Трамвай

      Погода в Сеуле радовала как никогда прежде. Вишнёвые деревья отцвели пару дней назад, а коммунальные службы не спешили убирать розовые лепестки, которые лежали повсюду, куда не посмотри.       Минджэ цепляет один носком своего синего кеда и улыбается, когда розовый сначала подлетает вверх, а потом также медленно опускается вниз. Недалеко от него кружили две бабочки капустницы, а если посмотреть в сторону реки Хан, то можно было заметить медленно проплывающих уток по парам.       Слишком хорошо. Воздух такой свежий и чистый, даже несмотря на центр города, поэтому Минджэ идёт слегка вприпрыжку. Жара необыкновенно сильно ударила по корейцам, но он и к этому был готов. Белая юбка слабо развевалась на ветру, закрывая самое интересное.       Минджэ знал, что притягивал любопытные взгляды, но ему было слишком всё равно. Улыбаясь сам себе, он спешил к остановке, чтобы успеть на трамвай, который должен был вот-вот подойти точно по расписанию.       В наушниках играл Майкл Джексон, и Минджэ не мог сдержаться, чтобы не пританцовывать. От отца ему досталась любовь к музыке и умение её сочинять. Будучи маленьким Минджэ до дыр заслушивал легенду, пока Хонджун работал над очередным альбомом.       — Black or Wite!       Напевая себе под нос, Минджэ запрыгивает на ступеньку и тут же оказывается внутри вагона. Книга, которую он прижимал к своей груди, пестрила названием «100 лет одиночества». Минджэ протягивает водителю карту, а потом идёт в самый конец, чтобы удобно разместиться у окна.       Но место оказалось занято каким-то парнем, который сидел с закрытыми глазами и явно слушал музыку. Вздохнув, Минджэ только пожал плечами и схватился за боковой поручень. Ничего, он может прижаться к стене и продолжить чтение даже в таком положении.       Он слегка смущается, когда замечает на себе слишком уж откровенные взгляды, но потом просто решает не обращать внимание. Делает музыку потише, чтобы не отвлекаться, и открывает книгу на последней странице, которую читал.       Солнце приятно грело сбоку, пока сверху обдувал кондиционер. Минджэ слишком увлекался, поэтому периодически старался смотреть в окно и на информационное табло с остановками.       Как бы неприятно было осознавать, но хорошее настроение быстро портится, когда людей в общественном транспорте становится всё больше и больше. Минджэ уже пинали по несколько раз, от чего ему приходилось возмущенно смотреть в ответ и двигаться.       Но помогало такое мало. Читать уже точно невозможно, поэтому он только недовольно фыркает и всё-таки убирает книгу в рюкзак. В этот момент он чувствует ужасно неприятное касание к своему бедру и вот тут уже сдержаться не может.       Резко разворачиваясь, Минджэ топает ногой, чтобы привлечь к себе внимание какого-то извращенца, и начинает крыть его всеми благими словами, которые знает. Недаром отец рэпер, что говорится.       — Если я увижу, что вы пристаёте не только ко мне, но ещё и к несчастным девушкам — на следующей остановке мы выходим, и я веду вас в полицию, ясно? Выйдите и не позорьтесь, аджосси.       Кто-то в трамвае смотрел на извращенца с брезгливостью, кто-то открыто поддерживал Минджэ, а кто-то…       — Хён, какой ты крутой!       Минджэ гневно пытается найти источник звука, а потом смягчается, когда видит того самого парня, который занял его любимое место. Младший, судя по всему, только что проснулся и успел застать злую тираду Минджэ.       — Спасибо. Но нет ничего крутого в том, чтобы себя защитить…       — Не каждый так может, — пожимает плечами незнакомец, — а знаешь, ты очень красивый. Я ещё никогда таких не видел… Ты даже изящнее девчонок! Меня, кстати, Ечан зовут.       Ечан улыбается ему шире и протягивает руку. Минджэ понимает, что ему надо отвлечься, поэтому решает принять знакомство.       — Я Минджэ, очень приятно.       — Хочешь присесть, хён? Ты, наверное, устал стоять, — тянет Ечан, хитро улыбаясь, — да и неудобно в юбке, правда?       — Но тут нет мест или про что ты…       Растерянно отвечает Минджэ, даже не догадываясь, что может предложить ему Ечан.       Но новый знакомый действует резко и наперёд — быстрее, чем Минджэ может подумать, сообразить и отреагировать. На очередной остановке, когда в вагоне становится легче дышать от того, что поток людей выходит на улицу, Минджэ начинает терять равновесие.       Но падает он не на пол и даже не на кого-то другого. А летит прямо на колени к Ечану, который тут же крепко перехватывает его за талию, чтобы перекрыть все пути к отступлению.       Румянец тут же окрашивает щёки Минджэ в ярко-красный цвет. Да и кажется, что по его лицу теперь можно выводить новые оттенки, надо будет обязательно рассказать об этом Сумину.       — Что ты делаешь? Как неловко, дай я встану, прости, я не хотел, это…       — Хён, тише.       Шёпот Ечана слышится прямо на ухо. Минджэ вздрагивает и замирает, инстинктивно сжимаясь. Эта ситуация теперь казалась ещё хуже извращенца. Но почему-то от нового знакомого убегать не хочется.       Так приятно?       — Всё хорошо, мне не тяжело, а ты сможешь отдохнуть.       — Ты уверен?       — Абсолютно.       По тону Ечана можно понять, что спорить с ним бесполезно. Впрочем, Минджэ практически сразу привыкает. Просто невероятно. Но ноги, на всякий случай, скрещивает. Потому что всё ещё очень сильно смущается.       — Тебе очень идут юбки. Ты сам выбрал такой стиль?       Ечан интересуется вполне обычно и очень искренне, поэтому Минджэ решает рассказать, устраиваясь поудобнее. На младшем действительно было лучше. От этих мыслей он краснеет ещё больше.       — Отчасти да, — кивает Минджэ, прокашливаясь, — мой папа не любит гендерные стереотипы, и я всю жизнь наблюдал за тем, как он надевает самую различную одежду и выглядит просто нереально. Я тоже захотел так. Отец придерживается таких же взглядов.       — Это очень круто, — Ечан кивает, начиная медленно поглаживать колено Минджэ, — мне тоже нравится такая открытость. Потому что наш мир определённо нуждается в такой красоте.       Минджэ булькает что-то непонятное в ответ и отворачивается. Господи, как же сильно он плыл с такого откровенного флирта. Просто уму непостижимо. Закрывая лицо руками, Минджэ тихо смеётся и воет, пытаясь взять себя в руки.       — Спасибо, — наконец, взяв себя в руки, Минджэ смотрит на младшего, — ты, между прочим, тоже очень хорошо выглядишь…       И вот тут он действительно не врёт. Потому что, перестав смущаться, ему удалось получше разглядеть во что был одет его новый друг.       На Ечане были чёрные рваные джинсы с кучей цепей и всяких звенящих штук, а сверху — двойной топ с сеткой. На теле она была почти капроновая, а вот на руках очень крупная, очень удобно перетягивая мышцы, который Минджэ очень сильно хотел потрогать.       — И ты такой… Сильный…       — Ты можешь потрогать, хён.       Минджэ течёт.       Это просто ужасно. Потому что он сидит на коленях парня, с которым знаком десять минут, да ещё и явно старшего его самого. Ечан, тем временем, продолжал хитро улыбаться и выводить на голых коленях Минджэ какие-то узоры.       Невыносимо.       — Вау, — только и может выдохнуть Минджэ, — но я тоже так могу, смотри.       Ечан смеётся и кивает, трогая мышцы старшего в ответ. Со стороны выглядит максимально странно, но почему-то именно сейчас им казалось, что они одни в этом трамвае.       — Чёрт, это что, моя остановка?       — Что?       Минджэ вздрагивает, когда его ставят на ноги, а потом усаживают обратно на место. Он растерянно смотрит на Ечана, который спешно бежал к закрывающимся дверям. Крикнув водителю, чтобы тот открыл выход обратно, он развернулся и успел подмигнуть Минджэ, махнув рукой.       — Куда…       Никогда ещё Минджэ не чувствовал себя таким разбитым, преданным и брошенным, как сейчас. Некоторые в трамвае смотрели на него с сочувствием, кто-то с ухмылками, а какие-то и вовсе не обращали внимание.       Минджэ часто заморгал и понял, что в горле стоит неприятный ком. И как ему нужно было на это реагировать? Поправив юбку, Минджэ скуксился и с самой огромной тоской во взгляде уставился в окно.       Это было так глупо и самонадеянно. Он знал только его имя. И всё.       Минджэ, какого хуя ты влюбляешься в непонятных проходимцев?       Стараясь взять себя в руки и привести мысли в порядок, он понял, что даже не хочет читать. Зато название книги как никогда подходило под описание его жизни без Ечана.       Ну всё. Конечная. И далеко не трамвайная.       Пейзажи за окном сменяли один другой, люди заходили и выходили, а Минджэ даже не мог больше слушать музыку. Было слишком паршиво на душе.       Но тут его внимание привлёк странный звук сзади. Сначала он хмурился и ничего не понимал, оглядываясь по сторонам. Вдруг, это просто кто-то балуется или ему вообще кажется.       Как и Ечан, который, видимо, ему тоже показался.       — Минджэ-хён!       Раздалось приглушённое совсем близко, но одновременно и так далеко. Подскочив с места, он обернулся и замер в испуге.       Ечан держался сзади за лестницу и махал ему рукой, рассекая сеульские улицы в совсем неположенном для этого виде!       — Ечан-и! Ты чего? Ну упадёшь же! Ну! Слезай оттуда… Хотя нет, стой, не надо! Подожди остановку, слышишь?       Минджэ стучал по окну со своей стороны и не мог никак успокоиться. Паника и волнение охватили его с ног до головы. А сам Ечан только улыбался и смеялся, отмахиваясь.       В ужасе наблюдая за тем, как младший дышал на стекло и рисовал ему сердечки, Минджэ хотел вколоть себе экстренную дозу корвалола.       Наконец, как только трамвай остановился, Минджэ тут же выбежал на улицу, но был перехвачен сильными руками Ечана.       — Хён, ты что, так сильно расстроился?       — Дурак! Ты дурак, Ечан-и, слышишь? Полный дурак… Кто так уходит?!       — Ну всё-всё, хён. Я больше не уйду, обещаю! Иди ко мне.       — Зачем? — Фыркает Минджэ.       — Прятать буду.       Минджэ кричит, когда Ечан подхватывает его под бёдра и кружит, держа на руках, прикрывая всё самое интересное.       — Пошли на свидание, хён?       — А пошли.