***
Директор не прогадал с наказанием. Каждый день тянулся бесконечно, и Гуаньшань с содроганием думал, каково было его отцу в тюрьме. Хотя его изоляцию и нельзя было назвать полной — после отбоя, когда открывалась дверь, можно было сходить в душевые в конце коридора и поболтать с припозднившимися знакомыми. Жаль, телевизор в холле к тому времени уже отключали, ну да он его и раньше не шибко смотрел. Дежурные ругались, таская ему обед и ужин — обычно это нужно было делать только для тех, кто оставался в корпусе из-за простуды или гона. В таком случае разгуливать по территории запрещалось. А теперь добавлялся и ещё один подопечный, на целых две недели, который не забирал свой пакет на стойке — приходилось тащить его до комнаты. Уже через пару дней под вечер его навестили Тянь и Ли. Ну, как навестили… Комната на первом этаже всё же давала некоторые преимущества, и они могли видеть друг друга и переговариваться через решетки окон, которые располагались довольно высоко. Ли долго угарал, говоря, что Шен похож на печальную девицу в башне, и вместе с Тянем сетовал на судьбу. Совершенно необозримые объёмы шкафов с папками в подвале основного здания приходилось открывать, вытаскивать папки, протирать изнутри и снаружи влажными тряпками, потом насухо и складывать всё назад по порядку, отмечая в описи наличие и чихая от поднявшейся пыли. С учётом занятий, которые начнутся уже совсем скоро, закончить они должны были не раньше, чем узник сможет покинуть свою темницу. Тянь приволок свой старенький плеер, чтобы хоть как-то скрасить бесконечные часы, заполненные только учебниками и той книгой по экономике, которую он привёз сюда с собой, но до сих пор не открывал. Сходу осуществить передачу ценной вещи не удалось — несмотря на достаточно высокий рост, ни Тянь, ни Ли не дотягивались, а кидать было страшновато — стоит промахнуться, и то, что останется, придётся собирать с асфальта, а другой плеер взять было негде. Тянь хлопнул Ли по плечу. — Совсем немного не хватает. Подсади-ка. Ли повозмущался, но всё же подставил спину, и Тянь вскарабкался ему на плечи. Плеер удачно перекочевал к Шаню, и тот в неожиданном порыве схватил за руку, поглаживая пальцы, не в силах отпустить. Как ни хотелось продлить момент, через несколько секунд раздался сдавленный рык: — Вы там чо делаете?! Тянь, ты какого фига такой лось вообще, даром что омега? Слезай, а то уроню! И пришлось отпустить прохладные пальцы. Гуаньшань вздохнул, обещая себе, что однажды эти стены останутся позади, они снимут номер в первом попавшемся отеле и не будут выходить из него пару дней. Или три. Или сколько получится… Мысль о том, что это стоит денег, возникла фоном и пропала, но фантазии о том, как это будет, только набирали обороты… А десяток минут спустя он почувствовал, как позвоночник облизывает жаром, и полез в сумку, доставая почти пустой пузырёк… должно хватить. Неужели уже столько времени прошло, или виной то, что он провёл столько времени рядом с Тянем? Так даже, наверное, лучше — не придётся писать заявление на пропуск занятий «по уважительной причине». Он упал ничком на кровать, чувствуя, как становится всё жарче, а в паху теснее. И включил плеер, пытаясь хоть немного отвлечься. Это будут адски трудные дни и ночи. …Тянь открыл глаза, чувствуя одновременную боль в шее и тянущее ощущение в животе, от которого хотелось изогнуться, и слыша своё частое дыхание. Он заснул прямо над тетрадью, куда выписывал новые темы для занятий с Шанем, когда его наконец-то выпустят. А теперь, похоже, ему и самому лучше несколько дней никуда не ходить. Вот ведь… Обычно течка не посещала его так часто. Метка пульсировала, и он подумал, что, наверное, его мужу сейчас тоже не до учёбы. Желание попасть к нему рвало изнутри, но Тянь только встал и пошёл в туалет. Холодная вода из-под крана немного остудила пошедшие румянцем щёки. Нужно держаться. И так его беспечность едва не стоила им больших проблем. Он уже позвонил Чэну и даже успел раньше директора, чтобы предупредить, что вскоре будет звонок: — Передай отцу, что беспокоиться не о чем, ничего не произошло, кроме идиотской случайности… Ничего «нового» никто не узнал. — Вот как, — было слышно, что брат не сильно рад, но ворчал скорее по привычке. Впрочем, он редко звучал жизнерадостно. — А я-то хотел обрадовать тебя, что отец согласен на твоё дальнейшее обучение, если поступишь. Но вы, я так понимаю, занимаетесь чем угодно, только не делом? — Извини, всё правда по-дурацки получилось. Но и я, и Шен занимались без выходных с утра до ночи. Он догнал программу и уже не сильно ниже меня в рейтинге. А я стабильно в первой десятке. Учиться больше просто невозможно, у нас мозги скоро синий экран выдавать начнут… — Ладно, но постарайся впредь ничего не выкидывать, — усталый вздох, и прежде, чем гудки отбоя разорвали связь, Тянь услышал на заднем фоне голос Цю: — Что там, босс? И голос брата: — Как же задолбали эти сраные подростки… Тянь порадовался тогда, что брату есть, кому вот так искренне пожаловаться и поворчать без оглядок на репутацию. Всё-таки к Цю-гэ у Чэна всегда было особое отношение.***
Ли, чертыхаясь, возился с очередным шкафом, проклиная про себя и немножко вслух директора, завхоза и Тяня, у которого так некстати началась течка. Словно все сговорились, чтобы бросить его тут одного на произвол судьбы. Впрочем, последнее время у него было странное ощущение, что он наконец-то не один. С тех пор, как в Чженьцин приехали Тянь и Шен, он уже и не помнил, чтобы ему было скучно и одиноко. А ведь раньше эти чувства терзали его практически постоянно, несмотря на обилие приятелей. Вспоминать, как он проводил последние дни, было до странности приятно. А уж этот День рождения, несмотря на неожиданный финал, он точно запомнит на всю жизнь. И как его сморило, и он пропустил нечто интересное… Впрочем, за то, чтобы подремать у кого-то на плече, не было жаль несколько дней подышать пылью. Нет, рыжий не нравился ему в романтическом смысле. И всё же Ли испытывал к нему какое-то тёплое чувство. Вообще Ше Ли ненавидел, когда его кто-то трогал, но к двум придуркам это не относилось совершенно. «Наверное, это и называется дружба…» — думал Ли, вытаскивая из очередного шкафа папки с личными делами учеников за предыдущие годы. — «А ведь Ян тоже учился здесь когда-то…» Мысль заставила открыть опись и мысленно отсчитать назад: он младше Яна на целых семь лет, значит, стоило искать выпуск две тысячи семнадцатого… Поиск не занял много времени. И за каким фигом хранились распечатки и наклеенные вручную фотографии в современном цифровом мире? Впрочем, вспоминая директора, можно было не сомневаться, что это его идея. С одной из фотографий на него смотрел совсем молодой Ян. Он узнал его сразу, ещё до того, как увидел фамилию. Проверил годы обучения… Получается, в отличие от него, Ян провёл здесь все десять лет… Ли на мгновение сглотнул. Говорили, что здешние порядки раньше были ещё более казарменными по сравнению с нынешним. Прошлый директор отличался строгостью, и учились здесь практически только мальчики, ходившие едва ли не строем. Как ему было здесь? Так же, как Ли? Ещё более одиноко? Он достал и повертел в руках часы, как делал всегда, стоило вспомнить… Тогда мать с отцом в очередной раз поругались. Кричать в полный голос, как дома, они опасались, но от этого находиться в выделенных им комнатах было не лучше. С самого утра они то и дело огрызались друг на друга, и Ли старался быть тише воды, ниже травы, но и тогда находилось что-то, отчего мать переставала бросать на отца испепеляющие взгляды и переключалась на него. Её едкие фразы отчего-то всё ещё задевали что-то внутри, и по телу расползалась противная мелкая дрожь. — Как же ты меня бесишь, — шипела она, пока Ли оглядывался, куда бы свалить. — Такой же бесполезный, как твой отец. Зачем я вообще тебя родила… Лучше был бы сильный альфа, чтобы поддержать меня в старости, чтобы я могла развестись с этим слизняком. Или милая девочка. Она бы меня понимала. Но ты — ни рыба, ни мясо, вроде и мальчик, а выглядишь как девка. Я вообще не понимаю, зачем существуют мужчины-омеги. Омерзительно… Ли молчал. Он знал, что лучше ей не возражать, да и что сказать на все её обвинения, не знал тоже. Он же не мог выбирать, кем ему родиться, чтобы угодить ей. Эта мысль вертелась в голове всё время, пока она, с трудом сдерживаясь, чтобы не закричать, продолжала сваливать на него всё новые и новые слова, в которых звучало одно и то же: ты не такой, из-за тебя вся моя жизнь испорчена, почему я не могла родить другого ребенка… В какой-то момент он почувствовал, что не выдержит. Дернулся было к двери, но мать перехватила его за руку, больно сжав локоть, и развернула к своему покрасневшему и некрасиво исказившемуся лицу: — Не хочешь слушать?! Никто меня не слушает! Но я тебя заставлю, мерзкая тварь! Ли услышал звук пощёчины, но ничего не почувствовал. В тот момент все чувства словно отключились, и он рванулся изо всех сил, потому что показалось, что ещё немного — и случится что-то по-настоящему страшное. Он выбежал из комнаты и промчался по знакомым коридорам дядиного дома, не раздумывая куда, лишь бы дальше от криков матери и устало-равнодушно взирающего на это отца. Очнулся он в саду, стоя на коленях и бездумно погружая руки в траву. Простые движения: распрямить пальцы, зарыться ими в землю, захватить как можно больше тонких стеблей и потянуть на себя, не обращая внимания на царапины и обламывающиеся ногти. Отряхнуть руки и сделать так снова. Запах травяного сока успокаивал. Он хотел бы заплакать, завыть, излить хоть каким-то образом всю свою боль и отчаяние, но не мог, поэтому продолжал рвать траву, бездумно раскидывая её вокруг. — Эй, — голос звучал словно бы издалека. — Ли, ты что, нанялся помогать садовнику? Он поднял голову, сухими покрасневшими глазами глядя на взрослого мальчика, которого смутно помнил по прошлым приездам. Ответить он не мог — так сильно сдавило горло, что он только часто дышал. Ли мотнул головой отрицательно. Мальчик подошёл и присел рядом, перехватив его руки, когда он снова потянулся к траве. — Перестань. Смотри, что у тебя с руками. Разве тебе не больно? Только теперь он увидел изрезанные травой ладони и пальцы, перепачканные в земле. Под ногтями кое-где тоже запеклась кровь… А мальчик просто положил ладонь ему на макушку и потрепал по волосам. — Пойдём, попросим кого-нибудь помочь. Но Ли только рванулся, чтобы избавиться от чужих прикосновений — сейчас они были невыносимы. — Ладно, ладно. Тогда сделаем так… Ты перестанешь рвать траву, если я покажу тебе кое-что интересное? — Голос успокаивал. Незнакомому парню хотелось верить. Ли слабо кивнул, и тот вытащил из кармана какую-то штуку на длинной цепочке. — Вот, это часы. Они волшебные. Представляешь, у них нет батарейки, но они ходят. Посмотри сам. Он нажал куда-то, и крышка откинулась, показывая просвечивающий под стеклянной поверхностью механизм, где крутились какие-то шестерёнки, двигались мелкие детали… Выглядело и правда интересно, так что Ли даже забыл про свои невзгоды на мгновение. — А точно нет батарейки? Откуда в них берётся энергия? — проговорил он тихо. Ему всегда были интересны механизмы, и он много времени проводил, читая журналы и книги, имеющие отношения к физике. Само собой, он видел картинки старых часов, работавших без батарейки, но не ожидал вот так увидеть одни из них. — Нет, я знаю, что раньше были часы с пружинным заводом, или такие, которые заводятся, когда носишь их на руке. Но не знал, что их сейчас ещё делают. — А ты умный, — улыбнулся парень. — Я-то хотел удивить тебя, но ты мне сам, похоже, можешь много чего рассказать… Они проговорили до самого вечера. Через некоторое время Ян — так звали парня, который, по их совместным подсчётам, приходился Ли четвероюродным братом — всё же уговорил его найти одну из служанок, чтобы та принесла аптечку. Промыли раны, и Ян сам забрызгал их пенящейся жидкостью из баллончика, сказав подождать и не тереть, пока она не впитается. А потом заклеил пальцы пластырями, и они пошли обратно в сад. Мальчики бродили туда-сюда среди густых зелёных насаждений. Ян показывал самые интересные уголки — фонтан с каменной русалкой, дерево, наклонившееся так, что можно было на него забраться и сидеть, болтая ногами на толстом суку, неизвестного назначения люк в земле… Он начал было рассказывать, что под ним — секретный подземный ход, через который в пятнадцатом веке их далёкие предки спасались от коварных убийц, но Ли только посмеялся, сказав, что он точно знает — этот дом построили всего одиннадцать лет назад, а раньше здесь был пустырь, а значит, никаких секретных ходов здесь быть не может, на что уже Ян рассмеялся в ответ и окрестил его занудой — про ход было бы гораздо интереснее! Несмотря на разницу в возрасте, им не было скучно вдвоём, и на прощание они договорились встретиться завтра с утра. Те дни были самыми счастливыми, и следующие пару лет Ли охотно ездил к дяде, каждый раз надеясь, что встретит там Яна. Незадолго до злополучного признания, в один из дней, когда дядя вновь пригласил их на Рождество, Ли уже вполне осознавал, что Ян ему не просто нравится — к тому моменту он уже хорошо различал его горьковато-кофейный аромат, вызывавший в голове и теле целую бурю реакций, которые становилось трудно скрывать. В мечтах он множество раз проигрывал все возможные варианты разговора с ним, но робел, не решаясь даже мысленно сказать себе, что готов признаться в своих чувствах. В тот раз рождественский вечер уже был в разгаре, взрослые собрались в большом зале, где сияли праздничные гирлянды, но Ли ждал только одного человека. Наконец он не выдержал и выбежал на дорогу, ведущую к воротам, накинув куртку. Он стоял там довольно долго и уже начал было с отчаянием думать, что Ян в этот раз не приедет, когда показалась та самая машина. Из неё вышли господин и госпожа Ше и степенно направились к дому, а Ян шёл за ними, оглядываясь по сторонам. Стоило взрослым пройти мимо, как Ли высунулся из-за беседки, за которой непонятно зачем прятался, и, помахав приветственно рукой, увидел, как Ян широко улыбнулся. Очевидно, он был рад его видеть. Через минуту они уже сидели в промёрзшей беседке, и Ян спрашивал, как у него, Ли, дела, и что подарили ему на Рождество. Этот вопрос заставил его посмотреть с недоумением — родители никогда не делали ему никаких подарков ни на один праздник, считая это дурацкой блажью, а то и вовсе забывали, что у него День рождения. Об этом он и заявил Яну. В ответ тот искренне изумился и выглядел очень расстроенным. Он задумался ненадолго, а потом порылся в карманах, доставая те самые часы. — Вот. Я долго думал, что тебе подарить на это Рождество, но в итоге решил спросить у тебя, что бы тебе хотелось, когда приеду. А раз уж у тебя сегодня День рождения, то тянуть с подарком никак нельзя. Поэтому я хочу отдать тебе что-то, что ценно для меня самого. Так ты будешь помнить обо мне всегда, что бы ни случилось с нами дальше. И как Ли не отказывался, он только вложил часы ему в холодные ладони и сжал их своими, большими и тёплыми. В тот момент Ли был так счастлив, что просто не мог произнести ни слова. Потом Ян ещё прислал ему отличное издание энциклопедии, но именно этот, первый в его жизни подарок от по-настоящему важного человека до сих пор не давал ему забыть о том, кто его подарил. Ли осторожно провёл рукой по старой фотографии. Увидятся ли они снова? Сможет ли, захочет ли он поговорить с Яном после того, что тот сделал? Он и сам не был уверен. Но теперь думал, что попытается, потому что запомнил, что сказал ему Тянь, услышав его историю: «Иногда люди совершают глупости, иногда ошибаются, но хуже всего, если они упускают свой шанс просто потому, что не решаются сделать первый шаг». Да, пожалуй, он должен узнать, что произошло тогда. Он попробует. Часы заняли привычное место в кармане. Ли вздохнул и принялся за следующую папку.***
Последние дни выдались до крайности нервными и суетными. Господин Ше наконец-то сообразил, что происходит нечто незапланированное, когда всё больше и больше денежных потоков пошло в обход его компаний, один за другим контракты сворачивались под разными предлогами, и He Group приходилось соглашаться на выплату неустойки, покрывающей все затраты и даже упущенную выгоду. Становилось всё сложнее водить его за нос. Чэн потёр глаза, чувствуя себя и уставшим, и до странности на взводе. За последнее время он так закопался в работу, что легко списал эту нервозность на разрывающие его внимание в клочья звонки, каждый из которых был на разные темы, одна проблемнее другой. И от этого хотелось рычать: да когда ж вы все от меня отъебётесь? Но такого он, само собой, позволить себе не мог. Понимание пришло не сразу: мать твою… как обычно, невовремя. Отец же до странности давно не намекал ему, что пора бы подобрать себе пару. И Чэн был этому только рад, потому что в его голове последнее время бродили очень странные мысли. И вот снова приходилось выбирать, как он проведёт этот гон. Нужно было предупредить, что два-три дня его не будет, и ехать… И с одной стороны это вызывало раздражение, а с другой… Всё же, это была возможность выкинуть всё из головы. И как Чэну не хотелось думать, что он выше этого, но чувство некоторого облегчения всё же присутствовало. Первым делом он позвонил отцу, который поворчал, но обещал взять на себя основные вопросы. Дальше — Цю, который отвезёт его. Следующий номер он почему-то набирать не стал. Ни говорить, ни видеть никого не хотелось. И он с удовольствием сел в подогнанную машину, неожиданно подумав, что впервые за долгое время окажется дома в разгар дня. Что будет делать с постоянным возбуждением — уже другой вопрос. Потом. Главное — домой, под прохладный душ. Может быть, просто примет подавители и попробует справиться сам, хотя уже давно так не делал. Цю взглянул с пониманием и отчего-то казался более напряженным, чем обычно. Чэн отметил это краем сознания, которое уже перестраивалось на постоянную трансляцию какой-то порнографической чепухи, тело начинало обретать повышенную чувствительность, одежда мешала, и он рыкнул: — Долго стоять будем? Мой адрес забыл? — Босс, мы разве не в бордель едем? Или ты договорился, чтобы девочки сами приехали? Ты же этого не любишь… Чэн словно очнулся от своих грёз, в которых мелькали картинки, медленно поднимающие градус возбуждения. — Нет, домой. Не нужно. Я никому не звонил. Тот посмотрел удивленно, но ничего не сказал. Дорога домой не отняла много времени, и Чэн даже не удивился, что Цю тащится за ним, как будто за несколько метров по дороге от ворот до дома с ним могло что-то приключиться. Уже в холле он озвучил свои сомнения: —Ты… точно один будешь? — Да, — и понял, что одному быть совершенно не хочется, а чего хочется — с определением этого были сейчас прямо-таки непреодолимые сложности. Сознание заволакивало истомой, и он чертыхнулся про себя — мог ведь принять таблетки ещё в офисе. Но было поздно, и он воззрился на Цю, словно тот был виноват в этом. — Есть другие предложения? Тот на секунду прикрыл глаза, прежде, чем медленно произнести. — Вообще есть. Ты уже дважды говорил, что хочешь, чтобы я с тобой остался… Хотя вряд ли ты помнишь об этом… Когда я привозил тебя домой, после Микадо. Я нихрена не понимаю, что ты тогда имел ввиду, но я просто не могу больше думать об этом и молчать в тряпочку. Поэтому теперь уже я спрошу: что ты имел ввиду, когда просил меня остаться? Если ты… то я не против. Информация была свежей, и удивление на секунду перебило уже захлестывающее с головой возбуждение. А затем в голове что-то щёлкнуло и встало на место. Значит, дважды просил остаться… Он шагнул ближе и склонился, останавливаясь в нескольких миллиметрах от шеи, на которой билась вена, выдавая крайнее волнение. Запах оказался на удивление приятным. Он ощущал его очень слабо и раньше — как бета никаких феромонов Цю не выделял, но у него был собственный, слегка мускусный, какой-то звериный запах. Может быть, всему виной гон, но сейчас он казался очень даже притягательным. Хотя думать о таком всё ещё было дико. И вместе с тем интересно… Такое правда возможно? И как это будет? Он уже знал, что хочет этого всерьёз. Но не спросить не мог: — Ты понимаешь, на что соглашаешься? Хочешь попробовать быть с альфой в гоне? — А ты думаешь, я не выдержу? Я не слабее омеги, — в этом Чэн и не сомневался. А Цю всегда был в отличной форме, просто никогда раньше не проявлял таких наклонностей. Это же не одна из его дурацких шуток? — Ну смотри, я тебя предупредил… — следом по шее прошёлся язык, слизывая чуть терпкий привкус. — Ты вкусный. — Звучит, как будто ты меня жрать собрался, — нервно усмехнулся Цю, не решаясь ничего делать, и только вздрогнул, когда его шею начали вылизывать. — Почти, — Чэн с трудом оторвался, немного приходя в себя, осознавая, что они всё ещё в холле. Благо прислуга была приучена не показываться без необходимости. И не видеть того, чего не должна. — Передумать не получится. Если ты остаешься, я не буду принимать подавители. Точно не шутишь? — Какие уже шутки, — дыхание участилось, атмосфера между ними словно раскалялась, искря напряжением. Больше Чэн не думал, хватая за руку, и потащил наверх, туда, где Цю уже был столько раз, но вряд ли когда-нибудь представлял, что окажется там с такой целью. И всё же, Би слегка притормозил перед дверью, неуверенно выдохнув: — А… что потом? — А что потом? Сам решишь — вдруг тебе понравится, — усмехнулся Чэн, рывком затаскивая свою неожиданную добычу в логово и с хлопком закрывая дверь.***
Рождество приближалось, по традиции к этому времени в городе затихала вся активность, и Чэн позволял себе немного расслабиться и отдохнуть. После того, как «отбыл» все обязательные приёмы, на которых партнёры отца пытались переплюнуть друг друга в пафосе, оставался только один обязательный визит — ужин в доме отца. А после он намеревался уехать куда-нибудь на пару дней, отключить телефон и выспаться, а потом целый день проваляться, не выбираясь дальше ближайшего ресторанчика. Примерно такой план предложил ему А Цю, и он был с ним совершенно согласен. Их отношения после тех дней значительно изменились, и он только надеялся, что это не слишком заметно. В любом случае, сообщать кому-либо он собирался не раньше, чем окончательно утрясётся вся ситуация с Тянем. Обычно перед ужином в отцовском поместье Чэн бы заранее нервничал, потому что Тянь вечно изобретал причины не приезжать, но в этот раз он благополучно оставался в школе, и уже поэтому было несколько спокойнее. Они въехали за ворота поместья, когда уже стемнело. Первое, что показалось странным — перед зданием стояла всего пара машин. Уютно горели фонарики, после шумного города окутывающая большой дом тишина казалась несколько неожиданной. Неужели здесь не будет привычного сборища всё тех же порядком поднадоевших за последнюю неделю рож? Они прошли в холл, где Карин встречала их сама. Цю уже направился было в сторону помещений охраны, но она остановила его. — А Цю, мне бы хотелось, чтобы ты поужинал с нами. Сегодня здесь нет никого, кроме семьи и близких друзей, так что если ты не против… Он удивленно обернулся, но всё же последовал за ними. Небольшой стол был накрыт в одной из комнат, где стояла пушистая, со вкусом украшенная ёлка, и навстречу им из одного из кресел поднялась Мей Лиан, как звали теперь мать рыжего. — Добрый вечер. Чэн подошёл, чтобы поздороваться. Они уже виделись несколько раз, и она оставила у него самые приятные впечатления. — Госпожа Мей Лиан, как продвигается ремонт? — Всё уже готово, Карин очень помогла мне. Без неё я бы не знала, что делать. — Скажешь тоже, — отозвалась Карин без церемоний, расставляя на столе закуски, которые приносила горничная. — Я столько узнала о том, как делается ремонт. Представляете, Мей умеет сама красить стены и белить потолки и отлично знает, что сколько стоит. Фирма, которую мы выбрали, столько всего лишнего заложила в смету! Я бы ничего не заметила, если бы она не знала, что на самом деле это стоит дешевле. — Вам нравится новый дом? Всё ли удобно? — осведомился Чэн, отодвигая стулья для дам. — Может быть, что-то нужно? — Нет, что вы. Он чудесный, — Дейю улыбнулась тепло и искренне. — Я жду не дождусь весны, когда можно будет посадить цветы. Мне всегда хотелось иметь маленький садик. — Мы уже спланировали, куда поедем за рассадой. Мне тоже не помешает физическая нагрузка, и я так люблю розы. Этот зелёный газон такой скучный! — Карин села рядом с новой подругой. Остальные тоже устроились вокруг стола и потянулись к аппетитно пахнущим блюдам. Дейю привезла с собой фирменный мясной пирог, и Чэн почувствовал, что голоден как волк. Пожалуй, впервые здесь было настолько непринуждённо и по-домашнему. Дэминг попытался было спросить у него что-то по работе, но Карин не дала ему углубиться в дебри бизнеса. — Дэнни, Чэн наконец-то приехал к нам отдохнуть. Давайте о приятном. Как там мальчики? Они так редко звонят… — Кстати о них, — Чэн решил, что лучшего шанса не представится. — Отец, что ты думаешь насчёт того, чтобы разрешить им обоим получить высшее образование? Насколько я понял, оба горят желанием учиться дальше и сейчас заняты серьёзной подготовкой к экзаменам. Тянь всегда хотел быть аудитором, а Шен уж точно не будет против. Всё равно им ещё рано думать о детях, хотя о свадьбе подумать точно стоит, учитывая обстоятельства. Сидевший излишне прямо в присутствии господина Хэ Цю тоже понемногу расслабился, пока ему на тарелку подкладывали то и это, уговаривая попробовать, и начал участвовать в беседе, припомнив, что выращивала его матушка, пока он жил в юности в деревне. Чэн до этого ни разу не слышал, чтобы он рассказывал о родителях, и слушал с удивлением и интересом. Надо же, оказывается, всё это время, что они были знакомы, Би ни разу не рассказывал ничего о своём прошлом. Он сделал себе заметку, что его теперь уже любовник, обычно сосредоточенный и немногословный, умеет и в трезвом виде шутить и обаятельно улыбаться, буквально расцветая от внимания. На мгновение стало обидно, что Карин и Мей удалось так легко его разговорить. Впрочем, обижаться стоило на себя, ведь он никогда, оказывается, и не пробовал толком… Вечер пролетел незаметно, и подумалось, что будет хорошо, если следующее Рождество они смогут провести уже полным составом, с Тянем и, как он уже привык называть его, Шеном. Если всё пройдёт хорошо, они смогут приехать на каникулы. В этом доме у него на душе так давно не было настолько тепло… Звонок от Тяня застал его в машине, когда они подъезжали к дому…***
Полгода пролетели стремительно, и Гуаньшань уже не мог сказать с точностью, что для него более мучительно: бесконечная учёба на грани отключки, невозможность побыть с Тянем дольше, чем несколько минут в обнаруженных ими и подсказанных Ли уголках школьной территории или же репетиции выпускного, которые, помимо прочего, включали и танцевальное выступление для родителей выпускников. Эта «красивая традиция» была ещё одним наказанием для большинства учащихся — далеко не все из них горели желанием изучать бальные танцы. Но тут было без вариантов — в выпускной церемонии должны были участвовать все. И Гуаньшань с завистью смотрел на тех, кто занимался в секции, куда ходили, правда, в основном девчонки. А теперь репетиции были обязательными и еженедельными. Поначалу всё казалось довольно простым, и первые движения он худо-бедно освоил, хотя его партнёрша иногда и шипела себе под нос, когда он в очередной раз наступал ей на туфли. Но фантазия руководящего всем действом директора этим не ограничивалась, и он лично придумывал новые хореографические изыски, чтобы зрители точно остались в восторге, а участникам выпускная церемония запомнилась на всю оставшуюся жизнь. И Мо точно знал, что никогда этого кошмара не забудет. Тянь посматривал с сочувствием, а Ли уверял, что если медведя можно научить ездить на велосипеде, то и Шена научить танцевать — задача не безнадёжная. Впрочем, для всех троих было гораздо важнее получить максимальные баллы на экзаменах. И вместе с тем на выпускной церемонии тоже хотелось выглядеть достойно… Перед началом экзаменационной недели они собрались втроём в углу оранжереи, где вовсю цвели пёстрые розы и ирисы, к выращиванию которых они тоже приложили руку. Выглядели все одинаково измотанными. В последнее время они практически перестали выходить даже на вечерние игры в баскетбол, несмотря на отличную погоду, которую едва замечали. — Ну что, господа! — традиционно начал Ли, но бодрое начало быстро сменилось унынием. — Ещё совсем немного, и нам придётся расстаться с этой дивной академией. Если честно, даже не представляю, что буду делать потом. Завидую вам, засранцы — вы-то уже договорились с родителями и просто выйдете на волю, продолжите учиться… Вы же не забудете пригласить на свадьбу одинокого меня? Глядишь, и я там присмотрю кого-нибудь, кто обо мне позаботится…. — Не прибедняйся! — Тянь бледно улыбнулся. — Думаю, ты и сам сможешь устроиться в жизни. Твои родители, конечно… не сахар. Кстати, ты с ними не созванивался? Хорошо было бы уточнить, какие у них мысли насчёт твоего будущего. Но тебе уже есть восемнадцать, так что, по большому счёту, они не могут и дальше портить тебе жизнь. — Я пробовал, — отозвался Ли убито. — Отец, кажется, сменил номер. А матери я не буду звонить, даже подыхая в канаве. Пять лет не слышал её вопли — и ещё столько же не буду. — Да… дела, — Тянь устало потёр лицо. — Давай попробуем подать документы в тот же универ. Уверен, у тебя будут баллы лучше наших, а у них есть стипендии и общежитие, я узнавал. Слава богам, в нашем замке есть доступ хотя бы на сайты университетов. С подработкой что-нибудь придумаем, поговорю с Чэном, может, что-то посоветует. — Думаю, до зачисления сможешь пожить у нас, да и потом, если не срастётся с общагой, — предложил Шен. — Ездить не ближний свет, но мама говорит, дом слишком огромный. Она уже приглашала тебя приехать и оставаться, сколько захочешь. Шен рассказывал маме о Ли. Она действительно очень хотела с ним познакомиться и жаловалась на скуку. Сколько не пробовали Чэн и Карин объяснять ей, чем может заниматься обеспеченная дама её положения, но всяческие сборища ей быстро надоели, шопинг не вызывал особого энтузиазма, и она коротала время, занимаясь садом и помогая в ближайшем центре реабилитации или шаталась где-то с Карин. Пришлось пройти курсы в волонтёрском движении. Это помогало занять время и не так скучать по сыну. Ли благодарно кивнул — других вариантов всё равно не было. Наконец закончились экзамены, документы были собраны и отправлены с помощью школы, и через пару дней должна была состояться выпускная церемония. Первые сутки они отсыпались, едва приходя в себя, чтобы доползать до столовой, обменивались парой фраз и снова расходились по корпусам. За день до церемонии уже более-менее пришедшие в себя Ли и Тянь сидели в холле после закрытия корпуса. — Шен переживает, что у него не получится на церемонии этот дурацкий танец, — Ли задумчиво поправил очки. — Надо что-то делать, там же будет его мама и твои родичи. — И у тебя уже есть план, — закончил за него Тянь. — Выкладывай, ты у нас штатный стратег…***
В этот единственный день в году Чженьцин открывала двери для такого количества посторонних. Впрочем, это не отменяло проверок на входе. Нарядные гости проходили по территории и размещались в специально к этому событию украшенном зале. Посередине оставалось широкое пространство, зал наполнялся радостными голосами. Как только разместились все приехавшие, директор выступил с прочувствованной речью о том, что видит исключительно светлое будущее страны, когда такие выдающиеся выпускники будут трудиться на её благо. Ему сдержанно похлопали, все ждали появления виновников торжества. Заиграла музыка, широкие двери распахнулись, и начали входить под руку пары — одетые в строгие классические костюмы юноши и девушки в длинных платьях, с украшенными нежными цветочными бутонами причёсками. Дейю смотрела во все глаза, ожидая… Но ни Тяня, ни Гуаньшаня не было видно, пока перед самым выходом не произошла едва заметная заминка, и две последние пары вышли иначе — за руки держались уже две девушки, а замыкали строй Тянь и смотревший немного ошарашено Гуаньшань. Оба выглядели очень красиво — белые сорочки, чёрные галстуки-бабочки, идеально подогнанные костюмы. Она запомнила их не такими взрослыми, а ведь они не виделись всего год… Музыка стала громче, пары разошлись по кругу, не останавливая движения, начали вливаться в затейливые перестроения, кружась в вальсе. — Просто расслабься, смотри на меня. Делай, как учили, всё получится. Давай, с левой, и… раз-два-три, — прошептал Тянь, сжимая руку и улыбаясь. Его движения идеально синхронизировались с музыкой, а Шань глубоко вдохнул, подчиняясь его едва заметному знаку. И неожиданно это оказалось легко, заученные движения вспоминались сами собой, рука поддерживала и вела, он дышал его запахом, чувствуя, как нервозность уступает место радостному трепету, глядя только в его серые глаза и невольно отвечая на улыбку. Когда танец закончился и танцоры раскланялись, занимая места, к которым кавалеры проводили дам, появились ученицы младших классов из хоровой секции, исполнившие несколько песен. Перед учениками и гостями выступали учителя, младшие классы, но двое ничего из этого не запомнили, потому что никак не могли расцепить руки. И в первый раз это можно было сделать перед всеми. Стоявшая в заднем ряду девушка с профессиональной камерой улыбнулась и сделала ещё несколько снимков. Во дворе было шумно, кто-то обнимался, роняя слёзы, выпускники хлопали друг друга по плечам, обещая не пропадать и общаться и после выпуска, делали снимки на полученные назад смартфоны и обмениваясь номерами. Тянь и Шен стояли рядом с утирающей слёзы матерью рыжего. Ли грустно улыбнулся, отходя в сторону. Он был рад за друзей, но сейчас как никогда ощущал себя одиноким и потерянным среди радостной толпы. Он отошёл в сторону и вздрогнул, когда рядом раздался голос. — Ли. Как давно я тебя не видел… В первый момент он подумал, что почудилось, но даже сейчас, спустя столько лет, он не мог ошибиться. — Ян… Он стоял, руки в карманы, словно не решаясь подойти ближе. Практически не изменился, разве что стал ещё… красивее. Волосы отросли, падая на высокий лоб длинной чёлкой. Почему-то сердце сжалось под таким знакомым мягким взглядом. — Что ты тут делаешь? — За тобой приехал… — Зачем? — Мне много надо тебе рассказать… Ты, наверное, не очень рад меня видеть. Но теперь я готов попробовать заслужить твоё прощение. Я знаю, что ты очень хорошо закончил школу, и ты наверняка поступил в университет, как всегда хотел. Твои родители… они развелись и разъехались, я даже не знаю, где они сейчас. Последний год я платил за обучение, но ты мне ничем не обязан. Я буду рад, если ты позволишь помогать тебе. Из-за моей трусости ты оказался здесь совсем один. Не думаю, что ты поверишь мне, но я всё это время ни на минуту не забывал о тебе. Мне потребовалось много времени, чтобы заставить отца отказаться от планов породниться с семьей Хэ. Потому что мне не нужен никто кроме тебя. Если ты ещё помнишь меня… дай мне шанс. — Почему ты ни разу не пробовал со мной связаться? — голос звучал глухо. Ли и сам не знал, что чувствует сейчас. Все чувства словно вымыло, и осталась только растерянность. Если он как-то и представлял их новую встречу, то точно не так. — Я не был уверен, что у меня всё получится. И боялся давать тебе и себе ложную надежду. Мой отец только недавно убедился, что семья Хэ окончательно сорвалась с крючка и его планы не могут реализоваться. Рад видеть, что Хэ Тяня поддержала его семья. Слышал, ты с ним сдружился? Он… не слишком меня ненавидит? — Уверен, ему не до того, чтобы вспоминать о тебе. Но то, какой ты мудак, я от него слышал… — Пришлось приложить усилия, чтобы он точно не хотел выходить за меня замуж, видимо, я справился, — грустно улыбнулся Ян. — А сейчас — поехали? У тебя же нет других планов? — Я пока не уверен, что всё, что ты мне сейчас рассказал, правда. Но один человек мне сказал, что нужно давать шанс, чтобы не жалеть потом… Подожди, я только предупрежу, что не еду с ними. Заметив, что Ли нет рядом, Шен уже направился было в их сторону, но Тянь остановил его. Ли подошёл к ним сам. — Я поеду с Яном. — Ты точно уверен? — Шен смотрел с подозрением. — Если он что-то выкинет, звони, мы приедем, заберем тебя и набьем ему морду. Ли ткнул в подставленный кулак, обнялся с Тянем и махнул Яну, чтобы зайти забрать вещи. Было немного страшно, но рано или поздно нужно было начинать жить, оставив всё прошлое, хорошее и плохое, в стенах Чженьцин. Оказывается, у него тоже есть, куда вернуться.