Замедление

Чемодан с угрожающим треском рухнул на асфальт. Таксист был угрюм и грубоват, поэтому не поспешил помочь выгрузить вещи и поспешно уехал, как только Феликс вытащил свой увесистый багаж. В голову тут же ударило горячее полуденное солнце. Местность вокруг была совершенно неизвестная и безлюдная. Симпатичные домики выстроились друг за дружкой, заросшие кустами и деревьями. На этой улице было так тихо, что Феликсу показалось, будто у него заложило уши. Состояние парня было и без того удручающим. В машине затошнило от резкой езды водителя, стремительно начало припекать солнце, город был чужой и сулил неизвестностью дальнейшей тут судьбы. Так еще и багаж в виде чемодана, спортивной сумки и рюкзака вдруг стал в два раза тяжелее за дорогу, отчего Феликс с большим трудом его выволок из машины. Винить водителя в не проявлении тактичности в общем-то было бессмысленно, потому что Ли сам из-за курения и бессонных ночей довел себя до такого хилого состояния. Ликс прищурился, проверяя адрес на темном экране. Он точно приехал, куда надо, но перепроверил еще несколько раз, а затем позвонил в дверь не менее симпатичного домика, чем все остальные. Очень скоро раздался хлопок двери, а затем поспешные шаги. — Феликс приехал! — послышался звонкий детский голосок. Тяжелую калитку открыла девочки лет десяти и широко улыбнулась до ушей. — Привет, Феликс! — радостно воскликнула она, будто ждала его всю жизнь. Ли даже не успел пробормотать смущенное приветствие, как перед ним оказалась его мама. — Привет, Ликси, — с трепетом сказала она. У нее в свою очередь была реакция, словно она увидела мертвеца. — Михи, отойди в сторонку, — попросила она девочку, чтобы подойти и крепко обнять. Феликсу все еще было физически плохо, уши до сих пор глушило, да и паршивое ментальное состояние оставляло желать лучшего, но объятие мамы и приятный аромат ее духов вмиг успокоили и дали понять, что он наконец добрался до заветной цели, до тихого местечка, где он побудет с близкими и переведет дух после самого кошмарного периода в его жизни. — Я так скучал, — жалостливо, словно провинившийся котенок, пробурчал Ли, уткнувшись в мамино плечо. — Ну-у, ладно тебе, все, не будем стоять на пороге, бери чемодан и заходи, — сказала мама, оторвавшись и подхватила с земли сумку, на что Феликс и не успел возразить. — Совсем исхудал, бледный какой, ужас, знала бы я, какой ты тощий стал, заставила бы тебя приехать намного раньше. Вот так и оставляй тебя без присмотра. Мама обеспокоенно лепетала, ведя смутившегося Феликса через сад в дом. За год разлуки она совершенно не изменилась. Михи ловко вертелась между их ногами и не могла нарадоваться гостю, совершенно не обращая внимания на мамины причитания: — Папа с братом вернутся совсем скоро, и у нас будет большой ужин! — А я тебе говорила, что Сеул — это проклятое место. Я когда первый раз сюда приехала, удивилась насколько здесь чистый воздух, аж задыхаешься, правда же? Феликс и вправду начал задыхаться, но и не только от непривычного воздуха, а еще от слишком пестрых ощущений и красок вокруг, закрутившихся разом в один момент. Счастливая и крикливая Михи, которую он видел первый раз в жизни, родной голос мамы, горшки с цветами, тропинка из потрескавшихся плиток, затем порог нового дома и густой запах дерева и специй, вьющихся шлейфом с кухни. Тошнота в горле все еще не отступила, но Феликс изо всех сил старался держаться стойко и пытался найти оправдание перед матерью. Впрочем, ей ответ был и не нужен, ей просто надо было вывалить все свои переживания и даже угрызения совести за то, что она не позаботилась вовремя. — Пока что мы тебя пристроим в гостиной. У нас, к сожалению, нет свободных комнат, но Вонсу постарается скоро освободить кабинет. — Все в порядке, мам. Я не хочу доставлять больших неудобств, я могу хоть на коврике спать. — Не неси чушь, тебе нужен хороший отдых, мы обязательно обустроим для тебя отдельную комнату, просто все произошло так быстро, ты так внезапно позвонил… — Все в порядке, правда, не суетись ты так, — попросил Феликс. Мама наконец остановилась в середине гостиной и снова подошла к нему. — Но мы правда рады, что ты приехал. Вонсу и Михи очень хотели с тобой познакомиться, а я рада, что ты решил наконец уволиться с этой неблагодарной работы и отдохнуть, — сказала она, обхватив лицо Феликса ладонями. Ли готов был расплакаться от этих трогательных слов, но просто смущенно опустил голову и глупо улыбнулся. — А после ужина будет торт! Я видела в холодильнике! — Михи все еще была тут и ни на секунду не давала забыть о своем существовании. — Вот болтушка, никаких сюрпризов с ней не устроишь, — вздохнула мама и отпустила из цепкой любящей хватки Феликса. — Разбирай вещи, потом Михи с радостью покажет тебе, где душ. Я пока займусь обедом, на ужин будет твоя любимая свинина с овощами. Гостиная была просторная, даже несмотря на то, что здесь умещались два дивана, кресло и еще книжный шкаф до потолка. Михи уж точно хватало места, ведь она без помех бегала туда-сюда и по кругу, показывая Феликсу каждую деталь этой комнаты. — Это телевизор, я смотрю на нем мультик про Моану. Это папины книжки, их тут очень много, можно читать их всю жизнь. Это ваза, ее сюда поставила мама, цветов только нет почему-то. Это пульт от телевизора… — без остановки тараторила Михи и тыкала пальцем в каждый предмет, а на кухне тем временем шумела посуда в преддверии скорого обеда. Ли улыбался ей, участливо кивая, и потихоньку вытаскивал вещи из чемодана, чтобы не преграждать им проход слишком долго. Свободные полки комода в углу гостиной были заранее приоткрыты. — А знаешь, с чем торт? — таинственно прошептала девочка, вдруг оказавшись впритык к склонившемуся над чемоданом Феликсом. — С чем? — заинтриговано спросил он, посмотрев в черные пронзительные глаза. — С вишней, — торжественно, но все еще шепотом сказала Михи по большому секрету. — Там много вишни сверху. Мама сказала, тебе нравится вишневый торт. Мне тоже нравится, а вот шоколадный терпеть не могу. Только это секрет! Я тебе не говорила! — Ни за что не расскажу, — улыбнулся Феликс. Во время душа в его голове заново в картинках прокрутилось все, что с ним произошло за последний час. Феликс вскоре и сам полил воду, расплакавшись, как маленький ребенок. И не от того, что случилось что-то плохое, а от слишком хорошего — заботы мамы, доброты Михи и ощущения долгожданного возвращения домой, даже если он был здесь в первый раз. И ведь Михи не была его родной сестрой, но, кажется, вполне себя считала таковой и вероятно быстро утомит его детской болтовней, отчего станет еще более настоящей сестрой. За обедом и оставшийся день до вечера Феликс провел за бесконечно долгими, но оживленными разговорами с мамой. Ему бы очень хотелось приехать к ней с охапкой радостных новостей, но, к несчастью, он приехал после двух лет чрезмерной усердной работы, вследствие чего случился не успех, а переутомление, резкое ухудшение здоровья, стресс, нервные срывы и наконец увольнение из крупнейшего южнокорейского новостного агентства. И все же, мама не стала ковыряться в этой еще открытой ране, а болтала с ним на самые различные отвлеченные темы. Она также рассказала много о Вонсу, который год как являлся ее мужем, о Михи, которая уже давно принимала ее, как свою собственную маму, а еще о старшем сыне Вонсу, Чане, который тоже сегодня наведается на ужин. В этой стране принято ставить крест на разведенных женщинах, но вопреки злым языкам, мама Феликса нашла свое счастье и уехала жить в тихий южный уголок, подальше от городской суеты. Проводя экскурсию по дому, мама указывала на картины Чана, висевшие в каждой комнате. Вероятно, Михи во время своей мини экскурсии по гостиной тоже сказала про картину старшего брата, но Феликс в процессе распаковки вещей и не обратил внимания. Он слышал ранее от мамы о том, что Чан известный в своих кругах художник, но так и не удосужился хотя бы поискать в интернете его картины. Творения Чана были в каждой комнате. Спокойные умиротворяющие пейзажи в стиле импрессионизма. Феликсу особенно понравилась картина утреннего моря с разноцветными лодками, которые мельчали ближе к горизонту. Эта картина Феликсу смутно показалась спокойной. — Очень красиво. Я будто уже где-то ее видел, — прокомментировал Феликс маме. — Эту картину он подарил нам совсем недавно, хотя вполне мог продать ее за большие деньги, она получила большую известность, — сказала мама, улыбаясь, даже с ноткой гордости, что совсем немного кольнуло сердце Феликса. Остаток дня прошел совсем незаметно. При этом у Ли не было ощущения, что он куда-то должен бежать без остановки, а кто-то его все время перегоняет. Никакого волнения, никакой тревожности. Только тихие, наполненные любовью разговоры, вкусные запахи и яркие цвета сада. К приближению ужина Феликс все же немного запереживал. Он никогда не видел ни Вонсу, ни Чана. Однако те встретили его с большим радушием. Вонсу оказался очень приятным вежливым мужчиной. Он был старше мамы, и в его уложенных волосах уже виднелась благородная седина. Вонсу крепко пожал ладонь Феликса обеими руками и не прекращал засыпать вопросами об учебе в университете, о жизни в Сеуле и о его самочувствии, разумеется. Его сын, Чан, поразил Феликса еще более. Прежде всего, потому что он неожиданно полностью соответствовал образу, который был у Ли в голове. Статный, элегантно одетый, с небрежной укладкой и в целом похожий на героя романтической повести. Чан не мог быть никем другим, кроме как художником. Он был уверен в себе и хорошо шутил, заставляя смеяться даже своего отца. Чан был всего на три года старше Феликса, но между ними будто зияла пропасть. Тем не менее Феликс не собирался уступать Чану и замыкаться от своей неуверенности, которая преследовала его всю жизнь. Ему было интересно пообщаться с новым родственником, да и приятно было узнать, что в этом городке для пенсионеров есть его ровесник. Ужин прошел как нельзя наилучшим образом в комфортной обстановке. Вопреки глупым страхам никто не собирался отчитывать его за то, что он натворил и никто даже не заикнулся на эту тему. После потрясающего торта с вишней наевшаяся до отвала Михи быстро выключилась. Когда девочку уложили, Вонсу достал вино, и вечер продолжился. — Не хочешь подышать свежим воздухом? — спросил Чан с хитрой ухмылкой спустя какое-то время. — Было бы здорово, — согласился Феликс, немного приободрившись. Находясь в семейной обстановке, они будто и ни разу не говорили вдвоем между собой за все это время. Чан видимо решил их обоих спасти, потому что мама и Вонсу от опьянения были уже в своем мире, а Феликс становился все более безучастным к их разговорам. — Отлично. Чан тут же встал, подошел к холодильнику и непринужденно вытащил оттуда еще одну бутылку вина. — Мы посидим наверху, — сказал Чан, обращаясь к своему отцу. — Конечно. Пара над чем-то хихикала и даже не обратила внимания, что сын стащил то, что они тоже планировали выпить через часик. — Пойдем, — позвал Чан, махнув головой в сторону выхода. Феликс послушно последовал за ним, прихватив бокалы. Он слегка волновался от того, что сейчас они останутся наедине, хотя и не мог отрицать, что ему этого хотелось. Они вышли на крышу дома, где стояло два плетеных кресла и такой же столик посередине. Наверняка мама любила проводить здесь вечера. С крыши Феликсу открылся вид на светящиеся улицы городка. Поскольку сами они находились в темноте, то казалось, будто они как шпионы наблюдают отсюда за ночной жизнью города. Они уселись. Чан налил вино в бокалы, которые подал ему Феликс. — Город отсюда выглядит очень красиво. — Рад, что тебе здесь нравится. Поверь мне, ты полюбишь это место еще больше, — с этими словами Чан передал бокал. — Я уже более, чем доволен. — Ты выглядишь именно так, как тебя описывала твоя мама, — сказал Чан в тоне комплимента. — Правда? — усмехнулся Феликс. — Она сказала, что я осунувшаяся поганка с синяками под глазами? — Нет, она сказала, что ты очень начитанный и трудолюбивый мальчик. Хорошо одеваешься и лучше бы ты не замазывал свои веснушки. — Оу, как мило, — Феликс правда не ожидал. — А ты ведь тоже выглядишь точно так, как тебя описывала моя мама. — И как? Ты не разочарован? — Совсем нет. — Тогда давай выпьем за это странное знакомство? Бокалы столкнулись со звоном. Феликс был искренне рад такому знакомству, а еще тому, что не замазывал сегодня свои веснушки тональным кремом, как и последние полгода. — Мы, получается…что-то вроде братьев теперь? — произнес весьма скептично он. В двадцать пять лет принимать кого-то еще старше как своего брата было затруднительно, хотя и Чан был прекрасной кандидатурой. — Получается, что так, — согласился тот с таким же саркастичным выражением лица. — Это все, конечно, совершенно глупо выглядит, но главное, что все счастливы. И мой отец, и твоя мама. И Михи. Ей, знаешь…очень не хватало мамы, а Госпожа Ли о ней очень хорошо заботится. Да и отец бы возможно спился от холостяцкой жизни рано или поздно. Я что с Михи не особо справляюсь, что за отцом приглядывать не особо получается. Кто я такой, чтобы меня слушать, — фрыкнул Чан. — Так что твоя мама, можно сказать, нашу семью спасла. Феликс слышал о маме Чана и Михи пару смазанных предложений. Она ушла из жизни, но при каких обстоятельствах и как давно, ему было неизвестно. И спрашивать об этом Ли опасался у кого-либо в этой семье, словно ему знать не позволено. — А твоя семья мою маму. Ей было очень одиноко последние годы, — сказал Феликс с грустной улыбкой. — Мама мне не показывала еще это место, не знал, что у вас и крыша обустроена, — переменил он тему. — Я тебе свою террасу покажу. Я там и гирлянды повесил, ничем не хуже кофейни в центре города. — У тебя целый дом? — удивился Феликс. — Почти такой же, как этот, они здесь все одинаковые. Достался в наследство, — усмехнулся Чан. — Только у меня еще сборище котов. — У тебя есть коты?! Чан рассмеялся. — Да, так уж получилось, что я слаб к бездомным котам, поэтому каждый раз обещаю себе, что не буду брать еще одного и каждый раз нарушаю это обещание. — И сколько их у тебя? — Шесть. Феликс аж воскликнул от изумления. — Не встречал людей, у которых столько котов. Чан смущенно пожал плечами. — Приходи завтра в гости, посмотришь на них. Они почти все ласковые, можно гладить, сколько влезет. — О-о, спасибо, я тоже очень-очень кошек люблю, с нетерпением жду знакомства, — горячо поблагодарил Феликс. — Я частенько пропадаю в работе, а им всегда нужно внимание, так что твоя компания очень пригодится. — Всегда к вашим услугам, — воодушевленно сказал Феликс. Он откинулся на спинку кресла, сделал глоток и устремил взгляд вдаль, тоскливо вздохнув. Хотелось бы ему, конечно, тоже пропасть в работе, которая нравится. Чан вызывал такое восхищение, что становилось не по себе от собственной ущербности. — Мне подробно не рассказывали, что у тебя произошло, но я подозреваю, у тебя случился кризис на работе? Ты ведь работал в «Рёнхап Ньюс», верно? — Да, работал, — снова вздохнул Ли. — Если не хочешь, не будем об этом говорить. — Да, пожалуй, пока не хочется. — Извини, что задел за больное. — Все в порядке, просто мне надо еще какое-то время, чтобы отойти. — Понимаю…но я все-таки скажу, что твое решение вызывает восхищение. У меня много знакомых, которые предпочли терпеть ради стабильной зарплаты и потеряли себя. Я надеюсь, что ты сможешь повернуть в нужное тебе русло. Чан говорил так доброжелательно, но со стороны человека, у которого все сложилось благополучно. Это Феликса даже немного бесило, но в то же время слова поддержки трогали. Ему жизненно необходимо было услышать от кого-то, кроме всегда поддерживающей мамы, что он не свихнулся. — Спасибо. Честно говоря, я и сам не понимаю, зачем я потащился в журналистику, но, кажется, как раз из-за желания иметь стабильную работу. Какой же я идиот, — усмехнулся Феликс. — Это самая нестабильная и адская работа в мире. Я больше никогда не буду читать новости. И таким образом они все же заговорили о том, о чем Феликс попросил пока помолчать. — Да и правильно, в топку эти новости. Детокс — это то, что тебе сейчас нужно. Ты приехал в правильное место, здесь самая настоящая дыра, где никто не слыхал про Трампа и тренды в Тиктоке. Они оба посмеялись. Феликс становился все более расслабленным и от вина, и от того, что Чан становился все лучше в его глазах. — А ты здесь не скучаешь? — Нет, мне нравится спокойствие. Когда хочется приключений, уезжаю в небольшие путешествия. Да и часто на мероприятия зовут, так что долго засиживаться не получается. — Здорово, — только и мог сказать Феликс, не перестающий восторгаться образом жизни Чана. — Надо было мне так тоже, сразу после университета в деревню и писать там романы, — хмыкнул он. — Так ты пишешь? — оживленно спросил Чан, чуть приподнявшись. — Ну, последние два года нет, но вообще с детства писал и почему-то решил, что лучше всего будет выучиться на журналиста. Феликс смутился от того, как заинтересованно уставился на него Чан. Ли будто бы заявил сейчас, что тоже творческая персона, хотя все, что у него было — это черновики, не видевшие свет. Да и вообще непонятно было, с чего вдруг Феликс решил поделиться таким сокровенным секретом. — Ты что-нибудь публиковал? — Нет, конечно, нет, — засмеялся Феликс, уже пожалев, что ляпнул это. — Я даже никому не показывал. — Ты обязательно должен показать, Феликс, свои труды нельзя скрывать. — Может быть когда-нибудь, — пробурчал Ли, разглядывая бокал. — Брось, не стоит бояться. Сейчас нет, но я подожду, пока ты наберешься решимости. Уверен, ты хорошо пишешь. — Мне бы тоже хотелось так думать. — Давай выпьем за то, чтобы ты действительно стал так думать и за твой будущий роман, — провозгласил Чан, протянув бокал. Феликс, смущенно смеясь, в очередной раз стукнул бокалом. Этот вечер был настолько хорош, что даже комары и прочая мошкара их не беспокоили. Абсолютная тишь и благодать. Вряд ли кто-то кроме них еще бодрствовал на этой улице. Окна были темные, зато светили фонари на улице и на крыльцах домов. Феликса медленно начало клонить в сон от опьянения и усталости, но он старался держаться, чтобы побыть в компании Чана еще немного. Иногда он отвлекался от любования пейзажем и смотрел на то, как безупречно смотрится на Чане рубашка, пока тот рассказывал про жизнь в городке. Чан сидел, закинув ногу на ногу и изящно держал бокал вина, как будто и не выходил с выставки, где собирается высший свет интеллигенции. На щеках у него мило прорезались ямочки от улыбки, а улыбался он много, и его глаза живо блестели. Феликс разглядывал каждую деталь этого неотразимого лица и все больше ощущал себя зомби на его фоне. Чан был чертовски хорош собой, но с той долей скромности, будто совсем не подозревал о своем обаянии, что делало его еще более невыносимым. — Ты еще здесь? Вопрос ворвался из ниоткуда. Феликс удивленно поднял брови, ведь он определенно был здесь, но вдруг понял, что все это время пялился, подперев рукой подбородок, и притом совершенно потерял суть рассказа. — Да, конечно, я слушаю, — невозмутимо сказал он. — Ты наверно жутко вымотался, может, тебе стоит прилечь? Я уже тебя утомил своими разговорами. — Нет-нет, я в полном порядке, — возразил Феликс, отрицательно помотав головой. — Продолжай. — Как скажешь, — усмехнулся Чан. Феликс откинулся обратно на спинку сиденья, чтобы не смущать собеседника и стал разглядывать гирлянды из уличных фонарей. Ему все же стоило согласиться прилечь, потому что, как только Чан озвучил вслух его состояние, усталость тут же легла на плечи в полном масштабе. Но это была очень приятная и тягучая усталость после насыщенного дня. Не прошло и нескольких минут, как Феликс канул в сладкий сон, и он точно уронил бы бокал, если бы Чан вовремя его не подхватил.