***
Тем не менее, почему же легкие так сдавливает от нехватки кислорода? Он же мысленно готовил себя к тому, что будет! Так почему?! Почему на душе такой отвратительный осадок после… После… После всего этого! Сай падает на колени, когда ноги предательски подкашиваются от головокружения. Каждый день умирают шиноби, независимо от ситуации. А бывшему члену Анбу это известно намного лучше — там не одна смерть встречается. Он сидит рядом с окровавленным телом Итачи, а по щекам текут тонкие дорожки слёз. Сбитое дыхание не хочет восстановиться, как и бешено колотящееся сердце. Оно ещё немного и разорвется на мелкие куски от картины перед глазами. Никогда прежде не удавалось видеть возлюбленного в столь… Нет нужного слова, чтобы описать. Сай вспоминает, что после их спаррингов не было ничего более глубоких порезов, а здесь будто зверь пытался разорвать на куски. Настолько сильная ненависть у Саске или он невероятно слеп, что не заметил очевидного? За этим вопросов приходят ещё сотня, но по содержанию они почти одинаковы. Итачи Учиха мёртв. Вот что понимает Сай перед тем, как накрывает пустота. Дрожащие руки убирают длинную прядь с левой стороны лица, глаза не обращают внимания на грязь на щеке и кровь, которую смывает дождь. Это ещё не вся. Она вон ручьем льется из-под тела Итачи. Сай ощущает, как пальцы немеют от страха прикоснуться к теплой щеке Учихи. Он знает, что так и есть. И слез становится настолько много, что контролировать их не удается. Товарищи по команде лишь удивлённо наблюдают за ним, не понимая… Как одно связано с другим? И что это значит? Но Сай всё больше чувствует окаменелость в руках, которые замерли над щекой Итачи. Так странно думать, что его грудь больше не вздымается при дыхании, а на устах нет той теплой улыбки. Учиха ведь… — Сай? — осторожно зовёт Ямато. А слова через мутную пелену в сознании не доходят до него. Его внимание приковано к сомкнутым векам Итачи, которые отныне не откроются, чтобы посмотреть на него в ответ. Следом плавно скользит, но уже пальцем к носу — его Сай обожал ласково щёлкать, когда Учиха слишком увлекался шутками или же подставлял лицо под теплые лучи солнца, где кончик носа красиво блестел. Взгляд опускается ниже — на губы — и понимает, что не будет больше шанса прикоснуться к ним своими. Почувствовать себя любимым, нужным. Он аккуратно укладывает голову Итачи себе на колени, чувствуя всепоглощающую пустоту. Она разъедает так сильно, что задевает легкие, сердце и… душу. Тело Итачи постепенно остывает, думает Сай, когда всё же решается прикоснуться к щеке возлюбленного. Но пальцев не чувствует, потому что едкий страх и медленное осознание сковывают тело, практически парализуют. Сай не знает, как долго сидит вот так: мокрый из-за сильного ливня, отчаянный, растерянный и опустошённый от пят до головы. В голове лёгкость, хотя таковой не ощущается. С Учихой рядом не приходилось никогда быть с пустой головой — всегда было что-то, за что разум цеплялся для глупых и не очень дум. Он всё ещё не осознает, что слёзы льются безграничными ручьями, а рядом товарищи. Всё, чего Сай хочет — проснуться от кошмара, а потом убедиться, что Итачи живой. Будто не его кровь смывается дождем, не его плащ лежит рядом — то, что от него осталось. Словно не его холодное тело лежит перед Саем, которому не раз обещали быть рядом, чтобы не случилось. Реальность слишком больно ударяет по голове, когда напротив него присаживается Наруто. Опускает руку в поддерживающем жесте, обращая на себя внимание. На дне голубых глаз присутствует соболезнование, думает Сай. Однако слова срываются с уст быстрее: — Ты? — в голосе растерянность и шок. Узумаки коротко кивает, давая понять, что всё понял. А Саю хочется рассмеяться в голос — им с Учихой стоило огромных усилий, чтобы скрыть отношения. Безмолвное согласие Наруто будто дарует глоток свежего воздуха, который всё равно не получается вздохнуть полной грудью. — Но как? Они говорят шёпотом, хотя необходимости в этом нет. Сай пытается вспомнить хоть одну промашку, когда забылся, взяв что-то, что принадлежало Итачи, или, может, где был лишний засос. Однако память не показывает ничего подобного, а от этого появляется слишком много вопросов. Как же так? — Перед смертью Итачи попросил меня позаботиться о Саске и о тебе, — молвит Узумаки, а глаза Сая распахиваются. — Мне несложно было догадаться, — с теплом говорит он. — Вот как, — после этих слов настигает дрожь во всём теле, а вслед за этим следует приглушённый крик Сая. Наруто не удивляется его поступку, когда тот роняет голову на плечо. Он не может слышать душераздирающую просьбу прекратить этот кошмар, но ничего поделать не может. Лишь прижать ближе к себе, позволяя грязными руками хвататься за белоснежный плащ, который Сай вот-вот порвёт. Ему самому бы задать Учихе вопросы после случившегося, но… видимо, не в этот раз. Ливень, будто назло, усиливается, но Саю нужно время. Он не хочет покидать это место, пока хоть немного не отпустит. Но Узумаки убеждает, что Сай сделает себе хуже, если останется здесь ещё на мгновение. Видеть мёртвое тело любимого человека гораздо хуже, чем переживать потерю где-то в тихой комнате. Может, проходит минута, а может две, но Сай соглашается. Он последний раз смотрит на лицо Итачи и делает то, чего не ожидают другие: оставляет невесомый поцелуй на мокрых ледяных губах Итачи. Не хочется ничего объяснять, поэтому он едва поднимается на ноги, вытирает последние слезы тыльной стороной руки и кивает Наруто. Он готов идти дальше, пусть, если сердце умоляюще просит остаться рядом с Учихой.***
Дни смешиваются воедино, стали однообразными и серыми. Не нужно думать, во сколько выйти из деревни, чтобы встретиться с Итачи. Его нет больше двух недель. Это время превратилось для него в ад, где спутниками стали слёзы, не смирение и постель. Он без понятия, что происходит у остальных, хотя какая-то часть души желает именно этого. Понимает, что должен двигаться дальше, но уже в одиночку. Не признаёт, что его больше нет — это не так. Его слабый запах остался на жалком куске от плаща, который Сай забрал с собой, когда решил уйти. Для него нет ничего ценнее, чем кусок ткани — он не знает, что сделали с телом Учихи после, поэтому наведаться на могилу тоже не может. И сердце болезненно ноет при этой мысли — невыносимо больно. Однако последующие дни начинают вставать поперек глотки. До тошноты одинаково, что проскальзывает мысль изменить хоть что-то. В той тяжелой рутине, в которой он застрял. Он начинает с малого: с прогулки ранним утром. Это время ласковой ностальгией напоминает о тех лучших временах, что остались в воспоминаниях. Сай ни за что не отпустит дни, когда купался в солнечных лучах рано утром, обнимая ещё сонного Итачи. Потом приходит тяга к малому общению, а в этом помогает Наруто. Они в одно и то же время переживают утрату дорогих людей. Он — возлюбленного, Узумаки — учителя, да практически отца. Они находят в этой ситуации достаточно общего, чтобы встречаться на головах Хокаге и сохранять тишину. Время бывает разное: будь то вечернее, обеденное, утреннее или ночное время. Чужая компания просто становится чем-то отроду, напоминающее слабое облегчение. Саю и Наруто оно необходимо. Как-то даже завязывается недолгий разговор. — Настолько сильно любишь? Кажется, Узумаки спрашивает просто так, но в голосе удается расслышать любопытство. Сай легко улыбается, наблюдая за закатом солнечного диска. Если для Наруто важен ответ, то можно немного расшевелить ещё незажившую рану. — Очень. — Как ты это понял? — немного помолчав, он добавляет: — В плане, как ты понял, что чувствуешь именно то самое к Итачи? Сай мысленно будто пересматривает долгий фильм. От встречи с Учихой и до мёртвого тела. Однако быстро находится с ответом: — Оно, знаешь, Наруто, очень похоже на полёт бабочки, — он в доказательство слабо изображает указательным пальцем одной из рук танец бабочки. — Сначала для тебя это не значит ничего, — пока длится тишина, голубые глаза устремлены на руку Сая. — А потом ты внезапно осознаёшь, что что-то чувствуешь при мысли об этом человеке. — Но как это понять? — Узумаки склоняет голову набок. — Как я пойму, что это любовь, а не симпатия? — однако не перестаёт наблюдать за тем, как Сай рисует в воздухе пальцем незамысловатый рисунок. — Очень просто, Наруто, — уголки губ дёргаются в подобии улыбки. — Ты подумаешь о вашем будущем. Например, о следующей встрече. Остановимся на этом, — огненные краски, что окрасили небосвод, пропускают тёмно-синие и светло-фиолетовые полосы. — Значит, достаточно пожелать общего будущего? — голубые очи возвращаются на деревню, которую прекрасно видно с огромной высоты — почти захватывает дух. — Вроде того, — в голосе просочилась тоска. Постепенно Сай собирает себя по частям, готовясь к грядущим событиям. Тех слишком много, но это неважно. Главное, продолжать жить дальше ради того будущего, о котором они грезили с Учихой едва не каждый день. Пусть если напоминание о реальности приходит в виде одного и того же портрета. Где бы Сай не был, он рисует в свободную минуту лишь одно. По крайней мере, так легче понимать, что какая-то частичка возлюбленного рядом с ним. И даже когда деревню разносят в пух и прах, не остается ничего другого, кроме как бороться. Из них всех порядком выжали чакры, а у кого-то даже отняли жизнь за молчание. Сай поражается силе врага, тайно восхищаясь им. Он понимает, почему Итачи выбрал эту организацию из большинства других. Вера практически потухает, что выживет кто-то, кроме Наруто. Сай не сдается, но бороться возможным больше не представляется. Иношикачо ранены, резиденция Хокаге вот-вот сравняют с землей, а Пейну мало, и он отнимает жизни дальше. Обессиленный Сай оседает на землю где-то среди развалин и прижимает руку к правому боку. Постепенно начинает истекать кровью, маневрирует мысль на задворках сознания. Всё происходит слишком быстро, когда появляется Узумаки. Сай не может сказать, что именно происходит на поле боя, поскольку подходить туда опасно, но чувствует выбросы чакры. У него без этого не хватит сил подняться на ноги, так что лучше прислушаться к звукам. Те, безусловно, напомнит нешуточное сражение. Однако расслабиться не получается. И последнее, что помнит Сай перед отключкой: Наруто потерял контроль над Девятихвостым.***
Шокирующая новость о войне выбивает всех из колеи, и Сай не исключение. Зато всей душой желает, чтобы Саске поймали и посадили за решётку куда-нибудь глубоко под землю. Впрочем, вскоре разрешено убийство столь опасного преступника, но Наруто не позволит этому случиться. Скорее сам под удар попадет, чем допустит смерти Учихи. Сначала Сай этого не может понять, пока одна догадка не посещает голову. Если же… всё именно так, тогда стремление Узумаки очень и очень понятно. В какой-то момент он понимает, что между ними гораздо больше общего, чем есть на самом деле. Поэтому встаёт на защиту Наруто, который с радостью принимает руку помощи товарища. Кажется, первый шаг сделан. Итачи бы гордился им, думает Сай. Теплое чувство расплывается в груди, когда он видит, как друг стремится найти и поговорить с Саске. Пора бы расставить всё по своим местам — кто знает, может, шанса больше не будет. Правда, Узумаки придётся забыть обо всём, ведь грядущая война началась и наступает на хвост. Наруто больше нельзя обращать внимание на что-то, кроме себя и своей силы. Сай помогает готовиться к битве, но какой-то непонятный холодок касается спины при мысли, что им не выстоять против численности врага. Ещё неизвестно, какие методы он будет использовать, чтобы заполучить желаемое. Как назло, пальцы рук дрожат, когда в голове мелькает, что будет, если они проиграют. Однако, получив распоряжение на засаду, дожидаясь врага, он насильно отпускает все мысли. Хоть и есть над чем подумать, но на поле боя этого нельзя допустить. Любая оплошность может стоить жизни, поэтому Сай сосредоточивается на происходящем. Рядом с ним Канкуро и Омои, а значит, рассчитывать особо не на кого. Неизвестно, сколько врагов они встретят с минуты на минуту. Тем не менее, он удивляется, когда видит перед собой Сасори и Дейдару. Они мертвы, — легко думает Сай, но назревает следующий вопрос: что происходит? Правда, особо размышлять нет времени, поскольку враг атакует уже через несколько минут после бессмысленной болтовни. — О-о-о, — тянет Дейдара, когда понимает, что они превосходят в силе, однако добавляет: — это ещё не всё! А после Сай будто оказывается в прострации. Он не понимает, откуда у них взялся Шин, который умирал на руках Сая. Внутри холодеет, когда в голове всплывает обозначение происходящему: Эдо Тенсей. Враг целенаправленно воскрешал мертвых, чтобы задавить. Немногие пойдут против кого-то, кто был дорог. Прямо как… «Его тоже воскресили?» Сражение с Шином приходится взять на себя, поскольку все остальные уже сражаются. Голова гудит от происходящего, а он не понимает, о чём говорит с братом. Точнее, не помнит, ведь бешено колотящееся сердце заглушает любые звуки. Только глаза не перестали видеть, а мозг воспринимать. Насильно, но сражение продолжается. Сай не понимает реальность, какой она есть, и поэтому упускает момент, когда вновь чувствует боль от слов Шина. И те когда-то должны были что-то значить для него, но сейчас лишь скользким чувством отвращения скользит где-то под рёбрами. Говорить с воскрешенным через Эдо Тенсей слишком низко. Тогда почему он с печалью наблюдает за тем, как прах Шина развевается на ветру. Он не помнит, что говорит, но кажется, что-то очень важное. Потому что брат широко и одобрительно улыбается ему. Оставляет после себя горстку пепла и труп, что использовали для перемещения души. Наверное, Саю должно быть жаль, но… на душе нет ничего, кроме пустоты. В итоге Дейдара оказывается запертым в марионетке Канкуро, а Сасори развеялся. Удивительно, думает Сай, когда размазывает по пальцам чужой прах. На душе подозрительно тихо и спокойно, хотя недавно та металась туда-сюда, словно беснуясь. Война обещает быть тяжелой для всех, если враг пошел на столь грязные методы, как Эдо Тенсей. Потом Сай пытается использовать запечатывающую технику, которая когда-то была для него под строгим запретом. Он помнит, что должен быть эмоциональным и искренним, чтобы всё получилось, но отчего-то есть предчувствие, что он может провалиться. И это ни капли не пугает, ведь худшее уже случилось, а наихудшее впереди.***
И Сай не знает, что должен сделать в первую очередь. Обнять или ударить? Итачи сохраняет молчание, несмотря на многочисленные вопросы младшего брата. Они смотрят друг на друга, а расстояние в два метра кажется целой пропастью. Как-то слишком много событий случилось за всего несколько ночей, думает Сай. У самого пальцы рук дрожат, хотя всеми силами сохраняет спокойствие. Учиха понимает его так и так. Не торопит, но медленно начинает отменяться техника Эдо Тенсей. Саю бы не медлить, а ноги словно вросли в землю и двигаться не хотят. Ему бы сказать хоть что-нибудь на прощание, чтобы больше не испытываться адской боли на душе — язык немеет. Он будто замер в прострации, которая не то спасает, не то добивает. Что… что обычно говорят в таких случаях? Сай делает короткий шаг вперёд, хотя понимает, что этого недостаточно. Всё случившееся уже где-то позади, но слепящее будущее впереди. Правда, без него — без Итачи. И оно срабатывает, заставляя сократить последнее расстояние. Улыбку на устах возлюбленного не видит, но знает, что так оно и есть. Сай обнимает крепко-крепко, не желая отпускать. Вновь выбирать то, что не по душе. — Прости… Шепот касается ушей, а глаза уже на мокром месте. Жестоко и неправильно. Дует ветер, который уносит зелёные листья куда-то вдаль. Учиха больше не тёплый, но его объятия не перестали таковыми быть. Забирается руками под плащ, вызывая град мурашек. Сай практически задыхается от количества праха Итачи, что вот-вот освободится от безжалостной техники. Одна мысль об этом причиняет невероятную боль. — Сай, — зовет его Учиха, и он немедленно смотрит в чёрные омуты, где опять, опять, опять тонет. — Чт… — лба касаются чужие губы. Они холодные, но… Он вдруг понимает, что пришла пора отпустить. Сай не говорит ничего, а лишь безмолвно кивает головой. Время словно застывает, когда сердце пропускает удар и ещё удар, а потом сотни таких же. Память фиксирует последние крохи того воссоединения, на которое Сай опоздал. Но не жалеет ни о чём эти мгновения перед настоящим прощанием, каким-то образом скидывает груз с плеч. Вот всегда так думает он, крепче обняв Итачи. Саске на удивление молча наблюдает за происходящим. Ему ни за что этого не понять, хотя какая-то часть сознания Сая твердит обратное. Наверное, братские узы гораздо сильнее, но это неважно — особенно сейчас. А по щеке Сая течёт первая и последняя слеза, когда он отстраняется от Учихи. Тот с сожалением смотрит, хотя на губах ласковая улыбка. Времени остается крайне мало, а невысказанных слов бесконечно много. Хочется всему миру закричать о том, что сейчас происходит. Правда, последние силы Сай потратил, когда обнял Итачи. Ему без этого тяжело стоять на ногах, но на душе целая буря противоречий, и с ними не справится. — Не сдавайся, — говорит Учиха, когда будто сами небеса освещают его фигуру. — Я всегда рядом. Это звучит как клятва, поэтому Сай легко улыбается. Даёт понять, что теперь точно всё будет в порядке. Безусловно, любовь к Итачи не пройдёт никогда, но проститься с ним сил вроде бы хватает. Сай отходит в сторону, давая Саске время на разговор с братом. И он наблюдает за тем, как яркий просвет опустился на Учих. Те о чём-то говорят, но Сай наблюдает лишь за одним. Его длинные волосы заплетены в низкий хвост, из которого всё равно выбиваются передние пряди. Они закрывают взор сбоку на лицо Итачи. Он тут же вспоминает самую первую встречу с ним, отчего улыбка сама по себе появляется на губах. Тёмно-бордовый плащ почти такой же, как прошлый, и это пробуждает из глубин сознания воспоминания о прошлом. Там, где Сай растворялся в любви, заботе и ласке Учихи. Жаль, что сейчас не сезон цветения сакуры, которая бы приукрасила картину перед глазами. С печалью Сай видит белые просветы в потрескавшейся коже Итачи. Та всегда такая, когда используется Эдо Тенсей — вырвать душу из того мира бесследно нельзя. Он невольно думает, что этот танцующий блеск словно очищает возлюбленного, правда, объяснить этого не может. Какая-то часть души хочет, чтобы мир замер именно в этом мгновении и больше никогда не возвращался в обычное русло. Желание побыть с Итачи подольше не покидает Сая, но он тихо борется с собой. Уже через несколько минут они с Саске наблюдают за тем, что осталось от близкого человека. А солнечный просвет сужается медленно, позволяя насладиться этим мигом ещё немного. Сай ощущает, как вместе с душой возлюбленного уходят те недели, когда он провёл в одиночестве. Наверное, так должно было быть с самого начала.