаться на месте и продолжать бессмысленную беседу, которая не поможет ни ему, ни юному омеге. — Нет, я не об этом… Угх… Ах! — д’Артаньян прервался. Стоны сладко разнеслись по комнате, лаская слух мужчины. Юноша схватился за живот и легко согнул колени. Боль прошибала его изнутри, как будто его не раз проткнули шпагой. — Д’Артаньян, вам плохо? — в мыслях сразу мелькнула не одна тысяча предложений, что только что произошло. Самая страшная для графа была та, где в комнате с гасконцем находится другой альфа. Но нет. Этого быть не могло. Он не чувствовал феромонов альфы. — Ваше присутствие в данный момент очень отягощает и без того… бедственное положение, — голос стал ещё более слабым. Чужие феромоны действовали на него с невероятной силой. Только от одного вдоха он чувствовал, как по теле разбегаются тысячи искорок и оседают в паху. Хлопковое нижнее бельё с приходом мушкетёра ещё сильнее пропиталось природной смазкой. — Дорогой друг, отворить дверь, — это была просьба, но прозвучала она тоном, которым обычно приказуют. Атос сию же секунду хотел увидеть д’Артаньяна. Юношу, который своим приездом в столицу смог пробудить в нём былой интерес к жизни. Омегу, который сейчас испытывает его терпение. — Не уверен, что после смогу так же легко общаться с вами, — обречённо сказал д’Артаньян. Засов тихо щёлкнул и дверь медленно поддалась открываясь. Атос шагнул внутрь комнаты. Мгновение и его окутал густой аромат чужих феромон. Мужчина устремил свой взгляд на друга. Д’Артаньян мелко дрожал, некогда прекрасные волосы прилипали к влажному лицу, одежда была мокрой от пота, после пережитой лихорадки, и уж точно не могла скрыть его возбуждения. Глаза юноши светились чистейшим доверием. Атос глубоко вздохнул чистейший аромат омеги. — Д’Артаньян… — практически простонал мужчина, закрывая за собой дверь и делая шаг к д’Артаньяну. Юноша вцепился в предплечья Атоса и прижался к его груди. Глубокий, горьковатый, очень насыщенны аромат ударил в нос, заставляя позабыть обо всём и откинуть всё сомнения. — Граф… — мягко отозвался д’Артаньян, крепко прижимаясь к альфе. Атос был прохладным, успокаивающе прохладным. Боль внизу живота начала потихоньку ослабляться, наступило долгожданное облегчение. Размеренное дыхание мушкетёра над ухом почему-то тоже успокаивало. — Атос, мне страшно, — дрожащим голосом произнёс юноша, поднимая на мужчину свои голубые глаза. — Д’Артаньян, вы боитесь? — не веря своим ушам переспросил Атос. Он нежно сжал гасконца за талию не давая убежать или ещё хуже свалиться без сил на холодный пол. В уголках голубых глаз блеснули слёзы. — Да, милый друг, я боюсь, что ошибся, — д’Артаньян прижался к сильной груди графа и тихо всхлипнул. Он чувствовал себя очень уязвимым в руках друга. Густой запах альфы будто прокрадывался в каждую клеточку, давая понять, кто в этой комнате является главным. От собственного бессилию у юноши наворачивались слёзы. — Я буду нежен и терпелив с вами. Обещаю, что не сорвусь, — произнёс Атос, хотя, разум его был уже давно затуманен пьянящим ароматом друга. Д’Артаньян издал болезненный стон и навалился на мужчину, сжимаясь от спазмов. Мушкетёр мгновенно поднял юношу на руки и перенёс на кровать. Д’Артаньян был невероятно горячим и мокрым. Атос дрожащими руками начал расстёгивать пуговицы на лёгкой ночной рубашке друга. Д’Артаньян не сопротивлялся. Он смотрел на расширение зрачки альфы, прислушивался к тяжелому дыханию, подставлялся под прикосновения. Атос раздвинул пола рубахи, разглядывая легко покрасневшие тело омеги. Мушкетёр поднял глаза на лицо гасконца. Д’Артаньян был прекрасен. Его кудрявые волосы разметались по подушке, щёки его были пунцового цвета, голубая радужка пряталась за расширенными зрачками. Мужчина почувствовал нехватку воздуха. Одной рукой он расстегнул свой камзол и быстро скинул на пол. Туда же отправилась шпага и сапоги. Мужчина встал коленями на кровать, раздвигая дрожащие ноги юноши в стороны. Тёплой рукой он огладил мягкие бока омег. Некогда сильный гасконец сейчас грозился сломаться от одного только касания. Д’Артаньян прикрыл глаза, запрокидывая голову назад. Руки графа стали бесстыдно бродить по груди и животу юного друга. Каждое касание отзывалось глубоко внутри у обоих мужчин. Хотелось чего-то большего; хотелось утонуть в этих невероятных глазах; хотелось долго целовать пухлые губы юноши; хотелось пить его дыхание, опробовать его на вкус. — Атос, хватит… Действуйте, пожалуйста… — не решаясь открыть глаза, попросил юноша. Он будто боялся то, что ели поднимет веки, то всё, что с ним происходит в данный момент, окажется плодом его измотанного течкой воображения. Атос не стал перечить. Он наклонился к лицу юноши, рассматривая, как подрагивают его густые ресницы. — Скажите, Шарль, я у вас первый? — произнёс мушкетёр, опаляя горячим дыханием чужую щёку. От необычного обращения д’Артаньян мгновенно распахнул глаза, устремляя свой взгляд на спокойное лицо графа. Некогда прекрасную радужку почти полностью закрыли невероятно расширенные зрачки. — Да, мой дорогой, — слабо сказал д’Артаньян, обнимая горячую шею мужчины и притягивая к себе. Атос склонился к гасконцу, нежно касаясь его губ. Поцелуй вышел влажным и невероятно горячим. Юноша отпустил все переживания, все свои мысли и просто отдался невиданный до сели ощущениям. Атос упёрся одной рукой в кровать, а второй стал расстёгивать свою рубаху, оголяя свой пресс. Д’Артаньян медленно огладил сильные плечи мушкетёра, медленно стягивая рубаху. Сильная грудь Атоса будто вибрировала под его медленными прикосновениями. Граф оторвался от манящих губ, перешёл на горячие щёки, ключицы. Он оставлял укусы и засосы на загорелой шее, желая оставить свои метки на этом хрупком теле. Хотел сказать всем, что юноша его, лично его. — Д’Артаньян, вы невероятны, — прорычал мужчина, переходя поцелуями на грудь. Руки сами скользнули к чужому паху, забираясь под лёгкую ткань. Юноша тихо простонал, а тонкие пальцы сжали смятое одеяло. Атос мягко коснулся губами вставшего соска юноши. Ловкие руки аккуратно сжали изнывающую плоть. Гасконец громко вскрикнул, подставляясь под чужие ласки. Граф нежно целовал дрожащую грудь юноши. Мозолистая ладонь медленно оглаживали напряжённые ствол, головку и яички. Пальцы скользнули вниз, пробираясь к пульсирующему влажному колечку. Д’Артаньян вздрогнул, быстро сжимая талию мужчины ногами и прижимая к себе. — Всё хорошо, моё дитя, — нежно сказал мужчина, вытаскивая руку из штанов д’Артаньяна и оглаживая дрожащие бока гасконца. Омега отвёл взгляд, стараясь расслабиться и отпустить все тревожные мысли. Он конечно доверял графу, не мог не доверять ему сейчас, в один из тяжёлых моментов в своей жизни. Атос выпрямился, скидывая рубашку и спуская штаны. Возбуждённый орган вырвался наружу. Влитая кровью головка, уже испускала смазку и изнывала от недостатка прикосновений. — Атос… — на выдохе произнёс д’Артаньян, нерешительно протягивая руку к телу друга. Мушкетёр подставился под нежные касания не по-мужски нежных рук. Губы нашли чужие слегка пересохшие. Феромоны заглушили мысли обоих, позволяя отдаться своим чувствам и желаниям. Д’Артаньян жадно сминал уста графа, судорожно касался всего до чего мог дотянуться. Атос властно ворвался языком в рот гасконца, исследуя там всё что только можно. Мгновение растянулось в вечность. Каждое касание отзывалось башенной дрожью во всём теле. Воздуха катастрофически не хватало. Мушкетёр отпрянул от покрасневших губ юноши. Оба тяжело хватали воздух. Граф наклонился к лицу юноши, нежно хватая его пухлые губы и начиная их посасывать. Д’Артаньян хрипло выдохнул. Столь неприличные действия со стороны его друга отзывались в нём тягучей сладостью. Новые водные возбуждения накатывали при каждом прикосновении. Тело будто разрывало на клочья от греховного желания. Но граф упорно игнорировал его потуги прикоснуться, почувствовать сухое тело. — Хватит, Атос, не мучь ни меня, ни себя. Прошу… — на глазах юноши выступили слёзы. Д’Артаньян безнадёжно тёрся возбуждённым органом об орган графа. Мужчина тихо прорычал, отрываясь от покрасневших губ юноши, переключая своё внимание на его нижнюю часть. Пальцы подцепили влажные от смазки штаны гасконца. — Не переживай, Шарль. Я обещал, что не сделаю тебе больно, — теряя разум от невероятно сексуально тела друга, говорил Атос. Штаны упали на пол к его собственным вещам. Юноша сильнее раздвинул ноги, подставляя себя мужчине. Атос медленно облизал, успевшие подсохнуть и потрескаться, губы. Атос упёрся рукой в матрас, возле головы друга. Д’Артаньян мгновенно придвинулся к чужой руке, чтобы касаться её. Мужчина погладил пальцами узкое колечко, собирая как можно больше смазки. Юноша тихо застонал и аккуратно насладился на палец графа. Мушкетёр удовлетворённо улыбнулся. Он сразу ввёл второй палец, не ощущая никакого сопротивление со стороны друга. Д’Артаньян был не против и самостоятельно насаживался на стимулирующие пальцы. Крепкое и в то же время податливое тело сводило графа с ума. Некогда Д’Артаньян казался ему даже слишком стойким, но теперь он был покорнее любой девицы. Юноша уже бездумно насаживался на чужие пальцы, каждый раз тихо постанывая. Атос убрал пальцы, подставляя член к медленно смыкающемуся колечку. Один толчок и он вошёл на всю длину. Д’Артаньян вздрогнул, издавая протяжный стон. Назад пути уже нет. Атос первый альфа, который заинтересовал д’Артаньяна. Атос первый, к кому у д’Артаньяна появились чувства. Атос первый, кого д’Артаньян полюбил всем сердцем и душой. Атос первый, кому д’Артаньян отдаёт свою девственность в свою первую течку. Назад уже нельзя отступить. Юноша нерешительно подмахивает бёдрами, как бы говоря, что готов. Жар и податливость чужого тела окончательно свели Атоса с ума. Он медленно толкнулся внутри, улавливая ответную реакцию. Граф взял удобный темп и начал ритмично двигаться в юном друге. Омега глухо стонет и тихо вскрикивает, каждый раз, как Атос с силой надавливал на чувствительный клубочек нервов внутри. Чужие пальцы до боли сжимают его бёдра. Но юноша не спешит прерывать мушкетёра. Ему нравится это странное сочетание боли и наслаждения. Кажется оно только сильнее распаляет и возбуждает. Возможно, это только из-за того, что это с ним делает именно Атос. Д’Артаньян протяжно застонал. Сил сдерживаться уже практически не осталось. Ещё несколько достаточно грубых толчков и юноша изливается себе на живот, сильно сокращаясь внутри и до боли сдавливая достоинство друга. Альфа грубо рычит и вытаскивает член бурно кончая на живот гасконца. — Граф, я люблю вас! — на автомате выкрикнул д’Артаньян. Секунда и до него доходит смысл сказанных слов. Юноша сразу зажимает рот рукой, а щёки его приобретают алый оттенок. — Что вы сказали? — останавливаясь, спросил Атос. Его сердце бешено колотилось в груди, грозясь вырваться на волю. Д’Артаньян — его милый друг — только что признался ему в любви. Мушкетёр и мечтать о таком чуде был не в праве. Но сейчас, в этот день, Шарль не только позволил совершить грех — возлечь с ним, но и открыл своё хрупкое сердце. — Простите, я не знаю, как у меня это вырвалось, — д’Артаньян хотел было отстраниться, но тело, до сих пор не отошедшее от бурного оргазма, отказывалось слушаться. Атос до сих пор не верит в услышанное. Видя тщетные попытки юноши подняться, он аккуратно садиться и усаживает омегу на себя. — Вы сказали это с полной серьезностью, друг мой? — спрашивает Атос, поглаживая пунцовые щёки д’Артаньяна. Юноша смущённо пытается отвернуться от друга. Но сердце тянет именно к нему. Именно к графу. Гасконец поворачивается к Атосу и смотрит в его прекрасные глаза. — Да, Атос. Простите, за это, — в пол голоса согласился д’Артаньян. Было видно как в уголках глаз скапливаются слёзы. Мушкетёр не выдержал и прильнул к губам юного друга. Д’Артаньян несдержанно подался вперёд, дабы почувствовать теплоту чужого тела. Горячие слёзы обжигали щёки юноши и медленно переходили на лицо графа. Атос разорвал поцелуй, но не отравился, продолжая тяжело дышать юноше в губы. — За что вы просите прощения? За любовь? — интересуется граф. Вопрос не требовал ответа, Атос и так его знал. Д’Артаньян всё же нерешительно кивнул. — Милый Шарль, я ведь тоже… люблю вас. И уже очень давно, — нежно сказал граф. Д’Артаньян улыбнулся, по его щекам продолжали течь слёзы. Мушкетёр приблизился и поцеловал возлюбленного юношу. Шарль жадно целовал графа, стараясь насытиться им на долгое время, будто всё происходящее было сном и утром всё это рассеется. — Я хочу ещё, — сквозь поцелуй сказал д’Артаньян, медленно приподнимаясь над мужчиной и пытаясь сесть на внушительное достоинство графа. Мушкетёр отпрянул от манящих губ и начал целовать грудь д’Артаньяна. Он аккуратно придерживал юношу под ягодицы, помогая сесть на свой член. Д’Артаньян сдержанно постанывал, чувствуя как толстый орган проскальзывает в его нутро. Не много отдышавшись д’Артаньян начал лениво подниматься и опускаться, тихо постанывая при каждом прикосновении к сверхчувствительной простате. Атос неспешно, в такт движениям надрачивал другу. Д’Артаньян дрожал всем телом и нежно сжимая плечи возлюбленного мужчины. — Шарль, если б вы знали раньше, как я люблю вас, — томно вздыхая, проговорил граф. Щёки гасконца мгновенно вспыхнули. Атос нежно улыбнулся и втянул возлюбленного в поцелуй. Юноша отдался приятным ощущениям, теплу чужого тела, жару чужих уст, ласкам влажного языка. — Я хочу от вас ребёнка, граф… — возбуждённо простонал юноша сквозь поцелуй, чувствуя как набухает узел альфы. Юноша громко стонал в поцелуй, ускоряя темп. Возбуждение накатывало волной, пробивая крупной дрожью всё его тело. — Ещё не время, дорогой Шарль, — Атос приподнял юношу, почти полностью выходя из него. — Мы подумаем об этом после, когда разберёмся со своими чувствами, — мягко проговорил мужчина, начиная потираться стояком о розовые ягодицы юноши. — Я уже давно разобрался. Я люблю вас. Люблю вас очень давно! — на грани сознания шептал д’Артаньян, цепляясь за шею графа, осыпая коду поцелуями и засосами. Мушкетёр сменил положение, чтобы его член был впереди. Он сжал оба достоинства одной рукой, начиная двигать ею, постепенно наращивая темп. Д’Артаньян, в свою очередь, ласкал себя пальцами сзади. Несколько сильных толчков и в руке графа смешалось семя обоих любовников. Юноша обессиленно упал на плечо Атоса. — Я тоже люблю… — когда закончилась послеоргазменная судорога и дыхание не выровнялось, сказал мушкетёр. Омега обмяк в чужих объятиях и лишь тихо посапывал в ответ. Атос улыбнулся и неспешно переложил юношу на спину. Своей рубашкой он вытер липкий живот д’Артаньяна и его промежность. Граф лёг рядом, укрывая себя и своего возлюбленного одеялом.

♡ ♡ ♡

Д’Артаньян устало разлепил веки. За те несколько дней течки он впервые выспался и не мучался ночью от боли и невыносимого возбуждения. Юноша грустно взглянул в небольшое окно неподалёку от кровати. На улице было ещё сумрачно, а комнате прохладно, от чего д’Артаньяна било мелкой дрожью. Лихорадка прошла, а с ней спал и жар. Юноша повернулся на другой бок. Пред его взором предстала ровно вздымающаяся грудь Атоса. В мгновение в памяти всплыли сцены вчерашней ночи. Д’Артаньян тяжело вздохнул, громче чем хотелось. Ресницы графа дрогнули и он раскрыл сомкнутые веки, устремляя взгляд на растерянного юношу, после на окно. — Ещё слишком рано, спи, — проговорил Атос, неторопливо обнимая д’Артаньяна и прижимая к себе. На удивление тело мушкетёра было очень даже горячим. — Это правда? Это не бред? — недоверчиво вполголоса спросил юноша. Холодными пальцами он коснулся расслабленной щёки друга. В друга ли? Веки Атоса вновь дрогнули и распахнулись. — Это правда, Шарль. Я реален, — мягко ответил мушкетёр и поцеловал возлюбленного в лоб. — А теперь спите, мы поговорим с вам обо всём утром, — повторил Атос. Он прижал юношу к себе, делая согреть своим теплом. Д’Артаньян не желал перечить мушкетёру, поэтому спустя несколько минут он снова погрузился в царство Морфея. Последнее чем были заняты его мысли это любовью к бывшему другу, благородному графу де Ла Феру.