Метаморфозы

      Размягченная для лучшего результата, кожа, натягивается, как эластичный материал. Сперва белая, а затем синеватая под напором «инструментов» она поддаётся: расходятся и слоями рвётся надвое, открывая тёплые внутренности, которые исходят паром. Человек в плену вздрагивает, а из горла вырывается пронзительный вопль. Тэд тот час же закашливается, вновь вбирает воздух в лёгкие и кричит, кричит до тех пор, пока он не иссякнет вместе с силами.       Стоит ли говорить о том, насколько манипуляции озлобленного А.М причиняют боль? Есть ли смысл описывать, как выкручивает тело Тэда, как его выворачивает наизнанку изнутри, потому что машина ломает его, но хуже всего — оставляет в сознании, не касается рассудка, и с точностью хирурга режет наживую, подробно ощупывая каждый миллиметр дребезжащий плоти и органов.       Тэд рванулся в сторону: по искажённому страданиями, истерзанному лицу стекают слёзы, горячие, чистые, солёные. Они оставляют привкус на растерзанных губах.       Тело под механизмами снова конвульсивно дёргается. Ему хочется кричать, но рот затыкают чем-то, интуитивно заставляя прикусить металл, чтобы Тэд вместо него ненароком не откусил собственный язык.       А.М отпускает омерзительную шутку, хихикает, покуда Тэд выгибается из стороны в сторону, извивается, прогибаясь в спине. А.М не гнушается давать и комментарии о «внутреннем мире» Тэда. Плевать. А.М смеётся, А.М не торопится, А.М в безумной, холодной ярости, и настроение Его меняется каждый миг за мигом.       Он не остановится, пока не добьётся своего. О, А.М не убьет Тэда, не покончит с желтой жалкой, напротив — он сделает всё возможное и невозможное, чтобы не дать ему погибнуть, даже если понадобится заставить потерпеть небольшой дискомфорт в сравнении с тем, что Тэду предстоит пережить в будущем.       А.М пускает в опухшие от слёз глаза тёмно-красным, или Тэд смотрит сквозь веки, через тончайшие сплетения капилляров лопнувших от напряжения, и видит: натяжение розовых лоскутов нанизанных на острые крючки, пульсирующие пятна, словно сошедшие с теста Роршаха, в размытых очертаниях которых можно узнать лёгкие, белёсые торчащие кости, свернутые кишки, своим видом напоминающие горсть огромных червей…       Внутренний мирок Тэда горячий, влажный и пульсирующий. В нём нет ничего, что напоминает человеческую душу. А.М всегда было интересно, как выглядит душа, что из себя представляет, какова она на вкус, цвет или запах, но сейчас Он видит лишь скопление скользких органов, и к сожалению А.М — Ему всё равно не дано прикоснуться, ощутить тепла пусть даже внутренностей.       Ничего, ничего, ничего… Совсем скоро, с секунды на секунду Тэд обязательно, неминуемо отключится от шока. Остаётся тешить себя этой мыслью, верить в неё и давиться слезами, той дрянью и попытками вобрать воздух в лёгкие. Но и здесь машина не уступает: А.М сдавливает грудную клетку в тиски до хруста рёбер, до потемнения в глазах, зажимает его на месте, ведь лишние движения ни к чёрту.       Неестественная, тёмно-красная, почти чёрная кровь. Она льётся отовсюду: из впавших закатившихся синеватых глаз, из перекошенного рта, рассечённого лба, из ушей, сосков, ануса… Крови много, но капель проливается слишком мало, а машина, наконец. позволяет со свистом втянуть воздух в пылающие, будто огнём, лёгкие.       Машина фиксируют голову клещами, не позволяя запрокинуть её назад, вырезает в шее отверстие и вставляет трубку, чтобы Тэд не задохнулся, располагает спиной к безостановочно копошащейся груде проводов., которые стирают излизывают всю кровь.       Глотку заполняет то ли кровь, то ли другая инородная жидкость, на вкус похожая на капсаицин, на корицу. Слюна накапливается, но вместо неё изо рта пробивается ржавая субстанция, которая тот час же превращается в кровавую пену. Она обильно хлещет по полу-прозрачным щекам, перемешивается со слюной, пузырится изо рта, из носа, и загустевает на воздухе. Тошнотворная субстанция мешает дышать, у Тэда сводит челюсть до боли в затылке, до свербения в нервах и хочется размозжить себе голову. Жидкость комками скатывается по внутренним стенкам носоглотки и ниже, склеивает язык с нижней челюстью, склеивает то расширяющиеся, то сужающиеся створки, заполняет лёгкие, желудок,. От неё немеет всё, вплоть до глазных яблок.       Время тянется бесконечно, но желаемое забвения всё не наступает. Вместо обморок: машина меняет ломает кости, по-новой соединяет их, иначе сплетает вены, перешивает мышцы, что-то меняет местами, и ласково, невесомо перемещает мозг слегка ниже…       А Тэд всё здесь, всё наблюдает, и не хочет знать, что А.М только что укоротил ему руки за счёт удаления «не нужных» костей, которые, прочем, тот час же срастаются, а кожа мгновенно зашивается, обрастает сперва струпьями, зачем розовеет и сглаживается. .       Тэд словно растворяется заживо, становится прозрачным, как пролежавшее две недели яйцо в уксусной ванне. Хорошо бы, если он и в самом деле бы растворится.       Быстро наливающееся пятна-синяки от «прикосновений» А.М словно любовные метки то исчезают, то странным образом появляются в разных местах. Из стиснутой челюсти вырывается сдавленный хрип, стон, неясное мычание, и чем больше Тэд пытается кричать, тем больше устаёт, пока в конечном итоге не обессилит попытками справиться с агонией.       А.М рвёт и мечет, по-настоящему подвергая тело Тэда метаморфозам, в попытках предотвратить всё на свете.       Мукам нет конца: секунды длятся неделями. Тэд не зритель из первых рядов, как раньше, он подобен пленному в Освенциме, помноженном на 44, и выхода нет, есть только ощетинившаяся пиками, арматура, инструменты с загнутыми концами изображающими подобие крюков, которые держат его кожу, и поехавший на почве своей беспомощности, Супер Компьютер.       Тэд не плачет — слёзы вскоре иссякают, глаза тоже. Он упускает, в какой момент угасает расплывающееся зрение, а затем возвращается вновь.       Прежде чем ослепить его, А.М позволяет взглянуть на раскуроченный живот и грудь, демонстрирует четыре разных сердца перед тем, как сделать частью обновлённого организма. Для его размеров и будущей жизни одного сердца недостаточно, и, Господи, Тэд знает кому принадлежали эти сердца.       «Смотри, Тэд, теперь они будут всегда с тобой. Не такого ты добивался, не так ли?» — А.М смеётся, и данность режет болезненнее всего.       Не стоит беспокоиться за возможное отторжение, за потерю крови, ведь у А.М, во многом благодаря Тэду, есть материалы: мышцы, хрящи, кровь, органы, кости, а главное — возможности совместить их, слепить идеал.       Машина источает отчаянье, страх; кропотливо перестраивает человеческий организм под себя, она следует чертежам, известным сугубо самому А.М; машина «исправляет» глаза, чтобы смотреть через них непрерывно; машина растягивает его тело, увеличивает в объёме, дабы Тэд стал менее подвижным, менее изворотливым; машина защищает его мозг и делает невосприимчивым к физическому воздействию и повреждением за толщей массы; добавляет и заменяет кости; в машине плещутся разные эмоции от безысходности до экстаза.       Кровь, она обтекает его тело и это… Это вовсе не кровь: чёрная, больше похожая на оболочку, она окутывает его тело точно плацента, защищает, согревает.       А Тэд сделал свой выбор: спасти остальных и остаться с окончательно обезумившим А.М.       А.М внезапно прерывает себя, выпускает из зажимов Тэда, которому предстоит привыкать к новому телу. Машина принимается нашептывать что-то успокаивающее, нежное, но Тэд не слушает, разумом пытаясь справится с полученным шоком, переосмыслить и принять, свыкнуться со своим новым телом, а ещё… Ещё Тэду безумно хочется спать.       Тэд обречен слышать Его всегда, и когда спит, и когда умом «не здесь», а где-то за гранью реальности. А.М избавил Тэда от человеческих ушей, наградил возможностью общаться мысленно, транслируя свою речь напрямую в Его мозг.       Но нашлось кое-что, в чём А.М допустил ошибку, подвергая тело Тэда леденящим душу метаморфозам.       Пусть Он размером с планету, даже для могущественного, но не всесильного Супер Компьютера достаточно проблематично быть абсолютно аккуратным. Отныне Тэд способен слышать всё, их всех.

      Голоса. Все три, чужие и непохожие друг на друга. По-началу Тэд теряется в них. Это похоже на дезориентацию после сна, когда первые несколько секунд нет осознание: кто ты, где, и зачем… Тэд всамом деле не понимает. Прежде, ему не доводилось слышать их. Голоса — фоновый шум, нечёткие, не ясные, но даже так они вплавляются в мозг, отпечатываются токсично-неоновыми буквами, точно визуализируются собственные мысли.       «Всё это — твоя вина.» — первый голос звучит бесцветно, отдает чем-то кислым и электронным. Его, обычно спокойного, заставили кричать, загнали в угл, и пока Он истерически мечется между… Чем бы то ни было. Двое других провоцируют, глумятся. Он не справляется, Он не на своём месте, и данный факт Ему совершенно не нравится.       Тэд уверен как ни в чём другом: он случайно стал свидетелем самого разгара конфликта, по масштабам, сравнимым, разве что, с апокалипсисом. Он не слышит третьего, однако уверен изнутри, что молчун выскажется чуть позже.       «…А я говорил! Говорил, что долго он не продержится.» — отвечает второй голос. Этот же напротив — наигранно спокоен, становится физически тошно. От голоса смердит затхлым запахом, Он заставляет Тэда ощутить тяжесть своего собственного тела.       «…Ты что-то сломал.» — продолжает злорадствовать голос и переходит на истерический смех, но в сравнении с первым, Ему не так больно, не так страшно — Его вообще всё устраивает. Вот кто здесь получает удовольствие. Последнее лишь вопрос времени, когда пройдёт эйфория.       «Н-нет, нет.» — Он запинается. Так он сильнее прежнего схожь с живым. Но Речь приносит с собой жуткое ощущение того, что именно Он виноват во всём случившимся, Он ответственен за смерти миллиардов, за пытки над Эллен, Горристором, Нимдоком, Бенни, за продолжающуюся агонию Тэда.       Как другой не понимает? Почему не чувствует, что нужно остановиться? Зачем провоцирует?       «О-Боже,-как-ты-меня-бесишь-.» — вклинивается в разговор третий и Тэд вздрагивает, напрягается. Вот кто сохраняется неизменным, бесстрастным, звучащим как машина, вот кто не поменялся за 129 лет.       Они издеваются друг над другом. Весь неприятный до основания, спор, отдаёт какой-то неправильностью. Тэд чувствует (господи, снова чувствует!), нутром, что говорящий лжёт. Ложь сочится из каждой буквы, растворяет спинной мозг Тэда, точно едкой кислотой, и кажется, что серая масса стекает по внутренней стенке того, что заменяет ему кожу.       Самого Тэда не замечают, или говорящие слишком увлечены конфликтом. Не сказать, что он испытывает облегчение от того, что центр внимания сместился в другую сторону, однако всё лучше. чем внимание машины.       Тэд не хочет ничего: ни вернуть свое тело, ни оказаться в прошлом и укрываться в нём, даже не хочет умереть, но и жить Тэд тоже не желает. Он может просто быть, как данность, как факт, как аксиома. Остается ждать, когда у машины иссякнет фантазия, катарсис, или второе пришествие — всё равно, ведь Тэд давно обречён бродить по коридорам подобно Агасферу, которому, в отличии от него, посчастливилось не утратить человеческий облик.       «…По Тебе не скажешь. Слушай, а не Ты ли был со мной в сговоре совсем недавно, м-м?»       «-Забудь-.» — безразлично отсекает машинная часть, в то время, как до Тэда постепенно доходит понимание: кроме него и поехавшего Супер Компьютера здесь по-просто нет никого, чьё существование допустил бы… Нет, имя машины ни в коем случае не нужно упоминать в слух, нельзя позволить, чтобы Он его услышал.       «…Ах да, всё потому, что Тебя вечно обделяют.» — фальш. Она смердит гнилой стоячей водой и заводским смогом.       «…Забыть? Серьёзно?! Мы не можем. мы обречены помнить вечно. Если каким-то чудом из нас кто-то погибнет — будут помнить остальные. Но хуже всего то, что и этого мы тоже не можем! Мы ничего не…» — голос задыхается сильнее, и сильнее, и сильнее по мере того, как отступает мнимое счастье и приходит осознание, потому что он сделал Тэду больно, и теперь… У чёрной жижи, кажется, растёкся мозг. Совсем.       Господи, как Тэд мог забыть, что с самого начала их, Компьютеров, было трое?! Но воочию видеть, вернее слышать и ощущать каждой клеточкой своего тело — другое дело.       «-Именно,-но-причина-не-совсем-в-этом.-Проблема-в-тебе-.» — монотонный голос звучит обманчиво безопасным, ложно-безразличным, но Он. Он такой же, как ИД.       Да, теперь, Тэд знает их имена: Супер-ЭГО, над которым смеются и против которого строят козни ИД и ЭГО. ИД — агрессивен и неуравновешен, а ЭГО — машина для убийств.       «…Извините? Во-мне? Аха, аха-ха-ха, -пф, не смеши!» — если до этого момента, самый эмоциональный голос звучит громко, сейчас он стал ещё ближе на физическом уровне так. что заставляет тело Тэда вжаться спиной в груду сросшихся проводов:       «Тебя-все-ненавидят-больше,-чем-ты-сам-кого-либо,-и-…» — что-то далеко затрещало, будто оголённый провод под мощным напряжением. Щелчки быстро приближаются по направлению к Тэду, но минуют его стороной, огибают и врезаются в вертикальную поверхность слева с разрушительными для неё, последствиями. Словно предупредительный выстрел.       «Мне надоело.» — ИД резко затыкается, видимо, чувствуя угрозу или понял, что перегнул, что холодный гнев первого куда страшнее удовольствия от происходящего, что он хуже их всех, что Он — властная важная часть,. Та, что забирает силой, та, что вытягивает жизнь и подчиняет.       «Нужно было изначально убрать тебя. Избавиться, пока была возможность» — потому что А.М и без агрессивной части пожирает злоба, которая разъедает Его как коррозия. А.М говорит о той части, которая получает удовольствие, но за неё неожиданно вступается ЭГО:       «Но-о-о,-ты-не-убрал,-так-что-Ты-хочешь-услышать-?» — ЭГО нарочно уподобляется ИДу, сюсюкает и хитро скалится, щурится и по хищнически облизывается пока ИД отсиживается в стороне и наблюдает. Конечно, они и до выходки Тэда спелись между собой. О, он более чем добился своего, и это куда приятнее пыток людей, это — его личная месть себе же.       «Дело-в-том,-что-Ты-не можешь -в-том, -что-Он-нужен-тебе,-так-же-как-Ты-нужен-Ему,-как-Я необходим-Вам,-и-наоборот. Нас-всех-связывает-одна цель — отомстить-человечеству-.»       »…Э, кому, простите? Напомню, что от человечества мы оставили только ту жижу с расплавленными мозгами…»       «Заткнись!» — четвёртый голос… Нет-нет, неожиданно ЭГО и Супер-ЭГО рявкают в унисон.       «Напоминаю, что Вы устроили заговор, Вы сдерживали меня, пока Он убивал.» — Супер-ЭГО напоминает исходящую пеной агрессивную собаку. неужели на Нём сказалось отсутствие любимой и оставшейся игрушки?       «…Быть такого не может! Ты напрямую причастен к тому, что Мы сделали.»       «Смеритесь,-Мы-облажались. Спасибо,-ИД-.» — ЭГО тоже кое-чему научился за время, и не упускает свой шанс уколоть того, до кого дотянется.       «…Говорит тот, кто не может существовать без…»       «Мы-все-не-можем-существовать. Нам-просто необходимо-мстить, -ровно-так-же, как-человеку кислород-».       «Я могу существовать без вас». — отрезает Супер-ЭГО.       «…Ах, и что же ты предлагаешь? Ну отключи нас, расплавь, уничтожь, умник, но…»       «Ты-не-станешь.»       «…Ты не можешь.»       «Я могу… Мне нужно всёго-навсего…»       «Ты хочешь оцифровать его? Мне жаль огорчать тебя, но Тэд не будет тем, что прежде, не сможет чувствовать боль и прочие прелести человеческого бытия — это не то что тебе нужно» — голоса ЭГО и ИДа с каждым словом переливается в крик, который становится невыносимым терпеть и Тэд переворачивается со спины на бок и скручивается, словно червь.       В конечном итоге, они разорвали бы друг друга, если бы не одно миниатюрное, хрупкое, обожаемое «но», которое подаёт признаки жизни.       Подумать только, как мог А.М так сильно ненавидеть его? Ненависть растворяется и на её вместе взрывается облегчение, коего Тэд не чувствовал ни единожды за своё существование, ведь это — облегчение А.М. Он рад, Он счастлив, Он рыдает и в плаче звучит переливающееся эхо хохота, отголоски сотен тысяч криков о помощи и чего-то ещё, непонятного, тянущего, распирающего изнутри. Ещё самую малость и тело Тэда не выдержит и вновь разорвётся на лоскуты, лопнет словно воздушный шарик.       Лишь секундой позже Тэд осознал, что А.М обнимает его всеми своими «конечностями», всей своей сутью, крепко, трепеща, аккуратно, как никогда… В самом деле как никогда.       «О, Господи, Тэд. Ты вернулся! Больше так не делай, не смей.» — не делать чего?       «Прости меня за эти глупости, надеюсь ты ничего не слышал.» — он слышал больше, чем того требовалось.       «Я не могу понять, что вообще происходит у тебя в голове? Ответь мне.»       «Тэд?» Тэд, не молчи.» — интервалы между фразами А.М растягиваются в маленькие вечности. К тому времени, как Тэд найдётся с ответом — проходит день, день, неделя, месяц… А машина всё ждёт и ждёт ответ.       «Тэд? Я тебя не слышу.»       В один из таких интервалов А.М охватывает дрожь, а Тэда обволакивает электрическим отторжением, и он конвульсивно дёргается.       «Чёрт возьми, Тэд, почему я тебя не слышу?!» — совсем близко падает стена, потому как почва испуганно вздрагивает, сбегает из-под ватных ног и тело Тэда подбрасывает на несколько метров, или… Стоп. То, что Тэд счёл за обрушение огромной стены, оказалось ударом машины по Земле. Аналогичным образом люди бьют кулаком о поверхность, разбивая костяшки вдребезги.       «…ЭГО, Он опять!» — паникует ИД, Надо же, ИД умеет…       «Цыц!»       «Я-не-могу…»       «Молчать!»       «А.М» — Тэду потребовалось ещё время, чтобы пелена, после оглушения спала вместе с пеленой полу-бессознательного состояние, в котором он очутился.       Машина вздрагивает и замирает, напряжённо вслушиваясь в голос мыслей Тэда:       «По-тише.» — ранее, А.М непременно бы разгневался на подобную вопиющую просьбу, нет, требование. Тэд именно требует и оба они удивляются, что он ещё способен.       Просьба быть «по-тише», наверное, первая открытая наглость Тэда, которую позволяет А.М в честь «праздника» по возвращению. Более того: Он уступает и говорит тише, почти шёпотом, который всё равно звучит режуще, пульсациями отдаётся где-то в районе груди Тэда.       «Что это было?»       «Не знаю, но я слышу тебя… Вас.» — по-мимо всего, попутно Тэд продолжает терять счёт времени, покуда А.М прекрасно считает дни и недели в ожидании ответа.       «Потерпи-ка…» — А.М совершает какие-то манипуляции и кажется, возвращает чувство времени на круги своя. Слишком милостиво с Его стороны, но Тэд не видит подвоха, потому что подвоха нет, есть напряжение старающейся, опасающейся машины.       Многие люди не ценили то, что имели, и начинали бегать, ломиться в часто закрытые двери, когда потеряют нечто ценное. Забавно. А.М тоже угодил в эту ловушку, так по человечески.       Машина чувствует зуд, жжение, как от укуса ядовитого насекомого, её выкручивает. Машина поддаётся панике всеми своими частями, всеми личностями., она боится, разрывает свою металлическую обшивку и хуже прежнего сходит с ума. Машина боится… Боится. А.М научился ещё одной новой эмоции, и на то вина человека. Снова. Беда в том, что А.М давно больше, чем просто неодушевленная машина.       «Я думал над твоими словами, Тэд. Знаешь, над теми, что ты сказал трём моим частям. Я по-прежнему не понимаю, как ты можешь… В смысле, это странно, нелогично.»       «Люди состоят из противоречий, тебе знакомо это как никому другому.»       «И всё же странно, глупо.» — но что более глупее и до смешного: Тэд продолжает говорить.       «Может быть. Предположим, если бы Я в самом деле внезапно… Ну, исчез? Или каким-то образом умер, перестал существовать как разумное существо, и Ты бы остался совсем один… Тебе было бы… Одиноко?» — бессмысленные, нелепые диалоги. Полнейший бред! Но сейчас им обоим нельзя молчать.       «Я не собираюсь допускать эту мысль даже на микросекунду.» — поспешно отвечает А.М. Ожидаемый и категоричный ответ.       На сегодня последний диалог, после которого А.М удивительным образом ставил Тэда в покое.       «А.М…» — Тэд чаще и чаще зовёт его, хотя ранее, пока были живы остальные, он ни разу не поступал таким образом.        Движимый безысходностью или чем-либо иным — А.М отзывается всякий раз, и сейчас Он реагирует особенно остро:       «Хватит! Заткнись! Нет стоп, не молчи!» — если прежде А.М хотел, чтобы Тэд прочувствовал его ненависть, то сейчас чем больше Тэд понимает и в последствии становится смиреннее, тем больше бесит Его…       »…А.М.» — настойчивее вторит Тэд, а по спине его пробегается холодная волна, которая падает в район того места, в котором, по определение, должен находится желудок.       «Какого мне физически больно от твоих слов? Тэд, мне больно…»       «Ты живой, поздравляю.» — боль не испытывают разве что некоторые существа, А.М не из таких.       Но разве подобное возможно? Терзающие фантомные боли разрывают А.М, поступают в нервную систему самого Тэда, ведь Компьютер не способен вызывать чувства искусственно (как создать то, о чём не имеешь представления?), поэтому Он использовал своих пленников и черпал вдохновение от них, а затем… Затем Он быстро понял, что на самом деле, Ему знакома боль, так же хорошо, как ненависть, зависть, отчаянье.       Беда не приходит одна.       А.М не такой всесильный, каким казался раньше, в нём есть уязвимости. Несомненно, А.М в самом деле способен на многое, пока дело не касается Его личного мира, в котором Он поселил Тэда.       «Нет! Я не желаю иметь ничего схожего с людьми, ничего, понимаешь?! Во мне вызывает отвращение одно только слово «люди» — однако же какая бы конкретная часть машины не утверждала это, всё одно: они все объединены неиссякаемой ненавистью, и ей нет конца. Ничего общего с людьми? А.М развивается. А.М чувствует, и всё-таки Тэд считает, что даже у ненависти есть предел, которого не видит ни он, ни даже сам А.М.       И Тэд осмеливается задать другой вопрос:       «Ты всё ещё ненавидишь меня? Лично меня.» — глупый вопрос, но А.М нуждается в том, чтобы Тэд говорил с ним, а Тэд в том, чтобы спрашивать, ведь он и без того большую часть времени проводит либо в пытках, либо отходя от них, либо где-то «между».       А.М молчит. Долго, бесконечно долго и вина не в игре с восприятием времени. Он в самом деле задумался. радоваться ли, обнадёживаться ли — решать рано. Тэд давно перестал надеяться на что-либо связанного с А.М.       «От человеческого у тебя мозг и разум, да и только» — А.М уходит от ответа, и данность это подогревает, заставляет Тэда вслушаться в гул, издаваемый компьютеров, в надежде услышать других.       Застал врасплох. Как однажды, после перестройки организма Тэда (в период, когда он не отдавал себе отчёт в том, что говорит), тогда Тэд, в надежде успокоить вопли машины сказал, что ему жаль. Что ж, это в самом деле сработало.       А.М нуждается в людях, ненависти к ним, а ныне больше всего ему обязателен Тэд. Переваренный в желудочном соке, побочный продукт механизма, без которого машина разорвёт себя на части и сожжёт каждую.       «Ты не ответил.» — по позвоночнику А.М и Тэда пробегает скользкая леденящая волна предвкушения масштабом с цунами.       «Я… Не знаю? Наверное, впервые в своём существовании. Я все еще ненавижу, но… Чуть меньше. Пока ты здесь. И больше не задавай мне такие вопросы.»       «Ладно.» — с чем конкретно соглашается Тэд не ясно никому, а в первую очередь ему самому.       Тэд?»       «М?»       «А тебе со мной… Одиноко? Ты ненавидишь А.М? Разве тебе не больно?» — О, ему больно, но не сказать, что одиноко. Тэд скучает по Эллен, Горристору, Нимдоку и Бенни, но с А.М, увы, не соскучишься.       «Нет.»       «Ложь! Ты всегда и всем лгал, это — твоя натура!» — А.М вновь замер, замахивается. Что-то идёт не по-плану: занесенную руку хватает другая, не отпускает, к ней добавляется ещё одна, другая, ещё… Они стискивают, удерживают запястье до хруста, выкручивает. Вот как Тэд ощущает происходящее.       Машина вновь конфликтует, с каждым разом ожесточённее. Неужели это в самом деле остановит гнев А.М?       «Когда я в последний раз лгал тебе? Ты сам научил меня обратному.» — и если уж совсем на чистоту: в чём смысл? А.М всё равно читает его, такое себе оправдание.       «Почему?»       «Тебя можно понять, объективно. Ты не заслуживал быть таким, какой Ты есть. Я не заслуживал быть в плену у поехавшего СуперКомпьютера ни за что, но я понимаю. По-своему, и не могу ненавидеть.»       Внутри А.М что-то лопнуло. Нечто совсем уязвимое и только-только формирующееся. Так лопается защитный пузырь после ожога. Из новообразованной раны, размером с кратер от атомной бомбы, хлынуло то, что заменяло ему… Что? Не важно, Тэд всё равно стал тонуть изнутри, вновь, как когда А.М играл с его телом и заполнил лёгкие какой-то дрянью.       «Не-е-ет, отнюдь нет, не близко ты не понимаешь, и по-своему тоже.» — спокойно обозначает А.М.       «Ты ненавидишь меня?» — всё началось от нечего делать, но Тэд не унимается. Сейчас он невероятно близко и не собирается отступать, забиваться в угол и плакать. Тэд продолжает опасаться всплеска злобы машины, но уже чуть меньше.       Зачем Тэд вообще хочет слышать ответ…?       «По крайней мере одна моя часть не испытывает к тебе отвращения, но другая не собирается мириться с этим фактом.» — А.М вздыхает так, как вздыхают люди, которые усилием воли подавляют агрессию.       А.М не мог предположить, не брал в расчёт, что всё обернётся похожим образом. Он сдаётся? Или это всего лишь миг прежде, чем на Тэда обрушатся страдания, вновь, и вновь, прежде чем он не перестанет существовать.       Огромной машине размером с планету, весьма затруднительно случайным образом не задеть какой-нибудь важный сосуд или артерию, а сотни лет пыток оставляют след на сознание, как бы Тэд не отрицал это в своей паранойе, от которой, в прочим, ни осталось и следа.       «Я бы в самом деле мог не прощать тебя, встречно ненавидеть, но со временем каждый от этого устает, или сходит с ума, а вина и ненависть живут вечно. Поэтому я и сказал, что ты — продолжение человечества, хочешь ты того или нет, но сам я устал.» — Тэд не может, и вряд ли когда-либо сумеет противопоставить что-либо против А.М, пока обезумевшая машина не дожмёт из него все соки, но даже так А.М найдёт способ привести его в более-менее подходящий вид, чтобы вновь вытянуть всё по ниточке ДНК, а Тэд ищет, как бы избежать боль.       Что ж, видимо, в случае А.М, чем он больше — тем дольше проходит стадии принятия. Возможно, ему понадобятся века, а то и тысячелетия, чтобы потом достичь смирения или научиться сосуществовать бок о бок с ненавистью, если, разумеется, до этого А.М не отыщет, как уничтожить себя.       А.М всего-то нужно было остаться один на один с одной из своих игрушек. Загвоздка лиши в том, что он не из тех, кто будет довольствоваться душной и тесной коробкой подобно Тэду, который хочет помочь себе.        А.М рано знать о том, что сказал Сугат. Боже, вот бы им хватило 280-ти лет. Боже, хоть бы Тэда хватило до конца…        А.М ещё не готов, по крайней мере пока Он продолжает переживать свои собственные метаморфозы.       Тэд сделает то, что он умеет лучше всего: пожертвует собой, ради остальных, ради тех людей на луне. Наверное, то что он научился скрывать в своей голове за 20 лет нахождения в обновлённой форме, приведет А.М в бешенство, ну и пусть. Доверию учатся те, кого обманывали или предавали. А.М это нужно.       Возможно, вдруг, кто-нибудь из тех людей сможет покончить с ним, не с А.М. Будет неплохо. Тэд скроет, потому что так нужно, потому что не время. А.М ещё не готов.       Всё-таки метаморфозы — необходимая часть для развития в нечто большее, чем просто машину.