Умирая во сне, я часто шепчу о любви,
Но верю в любовь, пока она далеко…
Одиночество спит у меня на прохладной груди…
Ю.Шевчук
В пабе «Слон и Замок» было немноголюдно для праздничного вечера. Как точно подметила барменша Глория — не важно будни это или выходные — столпотворения здесь не бывало. Фрэнк и сам заметил, что залы практически пустовали, а значит, поверхности столиков и полы под ними чисты от крошек и разных жидкостей противного вида. Правда, с чистотой и обстановкой здесь всегда было чинно и благородно. Вот что значит у хозяина есть вкус — это был настоящий английский паб в лучших его традициях, а не дешёвая пивнушка вроде той, которую держал мистер Пэмбли. Поэтому сегодня Фрэнк сидел у стойки и тихо болтал с Глорией. Он уже пожалел, что решил свернуть именно на Крэмптон-стрит в поисках хорошего вечера. Правда, с последним ему всегда здесь везло, чего не скажешь о компании. Его друзья не любили это место, и понятно почему. Остальные предпочитали родную Амелия-стрит, где бывали люди небогатые, зато гораздо веселее и как будто счастливее этих надменных богачей, которые, казалось, не расстаются с постной миной, словно проглотили что-то твёрдое (автомобильную ось?). И теперь страдают запором. Сегодня первый день нового 1927 года, но только за одним столиком, на диване, собралась небольшая шумная компания из троих человек. На всех головные уборы и костюмы, явно пошитые на заказ, на шее — галстуки. Они весело праздновали. Но Фрэнк не рискнул бы к ним присоединиться. И получил одобрительный кивок от Глории, означающий, что это была плохая идея. Фрэнк понял по её коротким фразам и хихиканью, что один из этих джентльменов не кто иной, как хозяин паба. А о том, что это не «благородные сэры», Фрэнк и сам сообразил. Он уже успел оценить то, что выражались они на чистом кокни, а их явно не английские физиономии выдавали итальянские корни. Фрэнк скучающе вздохнул. У него не было компании на сегодняшний вечер, он искал уединения. Ведь жизнь продолжалась, но некому даже рассказать о ней. Некому похвастаться о делах в собственной автомастерской — звучит-то достойно! Хоть и не особенно… выгодно, гордиться нечем. Несмотря на то, что Фрэнк даже не выучился на механика, но в моторах разбирался получше многих. На улице всему научился благодаря какой-никакой сообразительности. Ещё до войны он участвовал в гонках, которыми сильно увлёкся, не окончив и начальной школы. Образованности в нем было мало, зато физической силы и здоровья в достатке. Друзья ценили его за это, но то были старые добрые товарищи, с которыми он прошёл войну, старые дни… Не с кем поделиться и тем, как он уходил на фронт и воевал два года. Как нашёл друзей. Вспомнить, как получил ранение и попал в госпиталь. Едва не умер от отравления газом, но выкарабкался. Считался пропавшим без вести, очень долго лечился. Не смог уберечь жену и сына от испанки и голода… И возвращаться стало уже не к кому. А он почему-то вернулся. Благо друзья тоже выжили. Впрочем, все равно его сейчас никто не выслушает. Надо было всё-таки уговорить Уоткинса поехать вместе. Фрэнк нахмурил брови и скосил глаза на барменшу. «Беседовать о личном с ней? Себе дороже». Фрэнк не жаждал общения с мафией, которое обязательно бы последовало, откройся он кому-то здесь. Все равно что прокричать тем джентльменам на диване: «Хотите себе автомастерскую?» Рано или поздно они найдут его, может быть, убьют, перерезав горло бритвой. Хотя нет, просто изобьют до полусмерти и тогда постоянный грабёж обеспечен. Звучал усыпляющий джаз, и Фрэнк, допивая эль, хотел уже расплатиться и тихо удалиться. Но прозвенел колокольчик над дверью, а значит, в паб вошёл ещё один посетитель. Фрэнк вдруг мысленно взбодрился, продолжая спокойно попивать эль, не оборачиваясь. Вошедший прошёл мимо него, при этом Фрэнк смог разглядеть только спину. Человек подошёл к барной стойке. Он был высок, но довольно щуплый и странно одет для морозов, стоявших уже несколько дней. Барменша на миг нахмурилась, увидев лицо посетителя. Человек обернулся, и Фрэнк сразу встретился с ним глазами. Люстра над барной стойкой хорошо высветила черты лица, и Фрэнк быстро определил, что посетитель ещё совсем молод — не больше двадцати двух. «Он же, должно быть, замёрз, — подумал Фрэнк. — Что неудивительно: зима-то нынче морозная, не мудрено, что бедняга продрог. Зачем он только надел свой чудной то ли тонкий плащ, то ли мантию? Едва спасает сейчас куртка на тёплой подкладке и впору меховое пальто… но стоит оно очень-очень дорого». Но парень не дрожал как осиновый лист. Наоборот, держался уверенно, будто совсем не с улицы пришёл. Наверное, тоже на машине. Парень отвернулся и что-то сказал барменше. Она ответила, что здесь ему ничего не нальют пока: «Не покажешь бумажник, малыш». После чего парень растерянно начал шарить руками по карманам. «Да он, верно, спятил, явившись в такое место без денег…» Фрэнк хмыкнул и со вздохом подошёл к барной стойке. «Как хорошо, что у него ещё осталось немного, на добавку хватит…» — Налей ещё две пинты тёмного. — «Да я как никогда добр сегодня. Вот что творит со мной скука?» Когда барменша отлучилась к бочкам, парень облегченно глянул на него и коротко проговорил: — Спасибо… Я ваш должник. Фрэнк даже удивился, услышав такой чёткий и идеальный английский. Но выражение лица парня осталось непроницаемым. Никакой благодарности оно точно не выражало, даже наоборот — парень смотрел с опаской, точно был не в себе. «Может, уже пьян?» В свете люстры он был слишком бледен, а кожа приобрела синюшно-сероватый оттенок. — Прости за откровенность, — решился Фрэнк, — но ты, приятель, паршиво выглядишь. Что стряслось? — Я, кажется, заблудился. Ошибся в подсчёте и не туда попал. «Значит, он не местный. Может, из Бирмингема или Шеффилда? Хотя вряд ли… Там таких чудиков точно не встретишь. Наверное, он студент». Фрэнк понятия не имел, как выглядят студенты. Барменша вернулась со стаканами и покачала головой, а Фрэнк снова спросил: — Тебе куда нужно-то? — Я искал приют Вула. — Приют Вула? — переспросил он удивлённо. — Ты говоришь о «сиротском гнезде»? Глория усмехнулась, а парень ответил: — Не знаю, о чем вы. У меня только название и имя хозяйки. Кажется, её зовут миссис Коул. — Точно, тебе на Вест-сквер! — ответила барменша. — Тут совсем недалеко, — поддержал Фрэнк. — Если хочешь там работать, то не советую. Это «сиротское гнездо» до сих пор Дом призрения. — И где же эта улица? — спросил парень, а Фрэнк взял стаканы и кивком пригласил его перейти за столик. Парень залпом осушил полный стакан и, выпрямившись, проговорил: — Спасибо. Так намного лучше. Его лицо, наконец, обрело краски, и он скованно улыбнулся. — Очухался хоть, — коротко усмехнулся Фрэнк. — Теперь объясни по-человечески, откуда ты взялся такой? — Я должен был появиться раньше… Парень на миг замолчал, коротко взглянув на Фрэнка. — Вчера в том приюте родился мальчик… — после короткой паузы продолжил он. — Я должен забрать ребёнка. «Да он точно под мухой!» — Значит, он твой? — прочистив горло, сказал Фрэнк. — Его мать умерла при родах. У него больше никого нет, кроме меня. — Ну что ж, раз дела таковы… Поздравляю, что ли, с сыном! Фрэнк выпил. Любопытство разыгралось не на шутку, но его собеседник отвечал с неохотой. И на этот раз Фрэнк спросил аккуратнее: — Есть у тебя где-то близкие? — У меня пока ничего нет и никого. — Времена-то нынче, — осторожно проговорил Фрэнк. — Может, лучше малыша в приюте пока оставить? «Хоть кормить его там будут не сильно лучше, чем никак. Неделя жизни в таком месте — и полповарёшки каши в твоей миске на завтрак уже не покажется тебе мало. Скорее, эти полповарёшки станут священными». — Он не будет одинок! — вдруг выпалил парень. — Я буду с ним… Так все исправится. Фрэнк нахмурился. Сейчас точно не ему объяснять этому сумасшедшему, что в стране творилось. С конца войны прошло почти девять лет, но многие продолжали еле концы с концами сводить. А о том, чтобы денег хватало на нормальное питание, не было и надежды. Фрэнк, больше по наитию, заказал ещё по порции. — Работа есть, но её почти что нет, — коротко ответил Фрэнк, отхлебнув. — Цены скачут. Скоро и эля не выпьешь за четыре пенса. Живёшь нормально сейчас только если ты из тори! А ты из тори? — А вы? — нагло спросил парень. — Нет! Но мне повезло, — счастливо ответил Фрэнк. — Моя отрада — мастерская на Пенроуз-гров. Совсем небольшая, крохотная, но мне она как семья. Ведь у меня никого не осталось. Пока воевал, испанка отобрала жену и ребёнка. Мне долго казалось все бессмысленным, пустым. Надеялся погибнуть на фронте, но и здесь не вышло. Собственное дело дало мне силы жить дальше. — Понимаю вас, я тоже потерял семью. Родителей я вообще не знал, они умерли, когда мне был год… Я Гарри, кстати, — парень протянул ему руку. — Очень приятно. Я Фрэнк Сьюэлл. «Что за имя — Гарри! — подумал Фрэнк. — Наверное, Гарольд или Генри…» — он крепко пожал парню руку. — Где служили, Фрэнк? — Много где, малыш… Сначала во Фландрии, затем уже во Франции в шестнадцатом. До сих пор во снах вижу… — Я понятия не имею, где это, — вдруг сказал парень. — Но мы с вами похожи. Брови Фрэнка сами собой взлетели вверх. — Это вряд ли, — усмехнулся он. — Откровенность за откровенность. Я тоже воевал. И после победы все сложилось не так, как мне бы хотелось. Мы думали, что изменим мир к лучшему. Я верил, что… всех спасаю. Только моими благими намерениями другие пробивали себе путь к власти. Такие же мерзавцы, как те, против кого мы боролись. Они переговаривались негромко. За беседой Фрэнк не заметил, как проходило время, и его грусть совсем развеялась. — Война всегда кому-то выгодна, Генри. Но за страдания других они потом расплачиваются кровью солдат. Для них мы на войне всего лишь пешки, но черт бы с ними. Как жить после того, как вот этими руками… свернул чужую шею? И ради чего? Ради величия страны, которая отроду тебе не принесла ничего светлого. — Сейчас, я уверен, можно переломить судьбу и в свою сторону. Но для этого мне нужна помощь. Для этого я здесь, Фрэнк. Они заказали пива снова, затем выпили по стакану джина… но странный парень, казалось, совсем не пьянел. Оставался трезв, будто не пил вовсе. Фрэнк икнул и почувствовал, что уже слегка набрался. Ему в голову вдруг закралась странная мысль, отголоски критического мышления: «Может, собеседник сейчас только заговаривал ему зубы? Лишь делал вид, что пьёт, а сам рассчитывал что-то получить от него?» Но Фрэнк только ухмыльнулся. «Было странным подумать такое, ведь у него и на хорошую выпивку почти что нет. И откуда бы большим деньгам у него взяться?..» Но если бы Фрэнк оценил обстановку вовремя, то сразу бы заметил, что пока они беседовали, за ними изучающе наблюдали с другого конца паба те самые джентльмены в кепках. Но и теперь у Фрэнка больше не было времени на это. — Прошу прерваться, господа, — обратилась к ним Глория. — Мы понимаем, что вам здесь неплохо. Но непонятно только, кто сможет расплатиться? Фрэнк начал рыться в штанах в поисках кошелька, но парень вдруг положил что-то на стол и зажал между пальцами. В свете люстры ярко блеснула золотым огнём очень крупная монета. Глаза Фрэнка поползли на лоб: «Да это чистейшее золото!» «Черт, да этот парень вор!» — Фрэнк незамедлительно осознал, что угодил в передрягу. — Этого хватит? — спросил парень, разжимая кулак и высвобождая монету уже у барной стойки. Барменша осторожно взяла её в руку, а Фрэнк по одним размерам прикинул, что весил золотой порядочно. — Не меньше двух унций, — с настороженностью сказала Глория. — На это золото можно купить бочку эля. Фрэнк вздрогнул, заметив, что компания в хороших костюмах оставила диван и направилась прямиком к ним. «Вот черт возьми!» — он взглянул на барменшу, но она лишь сочувственно ответила на его взгляд. «Им нужно все!» — Фрэнк, мигом протрезвев и уже чётко соображая, услышал в голове только эти мысли. Один из мужчин отделился от друзей и подошёл к стойке. Его хищное лицо выражало алчность, он забрал монету у барменши. Осмотрев её, мужчина усмехнулся, при этом продемонстрировав несколько золотых зубов. Фрэнк глянул на слегка оттопыренный карман его пиджака и догадался, что там — наверняка револьвер. — Мы заметили, — произнёс мужчина на кокни, снимая кепку, — что вас здесь плохо обслуживают, милорды! Чёрные волосы мужчины, аккуратно уложенные на макушке, ниже висков были полностью выбриты. Фрэнк, увидев это, сразу узнал эту стрижку. Всех на войне стригли одинаково. Было время и он носил такую же. — Что он говорит? — спросил Генри. Фрэнк и сам отлично говорил на кокни, но вот парень, похоже, совсем ничего не понял. — Здесь все прекрасно, — ответил Фрэнк. — Просто нам с другом уже пора, к сожалению. Доброго вечера, господа! — проговорил Фрэнк, пиная ботинками парня и разворачиваясь к выходу. Но двое громил уже преградили им путь. — Я требую представиться, милорд! — сказал мужчина у них за спинами. — Бог с вами, добрые господа, — проговорил Фрэнк. — Какие же мы лорды? — постарался ухмыльнуться он. — Мы простые работяги… Вот, выпивали по-дружески. — Мы не слепы. Значит, золото не ваше?.. — Он хочет ещё? — тихо спросил парень. — Ну а ты думал, что ему надо?! — раздражённо прошипел в ответ Фрэнк. Он почувствовал, что взмок и вытер лоб. Нет, первое января явно не его день, и оружия нет. Разумнее было бы сегодня остаться дома. Парень смело посмотрел в глаза мужчине у стойки, и тот приблизился к ним. — Вы в моем пабе, — вдруг перешёл он на хороший английский, — вдвоём проматываете награбленное? Очень нелюбезно с вашей стороны после этого уходить в другое место. — Это все, что у меня есть, — прямо ответил парень. Бандит прищурил правый глаз, явно не поверив ему. Кто бы стал красть только одну монету? — Ты плохо расслышал, малыш? Отдай все золото и, обещаем, мы отпустим вас живыми. — Выворачивай карманы! — Двое громил уже достали свои револьверы. Но Генри, на удивление, оставался таким же спокойным. — Я не хочу проблем, — проговорил он. — Даю минуту на раздумья. Фрэнк внутренне похолодел. Он с войны прекрасно знал этот тон, который не оставлял сомнений. Бандиты все равно убьют их — есть у парня золото или нет. Будь сейчас у Фрэнка пистолет, и уж он бы не стал дожидаться, пока они выстрелят. Фрэнк заметил, как парень аккуратно полез рукой за пазуху. «Поздно спохватился, малыш!» — с горечью подумал он, но тот вдруг вынул совсем не золото, а тонкий и длинный прутик или палку… — Это твой шанс, магл… Но тут главарь размахнулся и со всей мочи ударил парня кулаком в лицо. Хоть он был на полголовы ниже Генри, но ударил настолько мощно, что на минуту отправил парня в нокаут. Фрэнк даже невольно восхитился — это был настоящий боксёрский удар. Но в этот момент кто-то крепко сжал ему шею сзади. Фрэнк даже не успел ничего подумать, только почувствовал у шеи неприятный холодок. Секунда, и бритва полоснула по горлу. Больше он уже ничего не понимал и напрасно зажимал рану, задыхаясь и хрипя…***
«Как же так произошло? — первое, что подумал Гарри, когда наконец смог снова связно мыслить. — Где же он так сглупил?» Левую часть лица свело судорогой, и Гарри сморщился, сплюнув на пол что-то твёрдое: «Похоже, мерзавец выбил ему зуб…» Гарри приподнялся на руках и нашёл очки, валявшиеся на полу. Слава Мерлину, палочка Лорда валялась там же — цела и невредима. — Оклемался? — надменно спросил бандит. Гарри снова встряхнул головой, пытаясь восстановить равновесие. Зря он недооценивал проклятых маглов. Холодный голос снова что-то сказал на кокни, пока Гарри успел схватить палочку. Потом громилы-подручные грубо подхватили его с двух сторон и вздернули на ноги. Гарри посмотрел вниз и только сейчас увидел Фрэнка Сьюэлла. Он уже не хрипел, а рука так и осталась прижата к ране на шее. Он был мёртв. Вот же черт подери! «Протего!» — рассвирепев, мысленно прокричал Гарри. Невербальные заклинания пришли на помощь как нельзя кстати. Особенно это уместно, когда у тебя на фиг разбито лицо, и ты вообще не можешь говорить! Щит получился достаточно мощный, чтобы эти громилы отлетели от него на метр. Один врезался в стену за барной стойкой. Раздался истошный вопль барменши. Другой отлетел в противоположную сторону и грохнулся прямо у закрытой двери. Главарь что-то прокричал и полез было за револьвером, но… Одна резкая белая вспышка парализующего заклятья угодила прямо ему в мощный грудак. Тут же его ноги подкосились, а руки безвольно повисли вдоль тела. Он со стоном рухнул на пол, как пять минут назад и сам Гарри. Палочка Лорда прекрасно слушалась, и Гарри неожиданно почувствовал воодушевление. Но вдруг барменша выглянула из-за стойки и, не целясь, выстрелила в него из ружья. Дробь просвистела в миллиметре, и Гарри кинулся на пол. Главарь так и лежал парализованный, но внезапно пришёл в себя бандит у двери. Завозился на полу, видимо, спешно искал револьвер. Гарри слышал, как Глория, рыдая и прячась за барной стойкой, пытается перезарядить ружье. Ещё пара секунд, и бугай нашёл оружие. Раздался выстрел! Пуля отскочила от щита Гарри, который он смог выставить за секунду до этого. Она срикошетила, но, сохранив инерцию, со свистом пробила барную стойку. Глория затихла и больше не двигалась. «Бомбарда!» — мысленно взревел Гарри. То место, где только что стоял бугай, рвануло. Заклинание разнесло пол в щепки, и всё заволокло дымом. Начался пожар. Гарри приподнялся и осмотрелся. Бугая отнесло взрывной волной куда-то вбок, кое-где выбило стекла в окнах. Огонь всё больше набирал силу. Гарри с горем пополам выправил сломанную челюсть, при этом вытерпев новую волну боли. Он едва успел выставить ещё один щит, когда совсем рядом с телом Фрэнка обрушился потолок. Паб медленно разрушался. — Мне жаль, что так вышло… — произнёс Гарри, присев рядом с Фрэнком. Он все ещё чувствовал боль в скулах. Но больше всего ему хотелось, чтобы всего этого не было. Никогда. Он достал смятый пергамент, исписанный (в далеком будущем) Гермионой, и произнёс слова на латыни. Как и должно было случиться, обряд призвал дух Фрэнка. Он возник напротив Гарри, окружённый дымом, словно белое сияние в облаке в форме человеческой фигуры. — Что произошло? — еле выговорил Фрэнк, оглядевшись. — Они все погибли? — Надеюсь, нет. — Гарри мгновенно протянул ему руку. — У нас мало времени. Идемте со мной, и я дам вам ещё один шанс на жизнь. — Ты уверен, что это сработает? — спросил Фрэнк. — Мне кажется, я уже давно мёртв… — Вы снова оживёте. Пусть так, пусть в моем теле… но это ваш второй шанс! — Ты, похоже, хороший парень, Генри. — Я Гарри!***
Дверь «Слона и Замка» уже полностью была в огне. Пламя перешло на потолок, а приток воздуха только прибавлял ему силы. Свозь разбитые окна и клубы дыма виднелись окрестности. Несмотря на поздний час, отовсюду сбегались люди, ревела сирена пожарной машины. Огонь охватил и кровлю. Снег и мороз совсем не помешали ему: они отступали перед высокой температурой пламени. В то время как заработали пожарные гидранты, кто-то из пожарных заметил как будто небольшую тень человека где-то в дыму. Она нагнулась над кем-то. Люди стали постепенно побеждать огонь и проникли в паб. Но никого, способного к движению, они там не увидели.