Перекличка

Я считал себя достаточно приличным подростком, который способен постоять за себя самостоятельно после каждой ситуации, нагоняющей ужас, что происходили со мной в детском доме. Одиночество в этом обществе стало моим верным другом, помощником, избавляя от неприятных сюрпризов в виде горя, сожалений и разочарований. Российские детские дома, как и многие другие, славятся максимальным похуизмом воспитателей и преподавателей на взаимоотношения с детьми и между детьми. Важна лишь статистика и высокая репутация учреждения, чтобы случайным образом не оказаться на дне рейтинга города. За шестнадцать лет своей никчёмной жизни я мог бы пересчитать по пальцам сколько раз подвергался сексуальным домогательствам со стороны старшеклассников из соседнего корпуса. Их приглашали "приглядеть" за малышами за дополнительные плюшки, которые меня никогда не волновали. А на физические издевательства и сотни пальцев будет недостаточно. Хотелось спрятаться подобно трусливому кролику, зажмурить глаза и прикрыть уши, но я понимал, что меня никто не защитит. Моя учёба была лучшей в статистике с остальными. Это подталкивало одноклассников ненавидеть меня ещё сильнее, подпитывая моё желание сбежать из этого общества, что заставляло пахать без лишнего вздоха, потраченного впустую. Таким образом, мои хорошие отношения с учителями всегда были равны гневу и подколам со стороны мерзких сверстников. На Тюменских улицах темнело быстрее, чем хотелось бы. Середина осени моего последнего учебного года в старшей школе началась очень нервно и напряжённо. Подготовка к всероссийским итоговым экзаменам, совмещенная со школьной программой отнимала все моральные и физические силы. Вечерами я любил просиживать штаны на открытых крышах с пачкой сигарет до комендантского часа, но сегодня задержался. Такому везунчику, как я, должно быть стоило уйти ещё до захода солнца. - Эй, малыш, мелочи не будет? Противный прокуренный голос раздался откуда-то справа, заставляя повернуть голову в ту же сторону. Трое мужчин, достаточно больших по телосложению, оглядывали мое недокормленное хилое тело с ног до головы. Ясное дело, в борьбе с ними я стану тем самым мелким насекомым, что бросает вызов слону и, поднимаясь на шаткие ноги, примерно представлял на что способна данная категория людей. - Нет. - Мой голос тихий, словно напуганный, но выдавить из себя что-то большее слишком сложно. От оценивающего взгляда взрослых мужчин, пахнущих перегаром от сигаретного дыма и дешёвой водки, перехватывало дыхание. Я не испытывал прилива любви или подобных тёплых чувств, как стоило бы пошутить ранее, но молчание этих ублюдков давило на мозг, не позволяя сдвинуться с места без разрешения. Внезапно один из них подходит ближе, вынимая из моего кармана торчащий телефон, ради которого было убито столько времени на нелегальных подработках. Я почувствовал, как мои глаза расширились в замешательстве, пока рука резким движением не потянулась следом. Скорее всего, это необдуманное решение спровоцировало пьяницу оттолкнуть меня назад, да только он не рассчитал, что выкинет меня с крыши девятиэтажного дома, вкладывая в удар всю силу, что осталась после злоупотреблений спиртным и веществами. Смею предположить, что мой вскрик слышал каждый жилец многоквартирного корпуса и пролетая чужие окна, было забавно провести параллели между тем, что я потерял жизнь, смысл которой был обрести её, после многочисленных трудов, проб и ошибок. Смерть не так страшна и жестока, когда нет времени думать об этом. Резкий хлопок и мимолетная адская боль, которая стихла совсем скоро, улетучиваясь вместе с сознанием, как я понял позже, достаточно далеко. *** Как оказалось, смерть - это не конец пути, по крайней мере, для меня. Боль не ощущалось совсем и я смутно помнил, что произошло, потому что, очевидно, мне вышибло мозги при таком приятном приземлении, но открывая глаза, я совсем не ожидал увидеть столько незнакомых лиц. - Взгляните, он наконец-то открыл глаза! Привет, мышонок. - Сладким голосом проговорил кудрявый мужчина, используя американский английский, который я понимал в общих чертах. Пришлось зажмуриться и пару раз поморгать ещё раз, чтобы проверить не галлюцинации ли все это. Моё тело ощущалось чересчур маленьким, обжимаемым чьими-то большими руками. Ощущение тепла от детского одеяла и чужой груди вызывало непонимание и панику, но я слишком поздно понял, что тихие поскуливания и плач были моими. Какого черта я не могу произнести ни слова? - Ники. - Шипит голос мужчины со светлыми волосами и напряжённым взглядом, который так уверенно и крепко сжимал меня. - Отойди. Он говорил не злобно, скорее предупреждающе, а после снова обратил на меня внимание. Эти непроизвольные подергивания конечностями, которые я не могу контролировать и делаю, словно сдвгшник от скуки, даже мне начали действовать на нервы. Правда бережное покачивание действительно успокоило. Странно, что эти взрослые люди не догадались сунуть в мой громкий рот пустышку сразу же. Я повернул голову в сторону, осматривая остальных присутствующих. Слишком похожий мужчина с таким же цветом глаз и волос, которого я обозвал "большие ладони номер два", хмуро напрягся, скрестив руки на груди. Кудрявый парень, с тёмным цветом кожи, по прежнему улыбается, будто это не ему слегка грубо отказали в возможности рассмотреть меня поближе. Спиной к компании стоял ещё один человек и, судя по определённой последовательности действий, готовил что-то невообразимо вкусное. В комнате стоял приятный запах кофе и тихая иностранная речь, моментами наполненная смешками двух милых девушек за столом. Кухня казалась просторной. - Не хочешь подержать племянника, Аарон? Прозвучало даже очень самодовольно, с ноткой чего-то весёлого в голосе парня, что секунду назад готовил кофе присутвующим. В ответ прозвучало цоканье, и "большие ладони номер два" с виду напрягся только сильнее. - Джостен, он только что плакал, потому что Ники просто подошёл к нему. Разве это повод вырывать ребёнка из рук Эндрю, пока он настолько спокоен? Ники разочарованно выдыхает, видимо чувствуя себя оскорбленным, под смешки девушки с рыжими волосами и мягкими голубыми глазами. Другая, что выглядела ярко и нежно, благодаря прядям, окрашенным в разные цвета радуги по концам, оставалась без внимания к моему новому дяде. Узнавая все больше имен, мне стало легче ориентироваться среди этих незнакомцев. Правда, отвлекаясь на такие вещи, как внешность, имя и поведение людей в комнате, я совсем забыл осмыслить происходящее, и если бы моя мимика сейчас работала должным образом, возможно я бы смог состроить такое лицо, которое выразило бы всё моё негодование. - Я знал, что ты не согласишься. - Мистер Джостен, который выглядит так, словно побывал на войне с количеством шрамов на его лице, пожимает плечами. Он кажется полностью расслабленным, но таким закрытым от чужих глаз. Прямо как Эндрю, который держал меня, прижимая к своей груди двумя руками. Будто боится сломать нечто хрупкое. В любом случае, моё внимание стоило достаточно дорого, чтобы заполучить его вот так просто и сразу, поэтому я направил свой взгляд прямо на лицо "большие ладони". Оно выглядит таким же напряженным, но достаточно спокойным. Молодой мужчина лишь пару раз мельком переводит на меня взгляд, пока я слушаю разговоры, стараясь вникнуть в них и перевести хотя бы половину. Стало паршиво от осознания отсутствия какой-либо практики в иностранных языках, несмотря на многие знания. Быстрый говор и непрерываемый диалог становится моей слабостью, от того, что я не успеваю подумать, захватывая в мозгу только некоторые слова и проглатывая остальные. Кажется, я даже не заметил, как заснул снова, слишком быстро утомившись происходящим. *** Было так темно, когда я снова открыл глаза. Потерявшись в пространстве и на этот раз, я почувствовал панику от ощущения своей никчёмности. Я мог только дрыгать ногами в попытках сделать хоть что-то, издавая странные звуки высоким детским голосом, вместо произношения любых базовых слов. По ощущениям, мое тело находится в тёплой колыбельке, качание которой я создаю сам, непроизвольно дергая маленькими конечностями. Этот шум не остался без внимания и я услышал, как скрипнула, по моим предположениям, кровать слева от меня. Я давно понял, что теперь грудной ребёнок и одним из моих родителей является Эндрю, чьи руки сейчас вновь опускаются ко мне. Не просто так моё новое тело было названо "племянник", что я отчётливо разобрал в разговоре мистера Джостена и Аарона какое-то время назад. - С кем разговариваешь, Фил? Новое имя приятное, такое аккуратно произнесенное, что я перестал иметь что-то против него секунду назад. Интересно узнать звучание его полной версии. Как оказалось, я зря испугался вопроса, потому что тихий голос Эндрю выражал подобие равнодушия в темноте. Он решил поговорить с тем, кто не сможет ему ответить и я считаю это очень злой шуткой. Мой скулеж-это не то, что я хотел сказать. - Голодный. Судя по построению этого предложения на английском языке-данная мысль является утверждением. Он решил за меня? Тусклый свет в коридоре позволял разглядеть некоторую мебель, которая выглядела достаточно дорого. Мой новый отец очевидно не планировал вставать посреди ночи ради меня. Его вид был потрепанным, но приятным, таким домашним. Эндрю нес меня уверенно, спускаясь по ступенькам вниз, чтобы завернуть за угол, где было кухонное помещение. Лампы ударили по глазам, заставляя сморщить нос и зажмуриться, чтобы привыкнуть. Теперь я лежу на диване в пеленках и чувствую свой детский запах присыпок, кремов и порошка для стирки. Двигаться укутанным тяжело, поэтому поворачивается только голова в сторону, где крутится мужчина, сонно подготовливая мой поздний ужин. Тело снова оказывается в больших руках, бережно поддерживающих так, чтобы было удобно принять бутылочку. Эндрю присаживается на край дивана, осторожно взбалтывает молоко и отказывается отдавать, пока не проверит его температуру, молча завершая свою обязанность. А если я подавлюсь? Ощущая себя инвалидом, нежели ребёнком, я позволил себе попробовать смесь, которая была тёплой и приятной на вкус. Возможно, я действительно был очень голоден. Мой отец не выглядит уставшим или расслабленным. Он внимательно наблюдает за моими действиями, в открытую рассматривая моё лицо сверху вниз. Наверное, я бы убил себя снова, если бы у меня была такая возможность, потому что этот напряжённый взгляд заставляет нервничать. Глядя на открытую руку, придерживающую прозрачную бутылочку, становится предельно ясно, что Эндрю переживал подростковый кризис очень тяжело, иначе расположение этих шрамов не было бы столь жестоким. Мой отец, кажется, чуткий во всех смыслах, потому что как только я перестал глотать, теряя внимание к еде из-за множества мыслей, он вынул молочную соску, заменяя её пустой. Хлопая глазами в непонимании дальнейшего времяпровождения здесь, я уловил тихие шаги. - Эндрю? Мужской голос заставил меня слегка дернуться от неожиданности. А после перед нами стоял мистер Джостен, приодетый достаточно по домашнему. Его плечи расслабленно опускаются и похоже юноша общается с моим отцом взглядом, тут же придавая глазам мягкий вид с приливом игривого блеска. - Возвращайся в постель. - Велит тихий голос, будто строго приказывая приступить к поставленной задаче сейчас же, но мистер Джостен совершенно не реагирует на него. - Я справлюсь. - Уверен, что могу на это рассчитывать. - Его тон до приятного осторожный. - Я хочу, чтобы ты разбудил меня, если почувствовуешь усталость. Мистер Джостен, кажется, имеет власть надо мной не меньше, потому что отец кивает. Переводить их разговоры очень тяжело, особенно от того, что говор юноши чуть выше достаточно быстр. Я догадывался, что в обществе, в котором проснулся, отношения между двумя одинаковыми полами абсолютно нормально, но и подумать не мог о возможности таких отношений между Эндрю и мистером Джостеном. - Да или нет, Нил? - С тобой всегда да. Как бы не хотелось сообщить, что я все ещё здесь и могу видеть поцелуй во всей красе, который заставляет смутиться с желанием отвернуться, получалось извадать лишь тихое мямлянье. Тем не менее, выгода от происходящего в том, что я наконец узнал имя своего второго отца, отныне в целом имея представление с какой семьёй мне придётся уживаться. Я никогда не имел ничего против любых ориентаций, но не задумывался об этом, потому что мои приоритеты не предусматривали мыслей об отношениях. Таким образом, вновь теряя связь с реальностью, я не заметил, как тихие разговоры закончились и Нил легким шагом покинул кухню, оставляя меня наедине с Эндрю. - Я не понимаю чего ты хочешь. Он внезапно признаётся, ровным тоном проговаривая каждое слово. Поверил бы Эндрю в то, что я не особо имею представление о своих желаниях? Хотелось почувствовать запах дыма и прижать к губам новую сигарету, как обычно происходило, когда я испытывал нечто похожее на стресс, но не думаю, что мой новый родитель позволит мне эту шалость. Остаётся только смотреть прямо и открыто намекать, что спать я этой ночью не особо собираюсь, но могу дать обещание, что не потревожу своим шумом снова. *** Глубокая ночь за окном ощущалась прохладной. Неприятное нытье в животе заставляло иногда неконтролируемо хныкать, что привлекало внимание Эндрю, сидящего перед компьютером, явно слегка уставшего с виду. Я не сдержал свое обещание. - Что случилось? - Мой отец разговаривал со мной так, будто я уже взрослый человек и способен сформулировать внятный ответ прямо здесь и сейчас. Отчасти, это являлось правдой, но есть множество противоречий. - Хватит, Фил. У него на руках тепло, комфортно и, возможно, сон настиг бы меня гораздо раньше, если бы не боль. Странные ощущения, учитывая, что меня уже слегка тошнило чуть раньше. Все младенцы чувствуют этот кошмар после каждого приема пищи или я, как обычно, особенная персона? Ещё более неудобно и унизительно от того, что я прекрасно знаю о решении этой проблемы, но пока не намерен так скоро сдаваться. В следующий миг Эндрю направлялся на второй этаж. Коридор с тем же мягким светом, такой же приятный и пахнет деревом. Спальня моих родителей встречает тьмой и спокойствием, но больше удивляет бесшумность лестницы, пола и дверей. - Нил. - Я слышу движение. Мистер Джостен проснулся так быстро, что я не успел подумать. Второй отец без лишних вопросов аккуратно забирает меня, трепетно обхватывая руками. - Доброй ночи, Эндрю. - "Большие руки", к которому я успел так привыкнуть, ложиться в кровать, отвечая чем-то кратким. Видимо, родители договорились дежурить по очереди, чтобы один набирался сил перед предстоящим днем, пока другой находится рядом до моего сна. *** Нил терпеливо слушал плачь, поглаживая по спине, нередко переходя на живот или голову, до приятного мягко касаясь моего детского тела, постоянно обсуждая со мной самые разные вещи, будто скулеж - ответ на каждый заданный вопрос. Боль сняло, как рукой, когда я наконец сдался, позволив себе расслабиться. Отец молча вымыл меня с ног до головы и это самое унизительное чувство, которое я когда-либо ощущал, потому что раньше меня заставили привыкнуть к полной самостоятельности. Смехотворно, что эта процедура переживалась благодаря единственной мысли, состоящей всего из одного русского слова на букву п и узорам в ванной, на которые можно переключить внимание. С другой стороны, теперь я тот, кому эти люди могут дать все, чего прежде не хватало. Удобно являться ребёнком. Возможно, если я буду вести себя словно обычный младенец - задержусь с ними на подольше. - Нравится здесь, не так ли? - Нил оказался гораздо более разговорчивым и улыбчивым, нежели "большие руки". Мистер Джостен вечно интересовался любой деталью, которая приходила в голову и комментировал мои действия, словно внимательно наблюдал за каждым из них. - Твои глаза такие большие. Хотел бы я поблагодарить своего отца за очевидные факты о детях, но издавать звуки, страннее прежних, я не намерен. Разглядывать его лицо достаточно интересно, даже захватывающе, так же, как руки, покрытые шрамами от ожогов и явных многочисленных порезов. Единственный раз, когда я мог разглядеть свое новое тело был в ванной. Оно невообразимо маленькое и слабое, мышцы, словно вата. Хотелось посмотреть слегка подольше на свои пальцы, пока руки снова не прижали к туловищу, бережно закутывая в одеяло, поэтому, используя все силы и моральный дух, я скидывал с кистей царапки. Много времени у меня не было, потому что Нил каждый раз бесяче быстро замечал изменения и возвращал перчатки на место. Его лицо открыто выражало негодование, когда я сбил варежку снова, изучая свои ладони. Они легче держались в кулаках, нежели расслабленно. Тонкие пальцы с розовыми ногтями, что казались меньше обычного раз в пять, выглядят очень невинно. Я возмущался вслух, вызывая у мужчины полуулыбку. Смею предположить, что меня отправили сюда сделать счастливыми людей, повидавших достаточное количество дерьма, давая мне второй шанс, который я не намерен просрать так же глупо, как прежнюю жизнь.