Дома

      Алекс вздохнула и, наконец, отложила ватку в сторону, заканчивая очередной сеанс латания своего побитого героя.       Она даже не удивилась, и бровью не повела, когда из дождливой темени через ее окно в квартиру забралась прихрамывающая фигура в экстравагантной «рабочей форме» и сипловато поприветствовала ее. Тут же дернула парня к дивану и принялась за дело.       Ей пришлось задать только один излюбленный вопрос: что опять? – а дальше Хоби рассказывал сам. Говорил, наверное, по большей части только для того, чтобы Алекс знала, что он все ещё в сознании. То и дело он прерывался и тихо шипел от боли, когда очередную ссадину начинало щипать, а затем продолжал бормотать. В негромком ровном тоне угадывалась усталость, но на Алекс он действовал успокаивающе. Да, Хоби пришел побитый, без сил – но он пришел. Был дома, с ней, и все было в порядке.       Руки умудренной горьким опытом студентки двигались шустро и привычно, мучить его не было ни сил, ни настроения, так что управилась она быстро, насчитав попутно пару десятков ссадин, два ободранных колена, и ловко прихватив ниткой глубокую царапину на бедре. Вот теперь с ним можно было иметь дело.       – В душ, – скомандовала Алекс, ободряюще похлопав парня по щеке. Как бы безапелляционно, но глаза смотрели мягко, почти сонно. Можно бы надавить на жалость и поспорить... Но смысл тогда того, что она полчаса тут возилась, чтобы его обеззаразить? Так что Хоби фыркнул, вздохнул, тяжело поднялся, потеснив девушку, так удобно стоящую между его коленок, и молча поволок свою бренную тушку в ванную.       Только когда он забрался под душ и почувствовал, как горячая вода обволакивает кожу, заставляя каждую ранку и синяк вспыхивать болью по новой, Хоби понял, как сильно он устал. Боль медленно сползала вниз по телу и утекала куда-то в водосток по мере того, как расслаблялись натруженные мышцы. Разве что пробитое бедро так и отзывалось на каждое движение тупой назойливой пульсацией, но это ничего. Его отмыли, подправили – а значит, на завтра от ссадин останутся одни воспоминания, спасибо паучьей регенерации. Даст телу передышку – и снова в бой, и неважно с кем, всегда найдется.       Тело-то передохнет. А он?       Мысль заставила Хоби недовольно покривиться. Голова откинулась назад, с глухим стуком встречая стену, и хотелось бы тихонечко сползти по плитке вниз – да только не был уверен, что после этого сможет подняться. А значит, пришлось бы ждать, пока забеспокоится Алекс, пока придет, выключит воду, попытается помочь ему встать… Да ну, оно ему надо было? Хватит ей того, что он опять пришел нецелый и наверняка подпортил настроение. Не хотелось лишний раз раскисать чтобы угробить его окончательно.       С тихим ворчанием обессиленно вытолкнув себя из душа, едва не растекшись по полу в процессе, Хоби сдернул с сушилки что-то, что больше всего напоминало его одежду, наскоро оделся и пошаркал к двери. Успел еще подумать, прежде чем выйти обратно «в свет», что одежда-то была свежестиранная. Да уж, вернись он сегодня к себе, такого чуда бы там явно не произошло… А затем он обнаружил, что уже выбрался обратно в гостиную, и от мысли, выскользнувшей из его головы, как мыло из ватных пальцев, осталась только благодарная усмешка на губах. Головой и всем собой он погрузился в домашний вечерний полумрак, заполненный тихим шелестом дождя за окном.       Алекс чутко среагировала на звук, и стоило двери за парнем закрыться, как ее кудрявая голова показалась над спинкой дивана. Их взгляды пересеклись, секунду она изучала выражение усталой тоски на лице друга, и губы ее дрогнули в сочувствующей улыбке. Видеть Хоби в таком состоянии было вроде как непривычно и грустно, и все-таки не смогла не улыбнуться: он был здесь, пришел к ней, потому что она могла помочь. Вот она и помогала. И чем скорее с его лица сойдет эта совершенно неподходящая ему угрюмость, тем больше она потом будет собой гордиться.       Пока его не было, Алекс успела прибрать горку окровавленной ваты, поправить на диване подушки и даже сделать чай. Который тут же показался из-за спинки дивана тоже, словно бы сам по себе, пыхая кокетливыми завитками пара. Приятный жар, греющий после душа, уже начинал постепенно рассеиваться, и Хоби не стал отказываться от щедрого предложения. Перегнувшись через спинку дивана, он навис над девушкой и молча принял чашку из ее рук, поблагодарив коротким кивком. Алекс было достаточно, она и сама отлично знала, что иногда даже самую огромную в мире благодарность бывает невозможно высказать, когда мысли разбегаются и все, чего хочется – это упасть и уснуть. Ей хватало того, что он был чист, отогрет – и с ней. Несмотря на все, через что его протащил сегодняшний день. Вероятно, даже лицом.       Расслабленно прикрыв глаза, Алекс откинулась на подлокотник и смотрела, как Хоби осушает кружку в пару больших глотков. Она проводила его взглядом, когда он отшатнулся от спинки и двинулся в обход, но вместо того, чтобы сесть к ней, он только подобрал с пола ее кружку тоже и в несколько длинных шагов оказался у кухни, спиной к ней.       – Эй? – Позвала она тихонько, чувствуя, как где-то в желудке заворочалось беспокойство. Хоби сгрузил чашки в раковину и чуть повернулся к ней. Потом тоскливо покосился на холодильник.       – Минуту, окей? – Отозвался он. Вообще-то он бы и рад был развалиться и, наконец, расслабиться, но, опять же – после такого он уже вряд ли поднялся бы. А ведь хотелось есть, хоть аппетита толком и не было… Так что он в очередной раз мысленно подхлестнул себя, и…       Прежде, чем он потянулся к холодильнику, его осторожно потеснила невысокая фигурка подруги, бодая макушкой в худой бок.       – Сядь уже, герой, – беззлобно буркнула она, самостоятельно открывая холодильник и наугад вытаскивая оттуда продукты. Что-то она туда сегодня складывала, за пять минут соорудит что-нибудь…       Хоби сдался без боя, не найдя в себе сил протестовать – нет-нет, что я, лох какой, позволять тебе делать все это самой ради меня? – и сгрузил себя на ближайший стул. Теперь была его очередь провожать каждое плавное движение подруги взглядом, пока она стряпала нехитрую закуску. Уже через пару минут перед Хоби оказалась тарелка с парой сэндвичей и даже нарезанным перцем. Правильное питание, чтоб его.       Прежде чем Хоби успел ее поблагодарить, Алекс ласково щелкнула его по носу и уплыла обратно к дивану. Он почувствовал себя засранцем. Пришел к ней на ночь глядя, не рассказал ничего хорошего, а теперь вот даже спасибо не может выдавить. Хмуро фыркнув, он подцепил с тарелки кусочек и угрюмо захрустел.       Алекс бездумно смотрела в потолок, лениво шкрябая ноготком по выпирающему шву на обивке дивана. Не так чтобы расстраивалась, но она беспокоилась за друга. Черт с ним, с его молчанием и мрачным сопением – больно было смотреть, как, еле шевеля ногами, он все равно пытается все сам, сам, сам! Как будто не он сегодня спасал жизни и набивал синяки за это, как будто этого было недостаточно, чтобы претендовать на заботу! Да даже если бы он этим не занимался, все равно бы претендовал. Потому что он был ее и ей просто очень хотелось, чтобы он был в порядке и как всегда – радостным и несносным.       На шум текущей воды она поворачиваться не стала. Только когда высокая тонкая тень замаячила на периферии зрения, Алекс сморгнула сонливость и подняла на него глаза. Хоби непривычно растерянно мялся у подлокотника напротив, и сонный мозг, похоже, не мог сообразить, как действовать и куда себя деть, раз заученное место уже занято.       Алекс не нужно было много времени, чтобы разрешить этот вопрос. Весь вечер у нее на уме только одно и было, только не хотелось лезть, чтобы ему не пришлось морщиться и терпеть. А теперь вот можно было доверить этот выбор целиком и полностью ему – а там уж как он решит. Так что, недолго думая, Алекс шевельнулась и приглашающе раскрыла руки, повторяя жест, который так часто исполнял сам Хоби.       Хоби видел перед собой не девчонку с протянутыми руками. Он, кажется, смотрел напрямую на раскрывшиеся врата рая, в которые тянуло неотвратимо. Он шагнул поближе, и в следующий момент с театральной тяжестью перевалился через подлокотник – и прямо в объятья. Уже перед самым приземлением он осторожно припал на локти, расставленные по обе стороны от нее, и… Выдохнул ей в лицо тихий нахальный смешок, видя ее зажмуренные в ожидании столкновения глаза.       – Дурак, – тихо буркнула Алекс, недоверчиво приоткрывая один глаз, затем другой, чтобы тут же встретиться с его ухмылкой. Слабой, но безошибочно игривой. Похоже, ужин повлиял на него наилучшим образом, и настроение, пусть и черепашьими шагами, уже начало восхождение в гору.       Хоби с готовностью покивал – согласен, конечно, дурак, никаких сомнений быть не может. По лицу пробежали усталость, сожаление, затем – расслабленная благодарность. Он тепло прищурился, вглядываясь в подружкино лицо, а затем, заработав от Алекс удивленное восклицание, дернул ее футболку вверх и шустро нырнул вниз, зарываясь лицом в мягкий живот.       Алекс захихикала, ерзая от щекотного прикосновения его пальцев, держащих ее за бока, а затем – его губ, которые встали на знакомый маршрут и принялись расцеловывать бархатистую кожу вниз, к пупку, чуть смазанно и невпопад. Теплая, мягкая, приятно пахнущая Алекс ощущалась сейчас как оазис посреди пустыни. А именно – жизнь несущий ручей, к которому ну очень надо было приложиться.       – Что ты делаешь? – Сдавленным от смеха голосом поинтересовалась девушка. В ответ донеслось неразборчивое ворчание. Ну конечно, непросто было говорить, не отрываясь от ее живота. Алекс уперлась ладошкой в крутой лоб и попыталась его отпихнуть, но безрезультатно.       Впрочем, Хоби тут же сам вскинул голову, награждая ее взглядом, сулящим немедленное возмездие – и немедленно к нему приступил. Ухватив ее за мягкую ляжку, он уронил голову в ее бедра и зарылся в мягкое носом, прямо под короткими шортами. Алекс пискнула и засмеялась звонче, осыпая плечи панка легкими тычками в безнадежной попытке его одолеть. Естественно, такое сопротивление пришлось ему не по вкусу, и он прихватил нежную кожу зубами, щекоча ее маленькими смешливыми выдохами.       – Хоби! – Весело прозвенела она, чувствуя, как от забавы на душе светлеет и прежнее беспокойство отступает. Будь это даже просто маленькое притворство ради нее – по крайней мере, уже хорошо, что у него нашлись на это силы.       Хоби тем временем ткнулся носом во внутреннюю сторону ее бедра, небрежно чмокнул и снова укусил. Алекс бы и разгорячилась – но была в его движениях шутливая ни на что не намекающая легкость, по которой нетрудно было догадаться, что все это не больше, чем дурацкая игра. Реши он заняться ею всерьез прямо сейчас, когда видно было, как от боли и усталости временами подрагивают мускулы – она бы, пожалуй, первая погнала его вон. К счастью, отсутствием полного уважения к своему состоянию Хоби не болел. Наверное, сказывался опыт длительного общения с ней.       – Что? Просто догоняюсь десертом, – хмыкнул Хоби в ее кожу, коварно сжимая цепкую хватку на ее бедре, на секунду впиваясь ногтями. Алекс ойкнула и со смехом откинула голову назад.       – Ну хватит, хватит! – Взмолилась она, с хохотом отталкивая его голову и уворачиваясь от щекотных поцелуев, пока парень продолжал упрямо тянуться за девичьими бедрами. Получив очередной тычок в лоб, Хоби побежденно застонал, подтянул себя повыше и уронил голову Алекс на живот.       – Жмотина, – констатировал он, обхватывая ее бока и потихоньку оборачиваясь вокруг нее плющом. От взвалившегося на нее груза сделалось труднее дышать, но Алекс не возражала. Это была необходимая жертва, да и кому он был нужен, тот воздух? Лишь бы не спугнуть наконец улегшегося парня. В конце концов, он как никто другой заслужил право на комфорт после своего ужасного вечера, и Алекс готова была отвечать за этот комфорт головой.       Вес его тела дарил ощущение умиротворения: он, как теплое одеяло, укрыл ее собой, удобно вписавшись в позу, и ей как-то сразу показалось, что она в безопасности и все хорошо. Разве могло все быть иначе, когда в комнате – и в целом мире, наверное, раз за окном виднелась только непроглядная темнота и ничего больше, – были только они и деликатный перестук капель дождя по окнам, и комната была наполнена слабым теплым светом кухонных лампочек, таким уютно-желтым, будто от огня.       Алекс умиротворенно вздохнула и осторожно обернула плечи Хоби руками. Теплые пальцы мягко погладили кожу под воротом футболки, скользя вниз по позвоночнику, и вернулись к шее. Нежное прикосновение пустило волну теплых мурашек по измученному телу, и Хоби отозвался тихим довольным бормотанием. Взгляд Алекс смягчился, потеплел, и пальцы осторожно зарылись в прическу на его затылке, мягко почесывая кожу между смешными пушистыми фонтанчиками волос.       – Что-нибудь болит? – Буднично спросила она негромким голосом.       – Не-а, – так же буднично соврал Хоби. Вообще-то, до того, как он улегся, все было не так уж и плохо, но в объятиях Алекс он размяк до того быстро, что готов был поклясться: так чувствовал бы себя греческий Атлант, если бы ему наконец-то разрешили сбросить вес неба с могучих натруженных плеч.       Разбитым, потерянным и бесконечно усталым.       А признаться в этом вслух означало бы втоптать себя в землю окончательно, потому что тогда пришлось бы встать лицом перед фактом, что он не хотел этой ноши обратно. А это было опасно. Для города, для всех. Потому что ну и какой дурак бы после такого взвалил ее на себя снова?       К счастью, Алекс не нужно было слышать, как он признается: она и так все понимала. Если ее Атланту нужно было на один вечер обо всем забыть, она готова была подставить собственные плечи. Побыть и райским садом, и точкой опоры… И, пожалуй, подушкой.       Хоби молчал. Алекс мягко гладила его по голове. Что он все еще не спал выдавало только то, как он в ответ бездумно перебирал пальцами на ее боках и время от времени отзывался ленивым коротким мычанием.       Тело нещадно ломило. Лишенное необходимости двигаться и толкать себя вперед, оно отключило аварийный генератор, подпитывающий двигательные рефлексы, и перешло в режим полного энергосбережения. Бедро саднило, но шевелиться, чтобы перелечь удобнее, не хотелось. Подвинуться бы, чтобы Алекс было, чем дышать – но тоже никак: не было сил. Спросил, чтобы не казаться совсем уж придурком:       – Удобно хоть? – Но стоило ему предпринять жалкую попытку приподнять голову, как Алекс тут же пресекла ее сама, мягко подтолкнув ее обратно вниз, и Хоби послушно заглох.       – Вообще-то очень даже, лежи, – мурлыкнула девушка, ерзая по согретому месту. Потом осторожно погладила темную щеку и услышала в ответ тихий благодарный вздох.       Сочувствующая улыбка коснулась губ.       – Ну… Как будто и неплохо раз в жизни на кого-то положиться, да? – Тихонько спросила она. Хоби измученно хохотнул.       – Раз в жизни… – глухо повторил он. – Твою мать, Лекс… Я ж на тебя чуть ли не каждый день полагаюсь. Ну и что…       – Ну и ничего! – Не дослушав, перебила Алекс. Сейчас скажет очередную глупость, мол, зря его называют героем, а она жалеет его ни за что… – Полагайся на здоровье, только себя в гроб не загоняй, ладно? Придумаешь тоже…       Хоби тихо усмехнулся и повернул голову так, что стало видно один лениво полуприкрытый глаз. Он даже осилил тень полуулыбки ради нее.       – Ну и что бы я без тебя вообще делал? – Договорил он. Длинные пальцы чуть крепче сжались на ее боку, и Алекс внезапно почувствовала, как нежность стискивает сердце.       Она быстро отвернулась, поднимая глаза в потолок, чтобы не расплакаться – боже, от такой ерунды! Он же не речь ей при смерти толкал, а просто пытался сказать, как ее ценит, а это… А это было, на самом деле, куда душещипательнее.       Потому что вот он, ее герой, ее совершенно невероятный, сверхсильный и смекалистый, почти непобедимый и неуловимый панк-паук, был перед ней, – что уж, прямиком на ней, – уязвимее и слабее, чем позволил бы себе быть с кем-либо еще, и… Говорил спасибо ей. Как будто сделать ему чай, пустить в душ и обнять было по доблести и трудности сравнимо с тем, что он проворачивал каждодневно. Какая же ерунда, точно ерунда, и… Как же приятно. Как будто она была чем-то противоположным той соломинке, которая, по народной мудрости, могла сломать верблюду спину. Такая вот маленькая и хрупкая соломинка, за которую он цеплялся, чтобы не утянуло противное холодное болото, где были только жалость к себе и обида. И она держала.       Алекс обняла его крепче, стискивая коленками бока, видимо, чтобы удержать совсем уж надежно, и тихо вздохнула.       – Я люблю тебя, – не думая, прочувственно выдохнула она, обвивая Хоби руками за пушистую голову. Он и сам крепко прижался к ней лбом, тихонечко сопя куда-то в ее пупок.       – Да я уж догадывался, – хмыкнул он, чувствуя, как уголки губ слабо подрагивают в улыбке. Между ними вообще считалось пошлостью и моветоном отвечать на такое смелое заявление сразу.       – Ну и иди ты… – буркнула Алекс привычно, как пароль, в разрез со словами тут же еще раз стискивая его покрепче.       Вот теперь, когда древние порядки соблюлись, было можно, и Хоби, ласково сжав ее в ответ, отозвался:       – Я тоже, Лекс. Люблю тебя. – Подумав, добавил, – Не плачь только. А то сегодня моя очередь.       Алекс тихонько шмыгнула носом, окончательно загоняя назад так и не потекшие слёзы, и слабо усмехнулась в ответ на шутку, хотя на секунду и засомневалась – шутку ли.       – Не буду, – пообещала она, и принялась пальцем выводить на спине парня бесцельные линии. Хоби умиротворенно хмыкнул в ее живот и лениво боднул ее вторую руку, так и лежащую на его голове. Мол, пусть тоже не валяется без дела. И Алекс послушно запустила ее в его волосы, переключая все внимание на осторожную ласку.       А что еще оставалось делать, когда все самое важное уже сказали, а за окном все еще уютно шумел дождь, как бы приглашая просто послушать? Вот они и слушали. Алекс – дождь, Хоби – дождь и ее дыхание.       Наверное, он надеялся, что, если сосредоточить свое внимание сразу на двух таких чрезвычайно важных вещах, то получится продержаться подольше, как следует насладиться моментом, побыть с ней, в конце концов – но за каждую минуту, за каждые полминутки бодрствования приходилось бороться. И Хоби честно старался, поддерживал эту последнюю за день борьбу… Но сдался. А кто бы не сдался, когда в ход против тебя пускают такие нежные прикосновения, надежные объятия, и заманивают, затягивают со всех сторон в подлую западню из любви и заботы?       Вот он и не выдержал – и скоро, совсем утонув в ее руках, Хоби уже тихо посапывал под непрестанный стук капель по стеклу. Алекс, может, задремала и того раньше, сказать было трудно, потому что руки так и двигались на автомате. Раз уж вознамерилась подарить другу утешение, то будь добра – относись к делу со всей ответственностью.       К ночи Алекс заснула накрепко, убаюканная тяжестью и теплом лежащего на ней парня. Хоби же, после пары часов поверхностной, но на удивление спокойной дремы, открыл глаза и, как всегда после короткого сна, не сразу вспомнил, кто он и где. Тяжело ворочая головой на затекшей от неудобного угла шее, он приподнялся и осмотрелся. И увидев, как неловко Алекс скукожилась на диване, – плечи поджаты, ноги явно занемеют к утру, – сразу же рассудил, что им тут больше не место.       Стараясь не издавать лишних резких звуков, он медленно спустился с дивана, – к вящему сонному неудовольствию лишенной живого одеяла девушки, – легко подобрал тряпичную Алекс на руки и, тихо ступая, унес ее в спальню, на ее собственную кровать. Где ей и полагалось сегодня спать, не ворвись он к ней, чтобы…       Разделить момент ничем неразбавленной близости и нежности и заснуть в любимых руках? Изначально эту мысль он планировал закончить на гораздо более самокритичной ноте, но как-то не сложилось. И черт с ним. Не гоняться же теперь за «правильным» хвостом, когда думалка еле шевелится.       Хоби присоединился к ней через пару минут. Выпил воды, – и, хмуро посопев над своим упрямством, даже таблетку обезболивающего, – отписал, наконец, короткую весточку друзьям, мол, жив, не дождетесь, и вернулся в спальню. Устроился у Алекс за спиной, обмотался конечностями – но прежде чем успел уткнуться в пышную шевелюру и засопеть, Алекс шевельнулась сама.       Хоби тут же замер. Так не хотел беспокоить и будить, неужели все-таки накосячил и она проснется?.. Девушка, сонно что-то пробормотав, заворочалась – и хватку пришлось ослабить. Чтобы дать ей пространство закончить маневр и отчитать его за лишние телодвижения.       Он дождался, пока она развернется к нему полностью, и собрался было извиняться…       Но Алекс только тихо мурлыкнула и слепо ткнулась носом в его шею, обхватывая руками, чтобы вернуть украденное у нее тепло. Притерлась к нему близко-близко, заставляя легкие Хоби судорожно сжаться от незапланированного приступа умиления, и удовлетворенно вздохнула сквозь сон. Вот теперь все было на своих местах.       Как только подруга перестала шевелиться, Хоби обнял ее в ответ, напрягая самоконтроль до предела, чтобы не сжать ее от большой любви со всей паучьей силой, и все-таки зарылся носом в ее волосы. Чувствуя, как губы расползаются в улыбке от осознания, настигшего его на границе между сознанием и сном.       Лежа в тепле и уюте, слушая дождь и мирное ровное сопение мягкой подружки под боком, он вспомнил, наконец, где он находился.       Дома.