Шанс на судьбу

Воспоминание о пережитом счастье — уже не счастье, воспоминание о пережитой боли — это все еще боль. (Дж. Байрон)

Незнакомое помещение тонуло в темноте: слабый свет луны, проникающий из окна, не мог осветить его полностью. Он ложился на стол, на котором лежали какие-то бумаги. Я осторожно подошла, вглядываясь в написанное. Размашистым почерком на листах проглядывались буквы, которые все никак не складывались в слова. - Ты все равно не поймёшь, - голос над самым ухом заставил меня вздрогнуть, а сердце лихорадочно забиться в груди. Испуганно подняв взгляд, я увидела бледное лицо мамы. Лицо, которое начинает растворяться в моей памяти - так долго я её не видела. - Мама? - отчего-то пересохшие губы прошептали этот глупый риторический вопрос. Я не чувствовала спокойствия, находясь тут, рядом с ней. Наоборот, вся эта обстановка и её вид напрягали и даже пугали меня. - Я хочу дать тебе совет, Эми. Выбор, который тебе предстоит сделать, тебе нужно делать умом. Не поддавайся чувствам, как бы этого не хотелось. - Выбор? Но у меня ведь нет никакого выбора.. Я не понимаю, о чем ты говоришь, - я хотела протянуть ей руку, но вместо этого перестала чувствовать пол под ногами и полетела куда-то вниз. Резко сев на кровати, я пыталась успокоиться, повторяя себе, что это был всего лишь сон. Казалось бы, я должна к ним привыкнуть. Постоянно за последние семь лет мне снились подобные сцены, но на этот раз все происходящее казалось слишком реалистичным. Прийти в себя я смогла лишь опустив ноги на холодный паркет моей спальни. По коже пробежали мурашки, возвращая меня в реальность, в мою светлую и уютную комнату. За почти десяток лет это место стало моим убежищем, которое я обустраивала под себя, прячась от остального мира. Над рабочим столом стояла полка с книгами, которые я собирала сколько себя помню. Мной обуревала гордость за эту маленькую коллекцию лимитированной литературы, достать которую мне стоило немалых сил. За разноцветными корешками книг мелькнула черно-белая фотография, уголки которой были помяты, а один и вовсе оторван. Мне не хотелось присматриваться к ней, зная, что я снова не сумею сдержать эмоции. На стуле висела подготовленная с вечера школьная форма, которая служила мне очередным напоминанием о прошлой жизни и моем нынешнем положении. Обыденным движением я прикоснулась к запястью, проваливаясь в образы, уносящие меня в отрывки из еще непрожитого дня. Я стою около кухонного стола, переворачивая записку, а после недовольно перевожу взгляд на тарелку рядом. Картинка размывается, краски тускнеют и уносятся прочь, что немного похоже на раствооение краски в воде. Следующая сцена: автобус, уходящий перед моим носом, из-за чего я хмурюсь и перехожу на бег, чтоб успеть на занятия. В Академии все как обычно: перешептывания за спиной, мимолетные взгляды, недовольство Софи из-за Даниэля. Дождь, я бегу к автобусной остановке, стараясь закрыть голову от дождя своей сумкой. Отрываюсь от запястья, растроенно прикрывая глаза. Отвратительный день. Как и многие в веренице рутинной серости, где я являюсь лишь тенью того, кем была раньше, хоть и это уже вспоминается с трудом. Скоро все изменится. Быстро одеваюсь и бросаю затравленный взгляд в напольное зеркало напротив кровати. Серый пиджак с эмблемой Академии напротив сердца идеально сидел на плечах, золотые вставки на воротнике сочетались с юбкой в серо-желтую клетку. Как и остальные ученицы я носила туфли на небольшом каблуке, что делало меня еще выше в сравнении с другими девочками. Волосы по обыкновению я убрала в пучок, так как их длина зачастую мне мешала, а отрезать не хотелось. Они напоминали мне о маме, которая имела такие же густые пряди цвета карамели, которые по обыкновению мягкими волнами лежали на ее плечах. Джессику я и впрямь не застала дома, а обрывок бумаги, который я видела, когда утром просматривала Судьбу, был исписан ее нервным, остроугольным почерком. "Прости, Ириска, что подвезти не смогу. Сама понимаешь, у меня не было выбора. Надеюсь твой день будет хорошим. Люблю тебя!". Ни у кого из нас никогда нет выбора. Именно поэтому я не возьму зонт, именно поэтому не положила вчера ключи на видное место, зная, что потеряю их сегодня, именно поэтому не начала собираться пораньше. И именно поэтому я так злюсь сейчас. Судьбу нельзя изменить: это нам твердили с детства, делая своеобразным девизом каждого человека. Попытки ни к чему не приведут, все в любом случае произойдёт именно так, как должно произойти. Сколько раз я ни пыталась изменить предначертанное, все возвращалось на круги своя, и с этим ничего нельзя поделать, только смириться. Я расстроено ковырялась в еде, пытаясь отвлечься на беспечных блоггеров в моем телефоне. Осталось всего лишь восемьнадцать дней перед тем, как моя жизнь наконец приобретёт краски и перестанет быть бессмысленным томным существованием. По крайней мере, мне хотелось на это надеяться. Мне слабо представлялось, как все произойдет. В Академии нас не посвящали в детали Инициации, говорили только, что мы сами все поймем. Считалось, как будто бы это было заложено в нас изначально, и сам процесс был предопределен судьбой каждого. Лично мне было наплевать на то, в чем все заключается, просто хотелось избавиться от груза прошлого, который тянул меня на дно. К сожалению, доступно это было только после того, как частички нас попадут в Фатум. Ключей, как и ожидалось, на месте не оказалось, и я тяжело вздохнула, понимая, что их поиски обрекают меня на опоздание. Начинать искать их раньше смысла не было: просто потратила бы больше времени, но пришла бы все к тому же результату. Через пятнадцать минут я бежала к автобусу, зная, что водитель не станет меня ждать. Конечно, все ведь и так было понятно. Я от досады пнула лежащую около мусорного ведра бутылку и побежала за автобусом в сторону Академии. Спустя несколько сотен метров легкие начинали гореть изнутри, сердце истерично билось о грудную клетку, пытаясь выскочить из нее, а дыхание стало тяжёлым и прерывистым. Мне оставалось еще несколько кварталов, как неожиданно прямо передо мной кто-то вышел из тени очередного поворота. Я влетела в человека, по инерции сбивая его с ног, и распласталась на брусчатке мостовой. Ладони и правая коленка нестерпимо засаднили. Пару секунд я пыталась прийти в себя, продолжая лежать, но увидела протянутую мне ладонь. Недоверчиво хмурясь, я неуклюже поднялась сама. Он упал из-за меня, но хочет помочь? Какое великодушие. - Простите, что оказался на вашем пути, - низкий бархатистый голос заставил перевести глаза на лицо его владельца. Каштановые волосы были хаотично раскиданы, карие глаза заинтересованно светились, а тонкие губы были сведены в вежливую улыбку. Очки в тонкой металлической оправе съехали на кончик аккуратного вздернутого носа, скрывая от глаз окружающих россыпь бледных веснушек. Парень не выглядел раздраженным или расстроенным; казалось он оценивал меня, хоть и выглядел немного отстраненным. - Это я должна просить у вас прощения за свою невнимательность, - ответила я, проводя ладонями по юбке, чтоб отряхнуть мелкие камешки, врезавшиеся в мою кожу. - Вы не ушиблись? - Нет, со мной все в порядке, а вам кажется придётся обработать коленку в Академии. Точно, я и забыла про свое опоздание. Но мельком пронесшаяся мысль не дала мне тут же побежать дальше. - Как вы узнали, что я учусь там? - Пока вы падали, запястьем задели кожу моей ладони. Увидел. Увидел? Он из Совета? Но что он тогда делает здесь? Я думала им нельзя свободно расхаживать по улицам, тем более в гражданском. Я уже хотела задать новый вопрос, но он опредедил меня: - Вам стоит поспешить, не стоит сердить миссис Стоун, сами понимаете. Я кивнула, но когда уже отвернулась, он продолжил: - Наша жизнь - выбор, Эмили. На секунду у меня оборвалось дыхание, а сердце болезненно сжалось. - Что вы сказали? - я растерянно обернулась, но взгляд зацепился только за удаляющуюся спину молодого человека. - Все прояснится, когда придет время. Береги себя. Он завернул за угол, а когда я подбежала к нему, в тени живой изгороди уже никого не было, будто растворился. Он был прав, опаздывать еще больше было недопустимо, поэтому, сделав глубокий вдох, я поспешила на занятия. Как ни странно, мое опоздание прошло незамеченным. Немного пригнувшись, я скользнула за самый близкий стол, одновременно глазами пытаясь найти Софи. Она сидела за нашим столом, немного отрешенно разглядывая свой маникюр. Кажется, снова проблемы с ее парнем. Мне даже было не обязательно гадать над причиной, ведь я уже видела это сегодня утром. Внезапно меня озарила резкая, невероятная мысль. Утром я не видела столкновения с тем брюнетом. Но этого же просто не может быть. Может, я просто отвлеклась на свои мысли и не обратила внимания? Механизм Судьбы чем-то похож на капельницу - прикосновение к запястью будто игла в вену провоцирует беспрерывный поток картинок и образов, транслирующихся в мозг. Перед глазами проносятся только самые яркие образы, а остальные пылью оседают в подсознании. Их легко поднять, стоит лишь подумать о том, что предстоит. Это одна из причин, почему я не цеплялась за этот "подарок Бога" - в жизни не оставалось места сюрпризам и неожиданностям. Единственное, что я могла сейчас сделать - перепроверить то, что видела с утра. Пальцами прикоснулась к тонкой коже запястья, и вновь образы замелькали перед глазами. Софи рассказывает про своего парня, пока мы идем по коридору, скучные занятия, после которых я направляюсь в библиотеку, с жадностью разглядываю секретный раздел, стопка из нескольких потрепанных книг, Джессика за рулем своего черного флитвуда, дорога домой под ее отчитывания и стук дождя по лобовому стеклу. Вынырнув в реальный мир, я уставилась перед собой. Неужели то, что я увидела утром было сном? Это единственное объяснение. Только все было таким естественным, что я не могла провести границу между сном и бодроствованием. Именно это меня и сбивало с толку. Миссис Стоун окликнула меня, требовательно заглядывая в глаза. Все взгляды моментально остановились на мне, и я, чувствуя это, инстинктивно вжала голову в плечи. - Можете, пожалуйста, повторить? - выдавила я, стараясь выглядеть не слишком жалко. - Какие итоги 4 заседания Совета Алитиона? Я закусила губу, стараясь вспомнить такие подробности. Насколько я помнила, он проходил в 1654 году, но итоги ускользали от меня. - Что ж, как я и думала, мисс Норт. Нужно слушать внимательно, а теперь.. - Председателем заседания был Генри Фексиль, - протораторила я, перебивая ее. - Итогами стало внесение Билля о хранении Фатума, строительстве здания Объединённых коллегий и повышение средних ставок в Центральном банке. По аудитории пронесся неразборчивый шепот, общее настроение которого сложно было понять. Миссис Стоун поджала губы, оставаясь такой же неподвижной и величественной. Судя по всему, мой ответ ее удовлетворил, ведь в следующую секунду она продолжала вести лекцию. Обернувшись на Софи, я увидела, как она ободряюще кивнула мне. Что ж, сегодня я не потеряла статус зубрилы, который приклеился не так давно. Я не могла себе позволить не знать историю Совета, учитывая, какое место в нем занимали мои родители. Долгое время я была уверена, что и мое будущее пройдёт в величественном здании из мраморных колонн, где на каждом шагу стояли статуи и висели портреты Советников. Насколько бы это не было парадоксально в нашей мире, но жизнь - непредсказуемая штука. Все мечты могут обрушится в один день, оставляя человека перед пустой и удушающей неизвестностью. Мои мысли снова вернулись к обдумыванию произошедшего сегодня утром. Мог ли тот молодой человек знать моих родителей? По нескольким секундам нашей встречи было трудно разобрать, сколько ему лет. И что он там сказал? Наша жизнь - выбор? Но все в мире прекрасно знают, что это не так. Может быть, в этой фразе скрыто нечто большее, чем кажется на первый взгляд? И во сне мне часто снится именно слово "выбор". Но это ведь может быть простым совпадением, верно? Звонок прогремел гораздо раньше, чем я рассчитывала. С горьким привкусом неудачи, так и не найдя ни одного ответа, я стала складывать вещи в сумку. Шарлотта, проходя мимо, будто ненароком задела меня плечом. За годы я уже смирилась и с подобным отношением, и с тем, что ничего поделать я не могу. Червячок обиды и недоумения все еще шевелился где-то в глубине души, но я умудрилась запрятать его настолько глубоко, что его движения почти не ощущались. - Отличный ответ, - с улыбкой подметила Софи, поравнявшись с моим столом. Я пожала плечами, но была рада ее похвале. - Какие планы на вечер? - спросила я, когда мы шли по светлому коридору Академии. Ученики ходили группами по несколько человек. Чаще всего они были одного направления - об этом свидетельствовал цвет их формы. - Даниэль собирается приехать просить прощения, - брюнетка закатила глаза. Последние несколько дней она только и говорила, что рада поставленной в их отношениях точке. Я сочувствующе сжала ее локоть, ловя взгляд подруги. - Надеюсь, это когда-нибудь закончится. - Я тоже, - ответила она, всем видом показывая, что продолжать тему больше не намерена. Учебный день пронесся незаметно, но я успела продумать то, что буду искать в библиотеке. Первым делом в электронном терминале ввела в строку поиска всех участников Совета, надеясь отыскать утреннего незнакомца. Просмотреть 73 мужчин из 124 человека - а именно столько Советников было на данный момент - представлялось не очень сложной задачей. Спустя несколько десятков минут я наткнулась на нужное мне фото. Информационная анкета содержала информацию о Михаэле Лутенберге - сыну Сенатора Генри Лутенберга, который был известен своей жесткой политикой. Вероятно, он был одним из самых влиятельных людей в Сенате, которого безоговорочно боялись и уважали. Сейчас ему было около 65, поэтому он уже не участвовал в заседаниях, и дела перешли к его сыну. Михаэлю было 33 года, хотя при встрече подумала, что ему не больше 26. Он обладал значительной поддержкой граждан, по большей части из-за своей мягкости, настойчивости и рациональности. В Совете он состоял уже 9 лет, а значит, был знаком с моими родителями. Сердце сжалось при мысли, что я могу узнать о них чуть больше. В глубине меня жила надежда узнать больше о трагедии, хоть я старательно убеждала себя, что в этом нет смысла. "Это обычная катастрофа, которая случается со многими людьми, - повторяла себе я. - Ты только будешь бредить еле заживающие раны". Анкеты Сенаторов - мужчин и женщин, пожилых и юных, таких разных, натолкнули меня на воспоминания о собственных планах и мечтах. Я была уверена, что когда-то войду в  круглое помещение с устремленными вверх рядами сидений, торжественный вид которому придавали тяжёлые портьеры вишневого цвета, хрустальные увеститые люстры и обилие позолоты. У родителей были фотографии с этого места, и оно всегда вызывало у меня чувство предвкушения, восхищения и трепета. Уже несколько столетий было принято, что первенцы Сенаторов занимают места родителей. Им с самого рождения дают воспитание, обучение, даже характер стараются менять. Если у пары нет ребёнка, или сенатор снимается с должности раньше, чем сын или дочь достигают определённого возраста, вакантное местечко освобождается. При этом за него начинается самая настоящая борьба, в частности между отпрысками богатых, влиятельных семей, которые получили честь закончить Академию. Это правило оставляло меня в недоумении, однако я не видела смысла мусолить это из раза в раз, учитывая, что изменить систему возможности не было. Именно поэтому мне пришлось свыкнуться с мыслью, что мое "предопределенное будущее" достанется кому-то другому, ведь больше у меня не было не только семьи, которая была билетом в счастливую и спокойную жизнь, но и денег, власти и положения. Все осталось в прошлом. Тяжело вздохнув, я отошла от электронного терминала, опустившись на бархат скамьи у дальней стены. Вытащила пластиковый контейнер с сэндвичами, подготовленными утром. Начав свой скромный обед, я уставилась в окно: тяжелые капли разбивались о подоконник, усеивая стекло сотнями мелких брызг. Вдалеке под черным зонтом шли несколько девочек в синей форме - будущие юристы. За далеким забором проносились машины, похожие на резкие вспышки разных цветов. Спустя пару минут мой взгляд стал притягивать секретный раздел, скрытый от посторонних глаз массивной металлической решеткой и полумраком, ведь даже оконные проемы были завешены плотной тканью. Насколько я знала, там хранятся самые древние источники или же запрещенная литература, доступ к которой есть у Сенаторов и служителей Фатума. Учитывая, что последние практически не выходили за пределы Палатиума, не думаю, что они вообще здесь появлялись. В сумраке помещения можно было разглядеть стеллажи, заставленные фолиантами. Наверняка в них можно было найти ответы на все мучающие меня вопросы. Меня отвлекла вибрация мобильного телефона. Джессика поинтересовалась, готова ли я ехать домой, и сообщила, что будет через 15 минут. Этого времени мне как раз хватило, чтоб найти нужные учебники. Дорога домой прошла в усталом молчании. От ужина я отказалась, сославшись, что не голодна, и поднялась в свою комнату. Переодевшись, села за учебу, за которой провела несколько часов. Когда откинулась на спинку стула, устало обводя глазами комнату, увидела какой-то комок белого цвета. Нухмурилась, поднимая смятый кусочек листа не больше моего пальца. На нем округлым почерком значилось: "07.10 в 18:00 на скамейке у озера в парке Скошлера. М. Л.". М. Л.? И откуда эта бумажка взялась на полу моей комнате? Вряд ли кто-то проникал в дом, скорее она выпала с моей сумки или с одежды, но кто туда мог ее подложить? Из ребят в группе Академии я не припомню ни одного с такими инициалами. Зато могу вспомнить кое-кого другого. Неужели Михаэль? Это предположение было столь  же глупым, сколько невозможным. Зачем ему это? И почему не сказать это при встрече? Стоило признаться себе: это догадка всплыла в моей голове только потому, что мне хотелось бы, чтоб это был Лутенберг. Хотелось верить, что ему есть, что мне рассказать, что наша встреча не была всего лишь сбоем Судьбы. Хотелось найти человека, имеющего ответы на мучающие меня вопросы. Но это все мои желания, не имеющие значения ни для кого, кроме меня. Скорее всего, это не он, но кто тогда? Значит, у меня оставался только один вариант - прийти на назначенную встречу.