Критические ошибки

— Котик, протри-ка пыль, — хозяйка проводит пальцем с красным наманикюренным ногтем по угловой полке в смежной террасе-гостиной и щурит глаза, пока пытается определить степень загрязнения. — Будет сделано, — он отвечает и кивает головой. Его работа проста как дважды два. Принести ужин, пожелать приятного аппетита, прибраться, набрать ванную, забрать верхнюю одежду, встретить гостей — ничего сложного. Он занимается ей, сколько себя помнит. Всегда. Хозяйка треплет его по волосам и называет котиком, только прикосновения её отчего-то не кажутся правильными. Она часто трогает его то за плечи, то за макушку, но руки её будто слишком невесомы и призрачны, будто они должны резко дёрнуть, крепко схватить, а не мимолётно затронуть. Иногда он начинает думать о том, что его не должны звать котиком. У него есть имя, какое-то недлинное, почти как пресловутое «котик», потому что у всех есть имена. У него оно тоже должно быть, но хозяйка никогда не называет его иначе. Иногда не хочется отзываться на это прозвище, хочется съязвить и сказать, что ему не нравится. Ему не нравится тон, которым оно произносится, эта скрипучая нотка заставляет внутренности содрогнуться. Его должны звать весёлым голосом, говорить на равных, а не лелеять, как малое дитя. Но тут же, стоит мысли появиться в голове, она улетучивается, а потом вспыхивает новой звездой. Ему кажется, что что-то бьётся о стенки его сознания, что-то пытается найти выход и дать ответ на вопрос как его зовут. Оно мигает красной пульсацией и пищит-пищит-пищит. Ошибка в программе, несовершенность алгоритма пробивается через новый код. Код? — Ах да, котик, я сегодня не вернусь, у меня деловая встреча на материке, — Джоди Арист стоит прямо перед ним и ждёт, когда он подаст ей пальто и поможет надеть. — Хорошо, мисс. — он протягивает ей драповую ткань и провожает за дверь. Кратко прощается и желает хорошей дороги, пока силуэт женщины удаляется к подъехавшему такси. О чём он думал? Протереть полки, точно. Они и правда грязные. Странно, ему казалось, что он протирал их на прошлой неделе, они не могли запылиться так сильно. И вода в бассейне уже зацвела, хотя он помнит, что включал фильтр не так давно. Ладно, стоит добавить это в список дел. А ещё надо застелить кровать в спальне хозяйки. Он заканчивает со всеми горизонтальными поверхностями в тишине, слышится только тихий шелест ещё не опавших за окном листьев. Это непривычно, создаётся ощущение дискомфорта. Так тихо не должно быть, не хватает какого-то шума: разговоров, отдаленных криков и жужжания техники. А ещё не хватает тяжести на голове, шапки или какого-то убора. Он иногда чувствует себя раздетым, когда рукава рубашки задираются при выполнении обычных дел, когда её ворот начинает душить и тереть, и хочется стянуть с себя белую хлопковую тряпку как можно скорее, но нельзя. Дресс-код обязателен, надо ходить в костюме. Иррациональное желание натянуть на себя что-то другое — теплое и объемное, более простое, желательно, чёрное — преследует всё чаще. Воспоминание вспыхивает резко, будто открытое от резкого порыва ветра окно. Он стоит в ванной, где смотрит на себя в зеркало. Прилизанные назад волосы, черная жилетка с подкладом и выгляженные брюки — он себя не узнает. Отражение кажется чужим, неказистым в этой дорогой, правильной одежде. Он помнит, что на секунду в отражении на него посмотрел парень в наушниках и черной толстовке с длинными объемными рукавами. Незнакомец хмурился и выглядел недовольным, совсем не улыбался, как это делал всю жизнь он сам. Нет, не он. Он в отражении в черной одежде, а не парень, одетый с иголочки. Улыбка на его лице выглядит неправильно изломанной, неестественной и противной. Почему он улыбается? Что он здесь делает? Почему так улыбается всем в учтивости и отвечает согласием на любое требование. Он должен вернуться до одиннадцати в комнату, иначе придется искать, где перекантоваться на ночь. Он должен выполнить заказ до следующего четверга. Или он уже не успел? Сколько он здесь? Почему он здесь? Это ошибка. Он слышит стук в дверь, и все исчезает. Надо открыть. За стеклянной дверью стоит хозяйка. — Я забыла ключи и папку с документами, хорошо хоть до города доехать не успели. Принеси, котик, она в моём кабинете. — Сейчас, мисс. Он находит жёлтую обычную папку на столе, как она и говорила. Берёт, не задумываясь, и идёт к двери в коридор. Лишь на секунду останавливается и решает открыть, сам не знает почему. Там ничего криминального: расписка, отчёты и планы развития для университета Lucky Charms. Название выглядит знакомо, до безумия знакомо. В ушах звенит и пищит-галдит разными голосами: женскими, мужскими, горделивым и весёлыми. Он чувствует, как поднялась температура тела, как начали перегреваться его щеки, лоб и руки. Слишком высокие температуры, надо как-то охладиться. — Побыстрее! — доносится с первого этажа. Он перепрыгивает через ступеньки на лестнице, чтобы не вынуждать хозяйку злиться и опаздывать ещё больше. Она стоит на пороге, уперев руки в бока. — Что-то ты последнее время подвисаешь, котик. — Неважно себя чувствую, простите. Я скоро приду в норму. Она недовольно цыкает и бросает что-то про диагностику. Он улыбается и снова закрывает дверь. Ему не нужны врачи, он здоров. Просто немного устал. Приболел. Руки отдают жаром, но остаются сухими, а в глазах продолжает темнеть. Это кажется неправильным, надо остудиться. Так он и делает в ванной, морозя руки под ледяной водой. Спальня встречает его завешанными шторами и расстроенной постелью. Он раскрывает шторы, впускает солнце внутрь и принимается разглаживать простынь. В комнате пахнет туалетной водой хозяйки — сладостью и оттенками черемухи. Ему не нравится этот запах. Ему кажется, что руки, которые к нему прикасаются должны пахнуть не дорогим женским парфюмом, а деревом, какой-то смесью металлов и солнцем. Кто-то должен доставать его периодически идиотским идеями, а не приказным тоном говорить забрать посуду. Кто-то должен заходить каждое утро в его комнату, а не он самостоятельно собираться будить хозяйку. Кто-то должен греть его ночью у ног или тереться и просить еды. Не хватает тяжести на коленях, когда он сидит. Ему не хватает полного окружения, словно это не его работа и не его жизнь. Будто он забыл важную часть себя. Что он делал сегодня? Проснулся, собрался, распорядился приготовить завтрак, постучался к Джоди, вызвал такси по вечернему договору. Не покормил Абилку. А сегодня разве его очередь? Абилка? Что это? В глазах темнеет и он опять чувствует неприятный писк в ушах, будто кровь стреляет красным прямо в глаза. Кровь! У него её не должно быть, он же неживой. Мысль становится резко единственной. Единственно правильной. Край одеяла выпадает из рук, которые начинают трястись и перестают слушаться. Системы медленно отказывают от перегрузки. Сейчас бы найти ноутбук и скинуть с себя этот блокирующий алгоритм, вернуть себе себя. Вернуть Дилана. Дилан. Это его имя. Он должен найти выход отсюда. Откуда? Из дома? Из университета? С острова? Черт. Температуры становятся критическими. Он должен найти Ло и предупредить его. Ло? Он же приходил. Смотрел на него большими глазами и боялся. Дилан проводил его за дверь и поторопил сесть в машину, вызванную специально для него. Он помнит, как его держали за плечо и ожидали чего-то. Ответа. Узнавания. Он не узнал, система не позволила, он упустил шанс. Дилан чувствует рецепторами запах гари. У него нет паттерна защиты от триггеров. Черт. Чертчертчерт. Сознание вспыхивает красным снова и следует темнота. Он открывает глаза, сидя около кровати в комнате хозяйки. Потерял сознание? Видимо и правда стоит обратиться к врачу. Ладно, он подождёт до завтра, если не станет лучше, то вызовет. А пока надо закончить с делами по дому.