Собачьи каникулы

Я проснулась от щелчка дверного замка. В квартире никого не было, меня не стали будить, на кухонном столе лежала записка от бабушки, в которой говорилось, что они с подружкой пошли по делам, будут к обеду. Я могу погулять во дворе или посмотреть телевизор. Готовые сырники вкусно пахли на всю кухню - бабушка заботливо приготовила мне завтрак, прежде чем уйти и я поставила чайник, предвкушая трапезу. На часах было 10 утра. Я наливала чай, когда услышала за спиной цокот собачьих когтей. По спине пробежал холодок, сменившийся жаром во всем теле. Грозный ротвейлер стоял в проходе и скалил зубы. Я сглотнула комок в горле и отодвинула чашку, пролив воду трясущимися от страха руками. ‐ М-милый пёсик, мы же вчера дружили, ведь правда, зачем ты рычишь? Пёс перестал скалиться и быстро преодолел расстояние разделяются нас. Ткнулся носом в штаны мне между ног и снова глухо зарычал. - Я поняла, ты снова хочешь меня облизать. Ты только не рычи, мы дома одни, сейчас дам всё, что ты хочешь. *** Мне исполнилось 16 ещё весной, сейчас начало летних каникул и мы, направляясь на море, проездом гостили с бабушкой несколько дней у её знакомой. Впереди было все лето - море, песочек, затем на месяц в деревню к бабушкиной сестре, там у меня с детства много друзей, очень интересно как они изменились за год. Лично я вытянулась, у меня запоздало появилась аппетитная грудь, я начала любить короткие юбки и платья и намеревалась произвести впечатление на всех. Поезд был через три дня и я с нетерпением ждала путешествия. Мы приехали в город пару дней назад, с тетей Ларисой в трехкомнатной квартире жил только здоровенный ротвейлер - дурмашина, которая пугала меня до мурашек. Он вилял своей пупочкой-хвостом только когда видел хозяйку и она с ним мило сюсюкалась, на остальных же пёс смотрел сурово и хмуро. Надо признать, он был красив, молодой кобель, широкая тумба, но поджарый, под его лоснящейся короткой шерстью при каждом шаге отчетливо были видны мышцы. Хозяйку он слушал беспрекословно, но менее страшным от этого он не становился. Я старалась не находиться с ним в одной комнате, проходила мимо него бочком, а он постоянно тянул свою голову к моим ногам, пытаясь сунуть морду под юбку, пугая меня, за это его одергивала тетя Лариса, он сразу послушно отставал. Но вечером второго дня, когда бабушка с подругой закрылись в кухне и уже пару часов болтали без умолку, выйдя из туалета я столкнулась с псом в коридоре. Несмотря на то, что квартира была большой, коридор в ней был заставлен шкафами и проход был узким. Пес не двигался с места, сосредоточенно и внимательно смотря на меня, я же пыталась вжаться в стену и скользила я вдоль неё медленно и плавно, стараясь даже не дышать. Как назло одета я была в легкую цветную юбочку в складку и майку, голые ноги совершенно не давали чувства защищенности, хотя какая там защита, у него зубищи как у крокодила! Оказавшись около Филиппа, а именно так звали этого монстра, я чувствовала, как всё более бешено бьется мое сердце, ведь пёс повернул в мою сторону морду, принюхиваясь и почти касаясь моих коленей носом. ‐ Пёсик, я хорошая, дай мне, пожалуйста, пройти в комнату, я больше не выйду, правда-правда, ты меня даже не заметишь. Голос мой подрагивал и был тихим, пёс не обратил на него никакого внимания. Я сделала плавный шаг в направлении нашей комнаты, как специально, она была в конце бесконечного коридора и чтобы в неё попасть нужно было миновать вход в гостиную и спальню хозяйки. Филипп двинулся вместе со мной и коснулся холодным мокрым носом моей коленки. Вздрогнув я остановилась как вкопанная. Кто знает, что на уме у этого пса. Вчера в окно я видела, как его боятся дворовые собаки. Он только выбежал, а их и след простыл. В гордом одиночестве он ходил по двору, оставляя повсюду свои метки, а ведь до этого собаки облаивали всех проходящих мимо - и людей и животных. А Филипп был королем двора, тетя Лариса им была горда. А вот я не разделяла её восторга, он был страшным. Его горячее дыхание из пасти опаляло кожу, он дышал всё громче, слегка хрипя, и нос его двигался выше по ноге. Одернуть на этот раз его было некому. Я тихо заскулила, страх парализовал меня, логично было бы позвать хозяйку, но здравый смысл покинул мою голову, которую заполнил стук моего сердца. Ротвейлер сделал ещё шаг в мою сторону, я вся сжалась, сдвинув ноги так плотно как могла, а он сунул морду под юбку и лизнул бедро. Из груди вырвался хриплый отчаянный стон. Я прижала руки к юбке, в попытке остановить собаку, не давая ему прикоснуться ко мне там… Но, встретившись с дрожащими руками у себя на пути, Филипп глухо зарычал, высунув голову из под юбки, демонстрируя мне свои белоснежные клыки. Я тут же убрала руки, сглатывая комок в горле, я уже догадалась, что он хочет меня понюхать между ног. Может рык услышали на кухне и сейчас мне помогут? Тут же я услышала весёлый смех и поняла, что помощи ждать неоткуда. А может и нет ничего плохого в том, что я дам ему себя обнюхать, собаки просто так знакомятся, видимо он просто хочет узнать и запомнить меня как следует. Пёс прекратил рычать и сунул морду туда же, где был до этого. Стыд затопил меня до кончиков ушей, ведь его морда ткнулась мне в трусики и Филипп елозил ей по ткани, вынюхивая, заодно доставляя мне странное удовольствие. Мои ноги стали ватными, по телу пробежала дрожь, теперь не только от страха. Но стоило мне только представить себе, что сейчас кто-нибудь выйдет с кухни и увидит нас, как я стала судорожно думать, что делать. Искать спасения уже не очень хотелось, да и убрать собаку не представлялось возможным, а потому я прикусила губу и маленькими шажочками начала переставлять ноги к ближайшей двери - в гостиную. Ротвейлер двигался вместе со мной, его язык требовательно лизал ткань трусиков на лобке, задевая нежную кожу. Пёс явно хотел, чтобы я раздвинула для него ножки. А я смотрела только на кухонную дверь - лишь бы никто не вышел! ‐ Филипп, милый, прошу, подожди, давай зайдём в комнату… Я удивилась, но пёс вытащил морду из под юбки и ожидающе посмотрел на меня, я тут же шмыгнула в комнату, запуская за собой собаку и не до конца прикрывая дверь, чтобы услышать, если кто-то пойдёт сюда. В гостиной было темно, но не абсолютно - свет фонарей с улицы разбивал сумрак комнаты, а из дверного проема рассеянный свет с кухни освещал комод у входа. Я начала медленно отворачиваться от двери, когда услышала уже знакомое рычание и, развернувшись, вжалась спиной в высокий комод. Филипп тут же затих и, чувствуя себя хозяином положения, сунул голову под юбку, бесцеремонно слюнявя языком моё бельё. Я несмело раздвинула ноги чуть шире и схватилась руками за край комода - мне нужно было как-то держаться на ногах, а они отказывались прямо стоять. Дыхание сбилось, пульс стучал в висках, животе и чуть ниже. Необычное тепло крутилось внизу живота. Филиппу надоело лизать ткань и он попытался сдвинуть её носом, ему не удалось и он прикусил тонкую ткань трусиков, прихватив и нежную кожу. Я взвизгнула и зажала себе рот руками, ожидая, что вот сейчас нас прервут, застукают! Судорожно думала, что сказать, что я тут делаю? Схватила с полки первую попавшуюся книжку и крепко сжала ее в руке. Пёс снова прикусил кожу, на этот раз больней, но я сдержалась, всматриваясь в коридор. Я была ярко освещена, но никто не появился. Я оглядела комнату и увидела у стены низенький круглый пуф. ‐ Пёсик миленький остановись, дай я сяду, тебе будет удобней, я раздвину ноги для тебя и сниму трусики, хочешь? Филипп отреагировал на мой вопросительный тон, отойдя на шаг и внимательно глядя на меня. Я, хоть и было очень страшно, пробежала по комнате к пуфику. Пёс одним прыжком оказался рядом, но я уже садилась на мягкое сиденье. Не дожидаясь, когда он снова зарычит я стащила на лодыжки трусики и широко как смогла раздвинула ноги. Хорошо, что я сидела. Так сладко мне не было никогда в жизни! Его язык вылизывал меня там, внизу, я тихонько стонала, не зная, чего ждать дальше. Мозг отключился и я сдвинулась на самый край пуфа, давая полный доступ к себе. Я мастурбировала до этого, но никогда не кончала и не подумала бы даже, что когда там оказывается мокрый нетерпеливый язык, может быть так сладко, с моими неумелыми действиями это и сравнить тяжело. Моё удовольствие прервал звук открывшейся кухонной двери. Я, сама не ожидая, рукой отодвинула голову пса от себя, сказав резкое “Фу!”, свела ноги, натянула трусики и раскрыла книжку, пытаясь отдышаться. Но паника была лишней. Кто-то из тётушек просто сходил в туалет и, скрипнув кухонной дверью, вернулся к беседе. Я облегченно выдохнула и тут же приподняла приглашающе юбку, попыталась стянуть трусики, но не успела, Филипп уже нырнул туда своей мордой. ‐ Стой, я же не сняла бельё, какой ты нетерпеливый! Но пес не убрал голову, уткнувшись во вкусную, уже мокрую ткань. Страх ушел, осталась только жажда продолжения и я сунула руку между ножек и оттянула край трусиков, открывая доступ к очень чувствительным половым губкам, клитору и девственной щелочке. Влажные облизывания языком сменялись нежными прикусываниями, я, сжав губы, наслаждалась и тихо стонала, не в силах сдерживаться. Когда язык пса нашел щелочку между губками, я выгнулась навстречу этим ощущениям, но испугавшись инстинктивно сдвинула бедра, не остановив этим пса, а лишь усилив свои ощущения, потому что теперь шерсть на его голове нежно ласкала кожу бёдер. Филипп был великолепен, мои ощущения неописуемы. Удовольствие, которое я получала, искорками разливалось по телу, я уже не сдерживала стоны, гладила свободной рукой голову грозного ротвейлера и шептала ему что-то приятное. Спустя какое-то время я поняла, что начинаю задыхаться, острота ощущений зашкаливала, всё тело выгнуло и я вцепилась обеими руками в край своего сиденья, издав хриплый скулящий стон. Это был мой первый в жизни оргазм. Я свела ноги вместе и пыталась отдышаться, закрыв глаза, Филипп не пытался снова настоять на своём, а стихийно облизывал мне руки и ноги. Когда я открыла глаза, то увидела, что он довольно виляет хвостом, суетясь и ходя туда-сюда по ковру, облизывая меня со всех сторон. Отдышавшись, взглянула на часы и поняла, что нужно срочно бежать в комнату, бабушка ложилась спать всегда как по расписанию и мне совсем не хотелось ей объяснять, что я тут делаю. Я быстро выбежала из комнаты, Филипп цокал за мной, но когда я зашмыгнула в комнату, то резко закрыла дверь и прислонилась к ней с другой стороны. Услышала тихий скулёж и звук царапающих дверь когтей. ‐ Филенька, это было прекрасно, спасибо тебе большое, но сейчас тебе нужно уйти, иди на место! Фу! Уходи! Как ни странно, но пёс спустя какое-то время прекратил попытки уговорить меня открыть ему дверь и затих. Я уже лежала под одеялом, отвернувшись к стене и пытаясь осознать, что это такое было? Когда услышала удивлённый громкий шепот хозяйки квартиры. Она отчитывала пса за поведение, судя по всему он лежал у моей двери и не слушал её. Когда в комнату вошла бабушка, я сделала вид, что уже сплю, хотя ещё долго не могла уснуть, лежа в мокрых от собачьей слюны (и не только) трусиках. Мне здесь жить ещё два с половиной дня, а если Филипп сунет свою морду ко мне под юбку при ком-то?!