Мечта, ставшая смертью.

Иеремия Вишневецкий. Это имя юный Желенский всегда произносил с благоговением. Князь сделал для него очень много - он простил ему его дерзкий поступок, взял к себе на службу, платил жалование и любил, как родного сына. Желенский поначалу отвечал ему тем же - он рано потерял отца, поэтому питал к князю Иеремии сыновние чувства, и был готов в любую минуту отдать жизнь за своего князя. Однако, скоро Желенский понял, что испытывает к князю Иеремии совсем другое. Ему хотелось поцеловать его в губы, прижать к себе, и владеть им, владеть безраздельно, целиком и полностью. Он понимал, что это невозможно. Юноша пытался остановить это чувство, завладевшее им, но скоро сдался. С этих пор он потерял покой. Он не мог спать. Когда же засыпал, то видел во сне князя Иеремию. Его образ преследовал Желенского постоянно, днём и ночью, иногда ему снились кошмары с участием князя, и тогда он просыпался в холодном поту. Чувство, как наваждение, завладело жизнью Желенского, стало его мечтой, и отчасти навязчивой идеей. И тогда юноша решил действовать. Первым делом он подговорил княжеского лекаря, пана Мицкевича, добавить князю в питьё снотворное. За это он отдал лекарю всё своё месячное жалование. За обедом князю подали питьё, в которое было добавлено сильнодействующее снотворное, способное усыпить человека на сутки. После обеда Иеремия, ко всеобщему удивлению, захотел спать. Его оставили в покое, и князь ушёл в свою комнату. Как только он лёг на кровать, его веки смежились, и он крепко заснул. Узнав от пана Мицкевича, что князь заснул, Желенский приступил к выполнению своего гениального плана. Он раздобыл старую, но прочную верёвку, взял холщовую тряпку, и, спрятав это всё в карман жупана, прошёл в комнату Иеремии (он, как ближайший слуга князя, имел туда неограниченный доступ). Увидев его спящим, юноша ощутил ещё более сильное желание обладать им. Он осторожно расстегнул пуговицы на камзоле князя, перевернул его вверх спиной, затем взял верёвку и привязал Иеремию к кровати. Только после этого он раздел его полностью. Испытывая эйфорию, смешанную с диким желанием властвовать, Желенский разорвал на себе одежду. Трясясь от желания, юноша взобрался на кровать и повалился на Иеремию, обняв его за плечи. Желенский взял тряпку, и завязал князю рот, боясь, что он проснётся и начнёт кричать. Закончив с этим, юноша стал целовать обнажëнное тело князя, и огонь желания в его крови становился сильнее. Он понял, что больше не может сдерживаться, и вошёл в желанное тело резким рывком. Желенский, неопытный в этом деле, причинял Иеремии невероятные страдания, но князь не чувствовал их, потому что был во власти сна. Однако боль была сильнее сна, и скоро Иеремии стали сниться кошмары, в которых козаки сажали его на кол, отчего по всему его телу разлилась острая невыносимая боль. Желенский вколачивался в анус князя, кусал его губы, рвал ногтями его кожу, оставляя на плечах и спине Иеремии жуткие царапины. Но и этого показалось юноше недостаточным. Он взял свою плеть, подаренную ему лично князем, и стал хлестать Иеремию - сначала слабо, потом всё сильнее и сильнее. Боль стала настолько сильной, что снотворное потеряло свою силу, и его действие закончилось. Иеремия открыл глаза, чтобы избавиться от страшной боли, преследующей его в кошмарах, но, к его удивлению, она не прекратилась. Он ощущал боль по всему телу, особенно в районе ануса и спины. Иеремия попытался сесть, но вдруг обнаружил, что он не может пошевелиться. Руки и ноги, связанные верёвкой, начали затекать, кровь в них стала застаиваться, и они начали сильно болеть. Боль с каждой секундой становилась всё невыносимее, и тогда князь закричал. Но из-за того, что его рот был завязан, у него получилось нечленораздельное мычание. Поняв, что князь проснулся, Желенский чуть не упал. Потеряв остатки рассудка, он зажмурился и стал наносить удары по телу князя, уже не рассчитывая ни силу, ни меткость ударов. К счастью, мычание, которое вырывалось изо рта измученного Иеремии, услышал Ян Скшетуский. Он заглянул в щëлку двери, и увидел Желенского, сидящего на связанном князе, как на коне, и сжимающего в руке тоненькую плеть. Вся спина Иеремии была в кровоподтëках, анус, в который юноша вталкивался с таким усердием, был разорван, и из него шла кровь. Лицо Желенского было счастливым. Скшетуский распахнул дверь. Увидев его, Желенский соскочил со своей жертвы, и спрятался в угол. Скшетуский подбежал к кровати, разрезал верёвку, вынул изо рта князя тряпку, и начал растирать его руки и ноги. Иеремия вскрикнул от боли, а Ян внезапно прижал его к себе, стал гладить по голове и говорить слова утешения. Целую неделю Скшетуский выхаживал Иеремию, стараясь не отходить от него ни на минуту. Князь болел долго и тяжело, но к концу недели уже почти выздоровел. Подозвав Яна, он без слов попросил его сесть рядом, а когда Скшетуский сел на край кровати Иеремии, князь поцеловал его в губы, а потом улыбнулся. В этой улыбке для Яна Скшетуского был целый мир. Нет, она стоила даже больше целого мира - он бы не задумываясь отдал мир ради того, чтобы увидеть улыбку на всегда серьёзном и суровом лице Иеремии. Когда Иеремия совсем оправился, он узнал, кто совершил надругательство над ним. Желенского привели, поставили пред очи князя, и после короткого допроса приговорили его к посажению на кол. Юноша был посажен на кол перед глазами Иеремии Вишневецкого. Князь отомстил за свой позор, и вернул себе честь. Желенский поплатился за свою мечту собственной жизнью, и о нём скоро забыли, потому что такие люди не должны иметь памяти. На момент смерти Желенскому было девятнадцать лет. У этого человека нет могилы, его никто не помнит и его имя никто не произносит. Такой была цена за мечту.