Беда одна не ходит

— О чем думаешь? — мягкий голос Панталоне защекотал ухо, тембром напоминая игристое вино — так в бокале лопались шипучие пузырьки, так по коже разбегались щекочущие мурашки, так червь сомнения впивался в податливую плоть. Дотторе повел плечами, сбрасывая наваждение, и покрутил бокал в пальцах. С балкона второго этажа были хорошо видны танцующие в зале пары, притворные улыбки на лицах раскрепощенных аристократов, роскошные наряды, в которых среди густых шелков тут и там прятался предательский нож. На этой вечеринке гадюк Дотторе чувствовал себя на своем месте, но всё же кое-что не давало ему покоя. — Они слишком счастливые для пира падальщиков, — Дотторе не стал уточнять, кто «они» и почему сегодняшний вечер, по его мнению, так важен. — Пьют, смеются и наслаждаются, готовясь в тенях разрывать своих жертв на части. На лице Панталоне промелькнула обычная его умиротворенная улыбка. — Они всегда были такими, доктор. — Панталоне встал рядом с Дотторе, облокотившись на широкие перила, и взглянул вниз. — А вот тебя, кажется, что-то глубоко задело. Разве твоя поездка в Сумеру не была крайне удачной? Дотторе едва слышно цокнул языком, выражая свое презрение к подозрениям Панталоне, и отвернулся от танцующих пар. В бокале волнами всколыхнулось светлое вино. На стеклянных гранях промелькнул отблеск света, рассыпая вокруг случайные искры, а затем исчез, будто его никогда и не было. Дотторе сделал осторожный глоток, глядя прямо на Панталоне. Темное море, таившееся на дне глаз Панталоне, завораживало своей бездонной глубиной. Тьма, в которой неосторожный человек мог утонуть, редко выходила из своих берегов, и Дотторе нравилось наблюдать, как в эти чудесные редкие моменты Панталоне, полный разрушительной ярости, уничтожал всё на своем пути. Да, вспышки чужого гнева казались ему прекрасными, потому что именно тогда во тьме бездонного моря зажигались звезды. — Хочешь узнать, о чем я думаю на самом деле? — Дотторе сделал еще один глоток. Он был совершенно трезв, слабый градус алкоголя никак не повлиял на его здравомыслие — если бы, разумеется, у Дотторе до сих пор оставалось здравомыслие в полноценном его значении. Панталоне облизнул пересохшие губы. Он почувствовал тонкие изменения в атмосфере и мог примерно предсказать, куда клонит Дотторе. — Царица не разрешит нам сжечь этот зал со всеми присутствующими тут аристократами. Дотторе тихо рассмеялся и передал собеседнику бокал. — Нет, вовсе нет, хотя и эта мысль посещала мою голову. — Дотторе подождал, пока Панталоне сделает несколько глотков, осушая до конца бокал, и продолжил: — Я думал о том, как ты резким движением прижимаешь меня лицом к колонне, о ноющей боли в заведенных за спину руках, о тяжелом набухшем члене, который снова и снова касается моей задницы через два наших слоя одежды. Такой приятный и сладкий образ, мой дорогой друг, верно? Жар, принесенный игристым вином, промчался через пищевод, всколыхнул желудок, пустой из-за пропущенного обеда, и разошелся потоком по остальному телу. В паху потянуло и резко стало горячо. Панталоне крепче сжал ножку бокала, и хрупкое стекло едва не треснуло из-за приложенных сил. — Ты всегда знаешь, как ударить побольнее. — О, это мое особое умение, — Дотторе улыбнулся. Оскал, полный острых зубов, вышел даже немного милым — в нем была особая харизма, очарование змеи, готовой броситься на зайца. Панталоне понял, что находится в шаге от расставленной ловушки. Бокал в его руке, пустой балкон, улыбка доктора, танцующие пары в зале, сияние бесчисленных огней в золоченых люстрах — сюжет, достойный увековечивания в картине. Колонны, через равные промежутки прорезавшие толщу широких деревянных перил, снова и снова притягивали к себе взгляд. Теперь Панталоне думал о том, как белые одежды доктора, ярким пятном привлекавшие внимание к балкону, скроются в тени одной такой — достаточно шага или двух в сторону, чтобы уйти от непрошеного внимания, — как все лишние шумы заменит собой музыка и стоны утонут в ней так же, как в глубине нарядов утонули отравленные кинжалы. Заметит ли кто-нибудь звон стекла, если прямо сейчас Панталоне решит уронить бокал? Изменится ли высокомерное выражение лица Дотторе, когда настойчивые пальцы крепко сожмут его ягодицы через вычурные одеяния, а его руки будут вывернуты под неестественным углом? — Хочешь проверить, решусь ли я углубить нашу с тобой беседу? — спросил Панталоне так, будто заранее знал ответ, а теперь просто собирался послушать, какую ложь в очередной раз придумает доктор, увиливая от ответа. Сдавленный звук, вырвавшийся изо рта Дотторе, был очень похож на смешок. Маска скрывала направление его взгляда, однако Панталоне без труда мог сказать, куда он смотрит. — А разве тебе нужно какое-либо разрешение от меня? — наконец сказал доктор, понимая, что потерявший терпение Панталоне вот-вот бросит бокал ему в лицо. — Просто делай. Толчок вышел таким сильным и резким, что Дотторе на мгновение даже заподозрил активацию Глаза Порчи. Сделав два шага назад и ударившись головой о колонну, он едва сумел сберечь в целости и сохранности маску, но тихий треск возвестил о том, что какая-то ее часть всё же безвозвратно пострадала. Панталоне идеально повторил всё, что успел представить пару минут назад после провокационных слов Дотторе, но тихий наигранный стон жертвы не принес ему удовлетворения. — Ты жалок, — произнес он, чувствуя, как внутри нарастает гнев одновременно с возбуждением. — Неужели тебе так нравится воображать себя наказанной шлюхой и мастурбировать, представляя, как тебя имеют посреди заполненного людьми зала? Голос Панталоне был тихим и язвительным. Часть его просто поддерживала привычную игру, а часть выражала искренние эмоции. Дотторе заерзал в коконе его рук, стараясь прижаться бедрами к чужому паху и перевести игру на новый уровень. — Омерзительное насекомое, по воле судьбы получившее титул любимчика Царицы, — продолжил Панталоне, не давая прижаться к себе и лишь сильнее выворачивая Дотторе предплечья и запястья. Новый стон доктора вышел чуть более искренним, но ему по-прежнему не хватало глубины эмоций. — Ты даже не можешь правильно изобразить собственную никчемность, теряясь в жадности и сомнениях. Уши Дотторе горели, осыпанные изящными, но очень меткими оскорблениями. Панталоне выдерживал нужную интонацию, не давая себе сорваться в откровенную грубость и правду на грани шантажа, но даже так его слова всегда попадали в точку. Дотторе снова дернулся, но на этот раз попытался потереться пахом о колонну. Неудобное движение совсем чуть-чуть облегчило возбуждение, однако для разрядки требовалось нечто более обстоятельное — вдумчивое прикосновение рук, а лучше горячего влажного рта. Панталоне рассмеялся. — Сумерская шлюха. Его бедра плотно прижались к бедрам Дотторе. Тяжелый твердый член действительно хорошо ощущался даже через две пары одеяний, и каждое новое движение пахом приближало их к опасной грани. Они знали, что не смогут довести игру до конца, но всё равно с упоением продолжали отдаваться ей, будто безумцы или зависимые друг от друга. Наклонившись вперед, Панталоне провел носом по шее Дотторе, вдыхая запах пота, лабораторных реагентов и чего-то сладкого, похожего на конфеты, а затем, тихо рыкнув, укусил свою жертву за загривок. Дотторе дернулся под ним, рванулся в одну сторону, в другую, но через пару секунд полностью обмяк, словно признавая поражение, и позволил Панталоне делать с собой всё, что захочется. — Достаточно. К сожалению, Панталоне быстро взял себя в руки и отстранился от податливого Дотторе. Их «приватный разговор» не продлился и трех минут, не позволив танцующим заметить неладное и обратить внимание на утопающий в тени балкон. Честно говоря, Панталоне был разочарован — собой, наглым доктором, всей этой нелепой ситуацией, — однако старался держать эмоции в узде. — Время сегодня слишком ценно, чтобы растрачивать его по пустякам. Продолжим наш разговор в следующий раз. Дотторе рассмеялся и, щелкнув зубами, принялся поправлять растрепавшуюся одежду. Ему не нравилось, что Панталоне так быстро сдался, не доведя дело до конца и оставив его с неприятным чувством неудовлетворенности, однако обещание есть обещание. Их новая встреча наверняка будет незабываемой. — Да будет так, мой дорогой друг. Мне действительно интересно узнать, чем закончится наш следующий разговор.