Человеческое божественному не чуждо

Огромное существо смотрело на пространство вокруг. Пустота, поглощающая и такая… скучная. Существо перестало любить скуку, когда его возраст перешел за черту известных чисел. Как создание, которому жить вечность, оно прекрасно понимало ценность жизни и ее быстротечность. Его тонкие пальцы лишь одним взмахом создали пузырь в этой безмерной пустоте. Длинный ноготь оторвал кусочек плоти и поместил внутрь нового пространства. Кровь, что осталась в куске, сконцентрировалась. Пучок переливающихся волос обвил плоть со всех сторон. Прозрачные многочисленные глаза с интересом наблюдали за метаморфозами. Мясо превращалось в землю, кровь - в реки, а волосы - в деревья. Мягкие полые губы растянулись в улыбке, открывая ровный ряд зубов. Ноготь собрал непрекращающиеся слезы со щеки, капля стекла на новую землю. Это было то самое семя жизни, необходимое новому миру. Оно растекалось, делилось на миллионы таких же. Каждая несла в себе свой смысл: рыбы, насекомые, птицы, звери, цветы, деревья... Самые разные виды за считанные секунды распространялись по земле. И вот, из самой крупной оставшейся капли появилось маленькое существо, так похожее на своего создателя. Создатель же в это время смотрел с еще большим и пристальным интересом. Существо разделилось надвое, являя создателю такое же, но отличавшееся чем-то незаметным. Создатель качнул головой, улыбаясь своим творениям. Оно понимало, что будет следить за этим миром, но не так внимательно, как нужно было. Несмотря на свою мощь и возможности, Творец был очень ленив. Возраст приносил усталость, особенно в таком пустом месте. Поэтому, Создатель махнул рукой и приложил ладонь к своему животу, словно любящая Мать. Всем своим телом почувствовал, как внутри зародилась жизнь, и не одна. Создав пространство над уже готовым пузырем, наполнила его родившимся из своего тела существами. Жизнь развивалась на ее глазах, разрастаясь и расширяясь. Существо было крайне довольно своей работой. Расположившись в пространстве вокруг поудобней оно принялось ждать конца этой маленькой вселенной, чтобы создать еще множество похожих. Мягкий голос затих, и в комнате воцарилась тишина, которую тут же разрушил возглас. — И это все? Это вся история о том, как зародилась наша Вселенная? Девушка лет шестнадцати недовольно вздернула бровь. Густая пшеничного цвета шевелюра ударила ее по лицу из-за того, что та слишком сильно мотнула головой. Тонкие белые пальцы заправили непослушную прядь за ухо. — Да, дорогая. И это существо, наш создатель и наша Великая Мать, по сей день следит за нами, пусть и никогда не вмешивалось. По крайней мере, никто не знает, было ли когда-то иначе. Вторая девушка, выглядевшая старше, задумчиво почесала щеку. — То есть… сначала она из своей крови, плоти и волос создала землю, на которой живут сейчас смертные, потом из своих слез всех животных, растения и людей, а уже потом, из своей собственной утробы, она создала нас, Богов? Мужчина, расположившийся между двух девушек, удовлетворенно кивнул головой. — Ну, «нас» пока что слишком громко сказано. Вы еще не Боги, мои милые. На лице Бога появилась привычная девушкам нежная покровительная улыбка. Он легким движением встал, расправляя складки на белом одеянии. Звон его многочисленных сережек перемешался со щебетом птиц на улице. — Я не советую вам относиться к этому, как к какой-то сказке. Все сказания и легенды изначально основаны на правде, им можно и даже нужно верить. Он прошел внутрь комнаты с балкона, на котором рассказывал историю, медленно сел перед зеркалом. На него из отражения смотрели два темно-серых, почти черных хитрых глаза, а тонкое лицо с аристократичными чертами рассекла улыбка. Потянувшись к шее, он легким движением распустил не тугой хвост. Две девушки тут же встали и подошли к нему со спины. Они были высокими, со светлым цветом волос и большими голубыми глазами. Одна из них, старшая, была чуть пониже младшей и выглядела более хрупкой. Ее сестра, наоборот, имела довольно развитую мускулатуру, широкие плечи и крепкие руки. Старшая тихо поинтересовалась. — Господин Асагири, будут ли указания? Помочь Вам чем-нибудь? Названный господином Асагири широко зевнул, потянулся. Да, сейчас он точно не откажет себе в удовольствии поспать, хоть ему этот самый сон и не нужен. Иногда все же хотелось расслабиться, дать нагруженному делами сознанию отдохнуть от постоянной работы, и просто пару десятков часов посмотреть в черное ничто. — Да, пожалуй… Будьте лапочками, заплетите мне косу. Обе девушки кивнули, принявшись за работу. Мужчина сполз со стула на холодный пол, упираясь лбом в согнутые колени, обхватив их длинными руками. Две пары девичьих цепких ручек пальцами разбирали редко попадающиеся узелки волос, собирая их. Поскольку волосы имели необычный цвет, каждая брала себе по половине. Старшей, Рури, чаще всего доставалась черная половина волос, пока младшая, Кохаку, всегда забирала себе белую. Каждая плела по косе, разобрав волосы на три стороны: черную, черно-белую и белую. И когда три косы уже были собраны, они сплетали их в одну, толстую и крепкую. Когда последние пряди легли друг на друга и образовали ровную прическу, мужчина встал. Погладив каждую девушку по голове, он направился в сторону большой, даже чрезмерно огромной, кровати. На его теле были легкие, хлопковые штаны и просторная туника сверху на голый торс. Лунный свет очертил тонкую фигуру этого создания. Рури затаила дыхание, осматривая своего наставника, лежащего на кровати. Коса была перекинута через плечо, а кончик каждый раз колыхался при движении рук. Юркие пальцы мужчины снимали с тела украшения, укладывая их на пол рядом с кроватью. Ген всегда носил много драгоценностей. Имея большое количество проколов по всему телу, он мог себе позволить надевать на себя какую угодно побрякушку. Его друг, который чаще бывает на поле боя, чем в привычном обществе, качает в ответ на это головой и называет такое детскими играми. Асагири всегда снисходительно хихикает, опуская тот факт, что он старше своего друга на пару тысяч человеческих лет. Мужчина растянулся на кровати, укладываясь на бок. Он потер глаза, зевнул, почесал нос. Кохаку, которая подолгу находилась среди обычных смертных, каждый раз удивлялась, находя общие детали между людьми и богами. Как говорил сам наставник, «все смертные и бессмертные были созданы по образу и подобию Создателя, а значит, его черты прослеживались в каждом». Но сейчас, несмотря на такие абсолютно человеческие действия, Ген так сильно показывал свою божественную сущность. Ленивые движения, покачивания, почесывания. Все это было так величественно и размеренно, что тут же хотелось поклониться. Двум сестрам, отданным Гену Асагири, Великому Богу разума и обмана, на воспитание, все еще трудно было относиться к нему с меньшим уважением, чем остальные. Они не были обязаны ему кланяться, имели право его перебивать, спать с ним на одной кровати, учиться у него. Однако, каждая осознавала, какая это была величайшая честь и радость. Испытывая огромных размером благодарность, они учились с должным усердием, всегда выполняли все поручения, всегда относились к своему господину с большим почтением. Также они иногда ловили завистливые взгляды других бессмертных, которые не родились Богами, как они. Не каждый был способен в утробе завоевать право быть высшим созданием. Как учил их Асагири, дети - результат честной и искренней любви двух соединенных небом существ. Совместимость определяли звезды. У каждого было свое созвездие. Если же у двух созвездий две и больше звезды пересекались, значит, эти двое будут вместе по жизни. Тип связи определяется по звездам, которые соединяются. Если совместными являются созвездия головы, туловища и какой-либо другой части созвездия, то те, у кого соединены эти звезды, будет крепкая, длительная любовь. Сестры крайне внимательно сидели на уроках об устройстве мира. Особенно им нравились рассказы об иерархии, об особенностях сил и значениях способностей. Сами девушки уже начинали потихоньку открывать свои собственные таланты. Пусть Богами они пока не были, но слабыми не являлись. Несмотря на происхождение, звание Бога нужно заслужить. Путь к этому состоит из нескольких пунктов: рождение от союза двух Богов, наличие талантов и сильная эмоциональная встряска, открывающая способности полноценно. Рури постепенно развивала талант к исцелению, а Кохаку обнаружила в себе физическую силу. Так они и жили, одна тренировалась до потери сознания и открытых переломов, а вторая залечивала ее раны. Густую тишину разрушила хриплая просьба. — Вы тоже отдохните. Когда проснусь, нам всем нужно будет наведаться к моему старому другу, а также захватить некоторые бумаги. Ген бормотал сквозь подступавший сон. Сестры переглянулись, беззвучно задаваясь вопросом, к кому конкретно им нужно будет отправиться, но не спросили господина. Поклонившись и пожелав ему спокойного сна, они вышли из покоев, направляясь к себе. Сны Богам никогда не снились, а если же сновидения приходили, то только вещие, о ближайших событиях. Однако сон, который окутал сознание Асагири, не был похож на вещий. Он был странный, достающий до самых глубоких углов необъятной души бога. Мужчина оказался в лесу, в котором ветви и листья местных деревьев были сделаны из тончайшего переливающегося стекла. Ген завороженно коснулся одного из листьев, и тот рассыпался в пыль на его глазах. — Красота… такая хрупкая… Грудь отчего-то скрутила печаль и тоска по прошлому. Вот только о чем он тосковал? Что могло спровоцировать его мозг на воспоминания о делах прошедших лет? Он ответа не знал, да и не пытался его узнать. Зачем же себя напрягать, если это всего лишь сон. Пройдя вперед, изо всех сил стараясь не касаться тончайших стеклянных деталей вокруг, он дошел до широкой поляны. Посреди пустого места средь деревьев было небольшое озерцо, скорее даже пруд. На одном из камней рядом с водоемом свернулась клубком исполинских размеров белая змея. Она неотрывно смотрела на приближающегося к ней Асагири своими рубиново-красными глазами. Приглядевшись, Ген заметил, что к хвосту окрас змеи становился скорее салатовым, нежно-зеленым. Он отчего-то улыбнулся. Существо перед ним вызывало в нем спокойствие, чувство защиты. Сев рядом с ним, он почувствовал себя на своем месте, будто так и должно быть. — Отчего же ты мне снишься… Змея прикрыла глаза, двинула головой и полностью переместилась на тело мужчины рядом. Обхватив его, обмотав собой, она мягко сжала его плечи и туловище. Спокойствие, текущее рекой по венам Асагири, устоялось в его теле, окутывая даже душу. — Какой странный, спокойный сон… Говорить не хотелось, думать тоже. Был лишь он, змея вокруг его тела и звон ударяющихся друг о друга стеклянных листьев. Кажется, Ген засыпал, уже будучи спящим. Даже маленькое беспокойство о том, почему ему вообще пришло такое сновидение, потихоньку успокаивалось, замолкало. Сквозь толщу перезвона и дыхания начинал пробиваться голос. Нежный, спокойный. Чьи-то мягкие руки огладили лоб, зарылись в волосы, расчесывая пальцами черно-белые пряди. — Ген, солнышко… Открывай глазки, пора просыпаться. Внутри все разбилось. Голос был таким знакомым, знакомым до жгучей боли от соленых слез под веками. Он не хотел осознавать, что это не слова сквозь сон, пытающиеся вызвать его в действительность, а всего лишь маленькая, но такая болезненная игра его воображения. — Ну же. Просыпайся, наступает новый день. Он ждет тебя, пора… Асагири зажмурился. — Ма… Яркий свет от общего с миром смертных солнца заставил открыть глаза. — ма… Сфокусировав зрение, он обнаружил над собой склонившуюся обеспокоенную Рури. — Господин, Вы плачете? Ген удивленно вздернул бровь. Сев на кровать, он посмотрел на зеркало, висящее на стене напротив кровати. И впрямь, по бледным щекам стекали кристально чистые слезы. Плачущий от собственных фантазий Бог… Как странно. — Да. Видимо, я плачу. Девушка покачала головой, пока мужчина ей приободряюще улыбнулся, утирая непрошенные слезы. — Не волнуйся, свет очей моих. Всего лишь сон. Лучше уж помоги мне с волосами, а также отправь Кохаку собрать мне бумаги, она знает, какие. Рури кивнула, окрикнув сестру и передав просьбу старшего, принялась за работу. В этот раз волосы нужно было также собрать в косу, но скрутить и закрепить спицами с обильным количеством камней в виде украшения. Пусть от всего общего с птицами Асагири был крайне, чем далек, но девушка могла нежно назвать его сорокой за глаза. Уж слишком его любовь ко всем ярким и блестящим вещам умиляла ее. Сам же Ген задумчиво уставился в небо. Облака гнались так же, как и мысли в его голове. Почему ему приснилась родная матушка? Почему вновь посетила его мысли? Ее нежный голос и мягкие руки он узнал бы из сотен, тысяч похожих. Сейчас, уже проснувшись, он вспоминал мелкие детали: щекотка от черных локонов ее волос, улыбка, видная сквозь белую пелену сна, ямочка на щеке и родинка под левым глазом. Такие нежные, маленькие детали, принадлежащие только ей. Это было так больно, но в то же время приятно. Значит, ее душа спокойна и чиста, раз она посещает его. Пальцы девушки случайно задели выступающие на голой спине позвонки. Асагири же в это время ничего ей не говорил, вперив взгляд в верхние ветви огромного цветущего за окном дерева вишни. Рури вернула пальцы на три выступающих кости, погладила их. — До сих пор не залечилось… Зачем Вы мучаете себя? Прошло ведь так много времени, Вы уже давно могли бы восстановиться! Ген хитро глянул на нее из-за плеча. — Это в наказание мне. Чтобы я всегда помнил, как позволил какому-то уродцу вырвать мой позвоночник и попытаться оторвать голову. Я, разумеется, победил его впоследствии, но все равно. Нельзя расслабляться и подпускать к себе тех, кто слабее меня в десятки и сотни раз. Излишняя самоуверенность - прямой путь в могилу, учись на моем примере, милая. Да, иногда Богам приходилось вступать в бой с некоей «нежитью». Назвал этих существ так какой-то невежда тысячи лет назад, но это имя закрепилось за ними, так что новое никто и не думал сочинять. Эта нежить является остатками отравленных душ. Так сложилось, что бессмертны Боги на словах. Хотя от старости они умереть не могут, Боги созданы существами с чувствами. Многие устают от вечной жизни, от того, что многие их любимые дела становятся скучнейшей рутиной. Тогда они извлекают собственные души из тел и умертвляют самих себя. К сожалению, многие души не проходят через колесо Сансары, не перерождаются в своих потомков, а оскверняются, превращаясь в нежить. Это может быть настоящей проблемой, особенно, если «грязная» душа изначально принадлежала сильному и важному богу. Также такая нежить может попасть к обычным смертным, чего бессмертные, созданные оберегать их и сохранять порядок, никак не могли допустить. — Готово, господин Асагири. Если не секрет, к кому мы отправимся? Ген придирчиво осмотрел свою прическу в зеркало, довольно хмыкнул. — Мы едем к моему хорошему другу. Господину Шнайдеру.