***
– У нас осталось фото. Отдай его мне. После вчерашнего отказа, разноса концепции и идеалов Ви, разложенных по полочкам в самом неприглядном виде, он вернулся. Вернулся за последним, что осталось. Вернулся вместе с холодностью, скользящей в белом шуме голоса. – Я не отдам. Вокс понимал, что поступает по-идиотски. Он цепляется за последнюю возможность, жалкую соломинку для утопающего, ступень лестницы со дна, что на деле оказывается острым лезвием. Но пока он чувствует, как во внутреннем кармане пиджака, прямо напротив сердца, лежит кусочек глянцевой бумаги со сторонами шестнадцать на двадцать сантиметров, это становится последним утешением. И он рефлекторно ближе прижимает его к себе, стараясь защитить. И этим выдает местоположение. – Ты ведешь себя глупо. Чужие глаза сужаются, смотря презрительно и с неприязнью. Аластор не привык принимать отказов, если уверен в правильности своих действий. Да и в других случаях тоже. – А разве не глупо привязываться к бумажке? Вокс не станет сдаваться. Его подвела только привычка к жестикуляции, оставившая фотографию беззащитной. Тонкое теневое щупальце молниеносно нырнуло под ткань пиджака, точно заранее зная путь до деталей. Теледемон лишь успел ухватиться за край фотографии. Пара секунд, и в комнате послышался звук рвущейся бумаги. Аластору досталась лишь бо́льшая часть чужого изображения. Но частично цель была достигнута – совместные следы уничтожены. По́лы красного пиджака взметнулись, когда радио демон резко развернулся и взялся за дверную ручку. – Я думал, что между нами что-то было. Вокс не стал пытаться остановить. Наверное, это было некоторое состояние аффекта, которое он так часто не может себе простить. Просто стоял все на том же месте, пряча в руке обрывок черно-белой картинки. И он будет всегда помнить прощальные слова радио демона. – Было. Было слишком много. Я не имею права привязываться и доверять. Советую забыть все. Напоследок дверь лишь хлопнула. Хлопнула не так, как должна была. Она не стала решительной точкой, скорее многоточием. Слишком мягким, чтобы полностью извлечь его из раны на сердце и двигаться дальше. Осталась только пустота в голове и радиоэфире.***
О, теледемон ничего не забудет, не смотря на совет. Это записано на подкорке его жесткого диска, это то, что позволяет не сдохнуть посреди рабочего дня или ночи, когда он не глушит одиночество каким-нибудь существом рядом. Он так и не смирился с пропажей своей, если так можно выразиться, любви. И вот сегодня он должен прийти. Прийти к нему. И что будет дальше? Вокс не знает. Он отменил все совещания, хотя поймал лишь мимолетно брошенную фразу. Слишком часто он стал ставить работу на второй план. Может, он зря сидит в кабинете, изводя свои нервы? И, в противоположность мыслям, в дальнем углу комнаты сгущается тень, быстро преобразуясь в знакомый силуэт и заставляя подняться с кресла, готовясь ко всему. О, Аластор не изменился за эти семь лет. Ни капли. Но не могло же так быть и с его чувствами? Хотя, на что Вокс надеется. Со временем эмоции у всех нормальных существ остывают. У нормальных.. – Как я рад видеть своего дорогого друга. Да, это точно тот же самый радио демон. Даже приветственная фраза та же, только неизвестно, зачем он ее все время говорит, если самолично лишил Вокса любого статуса, кроме врага. – В чем смысл этого всего? Вокс не намерен строить из себя идиота, подыгрывая глупым беседам, изображая радушие или неприязнь. Он не знает, что должен чувствовать, но знает, что где-то там, внутри, не до конца исчезли остатки чувств, разлагаясь и отравляя трупным ядом все остальные эмоции или мысли. – Прости, что? Аластор явно не ожидал спокойного ответа в духе пессимистичной меланхолии. Может быть, попытку убийства, может ссору, претензии, напоминание о прошлом, очередное предложение о союзничестве.. Но не это. – Не извиняйся. Зачем ты пришел? У тебя точно есть цель, ты же расчетливый ублюдок, играющий на чужих чувствах. Вокс определенно не хотел говорить вторую половину фразы, но слова вырвались как-то сами собой. Как будто сознание не принимало участие в формировании речи. – А разве мне нельзя просто захотеть проведать старого врага? Для Аластора это удачная отмазка. Действительно, кто знает, что в следующий раз взбредет ему в голову. Но самого себя не обманешь. Он пришел, потому что слишком хорошо помнит давние события. Тогда ему было слишком хорошо. Он тоже не слишком нормальное существо, так что эмоции, хоть какие-то положительные намеки, запоминаются надолго. – Значит, теперь я всего лишь враг? Это вопрос без тени агрессии или осуждения. Просто констатация факта. Воксу неприятно это признавать, но в день перед расставанием он действительно потерял все. Все, кроме обрывка фотографии. И пусть его неприязнь к Аластору не была столь наигранной, но и правды в ней было не сто процентов. Тот снимок, в который регулярно направлялся ненавидящий взгляд или всякие острые предметы, был лишь копией, сделанной на принтере. Оригинал бережно хранился в ящике стола, скрываясь за стопками отчетов и документов, также как хранились в душе частички чувства, не сделавшего пресловутый шаг к ненависти. В комнате повисло молчание. Никто не мог ничего сказать, подтвердить, опровергнуть. Вокс высказался, Аластор не находил слов. Наверное, первый раз в жизни. Он не хочет их найти, получить отклик от самого себя, не может сказать, что Вокс сейчас прав. Он бы очень хотел вернуть все назад. Чтобы ему не предлагали предать идеалы, а он не отреагировал столь резко. Чтобы все было в невозможной для Ада стабильности. – А помнишь, как мы танцевали в тот вечер? Вдруг Вокс нарушает молчание. Фраза отстраненная, будто бы и не по сути разговора, случайно вырвавшаяся мысль вслух, но оба демона сразу вспоминают подразумевающийся случай. Слишком быстро их встреча переросла в попытки пустой ностальгии. Но и Аластор не против предаться воспоминаниям. Может быть, получится найти в них ключ к восстановлению настоящего. Тот вечер отчетливо запомнился, потому что это был их первый и единственный танец. Это был момент, в который высказалось то самое предложение вступить в Ви, что разрушило все. Тогда в организмах играли по несколько бокалов алкоголя, они были наедине прямо в этом кабинете, и никто не мешал сумасбродным идеям посещать головы. Они кружились по комнате, повинуясь лишь музыке, играющей на двоих в головах, комбинируя танго и вольные движения, чувствуя друг друга с идеальной точностью. Они были счастливы. В тот вечер Аластор заметил, что даже не кривится от отвращения при чужих касаниях. Касаниях весьма откровенных, к талии, к рукам. О, это было просто потрясающе. Зато отвращение в душе тогда вызывали слова. – Танго. Хороший танец. Радио демон выдал, что помнит все. И вроде как даже не слишком злится на то, что было. Вокс хорошо знает, как отсутствие помех в его голосе говорит об искренности эмоций, и всегда ловит эти моменты. Моменты, которые блестят тонкой ниточкой надежды. Легкой паутинкой, возле которой боишься лишний раз вздохнуть. Но, если прошлая порвалась, оставив все, что выстроилось, в руинах, можно испытать на прочность следующую. Может, последнюю. Вокс не слишком любит неоправданный риск. Он не зависим от адреналина, которого ему и так хватает. Но чувства – не то место, которое можно подчинить здравой логике. В частности тогда, когда они этой самой логикой и управляют. – Ты не хочешь повторить? Наверное, это предложение звучало самым робким из всего, что когда-нибудь теледемон говорил. Тихо, точно надеясь, что его и не услышат. Но Аластор обладает хорошим слухом. Его оленьи уши поворачиваются в сторону собеседника, хотя до этого были расслаблено разведены в стороны. Он раздумывает над словами. Редкое зрелище, ведь обычно отвечает сразу. – Повторить все? Странный ответ, но да ладно. Вокс понимает, что Аластор не сразу определится, да и не факт, что сделает это вообще, но.. То, что он сразу не отказался, не ушел – это уже хороший знак. Наверное. – Почему бы и нет. Видимо, никто из нас не забыл. Только без концовки. Вокс и сам понимает, что это будет сложно. Возобновить то, что должно было быть разрушено полностью еще семь лет назад – та еще задача. Но он знает свои ошибки. Знает, что и у радио демона они были, но тот их не признает. Придется менять что-то в себе, но это будет малой жертвой ради благой цели. Вероятнее всего, благой. – Я не против. Эти слова звучат, как четкий приговор в притихшем зале суда. Только вот скорее в значении того, что подсудимый оправдан. Это старт чего-то нового на руинах прежнего, как птица феникс, восстающая из пепла. Это сложно, сгорать заживо больно, да и рост заново отнимает силы, но оно того стоит. – Тогда предлагаю начать там, где остановились. Вокс не лелеял смелых надежд, лишь крохотную искорку, позволяющую жить. Но он готовился. И по сигналу, который он подал, с виду даже не сделав ничего, из колонок зазвучал не слишком громкий и знакомый всем ритм танго. О, пожалуй, этот танец подходит идеально. Какой хороший выбор случился семь лет назад. – Надеюсь, ты знаешь, что все еще не прощен. Аластор делает шаг навстречу, но все еще желает установить какие-никакие границы. Раньше им было это не нужно, они понимали друг друга. Сейчас.. Это все еще так, но после одного предательства хочется хоть какой-то гарантии. Однако Вокс, никогда не отличавшийся привычкой оттягивать действия, таким не страдает. – Думаю, у меня получится реабилитироваться. Без дальнейших промедлений одна рука перехватывает ладонь Аластора, что все еще может впечататься куда-нибудь в экран, вторая ложится на чужую талию, которую всегда так выгодно подчеркивает красная ткань. О, порой радио демон выглядит слишком возбуждающе в своей утонченности, пусть не показывает ни одного лишнего сантиметра тела. Но куда лучше он сейчас, с определенным градусом эмоций. Вокс утягивает партнера в сторону, поворачиваясь, вливаясь в музыку и занимая ведущую позицию. О, как ему нравится смотреть на чужое лицо с до неприличия маленького расстояния. Эти прижавшиеся к голове уши, кривящаяся улыбка, и глаза. Малиновые бездны, где плещется безудержная ненависть, но в тоже время блестят искры азарта. О, это нравится обоим. И, как в прошлые разы, теледемон нырнет в эти тихие омуты, сказав всем чертям, что он снова дома. – Слишком самоуверен. У тебя много шансов все испортить, прямо как ты любишь. Аластор не способен удерживать себя от подобных фраз, которые с неприязнью бросает в лицо партнеру. Он и не желает сдерживаться, хоть и не старается выпутаться из цепкой хватки, принимая этот танец. Как своеобразную борьбу, как жалкую попытку, но ее стоит сберечь, использовать. Однако, словно в отместку на язвительное замечание, Вокс подается вперед, заставляя Аластора прогнуться назад и полностью опереться на чужую руку. Да, танго – прекрасный, страстный танец. Именно в такие моменты контроля это ощущается лучше всего. Когда ритм музыки подождет, подстраиваясь под желание танцующих создать напряжение. Точнее, желание есть пока у одного, а вот источником витающих в воздухе щекучущих нутро неприязненных эмоций является второй. Потому что Аластор и не заметил, как позволил вести себя. В партнерских танцах, выполняемых людьми одного пола, без наличия договоренности всегда будет соперничество за роли, это верно. Также верно то, что радио демон готов сегодня идти на уступки, желая вернуть хоть часть своих давних ощущений. Самые острые и напряженные из них уже появились. Если бы еще устроить небольшую стычку, пустить немного крови.. Демон уверен, что тогда балансировал бы на грани физического возбуждения и состояния импульсивных решений. Но он не может не корить себя за то, что сдал позиции слишком быстро. – Ну и ну, я правда так плох в твоих ожиданиях? Приблизив свой экран почти вплотную, Вокс изучал чужое лицо со слишком двусмысленным выражением. Кажется, еще чуть-чуть, и где-нибудь в уголке появится бегущая строка с его грязными мыслями на тему того, "как превзойти все ожидания радио демона". О нет, Аластор хотя бы здесь не станет выглядеть как тот, кого легко можно заполучить. Он улавливает момент проигрыша в мелодии, и выгодно этим пользуется, отталкивая теледелемона осторожным, но напористым толчком в грудь. – О, пока что из неплохого ты взял только темп, торопишься и сбиваешь меня с ритма. Позволь сниму пиджак, а то бегать за тобой не слишком удобно. И опять, для собственного успокоения, Аластор не перестает раздавать критику направо и налево, хотя слишком явных причин для нареканий нету. Он просто уверен, что последнее, на что партнер обращал внимание, это музыка, так что ничего не опровергнуть. А так же он знает, что сейчас Вокс о ритмичных звуках из колонок и вовсе забудет, потому что плотная ткань пиджака все-таки освободила тело от своих объятий, свернувшись за пару осторожных движений и оказавшись повешенной на спинке компьютерного кресла. И лишь после десяти секунд молчания Вокс наконец прекратил бесить Аластора и прожигать взглядом тонкую темно-розовую рубашку, точно с ней что-то не так. – Да ладно тебе, ты просто стареешь и не успеваешь за мной также, как и за прогрессом. Сколько бы напряжения, львиная доля которого при этом была началом возбуждения сексуального, ни витало в воздухе, диалоги не могут уйти от привычных перебрасываний подколами и ответами на них. Вокс опять оценивающе осматривает стройную фигуру, обходя партнера со спины. Аластор, как ни странно, позволяет это сделать, лишь следя за чужими передвижениями в соответствии с возможностями угла обзора. Он знает, что теледемон не успокоится, пока не увидит все, что нужно. А нужно ему одно. Небольшой олений хвостик, обычно прячущийся под одеждой, и о наличии которого он узнал уже давно. С таким волнением Вокс смотрел туда, точно боялся, что его отрубили. Но нет, комочек красной шерсти, белый книзу и с черным пятнышком, был на месте. Хотелось его потрогать, или спуститься хотя бы взглядом чуть ниже него.. Но нет, пока что рано. – И что же ты можешь так рассматривать в задней части меня? Аластор догадывается, какие части его тела могут заинтересовать, но не желает быть объектом детального и слишком уж ярко выраженного осмотра. Хоть бы о каких-то рамках приличия Вокс думал своим компьютерным мозгом. – О, уже ничего. Услышав вновь ставшие громче такты музыки, теледемон возвращает исходное положение, наверное даже слишком резко возобновляя танец, пытаясь замять ситуацию. Но на этом никто не станет заострять внимание, а ритм подхватится. Вокс не может мысленно не хвалить навыки Аластора. Пусть движения бывают непредсказуемы, отходя от привычных, партнер всегда следует за ним, в некоторых моментах беря контроль на себя. Он идеальный танцор от природы. Со всей своей гибкостью, грацией, чувством вкуса и красотой радио демон мог бы исполнять много всего, например.. Стриптиз? О черт, нет, совсем не то, что должно лезть в мысли рядом с этим старым идиотом. Но оно лезет.. Однако Вокс желает не только тратить вечер на практику танца, но и поговорить. С трудом отгоняя от себя мысли, уже утягивающие его фантазию в свои дебри, демон немного ослабляет свой напор, порой пропуская определенные моменты музыки и выходя на скромную импровизацию. – Ты все так же не изменишь направления своих капризов? Теледемон не желает прямым текстом говорить, что имеет в виду, иначе может вызвать слишком яркие воспоминания о давних событиях и оттолкнуть Аластора. Но оба понимают, о каких таких "капризах" идет речь. Опять намеки на участие в этом цирке уродов.. – Это не капризы. Это убеждения, на которые я имею право. Удивительно, радио демон не распался тенью в чужих руках, не отошел в сторону, не отказал в агрессивной форме. Он надеется, что просто настоять на своей предыдущей позиции будет достаточно. – Ты все такой же самовлюбленный идиот, как я мог забыть. Это уже не оскорбление, скорее весьма своеобразная попытка перевести тему с неудачного предложения на обсуждение минусов друг друга. В конце концов, это привычнее и не столь походит на минное поле, где обязательно допустишь ошибку. Но Вокс не умеет сдерживать себя в должной мере. Забывая о длинных голубых когтях, которые украшают его руки с самого появления в Аду, он сжимает чужую талию, оставляя четыре глубокие царапины. Розовый цвет рубашки сразу становится куда более насыщенным, а из чужой гортани вырывается тихое, неприязненное шипение. Но, что бы там ни отображалось в голосе, Аластор любит боль в адекватных пределах. Порой именно такие случайности в Воксе ему и нравятся больше всего. Только вот вслух он этого не скажет. – А ты все так же распускаешь руки, когда не следует. Свободная правая рука поднимается вверх, и один палец мягко проходится по нижней грани чужого экрана, заставляя замереть. Вокса это чертовски заводит. Такая показательная нежность, как у хищника, пытающегося усыпить бдительность жертвы, и в то же время опасная близость чужих не менее острых когтей к важным проводам, обеспечивающим функционирование систем. На лице можно лишь изобразить улыбку в качестве беззвучного подтверждения, и внимательно следить за демоном напротив. Рука же Аластора опускается ниже. У него было много идей, самой явственной была мысль оттолкнуть, желательно сильно, чтобы демон налетел на угол стола или потерял равновесие. Но тут пришло вдохновение на то, как можно сделать лучше. Своеобразная моментальная месть. И вот красные когти оставляют такие же четыре царапины, но уже на чужой груди. Белая рубашка, в которую сегодня, точно на совещание, был одет демон, быстро украшается пятном. Кровь цвета необычного, она темная, поблескивающая так, как порой это делают бензиновые разводы в луже. – О, мы с тобой в этом похожи, – продолжает Вокс своеобразную эстафету напоминаний друг другу и неизменных чертах – А ты все так же возбуждаешь.. И оба знают, в чем же причина того, что они так заводят друг друга. Вражда. Противоположности, острые ощущения и не менее острое лезвие над пропастью, на котором они совершают безумный танец. Только вот сам Аластор никогда не признает, что и его дыхание начинает становиться чаще не только от ритма танго. В комнате пахло адреналином, озоном и кровью. Это смесь, что все-таки заставила обоих демонов перешагнуть порог возбуждения. – Ты все такой же напористый и мыслящий о всякой грязи. И вновь попытка упрекнуть, но это уже лишь способ создать шаткую видимость обороны последнего рубежа. – Да? А мне кажется, тебе это всегда нравилось. Воксу не кажется. Он знает, как знает то, что сейчас ему уже ничего не будет за любую наглость. И такой наглостью он предоставляет партнеру возможность сложить оружие и наконец подпустить его достаточно близко. Расстояние между лицами становится совсем несущественным, а голубой язык, наличие которого у теледемона всегда удивляло даже его самого, показывается наружу, недвусмысленно намекая на поцелуй. – Ну, ты же хотел повторить все. Лишь только успело прозвучать последнее слово, Аластор понял, что и сам себя уже не сдержит. О, Вокс уникальное создание. Хотя бы потому, что он единственный, кого радио демон мог рассматривать как партнера, с кем ощущал какие-то границы, которые готов перейти. Только он мог заставить совершать то, на что демон, кажущийся всем и каждому абсолютно асексуальным, в здравом уме точно не пошел бы. Следующий раз рассудок включается только тогда, когда два языка сплетаются в до отвращения и одновременно до бабочек в животе грязном танце. О, многие демоны используют подаренные им природой Ада особенности куда более умело, чем Аластор, но это Вокса точно не волнует. Возможность наблюдать за чужим прогрессом и превосходить хотя бы в таких умениях тоже вносит свой интерес в процесс. И теледемон, видя полную отдачу, зная, что теперь ход действий точно никуда не повернется слишком непредсказуемо, пропускает руку под чужую рубашку, стараясь миновать свежие царапины, настойчиво и с чувством победы исследуя изгиб ужасно красивой талии, поднимаясь до явственно чувствующихся ребер.. О, от факта прикосновения без разделения хоть какой-нибудь одеждой по телу пробегают мурашки. Но вдруг в руку опять впиваются красные когти, разрывая кожу, слегка сбивая с настроя, а поцелуй прерывается. – Я еще не давал разрешения. Фраза вызывает дежавю к похожему вечеру семь лет назад. Аластор тоже тогда пытался строить из себя недотрогу таким образом. Не вышло. – О, в прошлый раз меня это не остановило, да и ты быстро сдался. Радио демон знает о том моменте своей слабости, который готов повторить. Но он не любит, когда об этом ему напоминает единственный свидетель и участник по совместительству. Пальцы полностью обхватывают чужую руку, тело помнит движения, и вот Вокс уже оказался на полу у его ног, со слишком нахальным выражением на экране глядя даже снизу вверх. – Тебе стоит немного остыть. Трость-микрофон, до этого отсутствовавшая в руках, дабы не мешать танцу, материализуется из зеленоватого свечения. Аластор опирается на нее, поставив даже не куда-нибудь на пол, а на живот партнера. Ему нравится смотреть, как за самоуверенной улыбкой, которую Вокс так уверенно копировал, проявляется выражение неприязни и боли. Как насекомое, приколотое к картону булавкой.. От такого жалкого зрелища в брюках все-таки становится тесновато. Какой ужас, великий и хладнокровный Аластор поддается таким низким и плотским соблазнам.. От самого себя становится мерзко, но с этим ничего не сделать. – Так помоги мне с этим. Вокс не намерен так просто сдаваться. Внезапно его рука, обхватывая тонкую трость, уводит ее в сторону, лишая Аластора опоры. Тот теряет равновесие, падая прямо на теледемона. О, даже в такой непредвиденный момент он остается красивым и осторожным. Кажется, что поддался специально. Но это уже и не так важно, потому что через секунду радио демон оказывается лежащим на спине, наблюдая над собой торжествующего Вокса. Конечно, удалось вроде как подловить извечного соперника, повод позлорадствовать есть, и он уничтожает одну из последних границ приемлемости происходящего. Аластор ощущает, как его руки даже через чур сильно прижимают к полу, скрещивая где-то за головой и не давая возможности вырваться. И пусть с виду он выказывает некоторое недовольство, но внизу живота крутит и тянет от чувства, что кто-то одержал верх и пользуется властью. Радио демон никогда не ожидал, что именно это ощущение станет катализатором возбуждения, но так оно и есть. И около половины минуты два демона лишь смотрят друг на друга, внутренне содрогаясь от предвкушения и находя свои собственные плюсы от этой позиции. Но в конце концов Аластора подводит одна из его привычек справиться с нервозностью – кончик языка проходится по верхней губе. Ничего особенного, но Воксу сейчас сносит крышу от любого действия, где он может высмотреть подтекст. – Блять, почему ты такой.. Вокс не находит слов, чтобы описать то, какой для него радио демон. Красивый, идеальный, бесячий, объект одержимости и мечтаний.. О, много всего. Не назвать просто любовником, просто врагом, просто объектом сталкерства или любви. Это слишком сложно, и для столь уникальных взаимоотношений еще не придумали слова. – Ну и какой же я? Переспрашивает Аластор, ожидая лестных или не очень слов в свой адрес, но в ответ получает абсолютно бессвязную тираду. – Мне хочется тебя выебать, выпотрошить, любить, убить.. Все сразу и в разном порядке. Перехватив чужие руки лишь одной своей, Вокс начинает трясущимися от нетерпения пальцами расстегивать чужую рубашку. Он сам себе не отдает отчета в том, какой бред порой несет в состоянии возбуждения. – Тебе не бывает мерзко от собственных слов? Радио демону приходится прекратить этот монолог, иначе его уши точно свернутся в трубочку, а эрекция пропадет совершенно. Он ненавидит грязные разговоры. – Никогда. Теледемон отвечает односложно, куда больше интересуясь проблемами насущными. Еле как совладав с четыремя пуговицами, дальше ему идти просто не хочется. Пробормотав что-то вроде "да похуй", он просто резко разводит ткань в стороны, от чего оставшиеся пуговицы со стуком рассыпаются по комнате. Естественно, такое отношение приводит Аластора в негодование. Вывернув свои запястья из чужой хватки, он приподнимается, цепляясь за чужое плечо, и шипит реплику прямо в экран собеседника. И вновь моментальная месть уже испробованным способом, теперь чужая рубашка и на плече приобрела несколько новых разрезов. – Попрошу быть аккуратнее с моей одеждой. – О, я не видел это тело семь лет, меня рубашка не остановит. Да и вообще, я же тебе про свою ничего не говорил. Вокса ничуть не беспокоит то, что его оправдания всерьез не воспримутся, лишь намекающе кивает на опять выступившую свою кровь. Единственное, как можно донести что-либо до Аластора – доказать, что они квиты. – Если тебе ее жалко, то сразу снимай, иначе за себя не ручаюсь. Проигнорировав первую фразу, дал настоятельные рекомендации Аластор. Его не беспокоит то, какой причиной он прикрылся, просто рациональные мысли о том, что так будет куда удобнее отыгрываться на партнере за любые ошибки небольшим физическим ущербом. Однако он поставил себя в невыгодное положение, не учтя специфику мышления Вокса. – Если так не терпится увидеть меня обнаженным, мог бы напрямую попросить. Несет пошлые глупости с улыбкой и не краснеет.. Радио демон всегда удивлялся чужому таланту, потому что его самого подобные "шутки" вводили в ступор, а взгляд рефлекторно убегал в сторону. Однако Вокс все-таки последовал мимолетному чужому желанию, справившись со своей одеждой удивительно легко. Даже ни одна пуговица не пострадала. – Я слишком ненавижу, когда ты так себя ведешь. Наконец высказал свою негативную реакцию на чужой юмор Аластор, когда белая ткань, явно ставшая негодной после страдания от когтей, осталась отложенной куда-то в сторону. И все-таки радио демон не мог не осмотреть чужого тела. Темная кожа насыщенного аквамаринового цвета украшена голубыми полосами, похожими на своеобразные татуировки. Они изгибаются в соответствии с природным рельефом тела под прямыми углами, и слегка люминисцируют голубым, создавая необычный эффект. Оканчиваются небольшими кругами и напоминают линии на электронных платах. Они есть на груди, ребрах, сходятся к косым мышцам живота и ниже, под ремень брюк.. Это выглядит хоть и странно, но чертовски красиво. – А вот я тебя просто обожаю. Аластор может похвастаться лишь боевыми шрамами, но партнера это устраивает вполне. Он любит смотреть на чужую бледную кожу, замечая, что следов на ней с прошлого раза вроде как не прибавилось. Все-таки радио демон стал сильнее, а отметины остались на нем со времен неопытности. Но Вокс до сих пор гордится шрамом, который самостоятельно оставил на чужом боку, огибая его рукой, игриво проходясь кончиком когтя по центру чужого живота, дразня и сохраняя опасное давление. Но в конце концов он решает лишь ненадолго отложить переход к следующему этапу действия. Он знает, сколько по времени можно безопасно тянуть, чтобы не потерять изменчивый настрой Аластора. – Я заслужил поцелуй перед началом конца? Радио демон в свое время сам так назвал этот момент, так что теперь Вокс лишь ворует слишком понравившуюся фразу. Звучит забавно, может и странно, но ему плевать. Локальный юмор оценили больше, чем пошлости. – Не знаю насчет "заслужил", но попробовать можешь. Запишем в список твоих долгов. – Вау, так долгов у меня целый список? Вокс не знает, что удивляет его больше – факт наличия перечня или то, что он вообще что-то задолжал радио демону. Но да ладно, спросит потом. "Начало конца" не ждет. И пока язык занят одним делом, руки тянутся к чужим брюкам, пробираются под резинку нижнего белья. Надо же, Аластор еще раз доказывает, что не старый импотент, впустую критикующий современное развратное поколение. Сам ведь не лучше них, теперь ощутимо выгибаясь лишь от легкого касания к члену. Непривыкший к плотским утехам неженка, ведущий себя как слишком нахальный девственник, не ожидавший чего-то больше прелюдий. Это даже забавно в какой-то степени. Пока Вокс не вспоминает о необходимости подготовки чужого тела к непосредственному проникновению. Черт, под рукой как на зло нет смазки, она осталась в смежной с кабинетом жилой комнате.. Теледемон считает, что сейчас совершает непростительную глупость, но сначала стоит сделать, потом думать. Как обычно. – Прости, но тебе придется подождать секунду. Отстраняясь от партнера, Вокс вдруг обращается голубой искрой, моментально координируя свое передвижение по телефону, оставленному во все той же комнате. Как же удобно обладать способностью перемещаться к электронным гаджетам. Схватив из ящика прикроватной тумбочки тюбик лубриканта, подобные которому имеются чуть ли не в каждом удобном месте, теледемон сразу возвращается назад, начиная оправдания еще до того, как полностью материализовался. – Садомазо и все такое, но ебать тебя всухую я не буду. Демонстрируя принесенный предмет, он вроде как получает чужое понимание и кивок. Простил, хотя может и обидеться не успел.. – У тебя это заняло в три раза больше времени, чем обещал. Считал? Черт, Воксу хочется как минимум зайтись истеричным смехом и как максимум сейчас же вбросить эту ситуацию какому-нибудь неудачнику-сценаристу тупых ситкомов. – Для тебя имеют значение три секунды? Аластору и ответить нечего, ведь срок действительно незначительный. Уж куда меньше семи лет, которые ждал теледемон.. Остается лишь огрызнуться, заканчивая тему. – Слишком много болтаешь. – Как будто ты сам этим не грешишь. Действительно, вот уж что, а титул мастера поговорить на любую пустую тему в их дуэте точно достается Аластору. Удивительно, но сейчас тот вроде замолчал, чем радует и одновременно настораживает. Хотя, смотря на выражение волнения и нетерпения на его лице, зная о том, что происходит между ног, понятно, что теперь ему сильно языком не почесать. Продолжать говорить приходится Воксу. – В любом случае, сейчас будет неприятно. Теледемон без дальнейших предупреждений спускает чужие брюки с нижним бельем. Он бы с радостью окончательно лишил партнера одежды, но не хочет дольше заморачиваться. Щелкнула крышка тюбика смазки, знакомая прохлада на пальцах, вдох, выдох.. Кажется, Вокс волнуется слишком сильно, хотя повода нет – действие привычное, и даже острые когти не мешают ему умело работать руками. Но тут случай особенный.. Ладно, начинать все равно надо. Лишь теперь, будучи почти полностью обнаженным, Аластор понимает всю неловкость своего положения. Он, позорно поддавшийся желаниям тела, лежит под своим врагом и позволяет всякие непотребства.. И куда больше, чем обещанные неприятные ощущения, его беспокоит желание хоть куда-то спрятать свое лицо, не выдавать каких-либо эмоций, что наверняка пожалуют непрошенными гостями.. И все-таки мысли прерывает проникший внутрь один палец. Заставляет выдохнуть, сжаться и тут же приказать телу расслабиться. О, легко сказать. Хотя, хоть как-то вымещая эмоции, с приглушенным чувством злорадства царапая пол чужого кабинета, это с трудом удается. И вот, когда через пару минут внутри находятся уже два длинных пальца, их неожиданное движение заставляет разойтись по телу волну удовольствия, которая перекрывает все минусы, что были до этого. Несдержанный стон, переходящий в чистый белый шум, срывается с губ. Вокс на секунду замирает. – Нашел.. В подтверждение собственных догадок тихо говорит он. Наклоняется над Аластором, заглядывая ему в лицо, на котором улыбка становится все более натянутой. – И что ты пытаешься увидеть? Аластора начинает бесить чужое странное поведение и недвижимая рука. Ответ еще сильнее сбивает с толку. – Хочу посмотреть на твое выражение лица. Одной из сокровенных фантазий Вокса действительно было увидеть, вспомнить, запечатлеть навсегда, каков его любимый враг без прикрас, масок и тому подобного. Просто в состоянии экстаза, когда удовольствие плоти сносит ограничения сознания. Но нет, радио демон не позволит так унизить себя. Чувствуя движение чужой руки, он вдруг прижимается к партнеру, обвивает руками его спину, вновь впивается когтями, а опять непроизвольно вырвавшиеся звуки глушит, ощутимо кусая теледемона за плечо. – Хуй тебе. Злорадно отвечает Аластор, даже переходя на столь неприемлемый мат, довольно слизывая с губ чужую кровь. О, все-таки он любит жестокость, и не только по отношению к себе. Но он не предугадал возможности повторения действий, и фраза опять прерывается, когда воздух выходит из легких, смешиваясь с голосом. Голова откидывается назад, и даже весьма ограниченный вид заставляет Вокса полностью простить боль от пощипывающих порезов на спине. Приоткрывшиеся губы, закрывшиеся глаза, проступившая на всегда бледной коже краска румянца. Это зрелище превосходит ожидания, и, пока разум пребывает в состоянии чуть ли не опьянения, тело буквально кричит, что держаться дальше просто не выйдет. Либо начать сейчас, либо кончать, лишь посмотрев и ни разу не попробовав.. О нет, такие перспективы не устроят. – Сука.. Я больше сдерживаться не собираюсь. Наверное, теперь в Воксе все меньше какого-либо понимания происходящего с каждой секундой. Ему хочется больше, быстрее, прямо сейчас, он не желает оттягивать кульминацию, хоть и понимает, что подготовки для Аластора было явно мало. Прежде, чем радио демон успевает что-либо понять, его переворачивают на живот, притягивают к себе за бедра, намекая на выбранную позу. Ничего не остается, кроме как встать на колени и опереться на локти. О, ему никогда это не нравилось, слишком стыдно, слишком мало возможности на что-либо повлиять, слишком.. Слишком. Однако представление о том, что сейчас будет больно, наверное жестко, это ему нравится. – Уж прости, позу выбираю я. Конечно, никакой договоренности об этом не было, Вокс воспользовался правом того, кто первым сообразил начать действовать. Да и извиняться не очень хотелось, рядом с радио демоном это скорее входит в набор странных привычек. Это было последним, что смог более-менее осознанно сказать теледемон. Дальше лишь инстинкты. Знакомый звук издает ширинка брюк, наружу показывается давно вставший член. Руки опускаются на чужие бедра, фиксируя. Грубое движение вперед, вход сразу на половину длины. Дальше чуть медленнее, до полного погружения внутрь чужого тела. Горячо, узко, наверное даже слишком, но так классно. Податься назад и вновь толкнуться внутрь, входя во вкус.. Пожалуй, это то, о чем можно было только мечтать с Аластором, но вот, уже второй раз. Всегда как будто с другим демоном, но это не менее впечатляющий процесс. И лишь на этом моменте Вокс вспоминает, что под ним живое существо, об эмоциях и чувствах которого он недавно вроде как хотел заботиться, следить за ними, а теперь ведет себя вот так. Прислушавшись, он слышит сбитое дыхание, резкие выдохи, которые порой больше напоминают тихие истеричные смешки. Блять, нет, нет, нет.. Вокс наклоняется вперед, пытаясь увидеть хоть часть чужого лица. – Ты в порядке? Мы можем прекратить. Воксу сложно делать подобное предложение, но он уже с огромной вероятностью все испортил, и дальше ничем хорошим это не обернется. Проще так, чем порвать окончательно даже попытку наладить отношения. Но в ответ чужая голова лишь поворачивается в сторону, окидывая взглядом одного глаза. Зрачок изменил свою форму, а на щеке.. Неужели осталась мокрая дорожка? Но чужой голос, повелительный и злобный, при этом где-то в глубине ужасно молящий и возбужденный, прерывает любые предположения. – Я не разрешал останавливаться. Кажется, Аластор входит во вкус мира пошлости и жестокости. Явно чувствует себя не столь плохо, если способен найти в себе силы командовать. Теледемон быстро сменяет свои эмоции прежним настроем, разве что чуть менее деструктивным и бурным. Фрикционные движения набирают обороты, и радио демон лишь подливает масла в огонь страстей. Если поначалу он лишь жалко поскуливал, то теперь либо привык, либо правда настолько получает удовольствие, что наплевал на все свои типичные загоны. Правда, определенным видом психологической пытки становится звук когтей, скребущих по качественному паркету, но это мелочи. Куда важнее то, что Аластор, совершенно не стесняясь, стонет, причем как самая настоящая шлюшка. Да, порой явно пытается сдерживать себя, но осознанность работает как волны прилива, иногда откатываясь чуть ли не к нулевой точке. О его эмоциях явственно сигнализирует тень, что где-то в стороне мечется по полу, но пока она мельтешит на границе зрения, и это не так интересно, как ее хозяин. Тот выгибается в спине, дразнит своим хвостом, мечущимся туда-сюда, производит исключительно положительное впечатление на контрасте с ожиданиями, черт бы его побрал. И, что еще важнее, внутри него настолько жарко, что Вокс знает – долго не продержится. Да и партнер, со всем своим уровнем отдачи, определенно не из тех, кого надо будет пытаться буквально заставить кончить. И почему он не может быть таким всегда.. Но пока это возможно, хочется продлить минуты удовольствия и вседозволенности. Вокс зарывается рукой в красные пряди чужих волос, до которых теперь так удобно дотянуться. О, как он ненавидит этот выбритый затылок, еще одна черта, появившаяся после семилетнего отсутствия. Раньше там была прекрасная длина, которую можно было даже собрать в хвостик.. Но хотя бы что-то осталось. Он грубо тянет на себя, заставляя поднять голову, наклоняется вперед. В самое ухо шепчет: – Что, твою мать, нравится? Хочется унижать, мешать с грязью, обращаться как с последней шлюхой, соответствуя чужому поведению. Это так и сквозит в голосе, но Аластор до сих пор не понимает, почему ему нравится такое отношение в совокупности с непрекращающимися чужими движениями, поэтому выдает дежурное описание коктейля, бурлящего внутри. Простое слово, за которым давно скрывается нечто большее. – Ненавижу. Тихое, шипящее, но такое искреннее, что даже жутковато. Однако Вокс странный, очень, как и его восприятие чужих слов. Видимо, в его голове есть многотомный словарь под заголовком "Что Аластор говорит и какое значение у этих слов на самом деле". – Умеешь делать комплименты. И сейчас то ли это сарказм, то ли теледемону это и вправду доставляет странное удовольствие подобное отношение с чужой стороны. Он и сам не знает. Но поддается одному минутному соблазну, высказывая все, что думает сейчас, в весьма краткой форме. – Ведешь себя как развязная сука. И то ли момент так совпал, то ли радио демон открыл в себе неожиданный фетиш, но все его тело вдруг сжалось, с губ слетел последний стон, а член наконец выплеснул наружу сперму. О, Воксу это доставило удовольствие не меньшее, руки сжались, наверняка оставляя синяки на чужих бедрах – кажется, нанесение друг другу несерьезных увечий становится неотъемлемой частью их секса. Хотелось бы завершить все прямо сейчас, вместе с партнером, но нет. Уважение к Аластору слишком велико, чтобы кончать в него, да и впоследствии определенно прилетит пара "ласковых" слов, поэтому, лишь только успев выйти из чужого тела, теледемон с утробным рыком изливается на пол. О, сколько же всего сегодня пережил несчастный паркет.. Ладно, потом приберется. – А говорил, что не любишь грязные разговоры. Даже пытаясь перевести дыхание и осмыслить все произошедшее, желательно не упадя в послеоргазменную яму разочарований, Вокс не может не попытаться вывести Аластора из себя. – Заткнись. Но односложный ответ – все, на что пока способен собеседник. И пока Вокс сидит рядом и смотрит, радио демон переворачивается, буквально падая на пол в стороне от лужицы спермы. Он сейчас красив, когда не стесняется собственной наготы. На животе подсыхает несколько капель семенной жидкости, к мокрому от пота виску прилипли несколько прядей красных волос, грудь вздымается и опадает. Губы искусаны. О, у него есть привычка так делать, сейчас же она явно сыграла с ним злую шутку, раз по подбородку размазалась тонкая красная струйка.. Но что-то в этой картине не так, настораживает. Приглядевшись, теледемон замечает, что Аластор подозрительно дрожит. Нет, ну конечно, столь редкий секс впечатляет и утомляет, но не до такой же степени. – Ты как? Вот в жизни не поверю, что мои навыки в постели довели тебя до такого. Да, теледемон не отличается низкой самооценкой, в любой другой ситуации он бы правда принял ситуацию как еще одно достижение, но не сейчас. Может, и лезет не в свое дело, но он считает естественным долгом осведомиться о состоянии того, с кем только что занимался сексом. Тем более если планирует еще пересекаться с ним, и не всегда на официальных встречах. – Определенная часть меня считает все произошедшее неприемлемым. Странно, когда внутри тебя есть тот, кто борется с твоим же собственным мнением. Спустя минуту к Аластору вернулась способность строить витиеватые фразы, и он не упустил возможности вновь говорить сплошными загадками. Воксу это описание больше напомнило симптомы раздвоения личности. Странная штука, хотя чего еще можно было ожидать от радио демона. – Чертов шизик. Но уже через секунду теледемон чувствует укор совести за то, что не держит язык за зубами. Хочется себя хорошенько стукнуть чем-нибудь. Он ведь не собирался сегодня портить все хотя бы потому, что таким образом доказал бы правоту Аластора на эту тему. Приходится в срочном порядке начинать спасать ситуацию. – Ладно, прости.. Звучит это правда не очень. Куришь? Вопрос кажется совершено неуместным, но Вокс знает, к чему ведет. К тому же, это всегда несет прикрытие сбора информации, ведь с радио демоном он знаком давно, а о столь банальных привычках, которые могли измениться за время отсутствия, не в курсе. – Порой грешу и таким, а что? Аластор, уже успевший сесть на полу и натянуть на себя брюки, все больше возвращается в привычный образ, с видом любопытства склоняя голову на бок. Хотя выглядит он все так же усталым и потрепаным – хаотично разметавшиеся волосы и в целом не свойственный ему беспорядок во внешнем виде не могут заставить стопроцентно поверить в очередную маску улыбки. – Да тебе бы успокоиться не мешало, а никотин – штука классная. Да, никотин – вещь успокаивающая. Вызывающая зависимость и привыкание, вредная, но это не самое страшное, что можно попробовать в Аду. Курение тут на контрасте с остальными вещами воспринимается весьма безобидно, и ясно, что даже Аластор порой не откажется от сигареты. – У тебя есть что-нибудь нормальное? Очередь радио демона задавать вопросы. Все, что он встречал в последнее время, это табак, смешанный с чем-нибудь психотропным, либо второсортная дрянь. В свое время спокойно можно было отличить разные марки по запаху, сейчас же все смешалось в одно отвратительное амбре, отбивающее желание делать затяжку. Хотя, оно и так возникало редко, по весьма особенным случаям или ради солидарности с собеседником, но каждый раз было все обиднее разочаровываться во все большем списке производителей. – Связи надо иметь, и без сигарет не останешься. Вокс понимает проблему, потому что сам в курсе дефицита нормальных табачных изделий ввиду большого спроса на них. Либо раскупают моментально, либо, кто побогаче и влиятельнее, те сразу бронируют у поставщиков. Печальная ситуация, но он всегда знает, что и где достать, не упуская шанса упрекнуть Аластора в его маленьком круге общения. Жаль однако, что сейчас на подкол не было достаточной реакции, лишь ожидающее молчание. Порывшись в кармане своих брюк, которые и сам успел надеть, теледемон находит измятую, и от того не занимающую много места, полупустую пачку. Штук шесть осталось, не больше, но да ладно. Вытягивает одну за знакомый на ощупь белый фильтр, протягивает Аластору. Сам Вокс курить не собирается, не то настроение. Радио демон же окидывает комнату взглядом в поисках окна, которое можно открыть и не слишком сильно задымить помещение. Вау, какой вежливый, вы только посмотрите. – Да можешь прям тут, я не против. Люблю пассивное курение. Да, теледемон действительно не против подышать сигаретным дымом. Непосредственно курить ему нежелательно из-за чувствительной техники, которая наполняет тело, а вот потреблять остатки чужих вредных привычек куда гуманнее по отношению к себе. Аластор же явно рад такому положению дел, потому что пока подниматься и делать что-либо более активное не хотелось бы. Следующий шаг Вокс тоже предугадал – отсутствие зажигалки. Между его указательным и средним пальцем начинает бежать голубая молния электричества, намекая на вариант ее использования. Да, ток – вещь многофункциональная, если дружить со своим мозгом и находчивостью. Молча понимая намек, радио демон зажимает сигарету между зубами и наклоняется вперед, прикуривая. Даже выглядя странно, потому что курение никак не располагает к его стандартному образу, Воксу нравится это зрелище – ставшая у́же улыбка, полуприкрытые глаза.. Счастье в мелочах, не правда ли? Выпрямляясь, Аластор делает вдох и после выпускает кольца дыма в воздух, возвращаясь к прерванному разговору. – Это единственное пассивное, что ты любишь? Время, затраченное на генерацию шутки, того стоило. За сегодня выясняется еще две вещи: во-первых, Аластору лучше не шутить на такие темы, потому что это выглядит тревожным звоночком, хотя он всего лишь пытается быть на одной волне с собеседником. Во-вторых, тупой юмор явно заразен. А Вокс не может не подхватить такую тему, раз на то пошло. – Хах, ну, ради тебя могу и- Однако его резко перебивают, потому что секундный момент глупой шутки должен был остаться именно в этой секунде, нигде больше. – Все-все, не желаю даже слушать. Словно наглядно иллюстрируя свои слова, Аластор отводит уши назад. И вправду не желает выслушивать запас пошлостей, как же быстро меняется настроение. Остаток медленно тлеющей сигареты ознаменовался тишиной, только пепел иногда падал на пол. Хотя, паркет и вправду пережил столько, что его стоит только добить. – Как ты? Видя, что Аластор вроде как успокоился, Вокс не может не осведомиться. Тут не тот случай, когда можно уверенно судить по внешнему виду. – Куда лучше. Не известно, в моральном или физическом плане, может и в обоих. С точки зрения ощущений тела наверняка лучше, потому что оставленные чужими когтями раны, если судить по их видимым частям, уже активно зарастают и не кровоточат. А вот бывает ли Аластор стопроцентно в порядке в плане состояния духовного? Может быть, в хрупком балансе на грани, но хотя бы эта грань стала вновь стабильной. Остались лишь странные и деструктивные действия, как сейчас. Радио демон тушит истлевшую сигарету прямо пальцами. Да, плюсы и одновременно минусы быть демоном в том, что ты начинаешь плевать на банальные законы самосохранения ввиду двух причин: высокий порог боли и "да ладно, зарастет через десять минут". Может, по причине дефицита острых ощущений многие с самого начала жизни в Аду проявляют склонность к мазохизму. Но Вокс готов, пусть и не понять, но принять все странности партнера, так что лишь неодобрительно наблюдает, пока его вновь не прерывает знакомый голос с оттенком белого шума. – Если хочешь, чтобы я отсюда хоть когда-нибудь ушел, то ты должен мне рубашку. Аластор кивает на свою розовую рубашку, так и оставшуюся висеть на плечах. Теперь он точно ее не наденет ввиду плачевного состояния и отсутствия нескольких пуговиц. Вот и яркий пример того, что беспокоиться о его состоянии не следует – он в состоянии требовать различного рода уступки, приплетая к этому адекватные причины в своей неповторимой манере. И ведь не опровергнешь. – Тогда ты компенсируешь ущерб имуществу. Намекая на исцарапанный пол и наверняка еще пару вещей, безвозвратное уничтожение которых заметит потом, теледемон пытается ввязаться в заранее проигранный спор. Аластора не интересует, что он там кому должен, потому что все, кто пытались об этих долгах заикнуться, хорошо не заканчивали. Он лишь шире улыбается, ничего не отвечая и смотря на Вокса. – Бля, ты серьезно? Тот все еще не верит, что над ним настолько глупо насмехаются, но уже дал слабину. Дальше только удовлетворение чужих требований, других путей просто нет. – Сейчас могу дать только что-нибудь из своего. Последняя попытка отговорить Аластора от его глупой идеи, но это не работает, потому что реакции все также ноль. Лишь выжидающий взгляд. Вздыхая, Воксу ничего не остается, кроме как подняться на ноги. – Пошли поищем. Вот и согласие, которого радио демон так ждал. Он идет следом, хотя ему очень хотелось бы посидеть еще немного вот так, в непринужденном разговоре, что был то ли спором, то ли беседой ни о чем. – О, как это любезно с твоей стороны.***
После непродолжительных поисков в шкафу Вокса нашлась еще одна чистая белая рубашка, которую выбрал для себя Аластор. Конечно, подразумевалось, что она отдается на временное пользование, но что-то подсказывало, что в гардеробе радио демона она задержится надолго. Размеры отличались, было забавно видеть радио демона в несколько большой ему одежде, но под пиджаком этого не видно, чему тот весьма рад. Кабинет Аластор покидал, не прячась и не утекая тенью, в сопровождении самого Вокса. Никто из работников, проходивших или пробегавших мимо, не стал рисковать и даже смотреть лишний раз в сторону странной пары. Спуск на лифте, несколько поворотов в коридорах. Теледемон решил отправить гостя восвояси через менее оживленный черный вход, что было на руку обоим. И лишь перед дверью они остановились, не проронив до этого за весь путь ни слова. Это было бы излишним. – Ты.. Придешь еще? И снова лишь пустая надежда в голосе, у которой очень мало шансов быть оправданной. Но Вокс правда думает, что все было так гладко, насколько это вообще возможно в их случае. Аластор молчит несколько секунд, потом в совершенно неясном порыве поправляет воротничок чужой рубашки. И после этого еще Вокс перфекционист, как же. Кажется, радио демону хотелось бы сейчас прижаться к чужому телу, сказать что-нибудь искреннее, но он лишь как-то слишком резко убирает свою руку, оставив все лишь мимолетным жестом. – Думаю, что да. Теледемон кивает, боясь спугнуть удачу и от того резко меняя тему. – Надо же, прикасаешься к кому-то и даже не боишься камеры. Неужели меняешься? Взглядом указывая на объектив на стене прямо над собой, улыбается Вокс. О, Аластор наверняка попадает целиком в кадр, хоть и выглядит глючащим размытым пятном. – Она больше не заработает. Ну да, чего еще можно было ожидать. Чтобы даже некачественное изображение не попало в систему, стоило полностью уничтожить камеру, логичная цепочка мыслей. Но все равно неприятно слышать о порче твоего оборудования буквально под носом. – От тебя больше убытков, чем пользы. Вокс ворчит скорее для порядка. Хотя, в глубине души он расстроен, что такой момент не удастся вырезать из видео и сохранить на память. Придется надеяться только на надежность собственных ощущений. – Ожидал чего-то другого? – Да как я мог даже надеяться. Это был сарказм, Аластор знает, но, когда ему это выгодно, любит строить из себя дурачка, принимающего все за чистую монету. В конце концов, раз сегодня все закончилось приемлимо, плохой идеей будет развивать беседу дальше. Это всегда похоже на прогулку по лезвию ножа. – Ну и хорошо. До встречи. Напоследок радио демон оборачивается, одаривая собеседника своей самой редкой улыбкой. Моменты ее появлений можно пересчитать по пальцам. Она немного грустная, немного все такая же самоуверенная, но выглядящая наиболее естественной. Она.. Слишком счастливая. Вокс желает считать правдой то, что из всего арсенала масок объекта его безудержной, странной и порой даже пугающей любви, он смог пролить свет на что-то настоящее. Аластор и сам надеется, что смог не изобразить, а открыть миру что-то реальное.