Сказ о том, как Храм пытался пасху отпраздновать.

Пасха — не менее чудесный и важный праздник для христиан. Даже, казалось бы, неверующие в этот период становятся воцерковленными, лишь бы съесть лишний кулич или красочное яйцо. Да чего ж скрывать: некоторые атеисты также предпочитают отмечать пасху, ведь для них она в какой-то степени является семейным праздником и периодом, когда люди на улицах становятся чуточку добрее, а небо — светлее. Естественно, семья президента СЕКП, она же Храм Курсив4ика-Великому4ени4ка и клуб анонимных наркоман4иков, не отставала. Хоть и наступающие праздники символизировали самый настоящий хаос в семье, который, впрочем, присущ им и в обычные время, но их любил каждый член семьи. Точнее, кроме одного. Один из детей всем сердцем и душой не переносил пасху и проклинал всех людей, празднующих ее. Это был, конечно же, Монастырь — основатель культа яиц, страстно их же любящий. Попа Енота примерно понимала, к чему стоит готовиться. Валдай определенно сделает все, что угодно, лишь бы не дать яйцам оказаться съеденными. И никакие разговоры с Монастырем не помогали изменить его точку зрения: он был неприклонен. Ну а чего еще ожидать от самого конченного ребенка в семье... Поэтому можно заявлять с уверенностью: празднование пасхи им тяжело обходится. *** — Не позволю! — Монастырь буянил с самого утра: пытался строить баррикады на кухне, перепрятывал пачки яиц подальше от всей семьи, громко кричал, показывая абсолютно всем (и даже соседям) собственное недовольство. В общем, делал все, что угодно, лишь бы его дорогие и священные яйца (как куриные, так и не очень) не тронули. Валдай ненавидел пасху за это непростительное святотатство (здравствуй, "королевский престол"): ведь очевидно, что ни Марка, ни Иисуса, ни Аллаха, ни Будды, ни Кали, ни Óдина, ни Бога Ра, ни Зевса, ни макаронного монстра, ни кого-либо еще не существует. Кроме, конечно же, яичного бога, чьим воплощением Монастырь и является (как он, естественно, думал). А раз Валдай на этой Земле нечистой — посланник Господа Бога, то он обязан сделать все, что угодно, лишь бы остановить подобное пасхальное яичное извращение. — Монастырь, ей-Марку, в следующий раз я засажу в курятник и тебя, и того, кто тебя сегодня пустил в дом! — Попа Енота, все это время наблюдавшая за истериками Монастыря, тоже начинала злиться. Конечно, пустил Валдая Фанат. Или Монастырь, хотя на них пытались ставить кресты и перегородки, залез через окно. Вся проблема только в том, что этот ребенок — непредсказуемый, так что мать понятия не имела, как его нужно утихомирить и успокоить: результат, на удивление, может оказаться отрицательным и усугубить ситуацию. — Утро начинается не с кофе... — подытоживает Кисси Мисси, пришедшая на кухню не вовремя вместе с Чусиком Ня. Они хотели попить свой любимый сок, но совсем позабыли, какой сегодня день и что они имеют такого брата как "Монастыря". — Пойдем отсюда, тигрица моя, — отвечает Чусик, оценивая обстановку, — у меня осталось немного запасов... А еще мы можем вместе нарисовать что-то к пасхе, — продолжает та, кажется, перестав обращать внимания на довольно громкие крики. — Пошли, львица, пока нас не убили... — соглашается Кисси. После этого она обратилась к матери. — Мам, удачи тебе... — Спасибо, девочки, — мягко улыбается та, скрещивая руки на груди. — Идите. Ничего, я с ним как нибудь разберусь... Чусик, разворачиваясь, запускает руку в свою густую шевелюру и каким-то неведаным образом достает оттуда конфету. — Ой... — удивляется она и протягивает гостинец сестре, — будешь? — Нет, спасибо, — деликатно отказывается Кисси Мисси, тяжело вздыхая. — У меня от этого сладкого целлюлит уже... — Понимаю... — Чусик Ня поникнула точно так же, как и сестра. Через несколько секунд они покинули кухню, а Монастырь вновь продолжил свою тираду: — Твой Марк и пасха — лженаука, а яйца — истинная наука! — выдает тот, вставая голыми ногами на стол. Нет, его абсолютно ничего не смущало. Спасибо, что на столе, кроме одной кружки, успешно полетевшей вниз и разбившейся, не было. Енот не придала этому значения: их посуда бьется каждый Марчий день. — Я за такие слова тебя из СЕКП выгоню рано или поздно и ни капли не пожалею, — Попа Енота хмурилась, но вместе с этим понимала, что несет полный бред: детей, за которых она отвечает (даже если и приемных), она никогда не отдаст и не переложит ответственность материнства на кого-то другого. Монастырь дозволялось чересчур много, однако уже было слишком поздно что-то менять: характер давно сформировался, а раз его неоднократно роняли в детстве, то и причины его безбашенного поведения понятны. — Врешь как дышишь, — оказывается в одном из углов комнаты на стуле сидела Эмили, одетая в сербскую военную форму. В руках она держала бокал с лимонадом, в другой — фотографию военного. Впрочем, ничего нового: просто стало интересно понаблюдать за очередной перепалкой матери и брата, которые вызывают у нее такой смех, что пресс частенько болит, — СЕКП не соответствует своей идеологии коммунизма: лучше признай ты его Предателем Родины, да расстреляй, делов-то... — странно, что Хоулстон решила сегодня поддержать не Монастыря: в последнее время они вполне себе нормально контактируют, — нет, все-таки фашизм тут был бы куда эффективнее... — Прекрати рекламировать свой фашизм, тайный посланник Гитлера, — хмыкает Попа Енота, — ты все равно мою точку зрения не изменишь. — Как? — брови Эмили ползут вверх, — а я видела в твоей комнате флаг нацистской Германии... И свастику тоже... — естественно, Хоулстон врет. Только хочет добавить масло в огонь. Тогда эта многоходовочка объясняется: молчаливая поддержка Монастыря. — Не ври. Коммунизм лучше, — не унимается мать, — могу, конечно, наш фирменный анекдот рассказать... И именно в этот момент с другого конца дома донеслось некое движение, за ним — копошение, а после — яркий и отчетливый бег. И, судя по тому, как в коридоре что-то падало, бегающий был не особо аккуратен. Наверняка из-за подобной "невнимательности" их семья потеряла уже довольно приличную сумму денег... Попе Енота хочется плакать. На кухню влетает заинтересованный Глазастик, виляя енотским хвостом (он был одним из немногих детей, пользующимся обликом полуенота-получеловека на постоянной основе). Похоже, правда, скорее на собаку, но да ладно. — Кто сказал "анекдот?!" — ах да... как они могли забыть... Глазастик — главный шутник в данном детском саду "Ромашка". Попа Енота по-доброму усмехнулась, хотя поначалу и слегка напугалась, будучи удивленной такому прекрасному слуху сына. — Ну... Наш с Эмили анекдот знаешь? — Ты про тот, который "заходят как-то в бар фашист, коммунист и программист, а там Гитлер и Сталин в нарды играют?", — проговаривает как скороговорку Глазастик, активно двигая ушами. — А с каких пор там есть продолжение в виде Гитлера и Сталина?! Протестую! — возмущается Эмили, эмоционально ставя бокал с лимонадом на пол (стола поблизости не было). — Это мое личное продолжение! — хвастается сын. — У нас коммунизм, шутка общая, — слегка подкалывает Эмили Попа Енота. — Вот-вот! — кивает интенсивно Глазастик. И только сейчас Монастырь, необычайно долго молчавший, опять напомнил о себе, сползая со стола. — Мне необходимо помолиться яичному божеству. Но, знайте, что яичная кара вас настигнет, и я вернусь очень скоро... — Валдай бесцеремонно открыл окно на кухне и вышел в него. Послышался удар, скорее всего, головой о какой-то камень. Впрочем, этот несносный ребенок так часто травмируется, что ему уже ничего не поможет... Мозгов, так сказать, не прибавится. — Чего? Так просто? — Эмили явно не ожидала резкого изменения настроения только недавно негодующего Монастыря. — Спать, скорее всего, пошел, — объясняет мать. И действительно: если Валдай говорил, что идет молиться, это далеко не значит, что это действительно так... Вероятнее всего, он просто берет куриц в курятнике в охапку и засыпает вместе с ними. А после такой-то "веселой" ночи в виде противостояния наступающей пасхе Монастырь-то точно устанет... Попа Енота подозрительно сощурилась и вновь посмотрела на одну из старших дочерей. — Эмили... А ты хоть помнишь, что сегодня пасха?.. — Пасха — лженаука, я сатанистка, — заявила та. Она отхлебнула немного лимонада и подавилась. Марк недоволен. — Понятно, — безразлично пожала плечами Енот: к этому пубертату у нее успел выработаться иммунитет, — а где Невер? Он же постоянно с тобой. — Не знаю, последний раз в гостиной был, — ответила Эмили, — уснувшего Любителя, наверное, пытается разбудить. Мать вопросительно подняла одну бровь. — Он опять уснул в неподходящем для этого месте?.. — Енот, почувствовав что-то неладное, вздохнула. — И зачем только Невер постоянно к нему пристает... — Иди и сама посмотри, не знаю, — предложила весьма интересную идею Хоулстон. Впрочем-то, сходить бы Попе Енота все равно пришлось, ибо кто знает, когда дети, находящиеся в гостиной, захотят переубивать друг друга в качестве пасхального жертвоприношения... А если там еще и Невер, то он обязательно возьмет командование на себя. Уж больно часто они с Эмили изучают войну... Ничего не сказав Хоулстон в ответ, мать вышла из кухни и быстрым шагом направилась в гостиную. *** Ян, Саша и Нелли (потому что Вол4онок слишком любила Нелли4ку и не смогла оставить ее одну) успешно на праздники ушли к Святому Духу, а-ля отцу, так что в доме не ощущался вкус духоты и командования. Хотя, признаться честно, сейчас это было бы как никогда кстати, чтобы утихомирить Монастыря и остальных детей, не желающих убираться. Ну, на их месте я бы тоже с этого дурдома сбежал... Впрочем, хоть такое и случается редко, но картина, встретившая Попу Енота при входе в гостиную, сильно ее удивила: помещение более-менее было украшено и имело презентабельный вид. Здесь постаралось несколько творческих личностей: Чусик Ня и Кисси Мисси нарисовали большой плакат с пасхальным кроликом (они праздновали православную пасху, но Попа Енота не была против и католическо-американской атрибутики. Все христианство, в конце концов. А в СЕКП большинство верит вообще в Марка), Малиновый Козлик сделала несколько поделок в виде нежно розовых яиц с лицом козы, а Шерха с Сырком сделали яйцо в виде Черта. Они, поставив его на самое видное место в гостиной, еще долго хохотали при виде поделки. Только потом мать обратила внимание на то, что довольный Невер под яркие возгласы "храпунчик", кидал яйца в голову Любителя, уснувшего на столе в неудобной позе. Кажется, самому старшему ребенку в этой семье все было нипочем, и он упорно продолжал спать, в то время как любимчик Эмили не останавливался. Хоулстон, видимо, оказалась права. — Невер, я, конечно, все понимаю, но это уже слишком... — поспешила утихомирить Невера Енот. Ну, это не Монастырь, а значит, все должно быть проще простого, — прекрати. — Ну мам! — кидает, кажется, последнее яйцо сын (в руках больше не было), возмущаясь. — Ну он так смешно уснул! Я хочу посмотреть, какими способами его можно разбудить! — Обязательно проверишь, но не сегодня. Оставь его, — проговаривает Попа Енота, беря Невера за руку. Любитель настолько утомился от роли "старшего брата", что его не разбудить даже проезжающим под окном танком. Ну а мать, в свою очередь, хотела, чтобы одного из главных ее помощников и любимчиков не дергали лишний раз, — иди к Эмили, она там Вьетнам в сербской военной форме вспоминает. — Сербская? — Невер удивился, а после этого и задумался, — странно, а мне ее она не показывала... Сейчас проверю! — внезапно выкрикнув это, сын пулей вылетел из гостиной на поиски Эмили. Попа Енота, взяв плед с дивана, накинула его на плечи Любителя, а потом переключилась на по-прежнему находящихся тут Шерху и Сырка. — Чего-то здесь чересчур пусто... — проговорила Енот, скептично оглядывая гостиную: обычно сюда чуть ли не все семейство приходит, особенно когда дело касается праздников. А сегодня подозрительно тихо... Мать ни за что не поверит, что каждый ребенок сидит в своей комнате и послушно готовится к пасхе, рисуя или сотворяя что-то. Это явно не про их детский сад "Ромашка". Взгляд сам по себе зацепился за тумбочку и открытые в ней ящики, куда специально было спрятано от Монастыря несколько пачек яиц. Из пяти штук там осталась всего одна... Теперь понятно, почему Невер кидался в Любителя именно ими... С этими долбанными яйцами только одни проблемы. За последние полгода Попа Енота разучилась нормально злиться: успокоительные и учение Курсива в какой-то степени помогают. Она старалась принимать все так, как есть, а не кричать: попросту сил уже не хватало. С таким-то дурдомом попробуй быть в адекватном состоянии. А нечего тридцать четыре ребенка было рожать, дура. — Скажите-ка мне на милость... — недавно мать снова попыталась написать книгу в стиле средневековья, отчего ее речь скакала от современности к редко используемым словам и речевым оборотам. Мистер Бист же не спонсирует толком, а семью кормить надо... — кто из вас проболтался о тайнике и позволил Неверу им воспользоваться? Как мы, по вашему, яйца красить будем? — Как как? — шутливо начала Шерха, — рукой о косяк! Сырок легонько ударила сестру по плечу. — Извини, мам, это мы были... — признается та, а Шерха, кажется, совсем не злится. — Да-да! — активно кивает старшая в этом дуэте, — а еще несколько яиц мы отправили в Чертляндию! Их же тоже с пасхой поздравить надо! Ничего страшного же, правда? Попа Енота от удивления и непонимания раскрыла рот. — Ч-Че... Куда вы отправили?.. — В Чертляндию! — восклицает Шерха, — ну, к Дьяволу! Мы еще яйцо с Чертом сделали, тебе нравится? — поясняет она в надежде, что теперь до матери дойдет. — А... — наконец, Енот поняла, о чем речь, — так бы и сразу. Яйцо, конечно, красивое, но кто вам разрешал это делать? Что мы красить теперь будем? — Яйца Монастыря, — выдала вновь Шершуля, прыснув в кулак. Теперь Сыро4ек ударила сестру по спине. — Черт скоро новые отложит и нам отдаст, — в этот момент Шерхо4ка согласно закивала. — С каких пор Черт яйца откладывает? — вновь удивилась Попа Енота, глядя на дочерей. — С тех самых, как они с Дьяволом пое-... — Шерха вспомнила, что стоит рядом с мамой, — кхм... То есть, так получилось, да, — она важно убрала свои руки за спину. — Ну вы и фантазерки, девочки... — хихикнула мать, сняв очки с лица: дочери всегда были забавными. Даже когда было совсем плохо, остальным они умудрялись дарить карошее настроение. — Это не фантазия! — топает ногой Шершуля, будучи недовольной ответом мамы, — это взаправду! — Да-да, именно так! — подтверждает Сырок. — Пусть будет так, — мать не стала спорить с детьми: интеллектуальная работа мозга для продумывания своего мира полезна. И в этот же момент неожиданно для всех в комнату, громко хлопнув дверью, ворвался обеспокоенный Трейтор. Видимо, он настолько хотел дать знать о себе, что аж Любитель от такого громкого звука раскрыл глаза на пару секунд, а потом опять задремал, уложив голову на руки поудобнее.. Ему абсолютно плевать на все. — Мам! — практически истерически обращается он, — это совсем ни в какие ворота: они сделали кружок против уничтожения Раша и хотят из него праздничное жаркое сделать! На лице Попы Енота даже скула не дрогнула. — Ну так вновь соберем, ничего страшного. — Ну мам!.. — снова взвывает он, — они хотят из моего подвала достать настоящего Раша и приготовить его! — предатель сделал акцент на слове "моего" и "настоящего". — Вот это да... — мать скрещивает руки на груди, — не знала, что у тебя есть настоящий Раш. — Поговори с ними. Они меня не слушают! — Трейтор проигноривал слова мамы, — иначе... Иначе я позову Монастыря, обниму Имбирку и уйду из дома. Заявление сына Попе Енота явно не понравилось. Она выставила руки в примирительном жесте. — Спокойно-спокойно, я с ними разберусь... Где они? — В комнате Роз. Думали, что я не замечу, если это не комната Имбиря... Ага, конечно, — усмехнулся предатель, поправив собственные очки. — Хорошо, спасибо, — качает головой Енот, — дай пройти-то, амбал, — шуточно проговаривает она, прося сына немного отойти от двери. Трейтор слушается, скрещивая руки на груди. — Не зря столько ждал. Наконец-то справедливость наступит, — усмехнулся он, когда мать уже ушла. *** Деревянный пол под ногами скрипел. Комната Белых Роз находилась на третьем этаже в самом конце коридора. Да и сейчас, честно говоря, ее ни с чем не спутать: только одна дверь среди остальных комнат была открыта, и оттуда определенно доносились голоса. Точнее, судя по всему, разгоряченная дискуссия. Попа Енота и представить не могла, какие планы по захвату Раша дети могут строить, раз аж сам Трейтор обратился к ней за помощью: ну, подумаешь, из эмо-баклажана разочек на новый год приготовили стейк... И еще на другие праздники несколько раз шашлык... Это не повод злиться! Макс с Ноуни были настолько изобретательными, что умело собирали из остатков Раша нового, так что никто не был в минусе. Избавиться, конечно, от одного из самых ненавистных ею персонажей сама Енот была бы непрочь, но тогда это будет нечестно по отношению к Трейтору.  Иначе сегодня будет точно не пасха, а день масштабных ссор. — Я предлагаю засунуть ему в рот не яблоко, а яйцо в качестве праздничного символа, — заявил Макс, ударив рукой по круглому столу, за которым также сидели Имбирка и Ноуни. Позади любителя ядерки стояла нахмуренная Свет со скалкой в руках, а рядом со стулом Ноуни4ки на коленях сидел озлобленный Белые Розы. Впрочем-то, понять его можно. — Протестую! — воскликнула Ноуни, —давайте вспорим ему живот и туда понапихаем крашенные яйца. Будет и вкуснее, и полезнее, — Имбирка на высказывание сестры сморщилась. Она не переносила всю эту жестокость. Чуть-чуть послушав детей и немного приахуев, Попа Енота костяшками пальцев постучала о дверной косяк, извещяя детей о своем появлении. Все пятеро одновременно обернулись. — Приветствую, родные, — она подошла к столу поближе. На ней почему-то лежала планировка их дома и подвалов, которые создают чуть ли не целые катакомбы своими размерами, — мне Трейтор на вас пожаловался. Чем вы тут занимаетесь? Розы хотел что-то сказать, но Ноуни быстро закрыла ему рот, так что Имбирка, как самая старшая, начала первой: — Мы создали коалицию против Раша. — Ну это понятно, основала ее Имбирка еще тогда, когда Раш впервые появился, – кивнула мать, скрестив руки на груди, — но мне кажется, что настоящего Раша убивать не стоит. Иначе тут истерика на весь дом будет. — Вообще-то основатель коалиции я, – сообщила недовольно Ноуни, проигноривав вопрос Енота. — Почему это? — возмутился Макс, — Имбирка старше и самый первый хейтер Раша! — А потому, что я постоянно в мафии оказываюсь доном и выигрываю. Я имею право быть лидером! — ответила Ноуни4ка, хлопнув по столу кулаком. — Спокойно, Макс, — вновь подала голос Имбирка, — я не против. — А схуяли вы вообще определяете лидера, если вы устраиваете коалицию, оккупировав мою комнату?! — Белые Розы, убрав руку Ноуни со рта, тоже решил высказаться. Да уж, несмотря на мат, все становятся смелее, стоит лишь матери в комнату зайти... — Ой, посмотрите-ка, песик ругнулся матом... — Ноуни4ка посмотрела на маму, ища в ее глазах одобрение, — как карашо, что Саши тут нет, верно? Накажу тебя сегодня я, — Ноуни самодовольно усмехнулась. — Да в смысле песик?! — воскликнул Розы, — это моя комната, Ноуни! — он сделал акцент на слове "моя". — У Белых Роз нет прав, помолчи, — произнесла Ноуни4ка, давая понять брату, что разговор закончен. — Да, Розы, мат здесь и вправду лишний. Хотя бы не в моем присутствии, — частично согласилась мать с дочерью, — вы немного не вовремя начали строить козни против Раша. Мне сейчас нужна ваша помощь к подготовке к празднику, пока Монастырь не буянит. Индо, вот, одна в костюме динозавра бегает, краску для яиц ищет. Вы всегда успеете зажарить Раша, а пасха бывает раз в году. После "вдохновляющей" речи Попы Енота дети призадумались. Имбирка как всегда была первой: — Извини, мам, — она поднялась со стула, — пойду помогу Индо с краской, — с этими словами старшая дочь ушла. — Вот и славно, — улыбнулась Енот, — кто-то еще? — Он не хочет слушать мой стих, который я выучила для пасхального кролика! — выдала Путеводный Свет, ударив Макса по голове скалкой. Он недовольно зашипел. — Да ладно-ладно, послушаю я! — сдался тот, — только прекрати бить. — То-то же, — хмыкнула Свет, — пойдем за мной, — Максу больше ничего не оставалось, кроме как послушаться собственную сестру, так что он лениво, но поплелся за ней. В последнее время они сдружились, а это не могло не радовать. — Ноуни, ты сделала то, о чем мы договаривались?.. — интересуется Енот, когда в комнате осталось трое человек. — Да, развлекательные игры готовы. Ставлю сотку на то, что спрятанное "пасхальным кроликом" яйцо на крыше они не найдут, — Ноуни гордилась собой: у нее прекрасно получалось придумывать какие-то игры, которые веселили всех. — Не уверена, что на крышу хоть кто-нибудь полезет, но и так сойдет. Спасибо, — благодарит Ноуни4ку Енот, — ладно, дел еще по горло. Пойду я тогда... Не чудите. — Конечно, мам, — добродушно улыбнулась Ноуни, глянув на Белые Розы возле себя, — только с Розами разберусь... — Удачи вам, — качает головой Попа Енота, закрывая за собой дверь. Пускай эти двое останутся наедине. Сейчас нужно вернуться в гостиную. *** Первая мысль, которая возникла в голове Енота, когда она вернулась, была: "мне определенно пора менять замки на входной двери...", ибо как объяснить, мать его, довольную лежащую на диване, блять, Руслану?! — Ты что, блять, тут делаешь?.. — несмотря на присутствующего в гостиной спящего Любителя и Икею, которую, кажется, привела соседка, Попа Енота ругнулась. — Да в Культе опять пейринги обсуждают, — Руслана подперла голову рукой, — вот мы с Икеей сбежали к вам, Храмовским воздухом подышать, так сказать, да и поздравить заодно, — один из участников культа яиц протянул пакет с чем-то Попе Енота, — у вас такой диван удобный... — Это что? — Енот, смирившись с невменяемостью Русланы, заглянула в пакет. — А ты посмотри, — соседке была интересна реакция Попы Енота, — мы старались. В пакете лежало несколько цветных яиц с какими-то надписями. Достав одно голубое, Енот усмехнулась своей удаче: — Глазойды канон... — прочитала она на яйце, — гениально, ничего не скажешь. — Ну а я тебе о чем, — подмигнула Руслана. — Хм... — Попа Енота потянулась за розовым яйцом, — маркоктивы канон, ага... — Ну а как же! — поддакивает она. — И... Ллойдеры канон... — зачитав, Енот скептично посмотрела на Руслану. — А это подарок от гаммы, — пояснила соседка, поворачиваясь на другой бок. — Допустим... — Попа Енота сложила все яйца в пакет, — большое вам спасибо. — Жду от тебя яйца с "Культ/Храм канон" и "ЖМТН/ХОМ канон", — сообщила, ничего не стесняясь, Руслана. — Ебать запросы, — вновь удивилась Енот, отложив пакет на тумбу, — с Монастырем пасха невозможна. Он с самого утра буянит, — пожаловалась она. — Давай его ХОМ заставим читать и в Культ отправим на перевоспитание, — предложила Руслана, кажется, не понимая всего масштаба "трагедии". — Реклама рекламой, но, боюсь, он вам весь Культ разнесет, чем будет что-то читать, — усмехнулась Попа Енота, облокотившись пятой точкой о тумбочку. Оказывается, за то время, что они говорили и обсуждали яйца, Икея уже успела куда-то бесшумно убежать. Лишь ее возвращение обе писательницы заметили. Сами внимательности. — Там это... Монастыря, кажись, успокоили... — рассказала неуверенно Икея. — Да ладно? — брови Енота поползли наверх, — каким образом? — Ну, сначала я нашла Фаната, а потом он уже что-то сделал с Монастырем... Не знаю. Они на кухне, — Икея зевнула. — Любопытно... — мать потерла свой лоб, — пойду-ка посмотрю... — А я еще полежу, — вставила свои пять копеек Руслана, по-хозяйски убрав руки за голову. *** Видимо, сегодня был также неофициальный день "удивлений", ведь то, что встретило на кухне мать тридцати четырех детей, не поддавалось никакому объяснению: Монастырь, послушно сидя на коленях перед беременным Фанатом (да, у него уже был довольно приличный срок), обнимал его за одну ногу, будучи на поводке. На шее Валдая находился ошейник, а в руках главного его ученика находилась цепь, не дающая учителю уйти далеко. — Все, мы больше не будем сегодня вопить? — ласково спрашивал Фанати4ек, гладя Монастыря по голове, — не будем портить праздник остальным и дадим им покрасить яички? — А можно я твои яички покрашу? — жалобно просит Валдай, прижимаясь к ноге любимого сильнее, словно слепой котенок. — Можно, можно... — разрешает Фанат, улыбаясь. Интересно, как они планируют это делать на таком большом сроке беременности... ну ладно, не их дело. — Пиздец... — это было единственным, что Попе Енота удалось выдать. — Фу, здесь одна гомосятина и ебанный омегаверс. Вы больные, — Эмили, которая, кажется, отсюда все это время не уходила (только теперь вместе с Невером), выдала свою честную реакцию. — Это надо запечатлеть, — обрадовалась из неоткуда появившаяся Ноуни. Она достала из кармана телефон и начала фоткать Монастыря с Фанатом. Вмиг за секунду на кухню пришла половина жителей этого дома, чтобы посмотреть на подобное редкое зрелище. — Предлагаю не терять времени и пойти красить яйца, наконец, — предложил вполне заманчивую и логичную идею вышедший из комнаты Широ, которого вся эта картина не особо вдохновила. — Звучит просто отлично, пойдем, — согласилась мать. Вслед за ней большинство пошло в гостиную, ибо там и были все запасы яиц... Подумайте сами: глупо было бы их прятать в холодильнике, ведь тогда безбашенный ребенок определенно бы их забрал себе, верно? И только один Клоун сидел в своей комнате, слушая в наушниках "МСИ", задумчиво собирая на столе из украденных яиц "MSI". Пасхе все-таки быть (наверное).