(Не)беременна от босса

Как оно обычно и бывает, четверг не предвещал. Дездемона проснулась по будильнику около семи утра, привела себя в человеческий вид, насколько это позволяли возраст, набор косметики и содержимое гардероба, покормила завтраком своих домашних, бросила взгляд за окно, дабы понять, что там снаружи — погода или жесть, — обула сапоги, напялила шубу, обмоталась платком, подхватила сумку и почапала к остановке автобуса. ------ Родной до боли в пояснице офис встретил её подозрительно тихо. Молчал вахтёр дядя Миша, молчали девочки из финансового и мальчики из юридического, молчали бородатые айтишники, молчала интеллигентная курьерша Наталья Максимовна... Бухгалтерия молчала всем составом, если не считать подозрительных звуков, которые издавала в ближайшей туалетной комнате вечная токсикозница Диана. Дездемона обвела подопечных тяжёлым взглядом и села за стол. Как только её седалище соприкоснулось с потёртым сидением кресла, бухгалтерия — всё так же всем составом — опустила глаза в мониторы и зашуршала бумажками. Токсикозница Диана появилась секунду спустя, бледно-зелёная, но решительная, мяукнула приветствие, шмыгнула на своё место и яростно защёлкала по клавиатуре. Дездемона властным движением мыши пробудила компьютер ото сна и развернула на весь экран гигантскую таблицу, которую ей спустили из главного управления и которую она пыхтя заполняла, раздражённо проверяла и с матюгами переделывала с понедельника. Работа была нудная и бессмысленная. От работы было не продохнуть, не перекурить, не попить чаю с конфетами... Дездемона страдала, но не роптала — из главного управления дали понять, что пока работа есть, можно рассчитывать на премию. Идеальную атмосферу полной загруженности и тихой сплочённости коллектива прервал досадный звонок по внутренней линии. Дездемона проморгалась в ожидании, пока строки таблицы, отпечатанные в мозгу и на сетчатке, слегка не растворятся, а затем с неохотой подняла трубку. Звонила Людочка из отдела кадров. — Дездемона Константиновна, уже четверг, а вашего решения так и нет, — произнесла Людочка. Тон у неё был извиняющийся, а голос прозвучал слегка задушенно: это была первая Людочкина беременность, и к перепадам собственного настроения она никак не могла привыкнуть. — Какого решения? — спросила Дездемона — и немедленно вспомнила, о чём речь.  Людочка подтвердила догадку: — По зачатию, — сказала она робко. — Квартал заканчивается. У меня отчёт. С меня главк требует. С утра уже звонили, напоминали... — Соври им что-нибудь, — сказала Дездемона. — Тебя же врать учили? Я помню, что ты ходила на платные курсы. — Дездемона Константиновна, я им вру с сентября. А уже декабрь... — Вышли им справку от гинеколога. В справке чётко прописано — смысла нет, результат будет нулевой. — Я высылала. Они сказали, результат не важен, это не их забота, результаты курируют из другого ведомства, пусть там и парятся. А нашим главное отчитаться по процессу... Дездемона закатила глаза. Главное управление как обычно в своём репертуаре: не важно как, не важно зачем, просто делайте и не пытайтесь искать логику. — Это не я придумываю, вы же знаете, — голос у Людочки начал дрожать. — Мне сказали — я делаю. Вы не думайте, я ваше положение и состояние прекрасно понимаю. Но у них план. Они нас за людей не считают. Мы для них статистика... — в трубке послышались всхлипы. Дездемона тяжело вздохнула и произнесла: — Всё, Люда, не реви. Я знаю, что они с нас не слезут. Ты давай тогда, запиши меня к нему, что ли... Когда есть время? — Я вас предварительно поставила на сегодня, на два часа дня, — всхлипнула трубка. — В другое время не получится — у него совещание с филиалами, а если переносить, то сауна такую неустойку выставит... С пятницы он в неслужебной командировке, летит в Пхукет. А вечером или ночью нельзя, вы же инструкцию читали: только в рабочее время на территории работодателя... Мысленно ругнувшись нецензурно и на главное управление, и на их план, и на инструкцию, Дездемона сказала: — Люда, соберись. Надо — значит надо. И не реви. Как ты рожать-то собираешься такая чувствительная? — Я не знаю, — с трудом проговорила Людочка и заревела в голос. Дездемона поморщилась, аккуратно положила трубку, подтянула поближе свою объёмную сумку, достала оттуда мобильный и позвонила мужу. — Юрец, — сказала она басом, едва на том конце линии послышалось какое-то шуршание. — Юрец, готовь бояру. Измена неизбежна, вместо обеда иду совершать адюльтер. Если я сегодня не залезу на Нечурайлу, в понедельник меня всей кодлой оприходует главк. На том конце линии слышалась возня, скрип, будто кто-то ворочался на старой пружинной кровати, и наконец мужской голос произнёс: — Моня, ты как неожиданно-то... — Ты чем там занимаешься, Зассыхин? — Моня, ну так я один в конторе. Диспетчерша ещё в июле в декрет свалила. Мужики все с утра по вызовам, а раз я теперь бригадир, то у меня, понимаешь, тоже конец квартала и тоже... "главк", чтоб его распидарасило... Спустили разнарядку: делай, говорят, что хочешь, а план по зачатию должен быть выполнен в означенный срок. Я говорю, у меня баб нет на участке, а они в ответ: да хоть вручную рычаг передёрни, но чтоб без халтуры, ибо план. И куда деваться? Вот, лежу для надёжности, работаю руками...  — А ведь говорила я тебе, Юрец, не лезь ты в монтёры, иди на швейную фабрику, там баб полно, только одни бабы и есть... — Моня, ну что ты несёшь? Кто б меня там директором поставил? Я и здесь-то за начальника отдуваюсь, потому что бригадир — сам себе начальник, никого выше нету. А на ткацкой что? Там скорее директор меня под горячую руку отымеет, если ткачихи закончатся, а план по зачатию — нет... Дездемона пожевала губами. — Ладно, Зассыхин, не ссы. Прорвёмся. Если не порвёмся. Пойду готовиться к адюльтеру. В динамике вздохнули грустно и с пониманием. Дездемона отключила мобильный, сунула его в сумку, сумку задвинула ногой под стол и пророкотала на весь кабинет: — Девочки, у нас дежурные пеньюары есть чистые? По рядам прокатилась волна шумных вздохов и тихих вскриков. — Дездемона Константиновна, как — и вас тоже?! — раздалось из-за куцей пальмы, где сидела группа по расчёту заработной платы. — Они там что, совсем с ума посходили? — Отставить панику, — сказала Дездемона. Подчинённым следовало подавать пример. — В управлении лучше знают. Наше дело — не вякать и выполнять. — Ну и порядки там, — проговорила курьерша Наталья Максимовна, качая головой. Она работала на полставки, и её мракобесие главного управления обошло стороной. Пока обошло. — В какое время живём... Ни малейшего уважения к женщинам в возрасте... Бухгалтерия дружно поддакнула десятком накрашенных ртов. Дездемона вылезла из-за стола (кресло в который раз предательски скрипнуло) и направилась в смежную с кабинетом подсобку, половину которой занимал архив, а вторую половину — гардеробная. Предстояло найти костюм под стать предстоящей процедуре. ------ Дездемоне Константиновне Зассыхиной, даме весом в сто десять кило, было пятьдесят шесть лет. У неё имелось два высших образования, трое детей, четыре кота, муж электрик, огородный участок в пешей доступности от дома и чёткое понимание, что в какой-то момент страна свернула не туда. В какой-то момент количество бабских книжек про секретуток, экономисток, юристок, креативщиц и прочих умных дур, которых соблазняют, оплодотворяют, бросают на произвол судьбы, а затем берут замуж и перевозят на кабриолетах в шикарную квартиру в центре курортной, культурной или деловой столицы их молодые, спортивные, щеголеватые и дерзкие боссы, превысило некий допустимый для такого чтива порог. И как это обычно бывает с лучшими идеями и заветными мечтами, претворение их в жизнь разом превратило и мечты, и идеи в клоунаду. В какой-то момент времени коллективное несознательное (которое в отличие от канонического бессознательного было отравлено не низменными инстинктами толпы, а третьесортными сюжетами из позорных бабских романов), оказало таки влияние на умы управленцев самого высшего уровня. И влияние то, учитывая качество идей и общий культурно-интеллектуальный уровень как мечтательниц, так и управленцев, было самым что ни на есть тлетворным. Мечты о тупом и несбыточном получили воплощение в реальность. Реальность вздрогнула, закрыла глаза и отвернулась. Забеременеть от босса стало возможным для всех, кто был способен на такое физически. Принять участие в процессе стало обязательным — вне зависимости от того, кем был босс, и вне зависимости от того, какие у босса были подчинённые. Безжалостная машина всеобщего бабского счастья раскрутила маховик и покатила по дороге в подозрительно туманное далёко, подскакивая на ухабах и давя зазевавшихся. Смотреть на это со стороны было некому — в клоунаде участвовали поголовно все. ------ Главный босс конторы, господин Эрнест Нечурайло, при виде вошедшей Дездемоны встать не потрудился. Возможно, он даже хотел, но уже не мог. При одном взгляде на его измученное лицо, ещё совсем недавно такое холёное и гладкое, Дездемона испытала нечто, похожее на сочувствие. — Эрнест Кузьмич, у меня назначено на два часа, а потом надо вернуться к сводному отчёту, — сказала Дездемона, чтобы сразу расставить приоритеты. — Если вы не возражаете... — Фамилия, — произнёс Нечурайло и с мученическим выражением лица подтянул к себе какую-то папку, в которой был подшит целый ворох бумаг. — Зассыхина. Зам главного бухгалтера. Нечурайло долго листал папку, всматривался в свои записи, потом взял ручку и поставил в бумагах отметку. — За шкаф, — сказал он наконец, поднимая на Дездемону усталые покрасневшие глаза. — Маску взяла? — Какую, медицинскую? — Медицинскую у врача пользуй. Карнавальную маску. Есть у тебя? В целом Эрнест Нечурайло был очень культурный, тактичный, воспитанный человек — насколько это возможно для руководителя его уровня, конечно. Единственной причиной, почему сейчас он так бесцеремонно разговаривал с женщиной почти вдвое старше него,  могла оказаться только его крайняя заёбанность, так что Дездемона решила делать вид, что не замечает подобного обращения. Но вот о какой маске он спрашивает?.. — Ладно, давай за шкаф, — Нечурайло махнул рукой. — Там со стены любую снимешь... Только не эльфийку и не королевну! Этих я уже видеть не могу... А костюм есть у тебя, или ты в чём там?.. Дездемона без лишних слов распахнула пеньюар и продемонстрировала купальник бикини — пёстрый и на несколько размеров меньше, чем требовали её телеса. Благо, завязки у бикини были длиннющие, и ей удалось связать хотя бы концы.  Нечурайло закашлялся и замахал рукой сильнее. Дездемона величественно проследовала в угол кабинета, за шкаф с документами. За шкафом имелся узенький длинный диванчик с асимметричной спинкой, формой напоминающей волну, и одним бортиком сбоку. Возле бортика лежала подушка-валик. Такие диванчики предназначались для чтения полулёжа, и на них теоретически можно было отдаться боссу. Но только в случае, если отдавалась юная сотрудница без опыта работы, без жировых отложений на боках и без проблем с суставами. Дездемона остановилась перед диванчиком в раздумьях.  — На эту херню не смотри, — раздался сзади усталый голос Нечурайло. — Там внизу надувной матрас и насос к нему. Будем на матрасе. Дездемона нагнулась и с усилием вытянула из-под диванчика увесистую картонную коробку. На лицевой стороне коробки размещалась фотография большого надувного матраса-кровати, на котором весело играли двое детишек лет семи. Нечурайло присоединился к распаковке и наполнению матраса воздухом. Через несколько минут весь пол между диванчиком и шкафом был занят распластавшимся матрасом — тот оказался полутораспальным. Пока Дездемона разглядывала это импровизированное ложе вынужденной нелюбви, Нечурайло уже залез на него и лёг на спину посередине прямо как был, в костюме и не снимая обувь. — Не могу, как всё заебало, — произнёс он, расстёгивая ширинку. — У тебя дети есть? Знаешь, как их делать? Давай сама, лады? На этом тёмно-синем надувном матрасе Нечурайло походил на случайную жертву попойки миллионеров на яхте. Лежал там, будто поддатый глава какой-то вшивой корпорации, которого вышвырнуло за борт во время шторма, когда он пытался покормить чаек, половником разбрасывая через борт красную икру. Дездемона посмотрела на стену слева, где над спинкой диванчика висели не дипломы и сертификаты, а различные карнавальные женские маски — кошечки, лисички, зайки, принцесски, ведьмочки и много каких образов ещё. Дездемона на несколько секунд задумалась, потом скинула с себя пеньюар, оставшись в одном только кургузом бикини, и потянулась за цветистой маской "Звезда Карибских островов". ‐----- Курить в офисе строжайше запрещалось. Запрет исходил не столько от Нечурайло, сколько от самого владельца здания: высотка уже несколько раз горела, и убытки от пожаров владелец не сумел покрыть до сих пор. Поэтому перед тем как сунуть в рот сигарету Нечурайло на коленях дополз до окна и приоткрыл одну створку. Вернувшись на прежнее место и закатившись Дездемоне под мясистый бок (из-за своего нешуточного веса она проминала матрас почти до пола, и всё, что не было приклеено, сваливалось в образованную её телом низину), Нечурайло затянулся с видимым облегчением, а потом выудил из пачки вторую сигарету и предложил Дездемоне. Та взяла, хотя не курила уже лет десять, прикурила от кончика его сигареты, закинула одну руку под голову и стала смотреть на белый подвесной потолок. — Терпеть не могу электронные, — произнёс Нечурайло откуда-то у неё из подмышки. — Надарили на днюху и на прошлый Новый год, не знаю, куда девать. Люблю простые, обычные. Струя дыма, пущенная вверх, быстро утянулась сквозняком в щель приоткрытого окна. — Людку из кадров знаешь же? Как она там? — Ревёт. — Ясно. А Дианка из расчётной части? — Блюёт. — Понял. Где-то внизу под окнами внезапно взревел мощный движок спортивного автомобиля. — Прикатили, педрилы, — произнёс Нечурайло с раздражением, которое больше походило на смирение со своей участью, и приподнялся на локте в попытке выбраться из-под засосавшей его туши. — В сауну пора. На переговоры гандонов с мудаками. А модератором выступает свежевымытая местная бля. Давай вставай, что ли... Выкатывайся как-нибудь... — У вас документы для подтверждения акта есть? — уточнила Дездемона и принялась барахтаться как тюлень, чтобы сползти с матраса на твёрдый пол. — А то в главке могут и придраться, было или не было. — Все отчёты-формы-циркуляры у Людки в кадрах, — ответил Нечурайло, поднялся сперва на колени, потом на ноги и кое-как перебрался с матраса на твёрдую поверхность. — Я ехать должен сейчас. У Людки за себя распишусь, потом тоже к ней зайди, возьмёшь там бумажку. И это, матрас не соберёшь? Спасибо, в общем. С этими словами Нечурайло отряхнул костюм, подрыгал попеременно обеими ногами, потряс руками, то ли расправляя брючины и рукава, то ли пытаясь восстановить кровообращение в конечностях, махнул Дездемоне на прощание и не оглядываясь вышел из-за шкафа. Несколькими мгновениями позже раздался звук открывшейся, а затем с силой захлопнувшейся двери. Следующие пятнадцать минут Дездемона сперва каталась по матрасу, чтобы выжать из него воздух, потом топталась на нём, чтобы сложить, потом силой и нецензурной бранью заталкивала сдутый матрас и насос обратно в коробку и в итоге порвала её на две части. В таком виде она задвинула коробку под диванчик, закрыла окно, поправила криво повешенную обратно на гвоздик карибскую маску, потуже затянула пояс пеньюара и отправилась прямиком в отдел кадров. ------ Людочка сидела за своим столом с красной опухшей мордочкой и периодически вытирала нос бумажным полотенцем — то ли платков поменьше у неё не нашлось, то ли израсходовала, то ли масштабы истерики не позволяли размениваться на банальные платки. В корзине для мусора рядом с Людочкиным креслом было навалено множество использованных и скомканных в плотные шары бумажных обрывков. При виде приближающейся Дездемоны Людочка засуетилась, выкинула очередной сопливый комок в корзину, вытерла руки и принялась рыться в большой стопке бумаг. — Вот тут расписаться, — сказала она, когда нашла искомое, вытащила из стопки и подвинула на край стола. Дездемона по диагонали просмотрела бумагу и мысленно сверила перечисленные там номера договоров и параграфы внутренних распоряжений с той информацией, что хранилась у неё в памяти, разногласий не обнаружила и поставила свою подпись. — Ещё в журнале, — сказала Людочка, шмыгая носом. — О получении письма. — Какого письма? — Прощального же, Дездемона Константиновна. Как полагается по процедуре. Дездемона снова напрягла память. Да, что-то такое вроде было... Людочка подвинула к ней поближе журнал регистрации выданных документов и вместе с ним простой белый конвертик. В журнале против фамилии Дездемоны стояла карандашная галочка. Конвертик оказался не запечатан, а на его лицевой стороне почерком Нечурайло было накалякано "Для Д. К. Зассыхиной". ------ Конвертик Дездемона открыла уже в коридоре. Внутри обнаружился листок бумаги чуть меньше тетрадного, косо обрезанный с одной стороны. Видимо, для экономии расходников эти письма распечатывали по два на стандартный лист, а потом разрезали посередине. Дездемоне досталась нижняя половина. Но это стало единственной индивидуальной особенностью послания. Текст был напечатан стандартным шрифтом для документов и выглядел вполне ожидаемо: "Послушай, ______! Это было несерьёзное увлечение, и теперь между нами всё кончено. Не пытайся бегать за мной и чего-то требовать. Помни, что я могу уволить тебя в любой момент. Я пойму, если ты захочешь уволиться по своему желанию. Прощай, ______. Больше не звони. ______". Места пробелов были заполнены от руки: в первые два Нечурайло вписал имя Дездемоны (мелкими буквами, потому что не помещалось по длине), а на последнем пробеле поставил свою фамилию. — Почти как было тридцать лет назад, — сказала Дездемона себе под нос. — Какой оригинальный и сумасшедший способ вернуть молодость. По дороге в бухгалтерию она перечитала послание несколько раз, пока не сообразила, что текст обезличен: его могли написать как мужчина, так и женщина, и адресовать как женщине, так и мужчине. Дездемона снова подумала, что жизнь сегодня — это цирк, в котором все участвуют, не задавая вопросов, а мелкие детали придают ежедневному абсурду вид нормальности, но тут мимо галопом пронеслась зелёная Диана и скрылась за дверью ближайшего туалета. Воплощённая мечта о связи с боссом оказалась болезненно реалистичной. ------ Вечером по дороге домой Дездемона вышла из автобуса на одну остановку раньше, завернула в аптеку, терпеливо отстояла там длинную очередь из нервно всхлипывающих, откровенно зелёных, ещё пузатых и уже кормящих и купила для своего мужика пузырь бояры.