Потеря

      У него силой забрали самое дорогое — соседа по комнате, умного союзника, на котором держались все планы, и лучшего друга — Дилана. Дилана, его хмурого и токсичного друга, что не любил выходить дальше собственной комнаты и предпочитал замкнутый образ жизни за компьютером. Его любимого автоматона, ставшего теперь каким-то безэмоциональным слугой для Джоди Арист! Какой, к черту, «котик»? Какой слуга? Какая госпожа?! Это бред! Околесица! Неправда!       Лололошка тем утром не на шутку встревожился, когда не нашел друга на его привычном месте. Компьютер и ноутбук пустовали, а кресло было холодным. Страх за его пропажу проник под кожу, встревая в кости, как цыганские иглы. Надежда на то, что он просто в ванной или ушел пораньше, обнадёживала. Но когда мироходец открыл Пейджер, увидев несколько сообщений от Дилана, сердце рухнуло в груди, разбиваясь на сотни осколков. Дышать стало больно, а ноги затряслись, отказываясь стоять на месте.       Он все ещё не осознавал многого. Все его мысли метались из стороны в сторону, смешиваясь в неразборчивую мешанину. Сомнение, отчаяние и грусть давили на мозг тяжелым грузом, заполняя каждый уголок черепной коробки. После произошедшего он едва ли сдерживался. Эмоции вырывались через край, как вода через переполненный хрустальный графин. Ему пришлось уйти без Дилана, вопреки желанию схватить его за шиворот и сбежать. Но так он сделает только хуже.       Автоматонов так легко могут перепрошить против их же желания, и они этого даже не узнают, выполняя заданный для них сценарий. Это так пугало. Наверное, Дилан был бы в бешенство, если бы узнал, что его сделали холеным слугой с кличкой «котик». Хотя прозвище «пупсик» для ручного дельфина в аквариуме уже не удивляло.       Эта старая ведьма ничего лучшего придумать не смогла. Она несла какой-то бред, называя его, Лололошку, Джоном! Но он не Джон! Он — мироходец с амнезией, которого бросили в другой мир, оказавшийся симуляцией. Он не должен быть здесь.       Слышать от любимых соседей солидарное волнение оказалось досаднее. Чед и Карл переживали за Дилана, не зная то, что его сценарий переписали, как захотелось. Как же бесило и пугало одновременно. Автоматоны для них, людей, простые игрушки! Они не ценят их как живых существ.       Теперь от его Дилана не осталось той человечности, которая всегда делала его особенным, и искры в возлюбленной радужке. Тёмно-синие глаза смотрели вяло, безжизненно, теперь точно как у робота. И вся мучительно-тягучая боль никак не собиралась утихать, сильнее пульсируя в груди, напоминая о себе и грозя вырваться наружу. Рассказывать об этом Шэрон оказалось ещё больнее.       Та смотрела испуганно и одновременно заинтересованно, желая узнать, что же всё-таки случилось. В первые секунды она пыталась разглядеть рядом программиста, но попытки обломались неудачей, как только Лололошка стиснул кулаки.       Дилана не было.       — Ну как? И где Дилан? — спросила девушка, внимательно разглядывая чужую физиономию.       Всё внутри сжалось. Холодная испарина едва заметным блеском выступила на лбу от смешанных ощущений. Лололошка подсознательно имел два выбора: рассказать всё или также рассказать всё, не упоминая о судьбе Дилана. Но внезапно появился… Нет, непроизвольно выпорхнул и третий вариант, обоснованный на сокрытых эмоциях: расплакаться. Ему так не хотелось показаться слабым или нытиком. Однако сейчас решал не он, а чувства, стремительно берущие контроль.       Он устал. Устал терпеть, не рассказывая о своих накопившихся переживаниях. В тот вечер перед сном он чувствовал что-то на подсознательном уровне: странное предчувствие, укоренившееся в теле, что не позволяло расслабиться. И, как оказалось, не зря.       Поджав нижнюю губу, он запустил руку в свои волосы, вцепившись пальцами в корни. Влажность выступила на уголках глаз, а роговицы покраснели. Парень непроизвольно пошатнулся, с грохотом упав на колени, громко всхлипывая. Солнцезащитные очки, которые, казалось, пережили и большее — слетели с переносицы на пол и, к счастью, не разбились. Мироходка ошарашенно застыла и тут же присела к парню на корточки, беря его покрасневшее лицо в свои теплые ладони.       Лололошка потупил взор вниз. Его печальный и замыленный взгляд отвечал сам за себя. Щеки и кончик носа, усыпанные веснушками, зарумянились. Слезы обжигали кожу, словно раздражая её и засыхая на поверхности, как воск. Парень не мог контролировать себя и просто шмыгал носом, убирая тыльной стороной ладони эту непривычную влагу. Остановиться так просто он не мог и лишь сильнее поддавался внутреннему смятению.       — Его… Его перепрошили. Он меня не помнит! — Лололошка говорил это практически шепотом, пытаясь хоть как-то восстановить последние частицы утерянного самообладания.       В ушах без перерыва будто звенели тысячу колоколов, отдавая колючей болью в висках. Перед глазами лишь непроглядная пелена из слез и зернистость, схожая на телевизионные помехи. Прозрачные жемчужины в истерическом припадке катились по щекам и скулам, скатываясь до подбородка. Он сжал руки до хруста, вонзив собственные ногти в потную ладонь, и сильнее натянул каштановые локоны.       Это был не фальшивый плач, который он намеренно выдавил из себя, а настоящий. Самый естественный, что он мог себе позволить в такой нагнетающей ситуации. Сначала смерть Брэндона, потом правда об автоматонах и симуляции, а теперь Дилана забрали! Всё нагнетало, затмевая мысли грозовыми тучами. Все тело тряслось, слабея с каждым мгновением. Казалось, что он сейчас не сдержится, потеряет самоконтроль и закричит, как маленький новорожденный ребенок на руках матери.       Шэрон округлила глаза, широко распахнув веки. На ее лице читались страх и ужас, осевшие глубоко внутри. Несколько секунд она сидела и молча наблюдала, как страдает ее друг, не зная, как утешить. А после обняла и крепко прижала его к себе, позволяя выплакаться в свое плечо.       — Ло, все будет хорошо! Мы… Мы вернём его, слышишь? Нельзя оставлять так Дилана! — мягко утешала мироходка, поглаживая парня по напряжённой спине.       Тот без контроля хныкал ей в ключицу, задыхаясь в собственных слезах, загромоздивших взор. Почему он просто не может жить как нормальный человек? Почему страдают его близкие? Зачем они манипулируют им таким образом, используя в своих целях всех его друзей? Разве оно того стоит? Ладно, закончить зимнюю сессию? Да проще простого! Он готов стать самым лучшим и успешным студентом, пусть даже и не знает, что такое сессия! Только верните и больше не забирайте его Дилана!

«Он обещает себе, что вернёт его, несмотря ни на что. Эти ублюдки ещё пожалеют...»