Оуэн всегда прав

Энакин ненавидит болеть. А Оуэн ржал. Ведь Энакин взорвётся, если усидит на месте хотя бы две минуты. И в этом братец был прав. Если Оуэн мог целый день валяться в постели от безделья, то Энакин мог не спать и вовсе: иногда, из-за тренировок по баскетболу или ещё-по-какой-угодно-причине Скайуокер мог забыть про существование кровати. Сейчас, когда простуда-грипп-любая-другая-фигня-мешающая-полноценной-жизни приковала его к постели, Энакин злился. Несмотря на температуру, чувствовал он себя отлично, разве что голова побаливала. Из всех движений, которые ему приходилось совершать — кидать салфетки в маленькую баскетбольную корзину, прикрученную к шкафу. Особенного удовлетворения это не вызывало, но все социальные сети были проверены, а сообщения с пожеланиями о выздоровлении прочитаны. Отчима с матерью дома нет. Можно побегать, выйти на улицу, но, к сожалению, Оуэн заболел вместе с ним. И, конечно, именно он остался за старшего. Ларс раздражающе гундозил: и, хотя, Энакину это не мешало говорить без умолку с ним, когда Оуэн ушёл из комнаты, устало кинув «если что, пиши по пейджеру», Скайуокеру стало легче. Чуть-чуть. Пейджер запищал почти через вечность. О:"Врач идёт». Общение по пейджеру было их маленькой фишкой. Они забрали их у родителей и общались между собой только по ним. Э:"Какое счастье». О:"Твоё счастье». Хотя Энакин и не видел брата, он ярко представил, как тот ухмыльнулся. О:"Я теперь знаю, какой подарок ты хочешь на Рождество». Вообще, Оуэн это брат, о котором Энакин мечтал всё детство. Добрый, придуркаватый дурачок, готовый отдать за тебя жизнь. Оуэн настолько удачно сочетал в себе друга, брата, няньку и потрясающего повара, что Скайуокеру порой казалось, что «спасибо» — мало. Оуэн был первым, кто узнал об ориентации Энакина. В первые несколько секунд он улыбнулся и хлопнул его по плечу, будто Энакин покорил Эверест. Больше он ничего не сказал, лишь шутил, и шутил много, но шутки его были настолько уютные и простые, вселяющие в Энакина уверенность, что всё так и должно быть, и вообще, геи есть в каждой приличной американской семье, и в нашей эта честь выпала тебе. И больше Энакин не переживал. Мало того, Оуэн ещё и типаж его распознал. — Бородатые зеленоглазки, вдвое старше тебя, — как-то сказал Ларс, когда они в магазине выбирали чипсы, — У моей подружки отец в разводе, но я не обещаю… Энакин кинул ему в лицо пачку со вкусом крабов, после чего оба засмеялись. Брат прав и здесь: после этого Энакин заметил, что действительно интересуется взрослыми мужчинами. Да что с ним не так? — А что с малолетками возиться? — фыркнул как-то Оуэн, явно пытаясь его подбодрить, — К тому же, у наших родителей тоже разница не в один плевок. Что правда, то правда. И Оуэн навряд-ли ошибся и здесь. Э:"Боюсь, тебе всё-таки придётся раскошелеться на приставку» Э:"Если он рилли так хорош, я заберу его сейчас» Иногда его терзала несправедливость за то, что у всех, абсолютно у всех в школе уже был первый поцелуй, кроме него. Он, конечно, не незаметный, но репутацию дурачка напару с Оуэном явно заслужил. Только если Оуэн дурачок милый и добрый (по крайней мере, для девушек), то Энакин дурачок для девушек слишком едкий и раздражающий. Какая удача. Тем не менее, отсутствие партнёра и первого поцелуя это не отменяло. О:"Прости, я задохнулся от смеха». Э:"Считаешь, не смогу его склеить?» О:"Ну что ты, я просто боюсь, что он зайдёт натуралом, а выйдет геем». Энакин засмеялся. Э:"Поспорим?» О:"Окей» Это идея нудела в Энакине сначала лета. Но воплотить её было невозможно. Э:"Если он выйдет с поцелуем на губах или шее, ты в своих труселях с бетменом пробежишь от учительской до мужского туалета» О:"Но если ты облажаешься, ты пробежишь в своих с суперменом» Э:"По рукам» О:"Какое по рукам? Как мне понять, что ты его в губы поцеловал?» Энакин ухмыльнулся. Э:"Он это не позабудет. Никогда» Когда дверь резко открылась, Энакин смущённо запрятал пейджер под подушку. Не отрывая, конечно, взгляда от доктора. Ну блядь, почему Оуэн всегда прав? Ненавидимый Энакином халат сковал в тиски самого красивого мужчину на свете: но он держался и настолько тепло улыбнулся Энакину, что тот забыл о своём шиле в заднице, а вместе с ним и о своей самоуверенности. — Здравствуй, Энакин. Не отрывая взгляда от этого лица, Энакин промычал и промямлил что-то вроде привет-здраствуй. Врач сел на кровать, и нога Энакина дрогнула. Он сел на кровать! Я его чувствую! Он настоящий! Врач всё ещё улыбался и чего-то от него ждал. И не дождался. — Меня зовут Оби-Ван. Твоя мама сказала, что у тебя вчера была температура, чуть ли не жар. Как себя чувствуешь? Энакин пытался вспомнить заготовленный ответ, заодно прикидывая, не глупо ли он прозвучит. — Знаете… на самом деле, я притворяюсь. Не хотел сегодня с мамой к родственникам ехать. — Прости, Энакин, но твой брат предупредил меня, что ты можешь использовать эту отмазку. Оуэн, блядь! — Я все равно осмотрю тебя. Он достал из сумки пачку широких палочек для эскимо, и, взяв одну, сказал: — Открой рот и высуни язык. Энакин вдруг вспыхнул и с недоумением посмотрел на Оби-Вана. Его любимая порнушка начиналась так же. Оби-Ван улыбнулся. — Я посмотрю горло. — Горло? — с хрипцой сказал Энакин и послушно потянулся к доктору, вытянув язык. Оби-Ван внимательно смотрел на его горло. А Энакин внимательно смотрел на Оби-Вана. — Немного красное, но это ничего. Он достал из сумки ещё какой-то прибор и сунул его ему в нос. — Немного присутствует слизь. — Надеюсь, не как у брата. Оби-Ван засмеялся. Какой же у него красивый смех. — Нет, не как у брата. Так, а теперь мне нужно послушать твои лёгкие. Повернись ко мне спиной. Это в порнушке, кстати, тоже было. — Дыши, — он положил одну руку на его плечо, и Энакин вздохнул так, словно от этого зависела жизнь всего человечества, — А теперь не дыши… дыши… не дыши… Очень скоро рука Оби-Вана покинула его плечо. Очень жаль. — Ты мерил с утра температуру? Энакин покачал головой. — Ну, тогда сделаем это сейчас. Оби-Ван достал из сумки градусник. Главный враг Энакина. С тех пор, как он разбил его в пять лет. Но сейчас он готов на перемирие. Оби-Ван положил градусник под мышку Энакину. И улыбнулся. Самое время что-то сказать. — А правда, что врачи болеют реже своих пациентов? Энакин, блядь! Оби-Ван задумался. — Я думаю, да. До того, как стать врачом, я был магнитом для всяких инфекций и прочей гадости. А после, видимо, научился с ней жить. Нет, ну мало того, что ты такой красавчик, так ты ещё и чувством юмора не обделен — это несправедливо! Энакин рассмеялся. — А как вы лечились? — Народной медициной. Моя мама была в этом спец. Особенно любил её ягодные пирожки с молоком… но она готовила их только когда я болел… — Вы поэтому столько болели? Энакин, блядь!.. Оби-Ван засмеялся. — Да, пирожки были вкусные. Ради этого стоило поболеть… Ну, тогда, видимо, мой пирожок это ты. - Думаю, пора доставать. Он взял у Энакина градусник. — 37, 9! Я думал, что ниже… ну ладно. Кажется, я понял, в чём дело… Он написал что-то в блокноте и улыбнулся. — Ты очень скоро выздоровешь, Энакин. Твой организм сам не выносит болезнь. Я выписал антибиотики и витамины, но сдать анализы тоже придётся. Он снова улыбнулся, с каким-то умилением и нежностью, будто вместо Энакина в постеле лежал плюшевый мишка. Скайуокеру это понравилось, и нет. — Ну что же, выздоравливай, Энакин. Он направился к двери, как Энакин окликнул его. — Оби-Ван! — М? — А как те печенья назывались? Оби-Ван улыбнулся. И снова как милому дурачку. — Традиционное шотландское. Но есть обязательно с молоком. Он подмигнул и вышел. Энакин выдохнул, уставившись в потолок. И.д.и.о.т. *** — Ну что? — замотанный в шарф, Оуэн через слово высмаркивался, — Тебе поискать твои труселя? И засмеялся. Энакин закатил глаза. По правде, он про это и забыл. — К сожалению, произошло куда более ужасное событие. — Что? Он выписал тебе антибиотиков больше, чем мне? Энакин скептично изогнул бровь. — Нет. Он мне понравился. Сильно. — Правда?! — загундозел Оуэн и высморкнулся. — Да. И дело не в том, что он красавчик, как это обычно бывает… Он… Красивый красавчик… Оуэн засмеялся и закашлял. — Но не только в этом. Он такой… спокойный. Весело-спокойный, понимаешь? Мне вдруг захотелось полежать в обнимку и ничего не делать… или посмотреть тупую романтическую комедию… — Не вовремя, Энакин. Тебе через неделю кросс от учительской до туалета бежать… Энакин кинул в брата салфетку. — Обыватель. — Если ты так распигнаешься, значит, он действительно тебе понравился… Энакин посмотрел на брата. Да неужели, тупица? — А значит, так просто он от нас не уйдёт! Энакин закатил глаза. — Можешь считать это утешительным призом к своему поражению, — Оуэн откашлялся, — У меня уже есть план. *** На следующий день, когда Шми с Клиггом ушли на работу, братья пялились на дверь спальни. Спальни родителей. — Ну, открывай. Оуэн расширил глаза и метнул в Энакина взгляд. — Я?! — Ну да. — Моя идея, поэтому ты открывай. — А в чём проблема? — Да хотя бы в том, что это спальня родителей! Я сюда вообще никогда не заходил! Энакин чувствовал тоже самое, поэтому не торопился дёргать ручку. — Давай монетку бросим. Оуэн покачал головой. — Ни за что! Не знаю, как ты это делаешь, но всегда выпадает твоя сторона! Энакин усмехнулся. — Ладно. Давай откроем вместе. Оуэн кивнул. Они схватились за ручку. — Насчёт три, — Оуэн зажмурился, — Раз, два… -… Три. Комната родителей оказалась маленькой. Двуспальная кровать, один шкаф (на двоих) и тумба около кровати. — Я думаю, мама хранит записную книжку в тумбочке, — Оуэн тихонько подошёл к тумбе, словно кроме Энакина его мог кто-то услышать. Поначалу Энакина задевало «мама», когда это говорил Оуэн. Но вскоре, когда он почувствовал, что Ларсы-Скайуокеры стали одним целым, никаких претензий не имел. Хотя и Клигга папой особо не называл. — О мой бог! Энакин заглянул из-за плеча Оуэна на содержимое тумбы и поморщился вместе с братом. — Готов поклясться, что у меня с друзьями вместе взятых их меньше! В тумбе отдельную большую коробку занимали презервативы. И Энакин искренне не понимал, зачем старикам нужно так много. — Мы здесь не за этим, если помнишь, — фыркнул Энакин, хотя мамина коробка долго не сможет вылезти из его головы. — Я знаю, знаю… но пока кроме коробки с презервативами ничего не вижу… — Может, потому что надо перестать на неё пялиться? — А как?! Энакин моргнул. Действительно. Как? — А, что-то нащупал. Какую-то книжку. — Наверное, это и есть записная. Доставай. Оуэн взял блокнот и чертовски обрадовался, увидев разделение по алфавиту. — Не советую обнадеживаться, — фыркнул Энакин, — Мама записывает не по именам, а по фамилиям. — Твой врач, ты и ищи, — загундозил Оуэн, — С меня уже проникновения хватит. — Но идея ведь была твоя, — ухмыльнулся Энакин. Он открыл блокнот и бегло пробежался по номерам и именам, но четно. Несколько раз пролистав книгу, он не увидел имени Оби-Вана ни разу. А оно, несомненно, бросилось бы ему в глаза. — Нет, — подтвердил Ларс, так же внимательно пролистав блокнот, — Его здесь нет. Энакин надул губы. — Она вообще, по моему, забросила её. — Нет, не думаю. Просто Оби-Ван не наш врач, он ведь от Квай-Гона. Наверное, поэтому мама и не нашла смысл его записывать, — Оуэн вздохнул и попытался положить блокнот так же, как он лежал, -… или не увидела блокнот за этой коробкой… Энакин улыбнулся, но без энтузиазма. — Да не расстраивайся, у меня ещё идея есть. Правда более бесбашенная, чем эта. — Ну и? — спросил Энакин, когда они вышли из спальни родителей. — Можно у мамы в телефоне посмотреть. Она ведь ему как-то позвонила, верно? А можно и у Квай-Гона… — Расслабься, Оуэн. Видимо, не судьба. А рыться в мамином телефоне… Не хочу ещё на какую-нибудь коробку натолкнуться… *** Со временем, Энакин пожалел об отказе о предложении брата. И вообще, намеревался переехать в его комнату. Нет, ничего страшного не происходило. Просто он пересмотрел порно, и теперь оно снилась ему почти три дня подряд, да ещё и с самым красивым доктором, из-за чего залезать в интернет за новой порцией было просто неинтересно. Окружающие звуки проходили мимо него: иногда Энакин слишком глубоко погружался в свои фантазии. И, хотя они могли быть непристойными, во многом он мечтал именно о чувствах, о романтике, и о глупостях, из-за которых смеялся над одноклассницами в школе. — Доктор Кеноби передал тебе привет, Энакин, — как-то сказала мама за завтраком. Они дрались с братом за медовые колечки, и мама облегчила Оуэну победу. Энакин покраснел. — Правда? А мне доктор Кеноби ничего не передал? — Оуэн готов был заржать, поэтому сильно поджал губы, но тем не менее покраснел. — Тебя он попросил придерживаться диеты и сбалансированно питаться. Тогда болезнь будешь переносить легче. Энакин засмеялся и отнял у брата коробку с хлопьями. — И? Больше ничего? — робко уточнил Энакин, на что Оуэн тихо ухмыльнулся. — Вроде нет. И без этого фантазия неплохо работала, спасибо. *** — Что ты делаешь, придурок? Оуэн улыбнулся, старательно проводя утюгом по… трусам? — Не бегать же тебе по школе в мятом… тем более в первый день. — Я бы никогда с тобой так не поступил, — драматично фыркнул Энакин. — Я знаю… Ты бы в жизни не стал гладить мне трусы. Оуэн засмеялся, а Энакин обиженно хлопнул дверью. *** Энакин уже снял штаны, когда начал расстёгивать рубашку. Он брюзгливо положил свои вещи на одну из полок в кладовке. Носки снимать не решился, и без того холодно, как и оставлять телефон — мало ли кто их, уборщиков, знает. Кладовка зажата между учительской и кабинетом биологии: у Оуэна перед обедом как раз биология. Он сказал, что заберёт вещи с кладовки и принесёт в мужской туалет. Звенит звонок. Энакин проклинает чёртову простуду, из-за которой теперь, мало того, что на глазах у половины школы пробежит в трусах, так ещё не переставая думать о докторе. Ну где она, эта справедливость! Энакин резко выбегает из кладовки и, что есть мочи, бежит к мужскому туалету. Те, кто поняли, что произошло, уже в голос смеялись на весь холл, торопя других быстрее включить камеру. Коридор казался бесконечным, но Энакин добрался до туалета, который оказался закрытым. Твою мать. Энакин забегает в первую открытую дверь и мигом захлопывает её, надеясь, что школьники с камерами не найдут его. И это медпункт. Как иронично. Он пытается отдышаться. — Энакин? Но легкие ему отказали. Какого хера вообще? Он открывает глаза и видит своего доктора, сидящего в кресле. Он краснеет каждой клеточкой. — Всё в порядке? Оби-Ван хочет засмеяться: от души, на всю школу, вместе со всеми, но из компетентности молчит, сжимая губы. А зря, потому что озорство, вспыхнувшее в глазах доктора, очень его молодит. — Я тут… проспорил. Неудачно. Оби-Ван не выдержал и засмеялся. — Прости Энакин… Просто боюсь представить, на что и с кем ты поспорил. Если бы не борода, Энакин уверен, что Оби-Ван выглядел бы как мальчишка. — Вы теперь… работаете здесь? Оби-Ван пожал плечами. — Так уж вышло… поспорил… неудачно. Энакин закатил глаза. — В любом случае, не мотив «ялюблюдетей». На том спасибо. Кеноби кивает, но, кажется, вид Энакина в супермэновских трусах всё ещё не даёт ему успокоиться. — Ты, наверное, голоден, — сквозь смех спросил Оби-Ван. — Да, если честно. На эту шутку ушёл весь обед, — фыркнул Энакин. — Я сутра в Мак зашёл… мне в подарок один бургер дали. Угощайся. — Где находится такой Мак? — фыркнул Энакин ещё раз, без стеснения доставая из пакета бургер. Он сидит в трусах. Стесняться больше нечего. — А вы почему не в столовой? Там сейчас все учителя. — У новичков всегда много работы. Энакин вдруг понимает, что Оби-Ван просто боится сталкиваться со школьным коллективом. Оно и логично: учителя мало чем отличались от учеников. В социуме были те же правила: не понравился раз — то же самое, что и на всю жизнь. Видимо бургер предназначался кому-то, с кем Оби-Ван планировал общаться на «пару» — два школьных оторвы, которым не было дело до остального коллектива. Но так никого и не нашёл. Энакин улыбается, думая о том, что в любом случае доктора без друга не оставит. Некоторое время разглядывая черты лица нового школьного врача, заполнявшего какие-то бумаги, он достаёт из трусов чудом уцелевший телефон и пишет брату. «Я в медпункте. Туалет закрыт» «Угадай, кто теперь наш школьный врач» *** — Ахах, ты что, серьёзно? Оуэн смеялся ещё минут двадцать, пока, более менее не успокоился. — Всё? Он вытер подступившие слёзы. — Да… ахах… наверное, всё. — Я думаю, это судьба, — Энакин облизнул губы, снова представив своего доктора… без халата… и другой одежды. — Судьба? Пробежать в трусах ещё один кросс? Оуэн снова засмеялся. — Смейся сколько хочешь, — фыркнул Энакин, — Вот увидишь, через неделю он скинет свой журнал посещений со стола и будет целовать каждый сантиметр моей кожи… — Фу, надеюсь, не увижу, — Оуэн вздрогнул, — Неужели ты это всерьёз? Энакин нахмурился. — Ты только сейчас это понял? — он изогнул бровь, — То есть я тебе тут вот уже две недели расписываю гейскую Камасутру с Кеноби, и до тебя это доходит только сейчас? Оуэн пожал плечами и смутился. — Ну… он же… взрослый. У вас разница четырнадцать лет. Четырнадцать?! Действительно, неожиданно. Конечно, ни на какие мысли Энакина это не натолкнуло: он просто удивился тому, как молодо выглядит Оби-Ван. — И что? Это всего лишь цифры. У Клигга с мамой разница в тринадцать лет. — Что правда, то правда, — Оуэн почесал затылок и несмело взглянул на брата, — А он тебе только внешне нравится? На самом деле, Энакин и сам не раз задавался этим вопросом. Его всегда привлекали мужчины как минимум на десять лет старше, и он никак не мог объяснить это пристрастие. Скорее всего, ему нравилась… опытность. И защищённость, которую она дарила. И вообще, это чертовски сексуально. Но Оби-Ван привлекал его не только внешне. Спокойствие, весёлое озорство в глазах и остроумие… в нём есть что-то, что привлекало Энакина больше всего: всё в нём было уникально и естественно, словно было сделано для того, чтобы свести Скайуокера с ума. И так хотелось верить, что Кеноби видит в нём то же самое… — Нет, — коротко ответил Энакин, закусив губу, — Он… другой. Такой приятный, уютный… словно созданный для меня. Оуэн слегка кивнул головой. — Я всегда считал, что рядом со мной должен быть кто-то такой же ненормальный, как и я. Но потом я увидел Кеноби и… он такой спокойный, что рядом с ним хочется быть таким же… и мне это нравится, понимаешь? — Значит это, вроде как, серьёзно? — Абсолютно. — Ну… если у тебя у снова не получится, с тебя ещё один круг в трусах. Энакин нахмурился. — Две недели. — Без проблем. — Договорились. *** — Оби-Ван? Иногда остаётся только поражаться, сколько в их школе больных. Почти каждый раз, когда Энакин заглядывал к Оби-Вану, тот мерил кому-то давление, вводил инсулин, искал обезболивающее, или просто писал справку, чтобы отправить домой. Но что бесило Энакина больше всех этих обстоятельств, так это тот факт, что во время всех этих процедур девочки (а иногда и мальчики) не переставали строить глазки его доктору. — Скайуокер? — сощурилась Кейтлин, его одноклассница, что мило хихикала до этого. Оби-Ван осматривал её горло, и Энакина кольнула ревность. Ты должен смотреть только моё горло! — Ох, Энакин, всё в порядке? — серьёзным тоном спросил Оби-Ван и перешёл к осмотру носовых пазух. — Я думал вы голодны, и принёс обед, — всё ещё поникшим тоном говорил Энакин, сверля глазами доктора. — Спасибо, Энакин, — слегка улыбнулся он, — Поставь, пожалуйста на стол. Энакин подошёл к столу, на котором, к слову, ланчбоксов было больше, чем следует. И все в красивых, разноцветных обёртках, с ленточками и бумажками с добрыми пожеланиями. Гневу Энакина не было предела. — Что-то не так, Скайуокер? — видимо, поняв ситуацию, деланно-гнусавым голосом спросила Кейтлин, сверкнув глазами. — Всё просто отлично, — сучка, — до свидания, Оби-Ван. *** — Ну а что ты думал? — скучающе протянул Оуэн, — Любовь — это борьба, порою нужно вгрызаться в горло. — Охеренный комментарий, — буркнул Энакин, уткнувшись лбом в стол. Оуэн оторвался от поедания приготовленного печенья и взглянул на поникшего Энакина, громко стукнув по столу. Скайуокер чуть ли не подпрыгнул. — Какого чёрта ты сдаёшься так быстро? Включи своё шило в заднице и придумай что-нибудь! Оуэн, конечно, был прав: Энакин рано скис. Ещё ничего не было потеряно, до конца недели много времени, он что-нибудь придумает. — Окей гугл, — Энакин достал телефон, — Как соблазнить сороколетнего врача красавчика? — … Если тебе семнадцать, — закончил Оуэн, едва не подавившись печеньем. *** Гугл хреновый советчик. Не потому что не знает ответа, а потому что не имеет понятия, что делать с твоим специфическим случаем и даёт тебе советы от геморроя. — Это поможет, — уверяет его Оуэн, раскатывая тесто для печенья, — От моей выпечки ещё никто не убегал! Энакин вытер салфеткой пот с пухлого лица. — Может тебе чем-нибудь помочь? — спросил Энакин, сев за стол. — Нет! — гавкнул Оуэн, — Держись подальше, пока я буду готовить, — он показал пальцем на дверь. Энакин, подняв руки, вышел из кухни. Это вполне справедливо, ведь каждый раз, когда Энакин хотя бы маячил на кухне, что-то шло не так — на Рождественской выпечке, когда он просто смотрел на духовку, ожидая любимых плетёнок с вишней, те неожиданно загорелись, и на кухне чуть не начался пожар. На день Благодарения, пока индейка томилась, Энакин зашёл выпить сока, но, когда он открыл холодильник, в доме перегорела вся проводка, из-за чего индейку пришлось везти к бабушке. На пасху, пока Оуэн красил яйца, (Энакин просто заглянул посмотреть на серьёзное лицо брата!) все, абсолютно все скатились со стола, хотя от краёв были далеко. За это Оуэн Энакина так и не простил. Потому, понять то, что все гонят Энакина с кухни как экзорцист нечисть — понять можно и даже нужно. На самом деле, именно поэтому Шми все же оборудовала некоторое место в гостиной под столовую, только бы не пускать Энакина на эту самую кухню. Через два часа Оуэн закончил и вынес булочки в столовую. Энакин улыбнулся и хотел съесть одну, но Оуэн быстро присёк эту идею. — Я и так немного приготовил. Где коробка? — Какая коробка? — В которую мы должны сложить булочки. Энакин похлопал глазами, после чего уставший Оуэн закрыл ладонью лицо. *** — Оби-Ван! К счастью, никаких девчонок в медпункте не наблюдалось: только толстый Уилл, классом младше, болеющий диабетом. Скромный, напуганный мальчик, которому вкололи инсулин, быстро скрылся за дверью. — Здравствуй, Энакин, как поживаешь? Энакин готов был растечься прямо на этом полу, от одной этой улыбки. Почему такую красоту не запретили законом? — Отлично. Как вы, Оби-Ван? Оби-Ван, поставив последнюю подпись в журнале, поднял на него взгляд. Сердце в груди Энакина ухнуло вниз. — Всё также. Энакин постарался улыбнуться в ответ. — Я принёс вам булочки… ну, помните, о которых вы говорили. — Ох, здорово, — Оби-Ван не помнил, но отчаянно пытался вспомнить, или сделать вид, что пытался. Энакин положил красиво упакованную коробку (ещё раз спасибо Оуэну) на стол и сел рядом, глядя Оби-Вану в глаза. Тот явно смутился такому вниманию и перевёл взгляд на свой журнал. — Оби-Ван, а какие ещё булочки вам нравятся? Мужчина растерянно перевёл взгляд на улыбающегося Энакина. — Разные. С корицей, вишней, клубникой… кажется, кто-то стучит. — Нет, — улыбается Энакин, ногой придерживая дверь. — Энакин, — усмехнулся Оби-Ван. — Я тоже не просто так зашёл, — он закрыл дверь на замок, — Мне нужно… померить давление. — Правда? — приподнял бровь Оби-Ван. — Правда, — Энакин сел и протянул руку. Оби-Ван лишь слегка улыбнулся и достал танометр. — Скажите, а в медицинском сложно учиться? — Ну, — смеётся Оби-Ван, — Не буду врать, Энакин, не из приятного. Ради таких красавчиков можно и потерпеть. — Я выбираю между медом и бизнесом, — почему-то такая расстановка приоритетов рассмешила Оби-Вана, — Думаю выбрать колледж поближе к дому. А в каком вы учились? — Я учился в Эдинбургском университете в Шотландии. — Так значит акцент не для того, чтобы склеивать медсистричек? Энакин, блядь! Оби-Ван рассмеялся. — А как вас занесло к нам? — Видимо, судьбой. — О. Так вы верите в судьбу? — Да. Пути силы неисповедимы. — А… — Твоё давление в норме. Скоро звонок, не опоздай на урок. Энакин обиженно покинул кабинет. *** — Он играет со мной, он определённо играет со мной! — Ты вправду думал, что с таким акцентом он мог родиться в Америке? Серьёзно? — Он прекрасно все понимает, и бросает мне вызов! И я его принимаю! — Энакин, скоро экзамены. Может, ты немного попридержишь… своего коня. — Нет, Оуэн, нет! — он схватил его за футболку, — Нужно отвечать на призыв силы сразу же! Я — его судьба, и кто знает, в каком колледже я буду в следующем году! — он потряс его, — Я не оставлю его одиночкой на этих хищниц! — Ладно, ладно, я понял, — Оуэн вырвался из цепкого хвата брата, — Какой план? — Не знаю. Думаю между тем, чтобы доставать его пикантными вопросами в медицине, или сделать что-нибудь большое и заметное. — Со вторым могу помочь. — Правда?! Оуэн кивнул и махнул рукой, чтобы Энакин наклонился. Скайуокер завараженно ждал, что брат хочет ему нашептать. — Забежать в его кабинет в труселях с Халком после кросса в них по школе. Энакин нахмурился. — Не думаю, что это впечатлит его. По крайне мере, ещё раз. — Ты прав, Халк это не впечатляюще, — Оуэн сделал вид, что задумался, а затем щёлкнул пальцами, — Знаешь, я видел боксеры с барби, вот они… — Оуэн! — Прости, я просто… просто… — Оуэн спрятал лицо в руках, — В последнее время мы только и делаем, что говорим про доктора… мне не хватает прежнего Энакина… Скайуокер почувствовал, как его прищемила совесть. — Например того, что помнит, что проспорил брату ещё один кросс в трусах по школе… И сразу же отпустила. — Боже, Оуэн, во второй раз это даже не смешно, — фыркнул Энакин. — Я думал об этом, — с серьёзным видом ответил Оуэн, — Поэтому заказал тебе к трусам с феечками крылышки, — он открыл интернет магазин и показал свои покупки брату, — Конечно, не один набор, но выглядит тоже неплохо. Энакин прищурился. — Ты не поступишь так со мной. — Я? Нет, — Оуэн понизил голос до шепота и поднял руки, словно в молитве, — Это сила братского спора. Энакин выдохнул и кивнул. *** — Клуб Винкс — сила! Энакин снова забежал в медпункт, резко закрыв дверь, и обернулся, увидев Оби-Вана, чья булочка в руках зависла на полпути ко рту. Скайуокер глубоко вздохнул. Как говорила его мама, главное — держаться достойно в любой ситуации. Хотя, наверное, она имела ввиду не это. Энакин гордо сел на стул, на котором принимают учеников, никак не отвечая на любопытный взгляд Оби-Вана. — Сила братского спора была выше, — сказал Энакин, съев булочку, что одиноко осталась на тарелке. — Аргумент, — сказал Оби-Ван, оглядывая крылья, с которых сыпались блестки, — Надеюсь, предмет спора того стоил. Энакин улыбнулся, взглянув на него. — Определённо, — он проглотил небольшой кусок, — В этот раз, кросс в трусах будет не за мной. — Надеюсь, ты споришь с кем-то столь же симпатичным. Энакин подавился, но Оби-Ван, кажется, не нашёл ничего смущающего в своих словах. *** — Он у меня в кармане! — Жаль, что не в трусах, — усмехнулся Оуэн. — Вот увидишь, — сказал Энакин, улыбнувшись, — Ещё две недели, и он будет моим! — Спорим? — улыбнулся Оуэн с хитрым блеском в глазах, и Энакин на этот блеск ответил. — Спорим! — уверенно сказал Энакин, — И готовь свои трусы со сквидвардом. — Знаешь, пожалуй, нам стоит сменить гардероб перед колледжом, — задумался Оуэн. — Определённо, — выдохнул Энакин, задумавшись. *** — Готов поспорить, что с давлением все в порядке. — Наверное, плохое самочувствие из-за голода, — Энакин достаёт из сумки шоколад, — Как вы относитесь к изюму? — Нейтрально-положительно, — улыбнулся Оби-Ван, и, кивнув, отломил кусочек. — Всё время хочу спросить, какой шоколад у вас любимый? — Хм, — Оби-Ван задумался, — Наверное, молочный с цельным фундуком. — Да? — улыбнулся Энакин, — Я тоже очень его люблю. А любимый фильм? — Может, мне сразу заполнить анкету в дневничке? — улыбнулся Оби-Ван. — Не стоит, у меня хорошая память и не так много людей, у которых я бы спрашивал это. Оби-Ван засмеялся. — «Звёздные войны». Вау, ему действительно далеко за двадцать пять. — Классика, — сказал Энакин. — А у тебя? — Угадаете? — улыбнулся Энакин. — Мечусь между Винкс и Суперменом. — Очень остроумно, — нахмурился он, на что Оби-Ван рассмеялся. — Форсаж? — Нет. — Может… Унесённые ветром? — Энакин скривился, на что Оби-Ван рассмеялся, — Хорошо, хорошо, сдаюсь. — Шрек. Оби-Ван не сдержал смеха. — Эй, я серьёзно! — Оби-Ван кивнул, но Энакин также улыбнулся. — Готов поспорить, что твой характер построен на Коте в сапогах. — Не отрицаю, — сказал Энакин с испанским акцентом, на что Оби-Ван снова рассмеялся. — Не опоздай на урок. — Не опоздаю, — улыбнулся Энакин и выбежал из медкабинета. *** — Это карма, Энакин, — слегка улыбнулся Оби-Ван и мягко прижал вату к ссадине, на что Скайуокер слегка зашипел. — Не пью, не курю, свои условия спора выполняю, — Кеноби улыбнулся, — Карма меня явно с кем-то перепутала. — Ты слишком много времени проводишь в медпункте, ничем не болея. — Ну, пару царапин не большая плата за разговор с хорошим собеседником. Оби-Ван улыбнулся. — Небось, отвлёкся на чирлидерш? — поддел он. — Было бы на что отвлекаться, — фыркнул Энакин, после чего снова прошипел от ватки. Оби-Ван улыбнулся ему. *** — Ты сегодня на удивление молчалив. Энакин смотрит ему в глаза, прижав подбородок к ладоням на столе. — У вас красивые глаза. Оби-Ван, взглянув на Энакина, улыбнулся. — Если вы знаете, что я на самом деле не болен, почему продолжаете принимать? — Скажем так, из всех псевдобольных, ты нравишься мне больше всего. — Правда? — улыбнулся Энакин. — Правда, — он протянул ему пакет, в котором остался бургер и картошка — порция специально для него. *** — Предметом был признак поцелуя, — Оуэн снова гладил трусы, — Я не заметил признак поцелуя ни у тебя, ни у доктора. — Его зовут Оби-Ван, — сказал Энакин, сцепив кисти в замок на затылке и глядя в потолок, — Но ты можешь называть его моим любовником. — Не раньше, чем ты пробежишь в этом кросс по школе. — Слушай, тебе не надоело? — выдохнул Энакин, — Вся школа скоро будет знать, какое белье я ношу. — Не я спорил, Энакин. Ты сам на этом настаивал. — Поговори мне про карму, — фыркнул он, — Не тебе третий раз бежать по шко… Энакин проморгался, увидев, что Ларс приготовил для него. — Ну нет. В этом я никуда не пойду! *** Энакин вваливается в медкабинет, закрывая его на замок. Оби-Ван отрывается от записей в журнале, и, слегка расширив глаза, смотрит на вошедшего. — Эм… Энакин… — Хотите знать предмет спора? Он подошёл ближе, смотря на школьного врача сверху вниз. — Это вы. Когда вы пришли в первый раз, мы с Оуэном поспорили, что я смогу очаровать вас и поцеловать, но я не смог. Потом вы устроились работать в школу, и я подумал, что это судьба, и решил попробовать снова. Затем снова. Но после этого меня уже ни на что не хватит! На Энакине был костюм кошки. Именно кошки, причём настолько по простому пошлый и наивный, насколько можно представить. К боксерам пришить чёрный хвост, на голове черные ушки, нарисованы усики, и, прости боже, чулки в сеточку. — Вы мне нравитесь, и, как бы то ни было, прошу вас, поцелуйте меня хоть как-то, чтобы Оуэн не зашёл дальше этого! Оби-Ван улыбнулся. Энакин впервые за всё время почувствовал настоящий стыд — не только за конкретный момент, но и за всё то, что было до этого. Пусть это было просто, невинно, и, возможно, даже самому Оби-Вану это нравилось, но сейчас он понимал, как сильно навязывался. Конечно, взрослый и опытный Оби-Ван ни за что не посмотрит на него. Если только Оуэн не придумает ещё более жуткий наряд. Оби-Ван целует его в нос. Энакин хлопает глазами, и Оби-Ван слегка касается его губ своими. — До конца года осталось совсем немного. Давай немного потерпим? Энакин моргнул, не веря в происходящее. — То есть… вы… я… действительно вам нравлюсь? — Да, — улыбнулся Оби-Ван, — А что насчёт следа… Он наклонился к его шее, ближе к ключицам, и оставил засос. Энакин едва подавил вскрик от неожиданности. Оби-Ван оторвался от него и взглянул с лёгкой улыбкой. — Надеюсь, больше никто не увидит тебя в этом? Энакин коснулся засоса — первого в своей жизни — и расширил глаза, взглянув на Оби-Вана, что, улыбнувшись, сел обратно как ни в чём не бывало. — Кроме меня, — тихо, едва слышно сказал Оби-Ван, чем вогнал Энакина в краску. Школьный врач обернулся к застывшему Энакину. — Тебе ещё нужно переодеться, — напомнил он, усмехнувшись. Энакин кивнул, но продолжил стоять. Словом, он стоял так до самого звонка, а в коридоре был пойман уборщиком за прогул. *** — Феи винкс рулят! Оуэн бежит гораздо медленнее Энакина, с порванными сетчатыми чулками, что на его пухлые ножки рассчитаны не были. Крылья сбились и выглядели так, будто Оуэн действительно боролся с трикс до этого времени. Энакин смеялся и бежал вслед за братом, который ворвался в медкабинет, где с камерой на готове уже стоял Оби-Ван. — Пожалуй, это самое веселое начало отношений на моей памяти, — улыбнулся Оби-Ван, и Энакин, перехватив его взгляд, улыбнулся в ответ. — Больше никаких споров, — выдохнул Оуэн, глядя в точку перед собой и быстро снимая несчастные чулки.