Душами едины.

Они оба знали, что существует опасность и в любое время может случиться что-то. Невиллет первый услышал о тех людях в городе и попросил жандармов последить без лишнего шума. Охотники. Вернее, группа охотников, занимающаяся собирательством ценных и редких «экспонатов» для торговли за очень большие деньги. Слухи о гидро-драконе, тем более омеге юдексе заполнили город и очевидно дошли до определенных людей, несомненно нуждающихся в волшебной, якобы крови, которая даёт вечную молодость. Сладкий слушок, о том, что судья Фонтейна ещё и в тяжести, возбудил разум некоего господина. — Хочу. И кровь, и детей. — Господин, вряд ли второе. Юдекс ещё родит не скоро. — Тогда плевать. Крови. И побольше. — Ранить? —... Убить. Наняли охотников, которые жандармам представились обычными перекупщиками безделушек, чтобы где-то у себя продать по своей цене. Невиллет кивнул, слушая доклад и поглаживал уже округлый живот. Благодаря своей беременности он абсолютно не мог больше выглядеть внушающе строгим, потому что белоснежная воздушная длинная сорочка с рюшками и голубой лентой не придавали ему важности. Он сидел за столом у себя во дворце, вальяжно переливая воду из бокала в бокал, смотря за маленьким водоворотом каждый раз и улыбался, ощущая аккуратное копошение, а иногда и пинки внутри себя. Невиллет ждал малыша, о котором когда-то попросил Ризли, доверяя только ему. Пообещал никаких чувств и просьб, однако герцог Меропид поставил свою точку в этом деле. — Я хочу ребёнка, хочу тебя, хочу семью. И с тех пор они долгими ночами пробовали сладкую страсть, греша поцелуями и краснея при каждой сцепке. Течка Невиллета прошла, принеся за собой недомогание и будто бы мировую усталость. Сиджвин покачала головой и улыбнулась ярко, почти солнечно. — Могу лишь поздравить господина Невиллета. Не волнуйтесь, омежий организм сам сделает свои изменения и приспособит Ваше тело к беременности. Ризли рыдал. Рыдал, стоя на коленях перед Невиллетом и целуя обнажённый плоский живот. А теперь, по прошествии времени, юдексу Фонтейна пришлось снять свою мантию и брюки, позволить Фурине нарядить себя в совершенно не подобающую для него сорочку и по рекомендациям Сиджвин сидеть дома. Он приобрел любовь к шоколаду. Ел просто плитками и все время просил у Ризли принести ещё, ещё и ещё. Ризли приходилось говорить с торговцами и даже доплачивать, чтобы они привозили разный шоколад с какими-то начинками или посыпкой. Для любимого омеги было не жалко ни копейки, лишь бы он и малыши, - а Сиджвин сказала, что их будет двое, - были счастливы и спокойны. Один поход за шоколадом и испортил все. Невиллет, выслушав донос жандармов об прибывших «перекупщиках», покачал головой. Вроде бы ничего страшного, но стоило бы все равно подумать о безопасности. Сумасшедшие мысли преследовали его, о чем он неоднократно жаловался альфе. — Моё Море, любая омега в тяжести переживает о своей безопасности. Пока я с тобой, тебя не тронет ни одна тварь в этом мире. — Но ты буквально не со мной днем! Ты не успеешь и прийти, если что-то случится. — Всё будет в порядке. Ты просто надумываешь и накручиваешь себя. — Нет. Я... Хорошо... Ризли выдохнул и попросил кого-то из старших в тюрьме занять на время его пост. Оставлять Невиллета было невыносимо: тоскливые глаза разбивали его любящее сердце. В один из дней Ризли сообщил омеге, что торговцы привезли новый шоколад и он пойдёт его забрать. Невиллет лишь спокойно отмахнулся, продолжая плескать ладонью в серебристом тазике, наполненном водой, будто ребёнок. Он был совершенно расслаблен, тешил себя мыслями о будущих детях, прикидывал, что они будут есть, во что он будет их одевать и как потом начнёт учить ходить... Улыбался легонько и внутри себя смеялся с того, каким он стал. Беременность сделала его обычным омегой, абсолютно никак не меняясь под натиском своей мысленной "коронации" на роль нового гидро-архонта. Плавая в своих мыслях, он абсолютно не обратил внимание на звуки шагов в коридоре. Скорее всего Ризли ещё не ушёл или кто-то из мелюзин как всегда забежал в гости, чтобы повосхищаться новым положением юдекса. Его рука, играющая с водой, даже не дрогнула, когда открылась дверь. — Ты что-то забыл? — спросил он, не отрывая взгляда от капель, стекающих со стенок тазика. Никто не ответил, а так как Невиллет имел неосторожность сидеть спиной к двери, то немного не успел обернуться, когда неожиданно стало больно... Он вскрикнул, прижал мокрую ладонь к шее и с ужасом понял, что истекает кровью. Подорвался с места, но его схватили и прижали к стене, ткнув невесомо острием ножа куда-то в живот. — Только дернись, дракон, и останешься без детишек. Невиллет замер, явственно ощущая горячую кровь, стекающую вниз по шее. Те самые люди. Охотники-перекупщики, юдекс несомненно узнал их, потому что видел лично до. Один из них сделал еще надрез и словно стал собирать его кровь в какой-то сосуд. Невиллет дернулся, но на нож у живота надавили существеннее. — Не дёргайся, сказал же! Кровь твою надо от живого собрать, поэтому потерпи уж, а там посмотрим - не умрёшь от потери, значит родишь себе спокойненько и будешь жить, радуясь. Да - значит не повезло тебе. Сдаваться в его положении было так же глупо, как и что-то делать. Однако Невиллет щелкнул пальцами, призывая небольшой водяной вихрь. Холодной волной охотников откатило назад, давая гидро-дракону время сбежать. Шлепая по луже босыми ногами, он выбежал в коридор и попал еще к одному охотниу, стоявшему за дверью, видимо, ожидая такого исхода. Да только Невиллет не ждал, а особенно того, что нож, который он не заметил в чужих руках, все же воткнется в его живот... Падая от боли на колени, Невиллет закричал раненым зверем, вызывая моментальный ураган и невыносимый ливень. На жителей Фонтейна словно снова обрушился их грех быть уничтоженными водой, но гидро-дракона сейчас не волновал чужой страх, он кричал и плакал только по детям... Которых, скорее всего, ему никогда не увидеть. В глазах потемнело мгновенно, а затем почему-то все окрасилось в красный цвет. Сверкнула будто бы молния и Невиллет растворился в боли, теряя сознание.

***

... Он услышал пение птиц. Открыл глаза и понял, что жив. Проследил за солнечным лучом, пылинками в комнате и только потом сообразил, что не дома. Воспоминания нахлынули, ударив по голове молотом. Рука мгновенно оказалась на животе... На плоском, худом животе... Никто не зашевилился от касания, никто не толкнулся. И Невиллет снова взвыл. Так, что задрожали стены. Хлопнула дверь, зазвучали быстрые маленькие шаги. Сиджвин! Она присела рядом, поглаживая омегу по плечу и отрицательно помотала головой. — Нельзя нервничать. От Ваших слез раны снова кровоточат. Она ловко развязала бинты на шее, чем-то намазала кожу и снова завязала уже чистые. — Дети? Ризли? Что происходит?! — он хотел спросить так много, но не знал, что главнее. Захлебывался слезами и понимал, что может снова отключиться. — Дети в порядке, — Сиджвин тоже погладила чужой живот. — Они живы, слышите?! Из-за сильной раны нам пришлось подарить их миру. Они ещё очень слабые и маленькие, но при должном уходе все будет замечательно. Невиллет! Слышите?! Судья Фонтейна крупно задрожал. Два маленьких сердечка, что он так любил, были живы! — Где... Где они?! — С ними Ризли. Детям нужно знать, что родители рядом, поэтому он как отец, проводит все свое время с ними. — Он... В порядке? — Очень сильно переживает за Вас, однако теперь я могу позвать его к Вам. И пожалуй, если готовы, то принесу детей. Невиллет не то простонал, не то прокричал заветное «Да», перед тем как Сиджвин ушла. В палату через какое-то время ворвался бледный Ризли. Бросился на колени перед постелью и зарыдал. Размазывал слезы по тонким рукам своего омеги и тоже дрожал. Долгое время молчали, разглядывали малышей, которых принесла мелюзина и легонько целовались. — Я так виноват... Так виноват, — прошептал Ризли, целуя Невиллета в висок. — Как я мог тебя оставить! — Что произошло, расскажи мне. — О, архонты. Это было так страшно! Я побежал домой, как только на город нахлынул ливень. Я буквально летел, чувствуя, что у тебя все плохо. И когда распахнул дверь и увидел лужи в доме, я испугался. Я бежал и бежал к тебе, а потом... Кровь. Твоя кровь. И ты с ножом в животе. Я... Ризли замолчал, снова принимаясь целовать виски и скулы омеги. — Что было потом? — Моё Море... Я уничтожил их всех. Я не должен тебя касаться, потому что я разорвал их. Мой альфа убил их жестоко и очень больно. Так, как они заслуживают. Моё Море, мы... Не сможем вернуться во дворец, там все в крови. Это... Вряд ли можно убрать... Невиллет потупил взгляд. Ризли очень сильный альфа, поэтому такой поступок от него ожидаем. Кто-то тронул его семью - такое не прощается. — Я весь в их крови шёл по городу, неся тебя и молился просто всем, чтобы ты и дети выжили. Сиджвин сказала после осмотра, что нужно действовать быстро и мы решили спасти детей. О, Неви! Шанс потерять или их, или тебя был так велик, я так боялся! Но все получилось и Сиджвин отдала мне в руки наших малышей. А дальше... Дальше я ждал, когда ты очнешься. Он прижался лбом ко лбу юдекса. — Я так виноват. И не купил тебе шоколад. Невиллет лишь слабо улыбнулся, прикрывая глаза. Через пару часов он узнает от Сиджвин, что Ризли куда-то уезжал и снова приехал в чужой крови. Как оказалось позже, от одного из охотников, которого он пытал, он узнал о заказчике и не долго думая, навестил его, оставив после своего визита лишь кровавые следы и эхом отражающимся от стен громкое: «Никто не смеет трогать моё»...