***
Королева перевернула табличку на двери и открыла магазин. Таким ранним утром у дворца конфет было безлюдно, но она знала, что любое затишье не длится долго у её дверей. От скуки оглядывая полки со сладостями и внимательно выискивая небрежности, Мэнди услышала громкую музыку ветра, висящую у входа. Быстро обернувшись и натянув большую улыбку, девушка громко поприветствовала первого покупателя за день: – Доброе утро и добро пожаловать в–! – И Вам доброе утро, госпожа конфета! Сейчас Вы намного приветливее, чем были 15 минут назад! – глумливо сказал Честер, кружась в танце с метлой. В ответ он услышал изменившийся тон, полный серьёзности. Девушка скрестила руки и ответила настолько грубо, насколько смогла: – Ты прибрал? Весело подскакивая на каждом шагу, шут подошёл к стойке с троном и облокотился на неё локтями, похлопывая ресницами и заглядывая в глаза королеве. Выражение его лица было далеко от статичного, но в нём одновременно будто смешались и радость, и сарказм, и интерес: – Конечно! И я хочу отблагодарить тебя, Мэнди! – За что? – …Вдали от современной цивилизации и наедине с природой, – шут начал размахивать руками, пытаясь погрузить девушку в повествование, – я начал мыслить, и мне пришла в голову интересная идея, которую ты обязана одобрить! Мэнди прикрыла лоб и глаза ладонью, сделав вид, что она измучена усталостью, но в действительности любопытство по-детски уселось ей на нос, и она уже в мнимом предвкушении начала гадать, что придумал её друг за такое долгое время. Уже несколько месяцев она запрещает Честеру устраивать розыгрыши, подстраивать ловушки, мастерить или вовсе совершать любые хитроумные проделки. Королева считала, что это заставит его стать ответственным и работать не покладая рук, но в результате тот нашел себе новый интерес в виде задротничества в странной мобильной игре, от чего сидел в ней часами, обрастая мохом от лени. К такому запрету, хоть поначалу и казавшемуся несправедливым, девушка пришла не за один день. Раньше идеи Честера, хоть забавные и оригинальные, были разрушительны и некомфортны для обычной работы в магазине. Каждый день юноша наводил беспорядок и хаос в здании; покупатели были рады бесплатному развлечению, но Мэнди страдала от вечерней уборки и ежедневного бездумного веселья, заставляющего ненавидеть всё яркое и хорошее. Она была уверена, что он делает это специально для того, что вывести её из себя – его хитрая улыбка, постоянный взгляд, будто ждущий негативной реакции и неприятное выражение лица давали об этом знать. Выдохнувшись от бесполезного счастья и безделья в работе парня, она решила ограничить творческий потенциал своего неприятеля, запретив ему выражаться вовсе. Она помнит, насколько сильно эти новости поразили шута и как долго он враждовал с ней, увеличивая масштабы своих розыгрышей и выступлений. Вместо одной хлопушки с конфетти на каждого гостя он использовал пять, вместо четырех бомбочек он взрывал десять; тогда горсти леденцов лежали на полу, а шоколадные конфеты, тая, оставляли липкие лужи. Много бутылок разлитого сиропа, разбитые банки с зефиром, порванные упаковки мармелада, идиотские розыгрыши, сопровождающиеся истерическим смехом, трюками, уловками и бесконечным шумом взрывающихся петард всецело положили конец терпению Мэнди. В очередной день, когда тот сходил с ума жонглированием семью бомбами перед покупателями, она грубо взяла его за накидку и потянула в сторону подсобки, заранее извинившись перед всеми. От неожиданности бомбочки из его рук выпали и взорвались, распылив дым из соленой лакрицы. – Мэнди, я же развлекал аудиторию! – отчаянно размахивал шут руками, указывая на хлопающих ему в дорогу детей и взрослых. Девушка не подала знака, что расслышала его. Открыв скрипящую дверь тёмной подсобки, она толкнула туда шута. Стараясь устоять от толчка, парень удерживался за стену и непонимающе смотрел на девушку, стараясь найти объяснение за её действиями в своей голове. – Да что такое? С грохотом закрыв за собой дверь, Мэнди подошла к нему и взяла за воротник. Честер попятился назад к стенке, заставляя её идти за собой. Со вздохом встретившись со стенкой спиной, парень разморгался, чтобы привыкнуть к темноте. Он знал и понимал, что королева – особенная личность в силу своей вспыльчивости, и он был готов к тому, что она неправильно отреагирует на его баловство, но он не мог предположить, что всё зайдет настолько далеко, что это не должны будут видеть остальные. Что сейчас с ним обойдутся не как в прошлые разы на виду у всех, а один на один в тесной комнате. Подобная близость настораживала, но всё же ему было интересно, как сильно Мэнди блеснёт смекалкой и какое оригинальное наказание она придумает на этот раз. Накормит желейными бобами со вкусом носков, бросит в лицо взрывную карамель, или, может, снова обреет его сахарным лучом? Вау! Уже обыгрывая возможные интересные сценарии в своей голове, девушка прервала его мысли, затянув воротник в кулаке сильнее: – Я уже предупреждала тебя, ублюдок, – голос королевы вовсе не был похож на обычный; теперь грубый, полный угрозы и контроля, он застал юношу врасплох, но тот все же решил настоять на своем. – Я просто шутил! Боже, – положив ладони на её плечи, сохранял несерьёзность шут, – разве ты не видишь, что покупателям весело? Я творю добро! Девушка медленно отпустила ткань накидки, и шут хихикнул. Он убрал руки с плеч и попытался рассмотреть её лицо в темноте, но внезапно скорчился от разящей боли в животе и согнулся в корпусе. От удара он кашлянул; в ушах заложило, но отчётливый звук бубенцов на колпаке не давал теряться. Шут поднял голову, чтобы спросить у виновницы причину, но как только он это сделал, его щеку огрел громкий шлепок. Теперь одна рука гасит боль в животе, а другая в щеке. – Ты понял меня? – уже с безразличием спросила королева, будто не ожидая ответа. – Хорошо, ха… ха-ха! – с волнением воскликнул шут, выставив открытую ладонь. Промолчав пару секунд, хозяйка вышла из кладовки, оставив дверь открытой. Яркий свет, подкрадывающийся к глазам юноши, заставил того сморщиться. Она никогда не била его. Конечно, между ними была вражда, и порой дело доходило до столкновения, но Мэнди никогда не использовала руки: её верными товарищами всегда служили твёрдые конфеты, лакрица, или скипетр, выпускающий карамельный луч. Безобидное наказание в сравнении с биением имело значимую разницу в глазах парня, но тем не менее, это событие его не напугало, однако страх заставили чувствовать уже собственные ощущения – желание большего, упоение опасностью и риском. Он не мог предположить, что сможет возбудиться от такого. После случая в подсобке он вёл себя, как обычно, шутил и подсмеивал всех работников, но не был достаточно смелым, чтобы вернуться к прежним делам. Отношения с Мэнди остались практическими теми же, однако та заметила, что шут начал быть приставучее обычного. Она замечала, как он пялился на неё в любое время, будто наблюдая за каждым её движением, как подходил к ней, делая вид, что рядом занят чем-то, как часто спрашивал о её настроении, был живым в разговоре и как часто смотрел ей в глаза. Девушке казалось, что он пытался найти в ней что-то сокрытое, или, возможно, подтереться к ней и выпросить жалостью разрешение на возвращение безумия. В любом случае, она и сама начала сомневаться в себе. Размышления о собственном поступке в подсобке приходили к ней ежедневно, и непонятное чувство заполняло её голову. Увидев, однако, что Честер ей подчинился, она прекратила бесполезные раздумья и продолжила работать как ни в чём не бывало. В конечном итоге, в «Сладкой Радуге» образовалась строгая дисциплина хозяйки-деспота, ненароком самой скучающей по выдумкам шута. Она не могла подумать, что избавившись от разрушительного веселья, ей станет так грустно. – Что ты придумал? – пытаясь спрятать заинтересованность, спросила Мэнди. – Ух ты! Впервые за эти месяцы ты хочешь меня выслушать! В общем, я знаю, как ослабить поток людей сегодня, – глаза Честера округлились в удивлении, брови запрыгали, и зубы засияли в приятной улыбке. Он отпрянул от стойки и взволнованно вдохнул, готовясь поделиться надуманным. Он знал, что девушке не нравится вторник, но и ему не нравилось видеть её уставшей. – Правда? Как? – уже не скрываясь, оживилась девушка. – Хех, – ухмыльнулся юноша, вытаскивая из-за спины секретный ящик на полупорванной лямке с раскрашенной улыбкой на грани. С прокруткой рычага крышка открылась, шут занырнул туда рукой и достал знакомую бомбочку с кривонарисованным лицом, – вот так! Парень бросил бомбу на пол и та моментально начала испарять ярко-зелёный дым. Без запаха, но плотный – через него оба не могли видеть друг друга. – И как это поможет? Ты хочешь бросаться вещами в людей? – уже расстроившись, сказала Мэнди в зелёное полотно. – Вовсе нет! Просто представь: покупатели, как обычно, приходят в свой эпический, мифический…! Легендарный магазин, а там бушует непонятный туман, да ещё и зелёный! Разве это не наведёт паники и не заставит их отказаться от визита? – размахивая руками и отпугивая воздух, показался Честер. – Это заставит их отказаться от нашего магазина целиком. Кончай придуриваться и проветри это отсюда. Парень ожидал, что на его затею наплюют, но всё же он не смог оправиться с грустью: шут поник и не решился перечить. Взяв заветную метлу под руку, он направился к окнам магазина. Кажется, этот день обещал быть очень занятым.***
Мэнди ненавидит вторник. На протяжении всей смены она задаётся вопросом, почему к ним всегда приходят именно в этот день. Даже сейчас ей интересно, почему в первой половине дня выстроенная очередь уже уходит за границы дверей магазина, а выставочные залы с конфетами сплошь заполнены новыми поступающими лицами. С каждым довольным и недовольным клиентом, количество фасовочных пакетиков, петушков в банке, круассанов, кексов, конфет и леденцов уменьшалось, но лиц не становилось меньше. Случилась первая трагедия – кончились молочные леденцы. Кекс Дэррил катался по полу, подбирая оставленный мусор, Базетта развлекала местных детей и проводила экскурсии по конфетным залам, а пиньята Эш, прикреплённый к потолку, наблюдал за всеми и бегающими глазами выискивал бушующих посетителей: все верные работники были честно заняты и не могли помочь в пополнении кончившихся запасов. Мэнди привыкла не получать помощи, поэтому решила немедля сходить в подсобку. Извинившись перед покупателями, она побежала в сторону тёмной комнаты, где и лежала малая часть коробок с нужными конфетами. Не тратя времени на включение света, она поспешила рыскать глазами нужную коробку и нашла – на самой верхней полке куриным почерком шута: «Молочные леденцы (с***
– Все-е-м привет, дорогие зрители стрима и подписчики моего канала, сегодня я хочу поделиться с вами прекрасной новостью: мне есть чем заняться! – по-актёрски проговаривал шут сам себе, забираясь на стремянку, чтобы достать коробку с верхней полки. – Моя любимая королева наставила забрать коробку с конфетами и отнести их к ней?! Неужели я работаю?! Кто бы мог подумать, что я стану таким успешным и занятым человеко-о-ом? Что-что? Кто-то в чате написал, что мне нужно пранкануть её? Но ребята, я не могу! У меня будут большие проблемы. Тем более, я уже пытался сегодня предложить ей кое-что. Чего-о? Вот это идея! Вы думаете, сработает? Честер добрался до желанной коробки, взял её и подкинул, чтобы проверить количество конфет внутри. Приметив очередную коробку молочных леденцов за этой, он решил взять и её на всякий случай. Спускаясь вниз по стремянке, он продолжил монолог: – Просто дело в том, что тогда она изрядно поставила меня на место. Не могу сказать, что это было плохо, но... Ха-ха-ха, раз уж вы настаиваете… Всё смеха ради, я попробую! Я бы хотел её подбодрить, но сначала мне придётся подшить лямку ящика, а то она держится на одной пишмание. С прикрытыми глазами и счастливой свистящей мелодией, парень, подпрыгивая, вышел из каморки с двумя коробками молочных леденцов и направился в сторону королевы. Он бы врал себе, если бы говорил, что не думает о розыгрышах над Мэнди каждый день. Несчастный запрет, но что ему стоит нарушить его хоть единожды? Грандиозный вечерний план может свершиться, но для этого ему необходимо продумать каждое своё действие.***
Проводив прощанием последнего посетителя, Мэнди облегчённо вздохнула. На удивление, этот вторник выдался не настолько трудным, как обычно. Волны людей были непостоянны, но каждые были заинтересованы в сладких новинках. Яркие от лучей из окон залы не теряли звука чужих голосов на протяжении всего дня, но теперь, пустые и спокойные, они были освещены заходящим розовым светом извне. Впервые за день Мэнди отпустила тревогу и немного расслабилась. – Мэнди, хорошая работа! – стоя перед стойкой с кассой и облокотившись на верную метлу, сказал Честер. – Как себя чувствуешь? – Спасибо… неплохо, даже не устала так сильно. Ты тоже работал сегодня. Вот бы всегда так. – Как мило! Благодарю! – продолжая бесцельно стоять с метлой, любовался парень на то, как Мэнди закрывает кассу. Девушка сразу заметила, что он ждёт момента, чтобы сказать что-то. – Никаких особых конфет для тебя. – Нет, просто… – шут убрал метлу в сторону и забегал глазами. – Э-э, что будешь делать? Королева поняла, что у него что-то на уме, но ей было неинтересно, что он задумал, когда самое тяжёлое – полный рабочий день – находилось позади, поэтому она решила ответить искренне, не задавая лишних вопросов: – Я пойду спать, Честер. – Гм, отлично! Тогда заранее спокойной ночи, госпожа конфета. – Мгм, – подняла глаза девушка, но не увидела адресата. Как вор под покровом ночи, шутник незаметно скрылся, не оставив даже главной улики – метлы. Тем временем розовое солнце постепенно приветствовало светлую луну, а королеву снова посетило смущающее воспоминание, связанное с подсобкой. Почему она в очередной раз думает об этом, если всё улучшилось? Может, стоит извиниться?***
Пробковый стенд, хаотично увешанный бумажками разных цветов с таким же разным содержанием, хрупкий туалетный столик с духами, флаконами и незакрытой косметикой интересной формы, письменный стол с нескончаемыми разбросанными стопками бумаг и вытекшими чернилами из ручек, ковёр прямоугольной формы, незаправленная кровать с мятым балдахином мягкого розового цвета, блёклый ночник, разрядившийся на вид три месяца тому назад и забытая грязная одежда в углу комнаты – всё это кричало о хозяйке комнаты и её мании на чистоте. Точнее, от чистоты в этой комнате не было ничего. – Интересно… – рассматривая каждую деталь комнаты, он искал оптимальное место для себя. Шкаф заполнен скомканной одеждой и слишком тесный, а под столом его яркий костюм заметили бы сразу; за дверью не уместишься, а за шторой прятаться бессмысленно. Даже пуховые подушки лилового цвета были не на своих местах и просто заполняли поверхность кровати случайным образом. А рядом с ними – плюшевая семья, часть которой нашла убежище под кроватью. Кажется, королева была не так уж и помешана на уборке. – Пыльно… – приметил парень, со звоном бубенцов заглядывая под кровать королевы, – но подходит! Кряхтя, шут снял колпак и нырнул под кровать. Подняв пыль в воздух, он зачихался, и, стало быть, передумал сидеть под кроватью, но воля и сильное желание разыграть Мэнди взяли над ним верх, отчего он продолжил выжидать определённый момент. Представляя и проигрывая будущую ситуацию в голове, из него невольно выходили резкие смешки. Прикрывая рот руками, он пытался контролировать все выходящие звуки: его пожирало предвкушение. Он находил этот розыгрыш настолько смехотворным и оригинальным, что начал считать себя гением юмора, вынужденным работать не по профессии в скучном магазине. Парень знал, что идёт на большой риск, желая рассмешить подругу, однако он верил, что если у него получится эта безобидная шутка, Мэнди снимет запрет и позволит ему веселиться, как раньше. Честер моментально замолк и задержал дыхание, когда услышал, как открывается дверь в комнату. Момент наступил. Щелчок замка и то, чего он ждал долгие шесть с половиной минут, свершилось; он увидел, как спокойно и небыстро перебираются усталые стопы к постели. Мэнди взобралась на кровать и начала оттаскивать подушки и одеяла, чтобы комфортно лечь. – Главное, верно подобрать время, – думал он, – когда она ляжет, я вылечу, как пуля. Приглушённый рукой зевок стал знаком для выхода из-под кровати. Согнув руки в локтях и подложив ладони под плечи, шут проскользил по полу вперёд и вышел из убежища, поспешно оборачивая туловище так, чтобы при выходе он смотрел на королеву. – Ты… – прикрываясь одеялом перед собой, с великим раздражением в голосе и лице, будто не веря собственным глазам, шепнула она. – Та-дам! Я зна-а-а-ю, что ты скажешь, Мэнди. «Как же ты меня достал!» или «Прочь отсюда, выродок!», но! – Честер с хитрой улыбкой выставил указательный палец, выпрашивая паузу для того, чтобы подняться на ноги с пола. – Позволь кое-что показать, прежде чем ты выставишь меня за двери! С широко распахнутыми глазами Мэнди свирепо пялилась на клоуна. Как он только смеет? – Итак… Я знаю, что твой запрет еще действует, и что мне нельзя шутить и прочее, однако! – с азартом и живыми руками говорил юноша. – Меня посетила мысль, что… Э-э, тебе необязательно вставать для этого, Мэнди, ха-ха! Мэнди?! Королева отставила одеяла и набросилась на Честера, как голодный хищник, оплетая его шею своими ладонями. Тот, не выдержав столкновения, подкосился и упал на розовый ковёр вместе с ней. В полёте несчастная лямка секретного ящика порвалась, и когда оба оказались на полу, он раскрылся, обнажив предметы внутри: три знакомые бомбочки с зелёным дымом, засохший букет из морозной мяты, съедобные конфетти и маленькая фотокамера. Честер запаниковал, но девушке было безразлично на раскрытое содержимое, поэтому шут, воспользовавшись моментом, на ощупь схватил случайный предмет и тихо подбросил его ближе к кровати, надеясь, что она не заметила. – Хах, вот чёрт. Все должно было пойти иначе. Так смутительно, да? – сказал парень, на удивление быстро успокоившийся, но ответа от сидящей девушки сверху не услышал. Та пристально, не моргая, смотрела ему в глаза. Такое выражение лица, заставляющее ёжиться от непонятных чувств, Честер видел впервые. Тишина начала кратко распирать окружение, но затем, неслышно дыша, Мэнди без всякого звука или предупреждения дала ему громкую пощёчину с такой силой, что на его щеке моментально образовался яркий след. От такого удара голова юноши ввалилась набок; шут прошипел от боли и мигом взялся за только что избитое место рукой, пытаясь уменьшить колющее чувство мягкими поглаживаниями. Он не проронил ни слова, но вернул голову в прежнее положение; щурясь и слабо нахмурив брови, парень посмотрел на девушку, выражение лица которой оставалось прежним, разве что губы её сморщились в слабом отвращении, когда она заметила подкрадывающуюся улыбку на его лице. Парень медленно убрал ладонь с щеки, по пути вдавливая кончики пальцев в болящую кожу: – И всё? Его ответ на такой ненавистный жест озадачил Мэнди. Она знала, что он от такого дурака можно ожидать чего угодно, но обычно когда дело доходило до насилия, он шутливо визжал, как резаная свинья и хохотал, как сумасшедший, не воспринимая никакие угрозы и удары всерьёз. Почему же сейчас он не отшучивается и реагирует так странно? Не желая отвечать на свой же вопрос, она, с намерением оставить следы, с той же силой ударила Честера по тому же месту. Парень, заметив замах руки, зажмурил глаза и вцепился руками в бёдра королевы, готовясь к удару. Очередной шлепок с громким звуком раздался по маленькой комнате и голова, как раньше, вновь непроизвольно повернулась. Ладонь девушки горела от второго столкновения с щекой. Юноша тихо простонал, прикусив нижнюю губу, и потянулся рукой к щеке, но передумал и положил её обратно на бедро королевы, терпеливо принимая боль. Мэнди почувствовала пот на его ладонях. Его лицо немного порозовело, и он просто прикрыл глаза, всё ещё не поворачивая лицо назад. – Хах… – усмехнулась Мэнди, просто наблюдая за Честером. – Об этом секрете ты мне ещё не рассказывал, подонок. Парень сглотнул и повернул голову, усматриваясь на королеву. Облизывая пересохшие губы, он, улыбаясь, сказал: – Не знаю о чём Вы, грация. Приблизившись, она обхватила ладонью лицо шута, нарочно надавливая на зудящее место: – Тебе что, нравится? – Н-нет! – глаза его забегали, будто пытаясь найти укромное место в надежде спрятаться от правды. – Хах… – жалко усмехнулась девушка, увидев его лицо. – У меня были догадки, но я надеялась, что ты не такой конченный. – Да я просто пошутил! Ощущая наглость в словах шута, руки девушки, как дикие удавы, сами потянулись к тонкой шее и тут же охватили её с большой давящей силой. Честер схватился своими руками за её в надежде отпрянуть от захвата, но он сделал это слишком поздно, и воздуха в лёгких уже начало не хватать. От неудобства он оскалился и зажмурил глаза, но битва рук не заканчивалась: он пытался то оттягивать, то разводить её руки в стороны, но никакой способ не был удачным. – Нгх, кх-хр! – жалобно кряхтел парень, пытаясь освободиться от жёстких рук со своей шеи. На его лбу, приобретающим алый цвет с каждой проходящей секундой, выступили вены и мелкий пот. Его ноги задрожали, и он начал сгибать их в коленях, но это не помогло прекращению душения. Пульс участился, и по коже прошлись волны мурашек, глаза начали закатываться, и он уже чувствует, как теряет связь с реальностью… Девушка ослабила хватку, потому что её руки устали от напряжения, а секундой после, убрав руки вовсе, он положила их по обе стороны от головы Честера. Легко выпуская пар, Мэнди наклонила голову и взглянула на виновного: его лицо постепенно возвращалось к здоровому цвету, глаза были влажными, отчего он часто и резко моргал, а дыхание невероятно сбитое – настолько, что он, жадно вдыхая воздух ртом, заставлял свою грудную клетку подниматься выше обычного. Руки шута лежали на полу по сторонам. В них чувствовалась такая слабость, что ему начало казаться, что его мышцы откажутся от собственного тела и начнут сокращаться до самопогубления. Ноги оставались согнутыми в коленях, но дрожь в них не прекращалась. Увидев до того несчастное состояние юноши, Мэнди снова почувствовала себя странно. Её неприятель был на грани от смерти несколько секунд назад, ему плохо и некомфортно, он физически выдохся и желает отдохнуть, но почему-то он выглядит таким красивым и беззащитным сейчас. Такой жалкий вид непривычен для его взрывного темперамента, и видеть его в таком состоянии – новаторство для конфетной королевы. Продолжая рассматривать его милое лицо, к Мэнди пришло страшное осознание того, что из-за её рук он сейчас так жалобно пытается отдышаться и откашляться, пытаясь прийти в норму. Девушка стыдливо прикрыла глаза и сильно смутилась. В её груди начало нарастать необычное чувство. Казалось, что её злое сердце, сейчас так разбито пропускающее биения, тотчас выпрыгнет за пределы рёбер и покажет её испорченный внутренний мир, а голова, набирающая температуру с каждой минутой, взорвётся и положит конец этому горько-приятному ощущению власти. Мэнди задумывается о том, что с ней. Она задумывается о том, почему ей это так нравится и вместе с тем, почему ей так волнительно сейчас. Она думает и слышит, как парень под ней уже не дышит ртом, а с дрожью выдыхает из носа с неравномерными паузами. Хозяйка чувствует что-то неудобное у чужого таза, что-то выпирающее и мешающее сидеть с полным комфортом. Открыв глаза, Мэнди увидела, как Честер стыдливо прикрыл лицо трясущимися предплечьями. Она увидела слабость в его руках, но большего внимания на себя требовала его шея. Набухшие следы малинового цвета было невозможно не заметить на бледной коже, а вместе с ними и дорожку слюны с левой стороны линии челюсти. – Ах-ха, – с ломающимся голосом усмехнулась королева, из-за чего шут с любопытством немного отодвинул руку от лица, открыв вид для мокрых глаз, – ты правда болен. – Я-я могу объясниться, – хрипло прошептал Честер. Он убрал ноги из согнутого положения и просто успокоил их на полу. – Неужели? – надменно спросила королева, – Ты думаешь, это тебе поможет? Честер вернул к своему лицу барьер из рук. Он впервые почувствовал себя настолько позорно. Его секрет, хранящийся под семью замками, теперь лежал обнажённым перед тем, от кого он больше всего хотел его скрыть. Парень ощутил, как румянец заливает его лицо под тяжестью взгляда девушки сверху. Он хотел бы исчезнуть, стать невидимым для высмеивающих глаз, в кои он теперь никогда не сможет посмотреть без смущения. Его начали поедать сомнения о собственной чести: как он только мог предстать таким перед ней? Это должно было остаться секретом. Мысли о собственном ничтожестве прервались скованными движениями королевы. Положив руки с опорой на его грудь, Мэнди начала медленно двигаться тазом вперёд-назад, потираясь промежностью о его пах. В большом удивлении, Честер, отбросив мысли, отставил руки от лица вовсе и заикнулся: – Мэнди! – Мха-ха, ты серьёзно возбудился от такого? – спросила девушка, продолжая тереться. Она была импульсивной, и он это, конечно, знал. Поэтому вместо простых разбирательств она сразу прибегала к артиллерии, когда тот вытворял что-то неладное. Но то, что она делает сейчас… разве это не слишком дико для такой девушки, как она? Возможно, она сама решила разыграть его? Сейчас она прекратит, бросит в него соль, как в беса, и выгонит из комнаты, да? Недоумение сильнее нашло отражение на лице Честера. Он понял, что если он даст любой ответ, положительный или отрицательный, то его настигнет провал, поэтому он решил не вестись на уловки и замолчать. Лишь спутано он смотрел ей в глаза, тыльной стороной ладони прикрыв нижнюю часть лица, а она смотрела на него. Приятному чувству снизу мешала раскрыться в полной мере одежда, но никто из них не предпринял раздеваться: Мэнди желала продлить это тянущее, медленно нарастающее удовольствие, когда смотришь на страдающее лицо и получаешь награду, а Честер просто не знал, что ему делать. – Ах, знаешь… С тех пор, как я ударила тебя в подсобке, я сама не своя, – открылась Мэнди, – ты так разозлил меня тогда. Вот и знак. Как только девушка упомянула подсобку, некоторые вещи для шута прояснились, ведь он был не отличен от неё: – Я… тоже, – послышался приглушённый рукой голос. – Тебя не слышно, чудак, – тут же ответила девушка, убрала его ладонь с лица и оставила в своей руке. Она приметила красные надкусанные костяшки, обрамленные тонким слоем слюны. – Я тоже. Сам не свой. – Поэтому после этого тебя не было на месте целый день? Ходил дрочить к себе в комнату? Честер смущённо отвернулся и съел губы, скрывая улыбку. – Я знаю тебя, шут. Ты не можешь скрыться от меня, – Мэнди приложила его ладонь к своей щеке и закрыла глаза, всё так же продолжая движение, – м-м-м⁓ Нарастающее напряжение снизу заставило Честера медленно опереться на локоть и посмотреть между бёдер королевы. Ей, видимо, было всё равно, что он делает, потому что она не обратила на это внимания. Её шорты такие короткие, и так туго охватывают её мягкие ноги, когда она сидит, а ночная рубашка такая нежная; свободная и лёгкая, она прячет очертания её стройной фигуры. Рукава рубашки, исписанные лёгким окки, скрывают сильные, но тонкие на вид руки, душившие его минуты назад. Гладкая тёмная кожа, розовое лицо, распущенные короткие волосы цвета светлой мяты, пухлые губы, прикрытые глаза и кичливое выражение лица заставили шута влюбиться во второй раз. Он тут было хотел рассмеяться от внезапного наплыва счастья, но сдержался из-за боли в гортани, и вместо этого вернул к себе руку, приподнял корпус и потянулся к талии девушки, обнимая её. Может, судьба заставила его план обернуться таким образом? Если так, то ему остаётся следовать ей. Девушка остановилась, взяла шута за щёки и поцеловала его в губы. Требовательно она укусила его нижнюю губу и облизала уголки рта, а он сместил руки с её талии на бёдра и с жаждой сжимал их. Пальцами он залезал под ткань растянутых шорт и давил на кожу в попытках ощутить большее. Мэнди переместила руки с его лица на волосы, и, захватив хороший локон, с силой оттянула его голову назад. С хриплым стоном, не сопротивляясь, он запрокинул голову, но королева не отпускала волосы и тянула их сильнее. Честер задержал дыхание. Он сглотнул, и его кадык дёрнулся, когда на болящей шее очутились пухлые губы. Королева, не жадничая и придерживая голову шута в нужном положении, сверху-вниз обводила тёплым языком очертания оставленных ранее бордовых следов. Содрогающиеся участки она хватала губами и сосала, а затем с негромким причмокиванием отстранялась и нежно целовала только что помеченные места, будто награждая парня за терпение и стойкость. Она чередовала поцелуи, лёгкие засосы и укусы, и каждый тихий звук, будь то полный боли или радости, заставлял девушку стараться сильнее. Спустившись ниже шеи, Мэнди укусила его в надплечье. Честер, с протяжным мычанием, резко вернул голову назад и положил её на плечо девушки, оставив в её руках несколько оторванных ярко-розовых волосинок. – Мне казалось, ты способен на большее. Уже хныкаешь от простого покуса? – Нет, дело в другом, – не поднимая головы, приглушённо ответил шут. Его голос звучал слабо и отчаянно, но руки были полны смелости и самовнушения, и он переместил их с бёдер королевы на её ягодицы, сжал, отпустил и погладил, проронив дерзкий смешок. Он наклонил голову в сторону Мэнди и вдохнул через нос в попытке прочувствовать её запах, – неплохой шампунь. – Дурак. – Хах… может я и шут, но не дурак. Мэнди убрала его руки со своего таза и встала на ноги перед ним; тот медленно поднял голову и вопросительно посмотрел на неё. Неодушевлённая красота, обычно покрытая полосатыми колготками, предстала перед глазами юноши в полном виде: широкий женский таз, а за ними ушки на гладких пухлых бедрах, вытянутые коленки с тёмно-бордовыми вмятинами из-за ковра, худые, но красивые голени… Ему стало интересно, как такие плавные и соблазнительные изгибы могут быть так упруго покрыты нежной кожей. Если бы не пёстрая ткань, покрывающая верхнюю часть ног, то он с большим интересом попытался бы разглядеть её выпирающие косточки таза. Завораживающий вид затрепетал сердце шута, и он почувствовал, как ему становится всё теплее в голове и суше во рту. Его ладони поглаживаниями потянулись к бёдрам девушки, но та остановила его запрещающим шлепком по руке. Мэнди смущённо прикрыла глаза и сомкнула губы, а затем приподняла полочки ночной рубашки и сместила руки на шорты. С частыми морганиями она оттянула резинку и спустила с себя яркую ткань, позволяя ей упасть к стопам самостоятельно. С непонятным звуком Мэнди погладила нижнюю часть своего живота, невольно обнимая себя вокруг таза одной рукой, и переместила другую руку к нижнему белью. – Ты… снимешь? – сглотнул шут, перемещая свои глаза с чужих на трусики. – Если будешь послушным, – заметно потеряв былое смущение, гордо заявила королева, – и порадуешь меня, я сделаю не только это, я позволю тебе придуриваться вновь. – Правда? – Юноша немного раскрыл рот от внезапного предложения. – Я готов сделать всё, что попросишь. Честер никогда не боялся испытаний. Если бы наградой за его старания было возвращение предыдущей рутины, он бы ни за что не отказался от такой выгодной сделки. Сейчас, однако, его больше волнует и будоражит предстоящее в этой комнате. Девушка отошла и грациозно присела на кровать, лишь взглядом призывая шута к себе. Тот привстал и сел на колени перед её ногами. Неряшливо скрывая эрекцию, он положил выпрямленные руки на свои коленки и опустил глаза, будто пытаясь скрыть что-то ищущие глаза. – Подойди ко мне, Честер. Парень поднялся и незаметно потянулся рукой к ножкам кровати. Успешно выхватив что-то неизвестное, он сблизился с королевой, и та, захватив его за воротник, вместе с собой повалила на мягкое скомканное одеяло. Инстинктивно поставив колено между её ногами и руки по обе стороны от её головы, шут почувствовал, насколько долго он оттягивал собственное возбуждение. Внезапно на него нагрянули непонятные ощущения: что мешает ему сейчас сделать то, что он хочет? Будто теряя свою личность, в его голову начали закрадываться грязные идеи. Он понял, что ненадолго затерялся в мыслях, когда начал фантазировать о том, как сдирает с неё сорочку, грубо мнёт её мягкую грудь, целует и кусает её соски, придерживает её руки и… Мэнди подняла ноги и скрестила их за спиной юноши, заставив того подложить оба колена под неё, а руки обвились за его шиворотом. Честер вернулся к себе, моргнул и посмотрел вниз. Её таз так близко к его паху. Это, должно быть, разрешение? Парень привстал, и чужие руки с лёгкостью отпустили его, но ноги всё так же сжимали. В надежде, что он правильно распознал её намёк, парень принялся раздеваться. Его руки потянулись к ярко-бирюзовой накидке: секунда, и она, мятая, лежит рядом на кровати. Зубами он захватил воротник комбинезона и рукой отстегнул молнию до конца, но саму одежду уже сбрасывать не решился. Он вопросительно взглянул на неё, будто спрашивая, находятся ли они на одной линии. В ответ Мэнди лишь прикусила губу в предвкушении и продолжила молчать в попытках увидеть полный потенциал своего повинующегося. Она убрала чёлку со своего лица и прошлась по мятным волосам рукой. Честер, заметив такое пошлое выражение лица, решил не задумываться и приступил к самому волнительному: он стянул ткань своих трусов, и его член, заметно отвердевший, выскочил, устраиваясь на покрытом лобке Мэнди. Шипя от долгожданного освобождения, парень ехидно заулыбался. Странная улыбка несколько насторожила королеву, потому что она знала, что если шут не говорит ничего бессмысленного в попытках сбавить неловкость или обратить внимание на себя, а лишь тихо довольствуется, то это дурной знак, и что он уже придумал эдакое и не спешит раскрываться. – Что ты задумал? – М-м-м, ничего, правда, – по-актёрски ответил шут, нежно поглаживая следы, оставленные женскими руками. – Знаете, королева, у меня так шея болит… – Тебе повезло, что я не сломала её. – Ха-ха! – несмотря на усмешку, на его лице бушевал недоумённый гнев. – А повезёт ли Вам сейчас? – Я знаю, что ты блефуешь, кретин! – лукаво ответила Мэнди и сжала ноги, заставляя парня приблизиться к себе. – Пойман с поличным, но тем не менее… – зажался шут от сближения и немного отпрянул, нечаянно разъединив ноги Мэнди между собой. Она, будто зная каждое своё следующее действие, уверенно навела бёдра на себя, поспешно захватывая их руками. Парень опешил; до сих пор он не мог найти ответ на то, как она может вести себя так спокойно и открыто с ним. Разве она не должна была выгнать его ещё 10 минут назад? Шуту начало казаться, что одна из бомб, выроненных из его ящика, среагировала на падение и начала медленно источать некий магический газ, заставляющий вести её странно. Быть может, один из сегодняшних покупателей решил взять на себя роль шутника? Может, тот интересный на вид комар-купидон подсунул ему ловушку, или тот безумный мужчина с многочисленными колбами змеиного яда за пазухой решил поиздеваться над ним? Честер не верил, что Мэнди сама хотела этого, и продолжал искать любые оправдания в своей голове. – …Но тем не менее? Если ты хочешь доказать, что чего-то стоишь, то действуй, а не болтай попусту. Приняв действительность и захотев показать собственную значимость перед Её Величеством, Честер нервно обхватил свой член рукой и отодвинул крайнюю плоть, обнажив мокрую головку, успевшую немного набухнуть. Ему никогда не требовалось планировать что-то, ведь он всегда выкручивался остроумной импровизацией, но теперь он пожалел, что из всех фантазий не предвидел именно эту ситуацию. Собравшись с мыслями, он, как обычно, решил действовать наугад и принялся медленно себе надрачивать, иногда дерзко прихлопывая членом о промежность девушки, на что в ответ получал возмущённые, но одобряющие звуки. Возрадовавшись, что всё идёт отлично, шутник уверенно положил длину вплотную к её белью, покрыл её ладонью сверху и, поначалу робко, а затем весьма смело, начал тереться. Он не любил льстить себе, но ему показалось, что он услышал дрожащий выдох от королевы снизу. Это бы объяснило её смутное выражение лица и неприметные движения живота. Тонкая ткань белья быстро успела обмокнуть от нескончаемого трения и влаги обоих, но шут продолжал движение, стараясь как можно сильнее сохранять стойкость. Мэнди, однако, не могла похвастаться выдержкой и постепенно начала терять лицо: каждый толчок, задевавший её чувствительные места, заставлял невольно ронять тихие звуки и желать избавиться от надоевшего белья. – Честер, подожди, – остановила она его и, на мгновение отпустив ноги, стянула трусы так, что оставила влагалище лишь немного покрытым тканью. – Ах… Вау, – смутился шут, когда та вернулась в прежнюю позу. Мягкие половые губы тёплого тёмного цвета, покрытые прозрачной смазкой, пухлый от возбуждения клитор – влагалище он видел впервые, но был достаточно любопытен, чтобы знать хоть немного. От ситуации он поплыл в волнении и, не желая менять хорошее, вновь приставил член поверх вульвы, в этот раз спрятав головку под растянутую ткань нижнего белья. Прикосновение, нежное, но страстное, заставило обоих выдать небольшой стон и тут же поймать себя на этом. Приятное ощущение тепла и влажности подвигло юношу двигаться быстрее. Он приставил одну руку на бедро поверх её, а другой продолжал придерживать член. Хлюпкие звуки, каждый толчок разные, но не менее соблазнительные, заполнили комнату Мэнди, и та, уже не в силах прятать удовольствие, мычала, шипела, вздыхала и выдыхала от наслаждения. С каждым разом ей становилось все труднее лежать статично и сохранять ноги в таком неудобном положении. Её руки, лежавшие над головой, давно захватили наволочку одеяла и крепко держали, боясь отпустить, а пальцы на стопах то и дело сжимались, не находя себе места. Честер, как и она, испускал сладостные стоны со всяким поступающим импульсом. Его лицо и грудь покраснели и покрылись мелким потом, а руки сильнее сжимали мягкие ножки, оставляя светлые следы. Неужели это всё-таки реальность? Мэнди нахмурила брови и прикрыла глаза. Несмотря на помощь, держать ноги стало значительно тяжелее, но еще хуже стало сохранять трезвость – её голова забилась похабными мыслями, от которых она румянилась еще больше. Приятное чувство значительно наросло, и королева приподнялась, опёршись на локти. Она застыла и замолкла в ожидании. Ещё немного, и в уши парня вливается громкая мольба, а вместе с ней и откидывание головы: – Мга-ах, не останавливайся! Поражённый шут подчинился и продолжил. Он тоже был близок к желанному и не хотел упускать такой шанс. Мокрые звуки ускорились, но чужие голоса успели перекрыть их полностью. Ещё пара движений, и девушка резко сводит колени вместе, задерживает дыхание, и, кряхтя, высоким голосом заполняет стены, после чего падает на обратно на кровать. Её ноги трясутся, сердце бешено стучит, зубы смыкаются, а руки всё не могут отпустить наволочку; подобное чувство экстаза, заставляющее скулить от радости, девушка ранее не испытывала, но парень не останавливается, несмотря на очевидный знак. – Нг-га-ах, Че-естер!.. – Простите, ириска, я сейчас, – еле сказал он. От повторяющихся скольжений уже подкрадывается боль, моментом становящаяся всё острее и острее, но он всё продолжает. Боль проходит круг и вновь притупляется в приятное чувство, заставляющее Мэнди льстиво дрожать от оргазма. Она чувствует, что он на пике: темп парня сгорает и теряется скорость, но в последние два толчка он вкладывает душу, с трепетом прекращает и изливается на ткань промокшего белья с протяжным хнычущим стоном, полным удовлетворения. Честер моментально обмяк и с объятиями ввалился на Мэнди. Та, чрезвычайно взволнованная, не подождав и секунды, пока он слезет сам, столкнула его с себя в сторону и продолжила приходить в себя. В голове не только лишь густой туман без капли осознания содеянного из собственной порывистости, но и подкрадывающееся приятное ощущение конца. У её ног смешались липкость, теплота и уже проходящее чувство от стимуляции, но она не спешила подняться, чтобы сбежать в душ и вместе с тем от последствий. Вместо этого, она обернулась посмотреть на друга. Спокойное лицо без эмоций, закрытые глаза с поплывшей подводкой, розовые уши и обкусанные ею же губы; растрёпанные волосы такого же цвета и искалеченная шея, которую ему точно придется прикрывать долгое время – она не могла соврать себе: он был красив после прошедшего. – Можешь сделать фото, если хочешь, – внезапно открыл глаза и шепнул парень, достав из кармана комбинезона небольшую фотокамеру, очень знакомую на вид,– я уже сделал несколько твоих, хе-хе. – Что? – Не терпится взглянуть, да? Я могу отдать тебе её за по– Эй! Мэнди вырвала из рук шута несчастный предмет и принялась рыскать свои фото. Она нашла их моментально, и её глаза округлились, когда она увидела, что он запечатлел все острые моменты. Какой позор, когда он только успел? Вот и осознание, засидевшееся в дальних чертогах, ярко объявилось и заставило ощутить все эмоции сразу… но неплохие. – Ха, ха-хах… Кстати, о твоём предложении тогда…! – то начал он, но королева впечатала его лицо в матрац, заглушив любые исходящие звуки.