Холодная ванна

Мокрые волосы – холодные и неприятные. Вода в ванной тоже остыла, но раздражающие капли, падающие с крана, не дают уснуть. Они словно отмеряют время, проведенное без него. Бесит! Я думала, что он вернется. Ждала несколько дней. Потом несколько недель. Но он не приходил. Наверное, Сюэ Ян прав? Я слишком глупа. Мерзну в холодной воде и думаю о том, как сильно хочется услышать его хриплый смех, увидеть черный взгляд, полный желания на грани, когда еще немного и ненависть. За эту грань всегда было страшно переходить. Но сейчас мне намного страшнее – ведь вместо ненависти он ощутил безразличие. И ушел. Точно… Та еще дура… Так холодно… Его нет. Все, что он привнес в мою жизнь, он забрал с процентами. Ласку, боль. Запах. От него воняло сигаретами, энергетиком, и пахло конфетами. Ничего из этого не подходит друг к другу. Гадкое сочетание, как и он сам. Сюэ Ян настолько отвратителен, что вызвал привыкание. Мне остается теперь его заменить только другой зависимостью, как когда-то он заменил собой все для меня. Немногое, что я имела, что было в моей жизни. Он выжег все, оставив после себя привкус горечи и ощущение холода. Дал призрачную надежду, что я имею право на счастье, могу быть не одна, хотя даже родная мамка оставила, стоило ей увидеть глаза своего ребенка. А он не боялся… Наоборот, просил снять линзы, говорил представить, что я слепа. Целовал уголки глаз. Извращенец! Он стал нужен мне в тот же вечер, когда забрал меня из клуба. Блевать желчью и алкоголем неприятно, но слушать отвлекающий бред во время этого помогает. Именно в этот момент он заинтересовался? Стоило уже тогда догадаться, что это ошибка. Но утром он спал в моей постели, будто та и вовсе принадлежала ему. Как и я с того момента. Зеркало отражало мой изможденный вид, а следы на шее, ключице, груди говорили о том, что я была не одна. Как и в последующие ночи. Но и только. Днями он исчезал, занимаясь своими делами, а вечером приходил, с ноги открывая дверь в мою квартиру и душу. Меня устраивало. Половину своего времени он был со мной. Неужели для меня это достижение – занимать половину жизни такого отродья? Наверное, я цепляюсь за него, как за вредную привычку. Думала, что хотя бы он сократит мои никчемные годы жизни, как пишут на коробках сигарет. Но в отличие от сигарет, без него ничего не получается. Даже любить себя. Особенно в этой холодной ванне. Ну и кто здесь извращенец? Сюэ Ян по-особенному давил языком в области яремной вены, будто хотел лишить дыхания. Собирал вкус кожи в ямочке под шеей. Кусал ключицы, пока присваивал, оставляя следы от зубов. Его беспокойство о моем удовольствии было лучшим подарком. Он не убирал из пальцев сигарету, пока ласкал ладонью грудь, и казалось, что пепел, падая на бледную и нежную кожу, будет причинять мне боль. Но тот затухал, касаясь тела, хотя искрил до этого теми же бликами, что были и в его взгляде. Ни пепел, ни он не обжигали. Зато обжигают шрамы, которые он оставил. Этот идиот с особым увлечением, высунув язык, вырисовывал тонким лезвием узоры на плечах и лопатках, царапая кожу, принося болезненное удовольствие, а когда та заживала, покрывалась рубцами, повторял это вновь, напоминая о том, что я принадлежу ему. Принадлежала. – Татуировку можно легко удалить, а вот шрамы только если содрать с кожей, – хриплый смех, взгляд, сверкающий в дыме сигарет. – Проще быть моей, чем пойти на такое, да, Слепышка? Да. Проще. Так я думала. С ним было просто. Нужно было просто отдавать все, чтобы он был рядом. Но, как оказалось, этого недостаточно, да и отдавать мне больше нечего. Мы не поссорились, не подрались, не изменяли друг другу. Он просто ушел. Ему стало скучно, и он сменил меня на какого-то другого слепца так же, как менял марки сигарет. Казалось, ему плевать, что курить, но на самом деле ему просто надоедало одно и то же. Он искал свою зависимость. Я ею не стала. – Только я могу спасти тебя, Слепышка. Но он так и не спас из той ямы, в которую утянул. А здесь холодно… И темно. Будто я и правда ослепла. Только звук капель, которые словно бьют не по поверхности воды, а по мозгу, отзываясь болью в висках и горечью на языке. Другое теперь почувствовать будет сложно. – Слепышка, ты глупа. Ты без меня и прожить не сможешь. Он и правда сделал так, что без него хуже, чем с ним. И есть только одна надежда, что шрамы, которые я оставила на его руке, не заживут вовсе.