Wer ist dein Meister?

      Когда обед только начался, и всех отвели в столовую для заключенных, Степан стал ожидать появления переводчика. Его взгляд, направленный на дверь, замечали все. Не один он жаждал поговорить с человеком, чья свобода была намного больше их. Может и следовало завести полезные знакомства по прибытии в лагерь, но командиром был Ивушкин. Вот и честь быть полезным выпала ему. Но Василёнок не отчаивался. Он был горд за товарища, пусть и не знал чем на самом деле тот промышляет. Виделись они каждый день не более получаса, а рассказывать Коля о времяпровождении не спешил. Зато стал чуть упитаннее. Видно за свои деяния получает больше тарелки каши и черствого хлеба. Да и не работает на шахте сутки напролет.       Получается да, мужчина завидовал товарищу. Сделать он уже ничего не может. Знал бы немецкий - вот шанс на хорошую жизнь, учитывая где они находятся. Красота тоже роль играла. И тип. Кем был Ивушкин он не знал, но альф вокруг него ошивалось много. Предполагать, что тот омега было страшно. Втащить Коля мог. Откуда бы узнал? Слишком хорошо он считывал чужие лица и недовольные морды. Познакомились они перед самым выездом бомбить врагов, но увидеть разок как он дал по лицу молодому парню за осуждающий взгляд, успел. Вспоминая это, Степан точно отмел одну рассу. Значит, бета.       Как только решение было принято, дверь открылась. Показалось, что время на покушать закончилось, но это оказался Ягер. За время их недолгих встреч, мужчина понял его на самом деле доброе сердце. Из-за войны тот мог показаться злым, чего добавляли и шрамы, но как он обходился с Колей.. Бережно. Можно даже сказать, защищая. Стоял рядом, а как только приближался Комендант - шикал, отгоняя.       Вот и сейчас, за спиной эсэсовца стоял парень. Он прошел чуть вперед, шепотом поговорил с немцем и двинулся в столовую. Еды ему не дали, так что сел он к своему экипажу.       — Здарова, товарищи, — улыбнувшись и всем пожав руку, Николай продолжал излучать тепло.       — Привет. Ты сегодня задержался, что случилось? — Ионов, чуть заикаясь, первым решил разорвать тишину.       — Да там новых привезли, вон, сзади вас. Глупцы такие, видно первый раз, — не впервой Коля насмехался над новобранцами. Долгое время в концлагере заставило привыкнуть к постоянным смертям, а иногда его поведение и вовсе напоминало фрицевское. — Так они ничего не понимают! Нескольких прям там расстреляли, у вагонов.       — Не радовался бы ты так, Микола, — обернулся. — Они ж ниче не понимают. Смотрят на тебя презрительно. Нарвешься снова.       — Уж мне-то, ничего не сделаю..       — Э, пацан. Ты че про нас сказал? — и ведь действительно, нарвался.       — Это ты мне? — Ивушкин усмехнулся.       — Тебе, тебе, — странный мужик начал подниматься, пока его не схватила чужая рука за робу.       — Вот к нему идти не советую, —кто-то из “стареньких” давал правдивые наставления, — если не хочешь с жизнью покончить.       — Отстань от меня, дед чертов, — зашипел и вырвался, начиная грозно подходить.       — Стопэ, стопэ, че я сделал-то тебе? — Коля нахмурился.       — Да ты подстилка фрицевская. Одет как фашист. На их же стороне, да? — последнюю фразу он прокричал, чем вызвал еще больший интерес публики.       — Я переводчик.       — Да ты уже русскую речь забыл, пока на гадском языке говорил, — плюнул на пол и хотел было притянуть к себе, парня, как двери вновь распахнулись, ударяясь о стене, а влетевший Ягер направил пистолет на все еще неизвестного мужика.       — Отойди от него, ты.       — Отойди от меня, — Коля перевел и присел обратно на лавку.       — Сука, — в него вновь стали тыкать оружием. — Да понял я, понял.       — Он понял.       — Тебе хватит, вставай.       Вдвоем они покинули столовую. Ивушкин не успел попрощаться с товарищами, но те все понимали. Какой-либо страх последний не чувствовал. Не впервой ему сталкиваться с тупыми товарищами. Думают, им ничего не сделают. Коля был такого же мнения первые пару месяцев, пока не попал в подвал с “личной” комнатой. Шрамы, порой, напоминают о себе и сколько боли они принесли. Клаус особенно любит водить по ним пальцами, словно вырисовывая картину.       Когда они вместе выходят на улицу, Ягер не отпускает и продолжает идти к углу. Там даже стоит лавочка, а ночью, порой, видно красивые звезды. Николай читал умные книжки про созвездия и знает чуть больше одной “Большой Медведицы”. Когда они заворачивают за здание, Клаус прижимает младшего к стене. Она холодная, словно отрезвляет. Позади немца - другая, но не менее толстая стена лагеря. Места совсем нет и они прижимаются друг к другу.       — Тебе они ничего сделать не успели?       — Нет, ты сразу пришел, — Коля смотрит завороженно, после вырывая свою руку из чужой. Проводит пальцами по щеке со шрамами. Они так похожи.. У обоих тяжелая судьба. Они чуть не убили друг друга, а потом влюбились. — Красивый, — улыбнулся.       — Ты тоже, — прижался еще ближе, ведя носом по шее. — И пахнешь тоже шикарно. У тебя течка скоро?       — Завтра, — чуть смутился. — Прости, что раньше не сказал.       — Все хорошо. Дорабатывай и иди в комнату, — отстранился ненадолго, но вскоре поцеловал, наконец уходя.       Коля, отдышавшись, пошел на рабочее место. Его, вроде, вызывали. Тот факт, что течка приближается, дал понять член. Ему хватало любого контакта с мужчиной, ближе метра, как он начинал реагировать. Вроде переживать не стоило, штаны широкие, но перед Ягером было чуть стыдно. Может поэтому он ушел сейчас? Нет, не время себя накручивать.. надо сконцентрироваться, иначе он так весь немецкий забудет.       Пахло теперь от Ивушкина Ягером, так что еще один эсэсовец, приехавший для проверки, не стал лезть. Понял, что молодой парень уже занят, и явно расстроился. В отличии от других фюреров, не сказал и слова. Часто ему прилетали оскорбления. Мол, такой малый, а уже продался. Пусть и с опытом командира, о котором мало кто знал, его уважал только экипаж. Возможно и некоторые из заключенных, но Коля не сильно вдавался. Действительно ведь выглядел как шлюха продажная. Не раз товарищи видели как за ним носится толпа фрицев.       Час, проведенный в компании нескольких немцев, пролетел быстро. Николай слушал с интересом, переводя сугубо по делу. Так что вышел из кабинета он вовсе не уставший. Чувствовалось легкое покалывание в мышцах от долгого сидения, но было оно скорее приятным. День действительно прошел хорошо. Солнце постепенно снижалось, и было уже, предположительно, около шести часов вечера. Стоило спешить в комнату. Ягер вернется не скоро, а подготовиться хотелось уже сейчас. Или занять себя новой книгой. Целый шкаф был отделен для них. Все на немецком, что давало парню лучше выучить язык.       По пути не встретился никто, кроме охранников. Эти придурки не смогли уследить за парой заключенных, сбежавших через запасной выход. А сейчас ежедневно спрашивали у Коли почему он так спокойно расхаживает по территории. У той же Ярцевой свободы было намного меньше, хотя переводчики оба. Как не объясняй мальчишкам, еще младше самого Николая, они не могут запомнить его лицо. Им что, тоже рассказать легенду об образе шлюхи?       Только эти двое чуть испортили настрой, отчего Ивушкин добрался до кабинета Клауса еще быстрее. В нем же была и ванная, где парень помылся. Настроение точно сбили те придурки. Решение почитать все же принял и взялся за что-то, где не прочитал и названия. “Унесенные ветром” оказался романом о гражданской войне. Прошло не менее часа, прежде чем на кровать не присели.       — Что читаешь? — мягкий баритон отвлек от книги.       — Какой-то роман из твоей библиотеки про гражданскую войну в США, — чувствовались чужие поглаживания по спине. Было тепло и приятно.       — Надеюсь, интересно, — хотел было уже встать и идти переодеваться, как его схватили за воротник и притянули.       — Я знаю вещи поинтереснее.       — Ох.. и какие же? — мужчина перевернул Николая на спину. Садясь на бедра и прижимая к кровати, оперся о руки по обе стороны от чужой головы и наклонился.       Ему не ответили, приглашая в поцелуй. Выходило чуть смазано и страстно. Языки переплетались, а воздуха стало не хватать очень скоро. Пока Ягер вылизывал чужой рот, Ивушкин хотел другого контакта. Благо член не давил. Зато неплохо чувствовался чужой через слои одежды. Так что разорвав поцелуй, Коля двинулся к чужому ремню. Получалось плохо, руки тряслись. Наконец участие решил принять немец. Отодвинув чужие ладони, принялся раздеваться сам.       Парень лишь стонал под чужими касаниями. Оказавшись совсем без одежды, на нем принялись оставлять метки. С утра он превратиться в жирафа, если найдет силы встать. Скорее всего течка вновь заберет все, что можно и нельзя, кроме вечно вставшего члена и расширенного ануса. Верилось в то, что эти три дня Клаус будет только рядом с ним. Может даже не доставать, его устроит.       Из мыслей выдернул настойчивый поцелуй и не ответить было нельзя. Его нижнюю губу чуть прикусили, но наслаждение никуда не исчезло. А стало его еще больше когда почувствовались два пальца в заднем проходе. Он был слегка растянут из-за предтечки, правда естественной смазки еще нет.       — У тебя тут так свободно, — добавился третий палец. — Уже не терпиться войти и оттрахать тебя как следует. Ну ничего, у нас впереди еще три дня, — оскал и становится пусто. Стон отчаяния слышиться снизу.       Ивушкина переворачивают на живот, одаривая ягодицу смачным шлепком. И не одним. Парень чуть сползает по кровати, отчего орган трется о одеяло, выбивая довольные, чуть приглушенные стоны.       Чтобы сделать чужое вторжение приятнее, Николай поднимает задницу вверх.       — М-х, войди уже, пожалуйста, — русскую речь и ее смысл в данной ситуации понять запросто.       — Жди, мой милый, — на спину Коли ощущается давление и в него входят по самые яйца. Глаза закатываются сами по себе, но хочется большего.       — Двигайся, я прошу, — тогда движение действительно начинается. На спину ложатся, приобнимая. Темп все нарастает, а стонов слишком много. Вспоминая о стенах, нижнему закрывают рот рукой.       — Потише, — нотка серьезности присутствует.       Спустя минуту, поняв все неудобства, Ягер, забирая с собой Ивушкина, садится. Угол проникновения другой. В разы приятнее, так что парень стал двигаться сам. Откинул голову на чужое плечо, одной рукой начиная дрочить. Глаза были давно закрыты, пока не случился пик удовольствия. Он кончил на одеяло, а Клаус, вовремя высунув, на спину Коли. Тот, развалившись, лежал на мокрой кровати.       — Люблю тебя. Давай еще?       — Я тебя тоже, — мужчина лег рядом, обнимая за талию Ивушкина. — Чуть позже, — подмигнул и закрыл глаза.       На следующее утро пришлось лично посетить столовую заключенных. За неподобающее поведение предстояло перед всеми расстрелять двух человек. Один из был тем, кто пытался причинить вред Коле вчера. Судили их, конечно, ни за это - они отлынивали от работы на шахте, о чем быстро узнали. Перед самой смертью вчерашний “герой” спросил:       — Где Коля? — просто так, перед смертью стала интересна жизнь парня.       — Сегодня не выйдет, — оскал - последнее, что он увидел. Дальше последовал выстрел и очередная смерть.