Последний поцелуй.

Бесит. Бесит. Бесит. Бесит. БЕСИТ. Простых слов уже не хватает, ни одна фраза с посылом куда подальше не помогает, ничего не даёт выплеснуть весь свой гнев и всю свою ярость с ненавистью по отношению к Нео. При каждом контакте их взглядов хотелось просто блевать или даже вырвать чужие глаза, чтобы не смотреть в них больше никогда. Абсолютно никогда. Эта мерзкая ухмылка, глупое лицо, тупые и отвратительные крылья — это все раздражало как никогда, раздражало до такой степени, что сомкнутые зубы сжимались так сильно, что начинали болеть, буквально чуть ли не стирались в крошку. Казалось бы, в чем проблема? Просто избегание помогло бы, но нет. Нео сам постоянно лез на контакт, постоянно пытался заговорить, "найти компромисс" или "примириться". Но мириться не хотелось. Хотелось просто причинить ему ужасную боль, вырвать его глаза, крылья и голосовые связки. Больше никогда не видеть его тупую физиономию и не слышать больше его голоса. Желание сделать это было таким же нарастающим и сильным, как и желание выпить, чтобы побыстрее забыть очередную встречу с этим горе-ангелом. Жираф вновь напивается, но в этот раз кажется перегибает палку, потому что теряет способность нормально мыслить. Его бесстыдно выгоняют из бара, а он в свою очередь идёт шарахаться по вечерним улицам, без мыслей, без желаний, в кромешном одиночестве и внутренней пустоте. До одного момента. Снова этот пернатый. Но, к удивлению, надзиратель не собирается куда-то уходить от него, не убегает и даже не игнорирует, когда тот здоровается. —Привет — Хриплый и как-то по-пьянному добрый голос выдаётся из уст Жирафа, что для ангела встаёт небольшим шоком. Неужели получится даже нормально поговорить? —Ты опять пьян?— Взволновано и с долей переживания спрашивает крылатый, но ответа не получает. Вместо него его собеседник подходит ближе, от неприятного запаха хотелось отойти назад, что, собственно говоря, он и сделал. Но напор с чужой стороны не прекратился, пьяный бедолага подходил всё ближе и ближе, пока в конце концов не вжал Нео в стену какого-то здания. —Что ты делаешь? — Тревожно вопрошает ангел, пытаясь оттолкнуться от настойчивости "собеседника". Но ответа вновь нет. В этот раз на него просто смотрят. Прямо в его темные, как летняя ночь, синие глаза. В них блестит огонёк страха, потому что пьяный Жираф не даёт ему отпрянуть от него. —Жираф, перестань. Это не смешно. — Не бросает он попытки как-то повлиять на ситуацию. Уже не в силах терпеть, его затыкают поцелуем, грубым, напористым и до жути омерзительным из-за вкуса и запаха алкоголя. Нео пытает силой оттолкнуться, но все его попытки четны, юношу сжали силой, буквально вдавливая всем своим весом в стенку. Наконец от поцелуя отстраняются, что даёт хотя бы секунду спокойно выдохнуть. Зря. —Я тебя ненавижу. — Шепот раздаётся из чужих губ, прямо на ухо, изо рта отвратительно пахнет выпивкой. Не успев даже и подумать о происходящем, в грудь впивается острый, как бритва, походный нож. Глаза расширяются в истинном животном страхе, смотря на собеседника, а тот лишь скалит улыбку, затем агрессивно впиваясь в чужую шею зубами, чуть ли не раздирая ее в кровь и мясо. Изо рта плещет алая жидкость, а зрачки, расширенные до предела, колеблются из стороны в сторону пару секунд, после замирая и тускнея. Впредь синие глаза больше не синие, они теперь больше напоминают использованный уголь, такой же грязный, хрупкий и больше не в силах зажечься. Наконец-то чужой голос больше не будет причинять дискомфорт, наконец-то эти глаза больше не посмотрят на него, наконец-то больше никто не будет так сильно бесить Жирафа. Он вынимает нож из окровавленного тела, осматривает дыру, а затем смотрит на чужое лицо. Мертво. Отпустив его, тот в свою очередь безжизненно падает на землю. В голове вновь происходит вспышка ярости. Удар ножом по мёртвой туше. Еще один. Очередной. Последующие два. Последний. И вот он уже сидит весь в крови на чужих, уже мертвых коленях, полностью без эмоций, полностью пустой внутри. Он не сожалеет только потому, что ничего не понимает. Он не хотел этого. Он ненавидел его. Ненавидел? Может быть, но он ведь искренне радовался его вниманию, хотя никогда не подавал виду. Он радовался заботе и беспокойству со стороны Нео. Нет. Нет нет нет нет. нет... Он этого вовсе не хотел.