Вечер у камина

Альбус и Минерва. Вечер. Хогвартс затих. В комнатах засыпали первокурсники. Филч тушил свечи. Старшие сидели у каминов и обсуждали прошедший день. В своей комнате Альбус Дамблдор сидел у камина тоже. Он надел халат, вышитый огненными цветами, красного бархата. На голове у него была шапочка с вышитыми буквами «А. Д.». На коленях была книга. Ноги вытянуты к огню. На ногах легкие вечерние туфли. Он смотрел на огонь и отдыхал. Мысли несли его от тревожного прошлого к нестабильному настоящему и он прогнозировал не менее интересное будущее. Он видел, как прорастают через бетон новые ростки недовольства и понимал, что жизнь снова потребует от него готовности бороться. Как пойдет война в этот раз? Сможет ли разнеженное Министерство поверить ему, или опять постарается затянуть все до последнего? Больная рука коснулась книги. Он посмотрел на руку. Черные полоски недуга обвивали ее, как корни дерева проникают в каменную кладку, медленно но верно разрушая основу стены. Ему оставались если не недели, то месяцы. Злой росток прорастет и уничтожит его. Раздался стук в дверь. Альбус пригласил стоящего за ней войти. Он хотел, чтобы это был не кто-то из профессоров-мужчин, особенно тяжело ему было бы видеть Снейпа. Грязь, буквально облепляющая Северуса, издавала тошнотворный запах. Только в кабинете зельеварения, где смесь реактивов буквально отключала обоняние, он мог терпеть своего коллегу — грязный, грубый, сутулый, с тусклыми, вечно слезящимися глазами, крошками еды и каплями питья на одежде. Альбус видел в нем мерзкого, сухого змея, выползающего из норы, чтобы укусить, ужалить, кого-нибудь. Только опасение окончательно повернуть Северуса к Волан де Морту мешало ему уволить того из школы. Нет, пожалуйста, пусть будет только не Северус, думал Альбус. Осторожно отворив дверь в комнату вошла Минерва. В руке у нее была кружка с дымящимся напитком. Альбус понял, что она принесла чай. Чай с мятой. И это должно было помочь ему успокоиться. Лицо Альбуса оттаяло, мягкая улыбка осветила его лицо, на миг разгладила морщины. Он встал. Помог войти в дверь. Взял второе кресло, поставил его к камину и приглашающим жестом попросил ее сесть. Минерва отметила, что несмотря на возраст Альбус взял тяжелое дубовое кресло с резной спинкой и без особого напряжения, довольно легко, поставил его рядом со своим, поближе к огню. Аккуратно расправив юбки она присела на кресло. Сложила на коленях руки в изящном жесте. Огонь весело потрескивал. Красный цвет играл на бархате одежды Альбуса. Веселыми искрами огоньки играли на его серебряных волосах и бороде. Годы изменили его, но благородный профиль остался неизменным. Казалось он сейчас сам был огнем, не огнем сжигающим все на своем пути, огнем-разрушителем, а мирным, домашним огнем в очаге, на который приятно смотреть. Они молчали. Альбус пил чай и не хотел, не мог, начинать разговор. Ему был приятно, что пришла именно она и не будет ни бесконечного потока жалоб на поведение учеников, ни жалоб на их тупость и глупость, разговоров о магах и маглах и вообще решения всех всемирных вопросов в рамках одного разговора. Минерва любовалась спокойствием Альбуса. Она видела его разным. Она видела его в гневе. Она видела его беспомощным. Она видела его уставшим, но очень редко таким — спокойным и очень, очень, что-ли родным. Да и как им не быть родными, с тонким юмором думала она, сколько лет они вместе живут в Хогвартсе и преподают в нем. Альбус вспоминал, как много лет назад Минерва вновь вернулась в Хогвартс. В сером с крупной клеткой пальто. Небольшим саквояжем и разбитым сердцем. Он встретил ее на ступенях, чуть приобнял. Она прижалась к нему и он почувствовал, как слезы потекли по ее лицу. Она плакала. И он не стеснялся ее слез. Она плакала по себе и по своей жизни, по потерянному мужу. Она плакала, потому что вернулась. Вернулась домой. И она не стеснялась своих слез. Ее черные с отливом в рыжину волосы побелели, но и сейчас он видел в ней ту, которой она была тогда. Взрывную и неистовую Минерву. Ставшую душой его Хогвартса. Ставшую душой Гриффиндора. Она смотрела на него и взгляд коснулся его почерневшей руки. Она посмотрела встревожено на Альбуса. Он ответил ей взглядом. Это смерть, казалось спросила она. Да, спокойно отвечал ей он. Но ты же знаешь, что смерти нет. Есть только жизнь. Жизнь здесь и сейчас. Он успокоительно сжал ее руку, своей здоровой рукой. И вновь лишь треск сгорающих углей, нарушал тишину. Он снял аккуратно свою шапочку. И повернул надпись к ней. Его инициалы. Она подарила эту шапочку ему. Тогда, когда Первая война была в разгаре и он, раненный, после череды поражений, лежал в госпитале. Она ухаживала за ним. И она поставила его на ноги. Своей заботой. Верой в его правоту. И они победили. А теперь, будущая победа окончится его смертью. Они сидели в тишине и каждый вспоминал годы, годы которые они провели вместе. Они произнесли не звука. Но когда окончилась ночь, он был готов умереть. Но когда закончилась ночь, она была готова жить без него.