***
— Шин-чан, ты это видел? Нет, ты это видел? У них так что, со времен Тейко? — Такао явно из последних сил сдерживал рвущийся наружу гогот, повиснув на плече Мидоримы. Рукав спортивной куртки скоро обещал дотянуть до колена. — Заткнись, Такао. Даже знать ничего об этом не желаю, — процедил Мидорима с каменным лицом и быстро ретировался туда, откуда они только что пришли.***
Спустился к остальным Аомине совсем без настроения. Его и так обычно хмурая физиономия теперь приобрела вид тяжелый и угрожающий — не подходи, а то убьет. Внутри все кипело так яростно, что он только огнем не плевался. Хотя по ощущениям вполне себе мог, особенно когда Кагами стал трепаться, что у Сейрин самая сильная команда. — Дай-чан, что с тобой? — Момои взволновано оглядела его. У нее единственной среди всех хватило смелости заговорить с таким Аомине. — Ничего, — отрезал он и отвернулся в другую сторону. Как раз в ту, откуда несся все еще взмыленный, но отвратительно улыбчивый Кисе. Дайки только и смог, что стиснуть до дробящего скрипа зубы. «Если этот болван вдруг решит поведать всему миру о случившемся, то на съемках ему даже грим не поможет», — пообещал Аомине и нахмурился сильнее. — Момоиччи, ты тоже пойдешь с нами? Как же здорово! — Ага, и Дай-чан. — А-а-а, ну да… — тут восторга в голосе у Кисе заметно поубавилось. — Мы еще ждем Мидорина. — Уже нет, — вдруг отозвался Тецу и показал экран телефона. — Написал, что у него возникли срочные дела. Он не сможет прийти.***
В Маджибургере настроение у Аомине не улучшилось. Скорее даже наоборот: Кагами с Куроко сели с одной стороны стола, и третьим к ним подлез Кисе, а Сацуки заняла вторую половину, и Дайки не оставалось ничего другого как сесть рядом с ней. Прямо напротив Реты. Тот весь вечер заливисто трепался обо всем на свете, но через слово бросал настороженные взгляды, будто проверяя, отошел Аомине, или начинать сальные шуточки еще рановато. Сам Дайки взгляды настойчиво игнорировал и молчал с упорством дохлой рыбы. Теперь вся идея с кафе показалась ему совсем никчемной. Даже аппетит пропал. Зато Кагами ел за пятерых, хоть и не играл сегодня. Все остальные, по-видимому, почти физически ощутив в воздухе бурлящий гнев, благоразумно в разговор Аомине не втягивали и с вопросами не приставали. Это было даже хорошо, потому что его голова все равно ничего связного бы не выдала: она была занята настойчивыми мыслями о придурке Кисе и его выходке. А еще о том, почему никакого отвращения во время поцелуя сам Аомине не испытал ни тогда, ни сейчас при мыслях о нем. Это бесило еще больше. Даже за год их размолвки Кисе подобно очень въедливой заразе, с которой проще смириться, чем пытаться избавиться, продолжал оставаться в жизни Аомине. Когда после Зимнего Кубка они впервые встретились на площадке один на один как раньше, Дайки словно и не заметил той пропасти, что успела разверзнуться между ними. С Кисе все было по-прежнему. Глупые шутки, азарт от игры и привычная легкость, приятно льющаяся по темному загривку Аомине. Но идиот будто и не понимал этого вовсе, раз рискнул полезть с такими глупостями. Впрочем, удара в свою смазливую моську он бы все равно не получил, как бы Аомине ни кипел. Из тяжелые размышлений его вытащила Сацуки, больно пихнув локтем в бок: — Дай-чан! Ты опять уснул с открытыми глазами что ли? — Чего тебе, Сацуки? — Все собрались уходить. Аомине оглядел стол, и оказалось, что остальные уже давно стояли у выхода и ждали только их. Интересно, сколько же он просидел вот так, подперев голову и буравя собственное отражение в окне. Все чертов Кисе виноват.***
Дайки не заметил, как с того злополучного дня прошло две недели. Дурацкий эпизод успел почти полностью выветрится из его головы, которая теперь была полностью занята другими проблемами. В школе подошла неделя экзаменов, и все свое свободное время Аомине корпел над книгами, чтобы наскрести хотя бы минимальные баллы по предметам. Иначе прощай баскетбол и здравствуй довольная рожа Вакамацу. Правда, иногда заунывные учебники сменялись глянцевыми страницами с Май-чан, края которых истирались пропорционально тому, как увеличивалось количество влажных салфеток в мусорной корзине под столом. Еще Сацуки пару раз пыталась вытащить его по магазинам, но, к счастью, предлог с экзаменами работал все так же безупречно. По вечерам, если у него оставались силы, Дайки вываливался на задний двор, где стояло старое одинокое кольцо, и бездумно кидал мяч, который тем не менее всегда прилетал в цель. К концу второй недели Аомине внезапно обнаружил, что умудрится сдать все дисциплины без пересдач, и настроение от этого у него значительно улучшилось, а сил прибавилось. В последний зачетный день Дайки довольный выскочил на улицу и сразу схватился за мяч, тут же отправив его в кольцо. Но после удара то как-то несчастно скрипнуло и через мгновение с глухим стуком упало на землю. Аомине грустно вздохнул. Оно верой и правдой служило ему несколько лет, выдерживало на своих могучих прутьях его немалый вес и агрессивный удар и в итоге пало достойно герою — трехочковым в честь окончания всех экзаменов. Тем не менее горевал Аомине не долго. Погода и время определенно располагали, и очень скоро он уже стоял на старой площадке, где раньше они всей Тейко любили зависать до ночи. Кольца тут всегда были что надо. Как-то раз на одном повис Мурасакибара, и то отделалось единственным вырванным болтом. Дайки бросил на облезшую лавку короткий взгляд. Она навевала слишком много воспоминаний. Вроде всего кусок деревяшки, а столько отпечаталось на нем за прошлые года. Аомине тряхнул головой. Не к чему было возвращаться назад. Он уже стащил куртку и принялся разминать шею, как за его спиной послышался шорох, словно кто-то отчаянно сражался с кустами. Сначала из-за веток показалась золотистая макушка, а потом бело-синяя олимпийка: — Черт возьми! Когда тут все успело так зарасти? Из недр зелени вынырнул помятый Кисе с целым букетом из веток и листьев в волосах. Один даже застрял у него за ухом. Должно быть, Аомине он не заметил, во-первых, потому что вышел на площадку спиной вперед, а во-вторых, весь он был занят сбором репейника со своей одежды. — Кисе, ты что тут делаешь? — на совершенно счастливого до этого Дайки вдруг хлынули образы двухнедельной давности, и от предвкушения коснуться шершавого мяча и вдохнуть запах разогретой на солнце резины ни осталось и следа. — Аоминеччи?! — Кисе от неожиданности почти подпрыгнул на месте, развернулся и так и застыл с очередным репьем в пальцах. — Да вот шел мимо, вспомнил былые деньки. Аж поиграть захотелось, — вид у него был не менее растерянный. — Я сюда вообще-то первый пришел, — буркнул Дайки и уже собирался начать отвоевывать площадку, но чем ближе подходил к нему Кисе, тем ярче в голове всплывало зажмуренное лицо под мокрыми светлыми прядями, цепкие ладони, которые буквально приковали его к себе, и мягкие теплые губы. Все желание спорить моментально испарилось, любезно освободив место багровому стыду. Надо было срочно сваливать, а то что еще подкинет Дайки воображение. Этого он точно не желал знать. А потому шустро схватил мяч и куртку. — Ладно, площадка твоя. Бывай. — Аоминеччи, подожди! Не уходи же! Давай сыграем один на один, — Кисе состроил щенячьи глаза. — Играй сам. — Ну Аоминеччи! — начиналась вторая стадия — занудный скулеж. Аомине знал их все наизусть и не покупался. — Или после Зимнего Кубка уже не уверен, что одержишь победу? А вот это было вызовом, который Дайки не принять не мог. Кисе лучше всех знал, куда нужно давить, чтобы добиться от Аомине верного результата. Еще и выдал это таким елейным голоском, что все прежнее смущение пропало. Остался только запал и желание вырваться вперед. — Ты не выиграл у меня еще ни разу. Сегодняшний раунд не станет исключением, — Аомине хищно оскалился и взял в руки мяч. — Если проиграешь, обед с тебя. — Идет, — Кисе сверкнул в ответ белоснежной улыбкой и скинул на лавку сумку. — До пятидесяти? — До пятидесяти. Играть с Кисе было до одури захватывающе что сейчас, что в средней школе. В голове то и дело всплывали как кадры фотопленки их матчи один на один. Но по сравнению с теми днями нынешний Кисе был просто на голову выше. Это раззадоривало еще сильнее, заставляло выложиться по полной. Рета не стеснялся копировать приемы Мидоримы, Куроко и даже Мурасакибары. Дайки только и успевал перехватывать мяч с горящими глазами и обходить блок. — Пятьдесят один! — Аомине с грохотом загнал последний мяч в кольцо, совершенно довольный и приятно вымотанный двумя часами интенсивной игры. Мышцы ныли как после хорошей тренировки, зверски разыгрался аппетит. — Я снова выиграл! — Аоминеччи, дай передохнуть, — Кисе стоял, уперев руки в колени, и тяжело дышал. Он, казалось, выложился целиком. Но оно того стоило. От Аомине его отделяли всего два очка. — Ха-ха, тебе меня не сделать! А теперь в Маджибургер. — Ну нет, никакого Маджибургера. Такое событие надо отметить как следует, — Рета улыбнулся и поднял палец вверх. — Я отведу тебя в свое любимое кафе. Там делают просто восхитительные бургеры Вагю с хрустящей картошкой фри и соусами на выбор. — Хах, как скажешь. Только помни, платишь все еще ты. Кисе вдруг посмотрел на него долгим, пронзительным взглядом, который Дайки не понял и оттого страшно смутился, а потом весело хмыкнул: — Ты нисколечко не изменился, Аоминеччи. Пошли уже. Оказалось, что по дороге им даже было о чем поболтать. Точнее Кисе без конца трепался про свои модельные дела, а Аомине просто молча слушал. В этом месяце Рета обещал украсить собой обложку одного модного издания и считал, что об этом событии должен узнать весь мир. Затем они заговорили про школу и баскетбол, и тут Аомине уже было что добавить, а когда речь зашла про следующие отборочные, они остановились около небольшого кафе со странным названием «Perfect Together», и Кисе толкнул стеклянную дверь. А потом замер у самого порога. Прямо напротив входа за столиком сидела та самая рыжая девица в компании другой девчонки и о чем-то заговорщически перешептывалась. При виде Кисе она тут же расплылась в широкой довольной улыбке и помахала рукой. Но счастье ее длилось недолго, потому что, протолкнув почти силой застрявшего в проходе Рету, следом ввалился недовольный Аомине: — Чего ты встал? Проходи давай. — Аоминеччи, а может да ну его, это кафе? Пошли лучше в Маджибургер, — Кисе, резко развернувшись, вперился в Дайки почти умоляющим взглядом. Точно таким же как тогда, две недели назад. Аомине посмотрел ему за плечо и наткнулся на пару совершенно яростных глаз, которые прожигали его насквозь, как раскаленный нож кусок сливочного масла. Никакого впечатления этот взгляд на него толком не произвел, а вот желудок от подобных сравнений заурчал только сильнее. — Кисе, до ближайшего Маджибургера двадцать минут пешком, а я уже очень хочу жрать. — Но тут Норико-чан, — прошептал Кисе совсем затравленно. — Ну и что с того? Не сожрет же она тебя вместо десерта? — Я бы не был так уверен… Аомине больше препираться не собирался и, крепко схватив Кисе за плечо, потащил к дальнему столику у окна. Меню им принесли почти сразу. И если Рета только кисло отложил его на край стола, даже не потрудившись открыть, то Дайки с удовольствием вчитывался в описание огромного бургера с мраморной говядиной, двойной порцией картофеля фри и салатом коул слоу. К заказу он добавил колу и довольный откинулся на спинку стула. Из-за спины Кисе с другого конца зала на него все так же злобно косилась рыжая девица, хотя и всячески делала вид, что занята беседой с подругой. Дайки хмыкнул и посмотрел на сникшего Рету, который мучил в руках чистую салфетку. Даже стало его жаль. — А как она вообще тут оказалась? Она что, следит за тобой? — Можно и так сказать, — Кисе тяжело вздохнул, и Аомине приготовился к незабываемой истории. — Она подписана на все мои соцсети. Я там выкладывал фотки из этого кафе. С тех пор ходит сюда все чаще. С какой именно целью, надеюсь, тебе объяснять не надо. Аомине тихо присвистнул: — А она серьезно за тебя взялась. Слушай, ты точно уверен, что отшил ее? Может, ты как-то неправильно ей объяснил? — Аоминеччи! Я же не совсем идиот. — Ну не знаю, — Кисе даже не заметил шпильки, только продолжил. — Все я объяснил правильно. Но она ужасно настойчивая. — А тебе настойчивые не нравятся? — теперь Аомине уже стало любопытно. Все время, что он знал Кисе, у того постоянно были девчонки, сменяющая одна другую. Чем же эта ему не угодила, ну кроме неуемного навязчивого рвения. — Не знаю, какие мне нравятся, — тихо ответил Рета и отвернулся к окну. — У меня не было отношений после Тейко. Вступительные, потом старшая школа, баскетбол, отборочные, работа. Аомине не мог поверить своим ушам. Кисе Рета, сверкающий на обложках журналов, целый год был без подружки. Он бы даже не поверил, если бы не знал Рету так хорошо, его потупленные глаза и легкий румянец на скулах, когда тот сознавался в чем-то очень личном. От размышлений Дайки отвлек официант с огромной тарелкой, на которой так прекрасно ожидал его сочный ароматный бургер. На вкус он был еще лучше. Кисе в таких вопросах никогда не ошибался. Знал все отличные места. Дайки с довольным видом пожинал плоды своей победы, закусывая хрустящей картошкой, и поглядывал на Рету. Тот уронил подбородок в сложенные перед собой ладони и грустно смотрел на Аомине. Взгляд у него при этом был до того несчастный, что следующий кусок в горло Дайки уже просто не влез. — Слушай, — не выдержал он, — ну а может всё-таки стоит дать ей шанс? — Да не нужны мне сейчас пассии, Аоминеччи. Думаешь, я бы тогда стал тебя целовать? Брошенная фраза прозвучала так двусмысленно, что Дайки аж подавился от неожиданности. Но едва проглотив сказанное вместе с картошкой, его немедленно обуяло негодование. Кисе должен быть благодарен, что именно Аомине попался ему тогда в коридоре. Он с содроганием представил, что если бы вместо него там оказался… — Мидорима или Акаши? То есть их бы ты тоже бросился целовать? На лице Кисе тут же отразился ужас напополам с отвращением, а потом он тихо захихикал: — Тогда я бы просто выбросился в ближайшее окно. Не думаю, что это мог быть кто-то другой, Аоминеччи. — О чем это ты? Рета с невиданным ранее интересом вдруг уставился на пустую жестянку из под колы: — Не думаю, что смог бы сделать то, что сделал, будь там кто-то кроме тебя. Ты ведь это ты, Аоминеччи. От услышанного щеки у Дайки загорелись, и ладони вспотели. Идиот Кисе снова нес какую-то чушь, и Аомине не чувствовал внутри ничего кроме жарящего смущения. Хотя по его подсчетам должен был как минимум отвращение или панику. У Реты всегда была эта странная особенность влезать под кожу и устраиваться там со всеми удобствами, вовсе не подозревая об этом. Даже несмотря на их распри, он все еще умудрялся оставаться самым близким другом для Дайки из всех. Потому, в очередной раз поймав на их столике буравящий взгляд, Аомине стало искренне его жаль. А еще ему вдруг по неясным причинам совсем не захотелось проигрывать этой девице, какой бы настойчивой та ни была. В конце концов, победить Аомине мог только сам Аомине. — Извините, — вдруг подозвал он официанта, — можно мне десерт. — Конечно, какой именно хотите? — официант открыл меню на последней странице и учтиво подсунул ему под нос. — Все равно, главное чтобы покрасивее. Я в этом не разбираюсь. Озадаченный официант ушел на кухню, а Кисе удивленно посмотрел на Дайки. — Не знал, что ты полюбил десерты, Аоминеччи. — Да не то чтобы. Через несколько минут на стол перед ними опустилась стеклянная креманка, послойно заполненная белым сливочным кремом и ярко розовым клубничным парфе. Сверху все это дело было присыпано кокосовой стружкой и украшено разрезанной свежей клубникой. Как раз то, что нужно, ехидно подумал про себя Аомине. Он осторожно зачерпнул ложкой часть десерта и отправил в рот. — Ну как тебе? — с интересом спросил Кисе, разглядывая его. — Нормально, наверно. Сладкий, — вот и всё, что выдал Дайки: для него без хорошего куска говядины под соусом терияки все десерты были одинаковые. — Эх, Аоминеччи, нет в тебе романтики, — протянул Рета и улыбнулся. А потом Дайки зачерпнул вторую ложку и, заранее удостоверившись, что девица все еще смотрит в их сторону, поднес ее к губам удивленного Кисе. — Что ты делаешь, Аомин… — Рот открой, — прошипел тот с самым добродушным видом из всех. Глаза у Реты широко распахнулись, но он послушно приоткрыл рот, слегка высунул кончик языка и аккуратно в одно плавное движение слизал весь десерт. Аомине даже завис на несколько секунд, завороженный этим моментом, и отмер ровно тогда, когда краем глаза заметил шевеление за плечом Кисе. Девица от злости подскочила со своего места и покраснела так сильно, что казалось еще немного, и ее лицо сольется по цвету с шевелюрой. В довершение своего коварного плана Аомине отнял ложку от губ Реты и, глядя прямо на Норико, показушно облизал. Через мгновение послышался стук, и громко хлопнула входная дверь: столик на другом конце зала опустел. Дайки удовлетворенно хмыкнул, а потом посмотрел на Кисе и растерялся. Тот сидел красный, не хуже сбежавшей девицы, даже кончики его ушей полыхали на фоне золотистых волос, и отводил глаза куда угодно, лишь бы не встречаться с Аомине. Это было приятное и в определенной мере завораживающее зрелище. Искренне смущенный Кисе, которого довелось лицезреть немногим. Дайки был одним из таких людей. Открытие осело внутри теплым сытым котом, отчего Аомине сам почти замурчал. Если бы только кто-то из них знал, что в тот момент, когда Аомине кормил Кисе десертом с ложки, на улице прямо за их окном проходили Мидорима с Такао, то возможно подавился клубничным парфе.***
По домам они разошлись только к вечеру, бесцельно проболтавшись в городе еще пару часов, а уже перед сном Дайки получил короткое смс: «Спасибо за сегодня :)». За что конкретно благодарил его Кисе, он не знал и уснул в раздумьях, пока перечитывал сообщение по шестому разу. С тех пор игры один на один стали случаться у них все чаще. По несколько раз в неделю, если оба они были не заняты. Бывало, что после работы или тренировок сил на игру у Кисе не оставалось совсем, и тогда они просто зависали в Маджибургере (то кафе по понятным причинам никто больше предложить не решался) или гуляли по городу. В остальное же время телефон Аомине не переставал пищать от бесконечного потока сообщений, которые отправлял ему Рета. Вакамацу даже ехидно предположил, что у Дайки наконец завелась подружка, после чего беззвучный режим поселился в его сотовом навсегда. А еще за эти недели о настойчивой девице не было ни слуха, что несомненно служило приятным бонусом. Дайки все чаще ловил себя на мысли, что они как будто снова вернулись в Тейко, а может, стали еще ближе. С Кисе было хорошо, комфортно, и раздражал он изредка, только в те дни, когда не хуже Сацуки утягивал Аомине по магазинам. Там он почти силой запихивал Дайки в примерочную и следом забрасывал горой разных шмоток, угрожая, что не выпустит, пока Аомине не наденет хотя бы несколько. Обычно Дайки хватало только на пару кофт и футболок, а потом он начинал чувствовать себя по-настоящему глупо: Кисе выволакивал его наружу и крутился вокруг, ахая и приговаривая, что Аомине выглядит как бог, и с его фигурой из него бы вышла отличная модель. Дайки, конечно, раздражался, но не отдать должное Кисе не мог — вещи, которые он выбирал, смотрелись на нем и правда отлично. В одно такое воскресенье, когда Кисе едва волочил ноги после съемок, они зашли в молл по дороге. Дайки не переставал удивляться тому, как сил на баскетбол у Реты не оставалось (Аомине даже однажды проверил, вынудив сыграть с ним один на один, и после третьего мяча понял, что это было бессмысленное дело: Кисе чуть не запутался в собственных ногах), а вот для пробежаться по магазинам он всегда оставался бодр и свеж. — Аоминеччи, подожди немного, я быстренько примерю эти джинсы, и мы уйдем. Честное слово! Дайки лишь закатил глаза и упал в кресло для ожидающих. Без всякого интереса он принялся разглядывать стены, наряженных манекенов, одежду на вешалках, пока его взгляд не упал на кофейный столик прямо перед ним. Стеклянная поверхность была беспорядочно завалена модными журналами, а на обложке самого верхнего полуобнаженной грудью сверкал не кто иной, как Кисе. Одетый в одни лишь пиджак и брюки на голое тело, он стоял босиком, развернувшись вполоборота и чувственно откинув голову назад. Влажные волосы красиво ниспадали прядями на лицо, и Аомине ненароком вспомнил тот злосчастный поцелуй после матча с мокрым после душа Кисе. В голове зашумело, а во рту разверзлась пустыня, глядя на такого Рету. Дайки не знал, что сказать или даже подумать, и просто глазел и глазел на блестящую обложку, вбирая в себя как можно больше картинки, словно хотел отпечатать ее на сетчатке до конца жизни. — Ну всё, Аоминеччи, я выбрал, сейчас уже пойдем, — внезапно послышался радостный голос из-за дверцы, и Дайки почти подскочил на месте, как кот пойманный с поличным. Он судорожно схватил другой журнал и кинул поверх того, что был с Кисе, при этом стараясь придать себе самый спокойный, даже скучающий вид. Выходило у него, откровенно говоря, так себе. Но было поздно. Рета выпорхнул из примерочной и подлетел прямо к нему. — Ты чего такой взъерошенный, Аоминеччи? — Чего? Обычный я. — А-а-а, ясно, — понимающе кивнул Кисе. — и дня без любимой Май-чан прожить не можешь. — При чем тут Май-чан вообще? — Вот же она на обложке Elle, — Кисе указал на журнал, которым Аомине прикрыл следы своего преступления, и Дайки удивленно сморгнул. Все это время прямо перед ним лежал новый выпуск с Май-чан, а он даже не заметил его, пока разглядывал Рету. — А, о. Ну да. Май-чан. Аомине растеряно посмотрел на грудастую брюнетку и не испытал никакого морального облегчения. Но что было хуже того, по пути домой он завернул в Севен Элевен исключительно за газировкой, а вышел с тем самым журналом с Кисе на обложке. Себе этот поступок Дайки объяснял просто: ему стало любопытно, ведь до этого Кисе в больших изданиях не печатали. Или, может быть, всё-таки печатали, но Дайки об этом никогда не задумывался. А сейчас вот зачем-то решил. Чисто научный интерес, не более. Который в дальнейшем закончился для него настоящей катастрофой, но сделать с этим Аомине уже ничего не мог. Закрывшись в комнате, он быстро сбросил верхнюю одежду, сел на кровать и осторожно пододвинул к себе журнал, будто тот мог обжечь ему пальцы, что впрочем казалось не такой и выдумкой. Кисе с обложки безраздельно захватывал собой внимание, и отвести взгляд было почти невозможно. Аомине медленно перевернул страницу, а потом другую и следующую за ней. С каждым разворотом он коротко задерживал дыхание, ожидая вот-вот увидеть Кисе. На десятой он замер и забыл как моргать. Рета стоял, прислонившись к стене, по пояс обнаженный, пиджак он перекинул через плечо и смотрел таким знойным взглядом из-под мокрой челки, что Дайки заплохело. Нет, мокрого и голого после игры Рету он видел бесчисленное количество раз, но то был идиот Кисе с налипшими, как пакли, после душа волосами и щенячьим взглядом. Этот же Кисе, божественно красивый, пожирал глазами из-под полуопущенных век с длинными ресницами и ничего общего с Кисе из Тейко или Кайджо кроме имени не имел. Аомине тяжело сглотнул. От следующей страницы ему сделалось только хуже. Там Кисе сидел на железном стуле с широко расставленными ногами, откинувшись на спинку. В вырезе расстегнутой ширинке брюк мягко исчезала его ладонь, и Аомине невольно повторил за ним движение — в штанах стало уже совсем тесно и жарко от глянцевых страниц. Пронзительный взгляд золотистых глаз вливался прямо под кожу, пробираясь в самое нутро, отчего Дайки почти услышал в своей голове знакомый голос с незнакомыми шелестящими нотками: «Я знаю, чем ты там занимаешься, Аоминеччи». Услышал и закусил губу. Тело вдруг покрылось горячей пленкой пота, а сердце неистово зачастило. Дайки спешно вывернулся из брюк и приспустил белье, обхватывая себя во всю длину. Да, дрочить на лучшего друга, тем более на Кисе, попахивало безумием. Но отрицать топорщившийся из трусов стояк и мокрое пятно на светлой ткани Аомине не собирался. Даже если бы сейчас он нашел в себе силы остановиться и задуматься о том, когда в последний раз его так заводила грудастая красотка в бикини, то все равно бы провалился. Кисе не походил на девчонку от слова совсем, но от воспоминаний перекатывающихся под блестящей от пота кожей сильных мышц во время последнего матча против Шутоку, у Дайки зарябило перед веками. Смазки натекло еще больше, и рука на члене задвигалась с удвоенной силой. Аомине зажмурился и что есть силы закусил нижнюю губу, чтобы не застонать в голос. Но в самый последний момент сознание бессовестно подсунуло ему картину изогнувшегося в том прыжке Кисе, только одетого, а точнее раздетого, как со страниц журнала. Дайки увидел его запрокинутую голову с приоткрытыми в стоне губами, широкую грудь с горошинами розовых сосков и тонкую дорожку светлых волос, уходящую от пупка ниже в расстегнутую ширинку, где его ладонь медленно двигалась… И тут Аомине, вгрызаясь в кулак до белых отпечатков, с низким рыком кончил. Когда горячая пелена спала с глаз, он увидел, что забрызгал собой все одеяло и сброшенную наспех одежду, а несколько капель даже попали на разворот прямо на грудь Кисе, отчего Дайки с горестным стоном зарылся лицом в подушку. Смерть от удушения казалась не самым плохим вариантом в его случае. Уж точно лучше, чем смотреть в глаза Рете в следующий раз. Тем не менее Дайки не отчаялся. Все свои проблемы он привык решать только двумя путями: либо отсыпаться, либо идти напролом. Первый с Кисе явно бы не сработал. За тем не станется припереться на порог дома Аомине в случае его внезапной пропажи. Поэтому, поразмыслив, Дайки полез за телефоном и набрал короткое сообщение: «Что насчет в кино завтра вечером?» По его мнению, все случившееся было минутным наваждением, помутнением усталого рассудка, и стоит ему только снова увидеть самого обычного Кисе, как все само пройдет, и Дайки забудет эту историю как постыдный сон. Никаких горячих сцен, никакого сексуального Реты. Да, именно так, уже твердо решил он, когда ему пришел ответ: «Извини, Аоминеччи, завтра съемки до самой ночи, а потом надо готовиться к тесту :(( Давай, в субботу?» «Ок», — коротко ответил Аомине и упал спиной на подушки. Возможно оно было к лучшему, и к субботе, чем бы оно ни было, пройдет само собой. А дабы ускорить процесс, Дайки согласился пройтись на следующий день с Сацуки по магазинам. Он даже не страдал по обыкновению громко, когда спустя три часа Момои, все еще полная энтузиазма, затащила его в магазин нижнего белья и принялась размахивать перед носом комплектами разной степени оголения. Аомине терпеть это не мог и лишь закатывал каждый раз глаза, прячась в кресле ожидающих за разворотами журналов, среди которых, к счастью, не было ни одного с Кисе. Но чего только не сделаешь ради заветной цели, и потому Дайки терпеливо кивнул в сторону очередных бюстгальтеров и какого-то неясного комка ниток, который, по заявлению Сацуки, оказался бикини. С таким же успехом Аомине мог бы согласиться пойти с Мидоримой выбирать пляжные плавки или, не дай бог, с Акаши ночную сорочку, или в чем там обычно спали отъявленные аристократы. Только вот представив на их месте Кисе, ничего подобного Аомине не ощутил. Скорее наоборот: голова сама дорисовывала, как бы хорошо на упругой заднице смотрелись те или иные узкие боксеры, открывая при этом вид на две аккуратные ямки на пояснице чуть выше резинки. Дайки почти взвыл и только отчаяннее взялся разглядывать белье на вешалках. — Знаешь, а Ки-чан хорошо влияет на тебя. Я очень рада, что вы стали проводить столько времени вместе. Ты теперь даже в одежде стал что-то понимать, — Момои счастливо улыбнулась и закинула отобранные Аомине наборы в примерочную. — Э-э-э? Ничего я не понимаю, и вообще при чем тут Кисе? — по щекам предательски пополз румянец, и Дайки в который раз поблагодарил проведенное в горах время, сделавшее его таким смуглым. — Ладно, не дуйся, Дай-чан, я просто рада, что у вас двоих всё хорошо. Она развернулась и шустро нырнула в кабинку, закрыв за собой дверь, и уже не видя, с каким потерянным видом Дайки упал в кресло. Ее слова звучали так двусмысленно, что он едва сдержался, чтобы не уронить со стоном голову в ладони. Вместо этого он, нахохлившись, сложил руки на груди и стал терпеливо ждать. — Дай-чан, тот комплект, который ты выбрал последним, смотрится просто отлично! — послышалось из примерочной. Дайки только безучастно хмыкнул в ответ, погруженный в тяжелые мысли, но спустя мгновение все же отвлекся: в полноростовом зеркале напротив него на секунду мелькнули рыжие кудри, показавшиеся ему до ужаса знакомыми, и тут же исчезли. Они по неясной причине вызвали смутное раздражение, но Аомине решил не забивать себе голову еще и такой ерундой. Через двадцать минут из-за дверцы показалась довольная Сацуки, таща за собой почти все, и Дайки прямо заявил, что с него на сегодня хватит. К вечеру, как и хотел, он ощущал себя совершенно вымотанным, тем не менее непрошеные мысли о Кисе никуда так и не делись. Следующие два дня Аомине всячески старался не думать вообще ни о чем. И у него почти получалось. А потом в пятницу вечером ему пришло сообщение от Кисе, и смятение скрутило его по-новой. «Как насчет последних Трансформеров?» Дайки даже не сразу понял, о чем тот вообще говорил. И только когда следующим смс Рета прислал время сеанса и адрес ближайшего для них обоих кинотеатра, до Аомине наконец дошло. Свой надуманный предлог он, ясное дело, благополучно забыл. С наступлением субботы Аомине был как на иголках: полчаса он не мог выбрать футболку, а любимые Джорданы вдруг стали страшно натирать пятку. Потому выйдя из дома, он помчался почти бегом до кинотеатра. Но с каждым быстрым шагом его еще недавно каменная уверенность начала выдыхаться. И впервые за все эти недели ему стало действительно страшно. Однако в холле кинотеатра отступать было уже поздно. Кисе топтался у касс, сминая в руках купленные билеты. Аомине остановился, глубоко вдохнул, набрав в легкие с воздухом побольше храбрости, и подошел. — Аоминеччи! Я уже решил, что ты забыл. Фильм скоро начнется. Идем? Кисе, самый обычный Кисе, с глупой физиономией и в самой обычной куртке и джинсах, а не полураздетый с влажными волосами и поволокой в глазах, стоял и вопросительно смотрел на Дайки, но Аомине будто застрял в вязком воздухе без возможности пошевелиться. Он глупо таращился на Рету, а внутри порывался понять, что ощущает по этому поводу. И когда спустя несколько долгих секунд Кисе осторожно потряс его предплечье теплой ладонью, то Дайки к своему ужасу осознал, что это совсем невинное и будничное прикосновение отозвалось в нем волной горячих мурашек, расходящейся по всему телу и кружащей голову. Идиот-Кисе, над которым он посмеивался последние три года, смешался с невыносимо сексуальным Кисе-моделью и окончательно утвердился в таком виде в сознании. Подобных провалов Аомине не знавал с Зимнего Кубка против Сейрин. — Аоминеччи..? — Дайки, словно очнувшись, дернулся на месте и, судя по озадаченному виду Реты, немало того испугал. — Ты в порядке? Фильм почти начался. — А, да. Фильм… — Только тут такое дело, — вдруг неуверенно начал Кисе, — соседние места оставались или сбоку в середине зала, или на последнем ряду, но зато по центру. Поэтому я взял последний ряд… Ты же не против? — Ага. Погоди, чего?! — до перекипевшего мозга медленно дошли страшные слова, и Аомине вытаращился на Кисе во все глаза. — Кисе, какого… — Кисе-кун! Он обманывает тебя! В уже опустевшем коридоре высокий девичий голос прозвенел подобно разбитому в мелкие дребезги стакану. Оба, Дайки и Рета, резко обернулись — на них прожигающим взглядом взирала Норико-чан. Она стояла, уперев руки в обтянутые короткой юбкой покатые бедра, а пышные волны ее волос грозно вздымались по плечам, и если бы Аомине мог выразиться открыто, то непременно бы отметил, что воздух вокруг нее напряженно трещал, готовый вот-вот рвануть. — Я ведь почти поверила, когда увидела вас двоих в кафе. Даже решила тебя отпустить, Кисе-кун, — девица притопнула ногой и уставилась накрашенным ноготоком прямо в Аомине. — А потом узнала, что он тебе изменяет! Дайки непонимающе вскинул бровь и посмотрел на такого же озадаченного Рету. Он думать забыл про эту Норико, а тут она явилась из ниоткуда и принялась нести чушь. — О чем ты вообще?! — Я видела тебя два дня назад с фигуристкой розововолосой девчонкой! Вы вместе выбирали нижнее белье для нее! — Э-э-э… — Аомине завис на несколько секунд, а потом громко заржал в голос. — Ты про Сацуки что ли? Фигуристая… Серьезно??? — Норико-чан, — встрял осторожно Кисе, — Вообще-то, Момоиччи — подруга детства Аоминеччи и мой хороший друг. Мы часто ходим вместе по магазинам. Даже по таким. Выражение лица у девицы за секунду успело смениться несколько раз: из гневного в растерянное и обратно в еще более яростное, чем прежде: — Ерунда! Я все равно не верю! Кисе-кун тебе вовсе не нужен! — девчонка ехидно хмыкнула и посмотрела Дайки прямо в глаза. — А если не так, то докажи. В тот самый момент в Аомине происходила жестокая борьба: ситуация была до ужаса смехотворная, но не принять вызов он просто не мог. Такова была его натура. Конечно, не всегда он выходил победителем за исключением баскетбола, но о последствиях привык сожалеть уже позже. Нынешнее положение дел ничем не отличалось от давно отлаженной схемы. — Норико-чан, это уже слишком, — начал было недовольно Кисе, но в следующее мгновение Аомине, схватив его за ворот куртки, притянул к себе и поцеловал. Этот поцелуй был словно копией того в коридоре спорткомплекса. Только сейчас это Дайки копировал Рету, и внезапная ирония заставила его ухмыльнуться, чуть приоткрыв рот. В ответ на это зажатые губы Кисе тоже слегка приоткрылись, и Аомине вдруг понял, что Рета в его хватке не шевелился и почти не дышал. Перед глазами помутнело, а в ушах зачастил бешеный пульс. Не до конца соображая что он делает, Дайки осторожно коснулся кончиком языка нижней пухлой губы, и когда Кисе тихо всхлипнул и лишь сильнее приоткрыл рот, позволяя, то у него сорвало последние тормоза. На вкус Кисе был до безумия сладкий, и пахло от него так приятно, что хотелось съесть его целиком. Никакой терияки-бургер не сравнится. Аомине положил вторую ладонь ему на поясницу и придвинул ближе к себе, чтобы было удобнее, а затем мягко смял его нижнюю губу. Рету в объятиях коротко тряхнуло, но то, с какой отзывчивостью он отвечал на поцелуй, было сродни самой яркой победе на площадке. Аомине раскатывало от ощущений, а потом подкидывало над землей и роняло на пуховую перину. Они так и стояли в пустом коридоре кинотеатра, продолжая целоваться и прижиматься друг к другу все ближе, что никто из них не заметил, как в слезах убежала прочь бедная Норико-чан. — Кисе, ты… — Дайки оторвался от чужих губ, только когда ему стало не хватать воздуха. Он оглядел красного задыхающегося Рету и понял, что окончательно провалился. Аомине был хорошим игроком, а потому умел признавать поражения, и это, черт возьми, было одним из них. Но тем не менее ощущалось оно как самый лучший приз из всех. Хотелось снова поцеловать Кисе. И еще, и еще. — Аоминеччи, там уже фильм начался, — слабо отозвался Рета, но от Дайки не отодвинулся, а скорее наоборот. — Все-таки хорошо, что ты билеты взял на последний ряд, — хмыкнул Аомине и увидел, как уже красные скулы заливаются румянцем пуще прежнего. И тут до него дошло который раз за эти два дня. — И долго, Кисе? — Не знаю. Может, после Зимнего, а может еще с Тейко… — И тогда в коридоре..? — Было удачным совпадением, но я даже и мечтать не мог о таком. — Кисе… — Дайки почти прорычал имя от накативших эмоций и сильнее сжал в объятиях Рету. Хотелось столько всего ему сказать, но для начала поцеловать еще раз. Что он немедленно сделал. — Да сколько можно?! Аомине с Кисе моментально отпрянули друг от друга, обернувшись на знакомый голос. Перед ними возвышался Мидорима, и лицо у него было страшнее чем в дни, когда Оха Аса отдавал ракам последнее место в гороскопе. Рядом с ним истерично трясся Такао, зажимая ладонями рот. — Пошли, Такао, — грозно отрезал Мидорима и быстро зашагал вперед, скрываясь в соседнем зале. Казунари лишь махнул на прощание, не переставая мелко трястись от смеха, и последовал за Шинтаро. — Что это с ним? — Не знаю, Аоминеччи, но Мидаримаччи я бы точно целовать не стал. А то он какой-то нервный, — задумчиво хмыкнул Кисе им вслед. И взяв того за руку, Дайки потянул их в зал. В конце концов, не пропадать же билетам на последний ряд.