Расколотое Время

После того случая сомнения отпали. Стивен признался себе, что Доротея ему… не безразлична. Как отвратительно было это осознать! Днями мужчина боролся с этой мыслью, подавлял любыми способами, но она возвращалась сильнее, заражая все его существо. Преступница и полицейский! Абсурд! — «Что со мной происходит?» — спрашивал себя, мучаясь самообвинениями. Доротея словно наложила на него мощное заклятие, которое диктовало его мысли, чувства и даже физические реакции. Он сотрудник правоохранительных органов! Поклялся защищать общество от преступников! Пообещал себе в детстве отомстить за сестру, погибшую от рук серийного убийцы, унёсшего жизни более трехсот пятидесяти детей и терроризировавшего город на протяжении пятидесяти девяти лет. Это происходит до сих пор. Стивен не мог понять, как это возможно. Бессмертный убийца? Или этот человек уже глубоко стар? Может, сумасшедшие родственники? Ни единого преступника Стивен не должен щадить! Включая Доротею! А ещё был этот проклятый браслет, который продолжал напоминать ему о жестокой реальности, о разительном контрасте между ними. И по факту, Стивен имел право арестовать девушку в любой момент. По всем установленным законам девушка должна оказаться за решёткой. Сделал бы он это без колебаний?‥ Не думая дважды? Да. Как служитель закона и защитник порядка он должен выполнять свой долг. Сомнительно. Как разумный человек, он не мог обойти вниманием тот факт, что Доротея помогла раскрыть многочисленные преступления, привлечь к ответственности десятки виновных. Без её помощи им пришлось бы потратить месяцы на поиски ответов, которые она так легко давала за часы и дни. Нет. Не без колебаний. Как мужчина, одержимый необъяснимыми чувствами, которых не должно быть. Но Доротея... После того как он узнал её лучше, Стивен понял, что все поступки девушки мотивированы гедонизмом, а не злым умыслом. Да, она воровала. Ради веселья. Да, каталась на угнанных машинах. Ради забавы и адреналина. Но никого не убивала и никогда не проявляла признаков кровожадности. И по сравнению с реальными убийцами, насильниками и похитителями эти действия кажутся мелкими правонарушениями и глупыми шалостями. Значит ли это, что помощь Доротеи перевешивает её преступления? Справедливо ли было сравнивать её действия с действиями настоящих монстров? Не лучше ли использовать способности девушки для борьбы с настоящим злом, а не судить исключительно по букве закона? Допустимо ли не привлекать к ответственности одного преступника, чей дар способен предотвратить гибель многих людей? Разве это не лучший вариант? Он не мог ответить однозначно. Но сам факт, что он начал задаваться подобными вопросами, намекал на внутреннюю трансформацию. Логика, однако, подсказывала, что никто не должен стоять выше закона. Но что насчёт него самого? Насчёт собственных грехов? В конце концов, Стивен сам принимал таблетки. Запрещённые. Регулярно. И это не единственные правонарушения. Да, на это были причины, как и у Доротеи. Но оправдывает ли это его действия? Может ли человек, нарушивший не один закон, претендовать на право наказывать других или читать нотации о соблюдении закона? Может ли он по‑прежнему называть себя верным служителем правосудия? Это лицемерие? Двойные стандарты? Где проходит граница между добром и злом? И где именно находится эта граница относительно Доротеи? Он не знал. Но именно влияние девушки вызвало появление всех этих мыслей в его голове. Если бы не она, то вероятно, что ничего из этого ему бы в голову не пришло. И, наверное, Стивен остался бы своего рода бесчувственным палачом. Он ненавидел Доротею за хаос в душе, за вопросы, заставляющие сомневаться в собственных действиях. Было проще жить до неё. Сердце билось ровно и спокойно. Действия определялись холодной логикой. Вся жизнь была построена по шаблону. И вдруг приходит эта женщина и переворачивает все с ног на голову! Сила, способная превратить спокойное озеро в бушующий шторм… Но глубоко внутри Стивен испытвал… некоторую благодарность к ней?‥ За осознание, что жизнь — это не только строгое соблюдение правил и пресечение всех отклонений. Как будто Доротея — это неизбежное событие, несущее с собой хаос и дискомфорт, но также и шанс на перемены, открытие новых граней себя, возможность пересмотреть свои ценности и действия. Внутренняя борьба была жестокой. И чем больше он сражался, тем хуже становилось. Но в этом было что‑то… странно опьяняющее. Нечто, что заставляло его желать продолжения происходящего. Он не мог отрицать теплоту в своей груди, когда Доротея прикасалась к нему. После поцелуя Стивен ещё несколько часов не мог перестать думать об этом. Не мог отрицать любопытство, с которым изучал каждую деталь её внешности. Все в ней зачаровывало его. Как она двигалась, как пила чай, даже как курила. Иногда он мечтал, чтобы день пролетел быстрее, лишь бы вновь услышать звук её подпрыгивающей походки, почувствовать запах её духов и ощутить её губы на своей щеке или… нет, он не позволял себе думать о ней в романтическом ключе. Это скользкий путь, ведущий к катастрофе! Внутренние конфликты начали влиять на его жизнь. Сильно. Больно. Раздирающе. Он стал непредсказуемым и для девушки, и для себя. В одну минуту мягок с ней, улыбался, в следующую — груб и холоден. Эмоциональные колебания его истощали. Почему одна девушка смогла оказать такое огромное влияние на его жизнь? Как возможно, что такой человек, как он, так дезориентировался в присутствии простой девушки? — Мне все это надоело, Доротея! — взорвался однажды вечером Стивен, со всей силы ударив кулаком по столу, заставив девушку подпрыгнуть от удивления. — Ты сводишь меня с ума своим постоянным флиртом! Какого черта ты все усложняешь?! Прекрати меня мучать! Гейт резко поднялся со стула, опрокинув его с грохотом. — Каждая секунда с тобой это пытка! Ты делаешь мою жизнь невыносимой! Ты мешаешь мне нормально выполнять свои обязанности! Мне нужно сосредоточиться на своей работе, а не на… — он взглянул на девушку, затем посмотрел ей в глаза, указывая на неё всю, — Не на этом! Не на тебе! Нам нельзя даже смотреть друг на друга, не говоря уже об общении или совместной работе! Ты же просто… преступница! Просто инструмент для раскрытия дел! Вот и все! Не путай меня своими идиотскими играми! Ты всего лишь… Стивен в ужасе остановился. На миг показалось, что время замерло. Но затем… весь мир резко ускорил свой ход, и реальность сокрушительно обрушилась на него. Неужели он все это сказал ей?‥ Ему захотелось исчезнуть. Он пожалел об этих словах. — Бля!‥ — тяжело выдохнул. Использование матерных слов в присутствии женщин было для него чем‑то редким, почти неприемлемым. — Я не… прости меня, Доротея, пожалуйста. Я не знаю, что на меня нашло… я не это имел в виду! Тишина тяжело повисла в комнате. Гнев его испарился, как только он увидел ошарашенное лицо Доротеи, которая молча смотрела на него широко раскрытыми глазами. Не осталось ничего, кроме страха и раскаяния. Бережно взяв руку девушки в свою, Стивен опустил взгляд в пол, пытаясь найти правильные слова. Было не легко. Но и девушку потерять не мог. — Для меня ты не просто… — он осёкся, не смея даже повторить слово «преступница». — Ты не просто инструмент. Не после всего, что случилось. Ты человек. Личность. Девушка… храбрее многих мужчин, которых я знаю, умнее некоторых из нас… невероятно талантливая и находчивая. Искренность в его голосе звучала неподдельно, но ему становилось все труднее дышать из-за нехарактерной для него демонстрации уязвимости и слабости. — То, что мы делаем вместе… это важно. Твой вклад в нашу работу неизмерим, я не буду это отрицать. Может, я и не показываю этого, но я уважаю тебя и ценю всё, что ты делаешь. Ценю больше, чем могу передать словами, понимаешь? Слова, которые он готовился произнести, будут бить по его гордости. Но прервавшись сейчас, он, вероятно, никогда не набрался бы смелости сказать это потом. — Ты… каким‑то образом заполняешь пробелы в моем восприятии. Помогаешь мне увидеть вещи в ином свете, за предлами цифр и фактов. Показываешь то, что я сам бы мог пропустить. Стивен поморщился так, как будто его кто‑то ударил. Не верил, что произносил всё это вслух! И кому?! Ей! Говорить так открыто для него все равно, что раздеться на публике! — И может не все согласятся, но для меня… то есть для нас!‥ Ты важна. Я знаю, что бываю груб и резок. Но не позволяй моим предыдущим словам определять наши… отношения. Они не отражают то, что я думаю на самом деле. Просто я не знаю как справиться со своими… — мужчина вовремя остановился, не в силах сказать слово «чувства». — Прости меня, Доротея. Пожалуйста. Я обещаю, что подобного больше не повторится. Подняв голову, Стивен посмотрел ей прямо в глаза, ища прощения и понимания. Доротея просто уставилась на него, потрясённая таким проявлением эмоций от обычно сдержанного полицейского. Но затем, не сдержавшись, хихикнула. Его слова показались ей очаровательными. Наконец‑то он больше не мог притворяться, будто она ему совсем не интересна! — Ой, ты такой милый, когда нервничаешь! — весело заявила, одарив его загадочной улыбкой. — Не волнуйся. Все в порядке. Я прощаю тебя. Иногда люди говорят глупости. Ты просто выразил свои мысли… своим уникальным способом. Их нельзя контролировать, Стиви. И хотя я не прощу только предательства, это не значит, что ты можешь продолжать вот так нападать на меня! — снова хихикнула. — Знаешь, мне даже было приятно услышать такое от тебя. Спасибо. Доротея отмахнулась и быстро переключила своё внимание, словно ничего не произошло, но Стивен остался в замешательстве, не до конца понимая, почему девушка так легко его простила. В тот день она умело сыграла роль оскорблённой девушки. Это была не внезапная потеря контроля, а тщательно продуманный план Доротеи, призванный вытеснить полицейского из равнодушия и заставить его высвободить подавленные эмоции. Это было необходимо: она давно заметила, что что‑то происходило с ним, но смысла допрашивать не было. Его реакция превзошла все ожидания, и Доротея, не устояв перед искушением, сразу же простила его. Но если бы Доротея оставила все как есть — ни Стивен, ни их отношения не изменились бы. Ей хотелось, чтобы полицейский испытал что‑то новое. Но она не собиралась использовать всю свою силу сразу. Все должно развиваться естественно, чтобы не спугнуть беднягу. Эта игра с чувствами настолько увлекла Доротею, что ей было трудно остановиться. Поэтому их следующая встреча началась с нового уровня близости. — Привет, Стиви! — поздоровалась девушка с яркой улыбкой, а затем вскочила со стула и радостно подбежала к полицейскому, обхватив его за шею в простом дружеском объятии. — Я скучала по тебе, — прошептала на ухо, прижимаясь к нему ближе. — Привет, Доротея‥? — удивлённо поприветствовал, застигнутый врасплох проявлением привязанности, но все же робко обнял в ответ. Ощущение прижатых к нему стройных изгибов, маленькой груди, мягких рук девушки вокруг него, запах её духов и волос… все это оказалось настолько приятным, что у него закружилась голова. Но внутри Стивен был в ужасе от того, что именно позволил себе чувствовать. Это последнее, чего ему следовало желать. Но… сколько раз он представлял подобную близость? И все же он никогда не позволял себе думать об этом серьёзно. Глупые фантазии! И вдруг это стало реальностью… Первоначально Стивен растерялся, но вскоре привык к объятиям, воспринимая их как естественную форму общения, подобную рукопожатию. Встречи теперь начинались с объятий, и каждый раз, когда они расставались, он чувствовал себя пустым, желая, чтобы эти моменты длились дольше. И, словно услышав его желание, Доротея стала крепче обнимать его, гладить и не отпускать по несколько минут. — Ты не собираешься меня отпускать? — спросил через некоторое время, смущаясь от того, как сильно он наслаждался прикосновениями девушки, которую по всем канонам должен, как минимум, избегать, а ещё лучше ненавидеть, но… — Ещё нет, — сладко ответила, поглаживая волосы на его затылке. — Или ты хочешь, чтобы я отпустила тебя? Ты куда‑то спешишь? — Нет… — вздохнул, закрывая глаза от удовольствия, смакуя ощущения, вызванные ласками девушки. В её объятиях Стивен почувствовал такое тепло и нежность, что они, казалось, проникли в его тело, коснувшись души. Но мужчина быстро отверг эту мысль, не позволяя ей задерживаться в уме, — Мне некуда спешить. Влияние всех этих действий на мужчину оказалось сильнее, чем Доротея предполагала: они все глубже погружали его в зависимость, и при этом он умудрялся поддерживать фасад отстраненности. В детстве Стивен воспитывался в атмосфере строгости и дисциплины. Родители не проявляли ни ласки, ни внимания. Только упрёки и критика. Истерики и всплески — недопустимы, слабости — не терпимы! Эмоции — бесполезный балласт, который мешает развитию. Чувства — по определению иррациональны и искажают суждения, что приводит к ошибкам и неудачам. Личные потребности должны уступить место долгу. Эти правила прочно отпечатались в сознании. Поэтому Стивен всегда пытался быть бесстрастным, скрывая свои чувства за каменной стеной хладнокровия. Это был единственный способ добиться одобрения и признания от родителей, а затем и начальства. Полицейская академия это только укрепила. Место, где контроль — необходимый способ выживания. Проявление слабости — неудача. Неудача — смерть. Идеальный солдат. Военный. Как и отец. Везде самый лучший. Везде самый послушный. По этим причинам Стивен так и не научился расслабляться, находить покой внутри себя и давать волю эмоциями. В молодости он пробовал разные методы релаксации — спорт, алкоголь, кое‑что потяжелее. Ничего не помогло. Единственный способ расслабиться, который он нашёл — таблетки. Таким образом Стивен мог продолжать жить, выполнять свою работу и не сходить с ума от напряжения и стресса. И именно так он прожил всю свою сознательную жизнь, пока в ней не появилась Доротея. Аномалия! Человек, в чьём мире ценилась страсть, где эмоции воспринимались как признак силы. Естественным образом она внесла в его жизнь расслабление, за считанные недели заменив таблетки, которые он принимал годами. Он привязывался к ней. Но не имел права. Не к ней! Не к той, которая по всем нормам является не чем иным, как обычной преступницей. Не к той, кого много недель назад он бы с радостью посадил за решётку, если бы не обстоятельства. Но сам он видел в ней уже не преступницу, а кого‑то… важного. Это осознание заставило его ещё больше устыдиться самого себя. Это просто нелепо! Это непрофессионально для сотрудника полиции, особенно занимающего высокий пост на службе! Он пытался сопротивляться. Но, увы, силы воли в данном случае оказалось недостаточно. Инициатива всегда исходила от Доротеи, которая почти не ждала, пока Стивен сделает первый шаг. Впрочем, он бы и не осмелился: его парализовал страх быть осуждённым не только другими, но и самим собой. Если бы только Доротея была обычной девушкой, с чистым прошлым… но все сложнее. Преступления нельзя стереть. Однако потребность росла. Становилось все труднее скрывать растущий интерес к Доротее. — Стивен! Перестань пялиться на её задницу. Ты выглядишь как похотливый подросток! — упрекнул полушутливым тоном первый коллега, Матиас, заметив, что взгляд Гейта в очередной раз скользнул по фигуре Доротеи, которая в этот момент наклонилась, чтобы поднять что‑то с пола. — Имей немного самообладания. Люди начинают это замечать. Мы не в борделе! — Разумеется. Но если мне понадобится совет, как себя вести, то я спрошу. Спасибо, — вежливо, но сухо ответил Стивен, немного отвернувшись от девушки как ни в чем не бывало. В это время Доротея, ни о чем не подозревающая, продолжала искать упавшую вещь, нагибаясь и наклоняясь. Гейт продолжал смотреть краем глаза. — Если Грант это увидит, то у тебя могут быть проблемы, — в который раз предупредил второй, Итан, оглядываясь по сторонам. — Не забывай, кто ты, и уж тем более не забывай, кто она. Мы все видим, что она хорошенькая, но никогда не знаешь, на что способны эти криминальные мрази. Не увлекайся. Не рискуй своей карьерой ради той, которая тебя не достойна. — Мои действия находятся в рамках наших рабочих отношений, — ответил Стивен машинально, но явно раздражённый тем, что ему постоянно напоминали об этих фактах. — Я просто отношусь к ней с должным уважением за вклад в раскрытие дел. — Речь идёт не о том, чтобы относиться к ней с уважением! — продолжал вразумлять Итан. — Некоторые из нас знают, что она помогает в раскрытии дел. Хотя никто не понимает, как именно из-за вашей конфиденциальной «сделки»… ну, это не имеет значения сейчас. Никто не сомневается в тебе, но это не значит, что ты должен быть… дружелюбным с этой дикаркой. Или ты забыл, как она тебе чуть нос не сломала и повалила несколько наших в день задержания? Он помнил. Помнил всё. Но эти воспоминания казались далёкими, словно что‑то из другой жизни. — Вы забываетесь, — почти огрызнулся Стивен, поднявшись со стула и встав лицом к лицу с Итаном. — Может, мне напомнить, с кем вы разговариваете? Кто я? Какова здесь моя должность и обязанности? Каковы мои заслуги и достижения? Не смейте читать мне лекции о том, что мне следует и не следует делать. Мои решения не прихоть, а осознанный выбор, основанный на профессионализме и чётком понимании ситуации. Остальные мужчины удивлённо переглянулись, ведь Стивен практически никогда не повышал голос. — Что касается вашего отношения к Мисс Андерсон, то я настоятельно рекомендую вам прекратить обсуждать её в любом контексте. Я не потерплю неуважения и беспочвенных обвинений. Если вы продолжите вмешиваться или сомневаться во мне, то я без колебаний сообщу об этом непосредственно Гранту. Я понятно выражаюсь? — твёрдо закончил Стивен, глядя на всех четырёх коллег проницательным взглядом. Итан боялся возражать. Матиас молча наблюдал. Третий, Шейн, поддержал Стивена, подчёркивая, что Доротея скорее необычный союзник, который, несмотря на все свои причуды, уже не раз давал им ценную информацию. Но четвёртый… — Вы серьёзно?! Ребята! Стивен! С каких это пор ты стал таким мягкосердечным к преступникам? Ты защищаешь её честь? Ты с ума сошёл? — стоящий рядом Роберт негодующе усмехнулся, указывая на Доротею. — Что дальше? Ты начнёшь приносить ​​цветы для своей сексуальной дикарки и забудешь о своей работе? Свидания? Потом влюбишься и женишься? Маленькие дети-дикари? Будь реалистом! И что бы на это сказала Гвен? Ты о ней подумал? Все, кроме смеющегося Роберта, замолчали, переглядываясь и ожидая реакции Стивена. Каждый знал, насколько он предан работе, как посвятил всю свою жизнь борьбе с преступностью и защите общества. Говорить подобные вещи в лицо Гейту — открытое оскорбление. Но гордость и достоинство не позволили ему дискредитировать себя. — Не принимай моё молчание за слабость, — холодно процедил Стивен, прищурившись на провокатора. — Предупреждаю единственный раз. Закрой свой рот. Сейчас же. — Да ладно, ты же не серьёзно? — Роберт смело пошёл дальше в своём желании высказаться. — Ты знаешь, что я уважаю тебя. Я просто хочу предостеречь тебя и понять, куда все идёт. Ты совершаешь ошибку, относясь к ней так любезно. Не дай ей обмануть себя. Кстати, ещё в тот день я её заприметил, помнишь? Помнил. Именно он сдал место покупки. Возможно, он с Доротеей мог встретиться в совершённой других обстоятельствах. В очереди. — Остановись! — со страхом вмешался Итан, видя нарастающий гнев в глазах Стивена. — Но я тебе уступил, — невозмутимо продолжал Роб, жадно смотря на девушку, словно прикидывая свои шансы. — Блядь, лучше бы я погнался тогда за ней. Ты делаешь из неё больше, чем есть на самом деле. Ничего глубокого здесь нет. Нет никакой разницы между ней и другими шлюхами. Бесполезно пытаться изменить её натуру! Просто наслаждайся тем, что она может тебе дать! — Ты абсолютно вульгарен, прекрати! — в ужасе перебил Матиас, — Кто ты такой, чтобы говорить подобные вещи о девушке?! Несмотря на твои извращённые взгляды, она по‑прежнему человек, заслуживающий уважения! Разве тебе не стыдно?! — Мне не стыдно, — Роб пожал плечами. — Вы все лицемеры! Каждый из вас вначале смеялся над ней вместе со мной! В том числе и ты, Стивен! Это ты хоть не будешь отрицать?! А теперь вы все относитесь к ней так, словно она часть нашей команды! Это просто смешно! Внутренне Стивен содрогнулся, испытывая стыд за себя прежнего. Но он не мог открыто защищать Доротею: проявлять эмоции в такой ситуации стало бы фатальной ошибкой. — Мы понимаем, о чем ты говоришь, — вмешался Шейн примирительным тоном. — Но многое изменилось с тех пор, и Андерсон не раз демонстрировала нам свою полезность. Да, она не ангел. Но никто не идеален, в том числе и ты. Поэтому давай оставим прошлое позади. Мы ценим твою честность, но всему есть время и место. Стивен вздохнул с облегчением, благодарно кивнув Шейну. — Пиздец! — усмехнулся Роб, раздражённый отсутствием поддержки. — Вы точно с ума сошли. Нет никакой гарантии, что она не предаст нас завтра. Как вы можете быть такими слепыми?! А ты, Стивен, присмотрись! Её привлекает не твой ум или преданность справедливости! Девка просто хочет хорошего траха! Провокатор громко свистнул в сторону Доротеи, ухмыляясь и демонстративно двигая руками и бёдрами, имитируя секс. — Не правда ли, дикарка? — обратился к девушке, — Разве не поэтому ты крутишься вокруг него? Может, ты сразу с несколькими хочешь? Я бы даже не удивился. Но знай, что я всегда рядом, — подмигнул ей, а затем повернулся к остальным, которые смотрели на него с явным неодобрением. Едва оставаясь спокойным, Гейт посмотрел на мужчину и сурово покачал головой, молча приказывая остановиться. Поняв по жестам Роберта о чем примерно идёт речь, Доротея усмехнулась, показав ему средний палец. — Ты осёл… — пробормотал Матиас, закрывая лицо рукой, словно ограждаясь от этой пошлости. — Не позорь нас. — Сборище идиотов, — презрительно фыркнул Роберт, скрестив руки на груди. — Успокойся, — тихо предупредил Итан, тревожно поглядывая на дверь. — Я частично с тобой согласен. Но она полезна. Так что просто… прекрати. Пожалуйста. — Неважно, насколько полезной она может быть! — настаивал Роберт. — Мы не должны доверять преступникам! Ей плевать на тебя, Стивен! Воспользуйся возможностью и забудь её наконец, пока ты ещё владеешь собой. И когда будешь брать эту дикарку, то покажи ей, как беспощадно трахает полиция таких, как она! Или если этого не сделаешь ты, то я лично возьму эту дрянь и вытрахаю так, что… Слова сорвались с уст Роберта прежде, чем он успел подумать дважды, а кулак Стивена влетел в его челюсть прежде, чем он подумал десять раз. После резкого звука удара в комнате воцарилась тишина. Никто не сдвинулся с места. Потрясённые взгляды всех, включая Доротею, были прикованы к двум мужчинам, стоящих лицом друг к другу. Каждый знал, что Гейт проявлял выдержку в любой ситуации, не говоря уже о том, чтобы вступать в конфликт с другими. Было ясно, что удар предупреждающий, напоминающий об определённых пределах, за которые никто не имел права выходить. — Разговор окончен, — скомандовал ровным тоном Стивен, не сводя грозного взгляда с провокатора. Роберт, однако, после удара не выглядел расстроенным или испуганным. Напротив, его лицо осветила хищная улыбка, когда он прикоснулся к своей разбитой губе. — Так и знал, — тихо усмехнулся Роб, а затем наклонился к Стивену и произнёс так, чтобы никто больше не услышал, — Я знал, что между тобой и дикаркой что‑то есть. Иначе зачем бы ты ударил меня ради неё? Развлекайся, пока можешь. Я никому не расскажу, — ободряюще хлопнул Стивена по плечу, а затем, отвернувшись, подмигнул Доротее и направился к двери, где столкнулся с Грантом. По внешнему виду подчинённого Нил все понял, и, отведя обоих в сторону, сделал выговор и приказал разобраться в своих разногласиях. Но Стивен не сожалел о своём поступке и организовал все так, чтобы слухи не распространились дальше комнаты. Всего разговора в тот день Доротея не слышала, но понимала, что все как‑то вращалось вокруг неё. В целом, ей все равно. Во всяком случае, она не считала себя виноватой. Больше интересовало в порядке ли Стивен и что с его рукой… И как только все вышли из комнаты, Стивен неожиданно проявил инициативу и бросился к ней, крепко обняв. Этот порыв охватил его так сильно, что он едва почувствовал боль в руке. В тот момент его ничто не заботило, кроме девушки. Прошлое? Будущее? Не важно. Работа?‥ Не сейчас, пока она рядом. Удивлённая, но довольная, Доротея ответила на его объятия. Ничего не спрашивала, понимая, что Стивен не хотел об этом говорить. Наблюдая за его преображением, она почувствовала, что сердце начало смягчаться по отношению к нему. Потеряв всякое ощущение реальности в объятих Доротеи, Стивен настолько расслабился, что почувствовал приятное трепетание внизу живота. Этого было достаточно, чтобы он захотел большего. Поэтому вскоре она овладела не только его мыслями, но и снами. Почти каждую ночь, когда Стивен засыпал, его сознание заполнялось лишь одним образом — Доротеи. И в этих снах он не сдерживался, позволял себе все, чего не мог допустить наяву. Сны оказывались настолько реалистичными, что при пробуждении он едва ли не задыхался, чувствуя призрачные поцелуи на губах, жар между ног и мягкие стоны в ушах. Опьяняюще. Мучительно. Стивен не смог найти разумного объяснения своему поведению. Одно дело ценить Доротею, и даже признаться перед самим собой, что она не безразлична ему. Но совсем другое… хотеть её в самом примитивном смысле! — «Будь ты проклята, судьба! Будь проклят твой извращённый юмор!» — негодовал Стивен, ворочаясь на кровати. — «Почему именно она?!» Тело начало реагировать на девушку самым неадекватным образом. Пока Доротея находилась рядом, кровь приливала вовсе не к голове, как положено. — «Бля, опять?!» — неверяще простонал про себя, в очередной раз чувствуя натяжение в брюках, когда Доротея наклонилась вперёд, чтобы поближе рассмотреть фотографии, разложенные на столе, — «В такой момент?! Неуправляемое животное!» — выругался на определённую часть себя. Подобные ситуации происходили все чаще и чаще, заставляя его сомневаться в своём здравомыслии. Это было крайне унизительно. Несмотря на свои тридцать пять, он чувствовал себя подростком. И одно воспоминание не давало ему покоя. Их первый поцелуй. Не настоящий. Не искренний. Манипуляция. Но это событие существовало, и это неоспоримый факт. Не отвращение или презрение заставили Стивена оттолкнуть девушку, а лишь смущение и растерянность. Да кто вообще мог знать, как реагировать на такую ситуацию?! В тот момент Доротея являлась для него очередной преступницей. Привлекательной преступницей, да. Но она не была ни его возлюбленной, ни женой. По своим убеждениям, он не имел права даже прикасаться к ней. Не говоря уже о том, чтобы поцеловать её! — «Поцеловать? Её?! О чём я думаю?! — абсурдно усмехнулся, стараясь не возвращаться к деталям того эпизода, который на самом деле крутился в его голове бесчисленное количество раз. — «Могу ли я?‥ Нет. Хочу ли я?‥ Боже, нет!» Но, тяжело вздохнув и посмотрев на губы девушки… — «Ладно. Возможно…» Прекрасные губы. Нежные. Он легко мог представить, как целовал бы Доротею прямо сейчас. Перед всеми. Пусть все судят. Плевать. И одна только мысль возбудила его ещё больше. — «Нет. Хватит!‥» — резко упрекнул себя. — «Я не могу!» — протестовал, оборонительно скрещивая руки на груди, как будто сама мысль о поцелуе была угрозой. — «А если бы мы были… настоящей парой?‥ Или даже‥? Стоп!» — разум в такие моменты моментально нажимал на тормоза и с невероятной силой выбрасывал из головы любые подобные мысли, напоминая о пропасти, разделявшей их. Но в одном Доротея была права. Собственное тело предало его задолго до разума. И каждый раз, когда Стивен пытался прогнать эти чувства, они возвращались вдвое сильнее, заставляя его осознать, что отрицание и подавление контрпродуктивны. Да и тело кричало, чтобы он остановил эту бессмысленную муку. Сколько будет стоить уступить своим желаниям?‥ Наступит ли конец света? Перестанет ли светить солнце? Нет, вроде. Но изменит ли это что‑нибудь к лучшему? И что самое худшее может случиться? Может, лишь поддавшись собственным низменным желаниям хотя бы один раз он сможет прийти в норму? Возможно. Но в том случае, если это желание было мимолётным влечением. А если нет?‥ В конце концов, как только Стивен пересечёт черту, пути назад уже не будет. И дело не только в физическом влечении. Ведь у неё была очаровательная улыбка, остроумие и невероятная энергия. С ней было интересно общаться, она полна сюрпризов и всегда знала, как вызвать улыбку на его лице. Её эмоций хватало на них обоих. И если раньше дар Доротеи пугал его, то теперь он вызывал восхищение, не только как полезный инструмент, но и как часть её личности. — «Чувствую ли я что‑нибудь к ней?‥» Гордость не позволяла признаться в правде. Страх вынудил молчать. И стыд заставил отрицать очевидное. Глубоко внутри Стивен знал ответ. Просто не мог принять. Не мог позволить впустить эту мысль. Но это чувство уже было внутри, и его нельзя остановить.