Сколько сил еще осталось?

На пороге стоял Юра. Стоп. Юра? Костя уж подумал, что ему это все мерещится, но нет, вполне реальный Юра стоял здесь прямо перед ним. Взгляд друга выражал сожаление, он рассматривал Уралова с головы до пят, но входить в квартиру не осмеливался. А Костя и забыл как думать, тот, кого он пытается забыть, пришёл сам. Екатеринбург, ничего не говоря, пустил друга в квартиру. На душе скреблись кошки, за окном августовская жара, они вместе прошли на кухню и Юра достал из пакета торт, тот самый любимый — киевский. Костя заварил чай, сели оба за стол в молчании. Оно было неловким, Юра мялся и ерзал на стуле, то ногой подергивал, Костя же просто витал в тревожных мыслях. — Почему пропал? — Все же заговорил Татищев. — Устал, устроил себе отдых. — Ответил Костя, разрезая торт ножом и раскладыаая по кусочку на тарелки. — Оброс весь, Катюх, мешки под глазами, так глаза ещё и красные, губы в ранках, разве это отдых? Ещё и бутылки, я смотрю, в мусорке лежат. Косте стало немного стыдно, что даже не совсем внимательный Челябинск заметил такие изменения. — Давай другой отдых устроим? — Челябинск полез что-то искать в телефоне. Костя смотрел в недоумении, как вдруг Юра завопил: — Собирай пожитки, Катюха, мы едем ляжки тянуть! Такси прибудет через тридцать минут, у тебя ещё есть время. — Ты что удумал? — Возмутился Уралов, но все равно пошёл собирать вещи, а вместе за ним поплелся Юра. Татищев приехал со своим рюкзаком, видимо собирался на несколько дней, общими усилиями, они собрали немного вещей для Екатеринбурга. Хотя если сравнить рюкзак Татищева и сумку Кости, то это будет не немного. У Екатеринбурга было ещё минут пятнадцать, он решил в этом время привести себя в порядок, побриться, умыться и нанести патчи под глаза (которые подарил ему Саша). Вышел из ванны Костя уже самым обворожительная в мире человеком, одет в брюки и рубашку, выглажен, побрит, пахнет дорогими духами. На секунду в груди Юры что-то перевернулось, то, чего он никогда раньше не испытывал, даже с девушками. От этого его передурнуло и он на долю секунды испугался, стараясь как можно скорее отогнать эти мысли. На такси ехать около часа, Юра даже задремал на плече у Кости, а последний переписывался с Сашей. Романов за всю ту неделю понаписал много сообщений, но не приехал, потому что дел было много, да и знает, что другу нужно время подумать. Ехали они за город, но Костя так и не понял куда. К концу пути Юра проснулся, даже заболтался с водителем, а на вопросы Екатеринбурга: «куда мы все-таки едем?» — лишь весело хмыкал. Высадили их у ворот, и к ним тут же побежали две девушки — администраторы. К Юре они обращались по имени и отчеству, с уважением смотрели. А был это санаторий, название его, связано с гранатом, Уралов когда-то слышал про него, но побывать здесь не доводилось. Девушки провели их в номер, он был люксовый, с двумя кроватями, огромным окном почти в пол. Все удобства именно здесь. Им выдали расписание, чтобы они знали когда и что можно посетить, и немного покланявшись быстро вышли. — Это что было? — спросил Екатеринбург, и присел на край кровати. — Видимо, потому что я заказал все включено, номер люксовый, все дела, так еще и чаевых накинул, они ради нас теперь на все готовы. Вот это я понимаю отдых. — Юра упал спиной на кровать и раскинул руки и ноги, что теперь стал похож на звездочку. — Там полдник скоро должен быть, пойдём? — Идём. На полдник была каша и фрукты, Татищев не привык есть такое, а Косте понравилось. После этого можно было пойти к реке и посмотреть на закат, что они и сделали. Сидя на лавочке недалеко от берега реки они говорили обо все и ни о чем сразу. Кто как живёт, какие отчёты нужно будет сделать по возвращении, что будут делать в эти четыре дня. Косте было хорошо, на душе теплилось, что-то давно забытое вновь проснулось. На следующий день они прошли все процедуры, плавали в бассейне, сходили в спортзал, где Костя перебрал все гантели и тренажёры, а я Юра лишь побаловался на турниках и походил на беговой дорожке. Спалось после таких нагрузок потом все же хорошо. Третий день прошёл почти точно так же, разве что вечером они снова вышли к реке, закат в этот день был ярким и красивым, хотелось остаться в этом моменте навсегда, теперь они сидели на самом берегу, от чего было ещё атмосферней. В позе лотоса ловили релакс. На Юру видимо этот релакс сработал слишком сильно. Он застыл и долго-долго смотрел на Уралова. Рассматривал его губы, глаза цвета охры, густые двухцветные волосы. Рядом совсем никого. Татищев миллиметрами приближался все ближе, прежде чем прикоснулся к губам напротив. Что это было? Пронеслось в голове у обоих, но это было столь быстро, что оба не обратили внимания. Костя боялся отвечать на это подобие поцелуя, а Юра все продолжал испытывать нервы Екатеринбурга. Костя боялся, ведь Татищев всегда таких посылал к черту, избегал всюду, а теперь сам целует своего же друга. Душа Екатеринбурга не железная и не каменная, его чувства вспыхнули с такой силой, что отрубили все мысли напрочь, и он стал отвечать на этот робкий, но долгий поцелуй. Юра обнял его… Может все это кошмарный, но такой любимый сон? Может он уже спился, что ему все эти дни в санатории мерещились? Когда обоим стало не хватать воздуха, они остранились, Юра посмотрел с горечью и жалостью, но не с презрением, и сразу же убежал, что есть сил. Екатеринбург хотел было догнать, но Татищева уже было не видно. И что это было? Костя один сходил на ужин, сходил на массаж и вернулся в номер только к девяти вечера. Юра лежал на своей кровати спиной ко входу. Но было видно, что он не спит, хотя пытался это сделать. Костя не стал допрашивать друга, сходил в ванную, почистил зубы, написал Саше и лёг спать. Сквозь липкую дрему почувствовал, как к его спине прижались и сопели под ухом. И что все это значит? Утром Костя, как только открыл глаза, увидел черную макушку в трёх сантиметрах от лица. Юра лежал на нем прямо как на большом и плюшевом медведе. Сердце пропустило несколько ударов от такой близости. Почти сразу же Юра проснулся, он и сам испугался того, где спит. Почти сразу же хотел уйти, но Екатеринбург не дал этого сделать. — Что ты делаешь? Издеваешься? — спокойно спросил Уралов. — Никогда в жизни. — Шёпотом ответил Юра. — Ну а зачем тогда играешь на моих чувствах, ты мне нравишься триста лет и столько же ты ненавидишь «таких», так что сейчас с тобой, раз ты вчера поцеловал меня? — Костя говорил негромко и смотрел прям в глаза Юры. — Я не могу понять ничего, да, я ненавижу нетрадиционалов, но ты — это другое. С тобой легко и весело, с тобой по-родному тепло, а вчера было так хорошо, что я совсем крышу потерял. — Юра говорил виновато, будто ещё чуть-чуть заплакал бы. Костя уловил нотки грусти в его голосе, и просто обнял, крепко и тепло. Прижал его так, будто хотел стать единым целом. — Ты совсем не представляешь, как я рад, и как сильно люблю тебя. — Екатеринбург поцеловал Татищева в лоб. — И я. Тебя, вроде — Совсем смущённо и чуть слышно произнёс Юра, обнимая Уралова в ответ. Ещё один день они проведут в санатории, а позже вернуться в Екатеринбург, где проведут ещё несколько дней вместе наедине. «В тихом омуте, черти водятся» — когда-то сказали, и видимо они говорили про Юру. Потому что он все эти дни не отлипал, не отходил ни на шаг, целовал при первой возможно, лез куда только можно, обнимал абсолютно всегда. Будто сорвавшиймя с цепи ласковый пес нашёл себе любящего хозяина. Летним вечером они заказали доставку суши, поели, смотря новый фильм, а после лежали и целовались. Губы знали эти движения наизусть, но никто из них ещё не привык. Поцелуй затянулся, ладони друг друга блуждали по телу, Юра запустил руку под футболку Кости, нащупывая рельефный пресс. Перевернувшись в горизонтальное положение, они продолжали изучать тела. Дотронувшись до живота Юры, Уралов услышал в поцелуй тихий, но такой желанный звук, что стало точкой невозврата, Костя больше не смог бы сдержаться. Но Юра не против, он готов, не зря же читал ленту «вумен.ру», сам тоже ждал этого момента, чтобы ощутить Костю сильнее, понять какого это. И понял. Это восхитительно, божественно, нереально. Костя нежный, но в тоже время очень страстный, от чего срывало голову. Позже они будут летать к друг другу в гости, навещать, снова целоваться на диване под разговор телевизора, если будет настроение то и проведут ночь вместе не только для сна. Триста лет ожиданий и боли, окупились тем счастьем, что испытывал Костя рядом с Татищевым. Они будут скучать друг по другу, дни напролёт разговаривать по видеозвонку, ждать новой встречи, только бы почувствовать тепло рядом.