Два последних пера

Вэй Ин был потомком воронов. И речь вовсе не о падальщиках, наедающихся всласть на поле боя, а о могущественных и умных птицах. Божественные вороны были символами могущества и власти, призывали всех к честолюбию и до чёртиков пугали озорную малышню своим громким кликом. Они не дотягивали до влияния орлов, клювы и когти которых внушали страх и заставляли безропотно повиноваться, но были куда известнее благодаря тому, что жили на равнинах. Конечно, божественные птицы и прочие существа чаще появлялись в легендах и детских сказках, но их потомки все ещё ходили по земле. Так, например, все представители нынешнего клана Гусу Лань несли в себе кровь белого дракона и оттого словно возвышались над обычными людьми. Они жили в горах, покрытых лесом, и предпочитали не спускаться на равнины, потому что обычные люди их либо боялись и презирали, либо возносили и боготворили. Статных драконов с ликом людей не принимали из-за витиеватых рогов, растущих изо лба, и длинных сильных хвостов, покрытых сияющей чешуёй и кисточками мягких волос. Вэй Ин был больше других похож на обычного человека, особенно в детстве, когда ещё крошечные и неразвитые крылья можно было скрыть под холщовой рубахой. Никто не обращал на него внимания и видел перед собой лишь маленького ребёнка. — Пойдём домой, а-Ин? У него была семья. Его, костлявого и такого грязного птенца, подобрали чистые и тёплые руки. Эти руки заботились о нём и показывали яркий, сытый и интересный мир. У него были старшая сестра, заботящаяся о нём издалека, и младший брат, с которым он вместе жил, вместе ел, вместе учился и развлекался. Улыбчивый и беззаботный Вэй Ин стал живым путеводителем для угрюмого и тревожного Цзян Чэна. Иногда они тренировались в полную силу, а иногда сбегали в ближайшие леса и на многочисленные в Юнмэне озёра с другими мальчишками. Бывало, все вместе они рассекали тёплый воздух, наблюдая за закатом и провожая очередной насыщенный день. Но пока друзья парили на мечах, тратя духовные силы, Вэй Ин играючи облетал их по кругу, размахивая своими широкими крыльями и звонко смеясь. Он и правда был вороном. Громкой птицей, наделённой нечеловеческой силой. Он, потомок одной из божественных птиц, постоянно жил среди людей, свободно расправлял крылья и воспарял к небесам на потеху детям, а потом вырывал у себя иссиня-чёрные перья и дарил их всем подряд. — Храните его, как талисман, — говорил он, конечно же, шутя. Перо хвастливой птицы не имело в себе ни капли силы. Вэй Ина не скрывали от чужих глаз, не боялись его широких крыльев, обращённых к нему злых языков и косых взглядов, а он сам и не стремился отсиживаться в четырёх стенах и жаждал свободного полёта в небе. Однажды из-за плещущегося за края интереса он оказался над простирающимся на сотни миль дремучим лесом. Лопатки обжигало болью, а крылья вдруг стали такими тяжёлыми, будто спешили придавить его к земле. Осмотревшись, он заметил хорошо спрятанную пещеру в центре зелёного холма и поспешил туда, чтобы сложить крылья и отдохнуть. — Кто ты? — раздался голос из глубины. Вэй Ин обернулся на звук и заметил два всполоха света. Навстречу ему вышел человек, лоб которого украшали светящиеся рога, а из-за спины показался крупный хвост. — О! Дракон! — выдал Вэй Ин, широко раскрыв глаза от удивления и плюхнувшись на пятую точку. — Твои крылья… — О, да. Я, наверное, ворон? Я не уверен, но мне говорили, что это так. Меня зовут Вэй Ин. — Мгм. Таинственный, такой интересный незнакомец скрывался в полумраке и явно не горел желанием пообщаться хотя бы ни о чём или что-нибудь о себе рассказать. Когда Вэй Ин уже начал закрываться крыльями, намереваясь согреться и поспать прямо на каменистом полу пещеры, дракон резко его дёрнул. Он хотел было возмутиться, когда увидел в чужой руке своё перо, но тот так ловко его поджёг, создавая вокруг тепло, что желание поругаться испарилось. — Ты знал, что твои перья не горят в обычном огне? — спросил незнакомец, не поднимая взгляда от медленно спланировавшего вниз пера. — Я использовал их для полётов и подарков детям, — Вэй Ин пожал плечами и тоже уставился на охваченную огнём частичку себя. — Хочешь, и тебе подарю? — Нет нужды, — бросил дракон, резко разворачиваясь и вновь уходя вглубь пещеры. За прохладной ночью пришло солнечное утро, орошая траву и деревья под холмом капельками росы и уводя за собой густой туман. Вэй Ин проснулся на рассвете и, почуяв привычную лёгкость за спиной, расправил крылья на небольшом выступе около пещеры, чтобы не зацепиться за узкие стенки. — Уходишь? — спросил голос за спиной. — Ага, — протянул Вэй Ин, — мне и так устроят выговор дома, потому что я пропал на целые сутки, не хочу усугублять. — Лань Чжань. — А? — Моё имя. Вэй Ин не видел ни лица Лань Чжаня, ни его силуэта в темноте пещеры, но ярко улыбнулся в ответ и взмахнул крыльями. Он не стал задерживаться и беспокоить парня, к которому он так нежданно нагрянул под покровом ночи, поэтому взмыл в небо и спешно устремился вдаль. Фигура человека-птицы постепенно исчезала вдали и Лань Чжань провожал её немигающим взглядом. У его ног лежало особенно крупное иссиня-чёрное перо, переливающееся всеми цветами радуги в лучах рассветного солнца. Конечно, Вэй Ин получил взбучку. Конечно, Цзян Чэн его поколотил и деловито воротил от него нос ближайшие пару часов, пока не услышал, как это глупое пернатое существо рассказывает их сестре о встрече с драконом. — Что за чушь ты несёшь? — спросил он, грубо прервав чужой рассказ. — Почему сразу чушь? Хочешь сказать, что я выдумал Лань Чжаня? — Какого ещё Лань Чжаня? И Вэй Ин с удовольствием второй раз поведал им, простым людям, историю своего знакомства с парнишкой-драконом с самого начала. Иногда он порывался вернуться в тот самый лес, в ту самую пещеру, чтобы повидаться с новым другом и узнать что-то новое, но Цзян Чэн теперь следил за каждым его шагом куда тщательнее и пресекал любые его попытки побега. Спустя три месяца семья Цзянов отправилась на совет кланов, куда не допускались потомки "волшебных зверей", и Вэй Ин, оставшись без присмотра, рванул на север. Он только пересёк черту леса, как вдруг что-то ухватилось за его крыло и едва не вырвало его из спины. — Лань Чжань? — удивился Вэй Ин, увидев повисшего на его крыле дракона. Лицо его выражало все виды боли, от физической до душевной. Он едва слышно шипел, хмурился и смотрел на своего обидчика сквозь слезы. Лань Чжань заметил состояние ворона и отпустил крыло, плавно опустившись на землю. И Вэй Ину ничего не оставалось, кроме как последовать за ним, потому что запах крови и капли, прочертившие яркие полосы на его спине, вызывали беспокойство. Он рухнул с высоты, словно подбитый фазан, и лишь благодаря целому правому крылу смягчил падение. — Лань Чжань, ты собирался оторвать мне крыло? — спросил он, утирая текущие по щекам слёзы и прижимая крылья к спине. — Зачем ты явился сюда снова? — вопросом на вопрос ответил Лань Чжань. — Я хотел увидеться с тобой ещё раз, но раньше Цзян Чэн меня не отпускал. Сейчас он уехал и я смог вырваться из заточения. Был там словно птица в клетке, понимаешь? А ты чуть не оторвал мне крыло! — Это земли драконов, тебе не следует сюда соваться, — проговорил парень, присаживаясь перед плачущим воронёнком. — Извини, тебе очень больно? Лань Чжань вглядывался в его лицо пару минут, а после встал и обошёл его со спины, прося осторожно раскрыть крылья и потерпеть. Он приложил ладони к острым лопаткам Вэй Ина. Мягкий свет отражался от крыльев, кровь останавливалась и держать крыло потихоньку становилось легче. — Что ты делаешь? — спросил ворон, не в силах увидеть всё своими глазами. — Исцеляю тебя. — О… Спасибо. Спустя какое-то время левое крыло перестало тянуть и Вэй Ин мог размахивать им наравне с правым. Он поднялся на ноги и поднялся в воздух на пробу, а потом звонко рассмеялся. — Чудесно, Лань Чжань! — кричал он с высоты, разгоняя ветер и заставляя верхушки деревьев гнуться к хемле. — Спускайся, — скомандовал дракон и ворон тут же спикировал вниз, едва не напугав парня до икоты. Вэй Ин не был драконом и не имел права ступать на их земли, но они принимали его за своего и вовсе не тревожились из-за шебутного чужака. Он увязался за Лань Чжанем и снова оказался в той самой пещере, где они встретились в прошлый раз. У каждого дракона было своё логово и влезть в него было жестоко наказуемым проступком, но Вэй Ин этого не знал, а Лань Чжань умалчивал. Знакомство с вороном слегка выбило дракона из колеи. Тот любил тепло и свет, плотные приёмы пищи, резвиться в небе и громко говорить. Он сильно выбивался из привычной тихой атмосферы тёмного холмистого леса, но никто его не прогонял. Лань Чжань слушал его истории о Юнмэне, о человеческой семье, приютившей ворона, о полётах, о счастливых детях с чёрными перьями в руках и о многом, многом, многом другом. Бок о бок они провели целую неделю и Вэй Ину нужно было возвращаться домой, чтобы не нарваться на гнев матушки и младшего брата. Одному из них было нелегко уходить, а другому почему-то нелегко отпускать. Они стояли друг напротив друга, переминались с ноги на ногу и молчали. Казалось, вот-вот один из них бросит нежеланное «До встречи» и Вэй Ин уйдёт, улетит прочь, обещая однажды обязательно вернуться. — Было весело, Лань Чжань, — сказал Вэй Ин и улыбнулся, прикрывая глаза. Его губ коснулось что‐то очень мягкое, но ужасно холодное. Если бы не ощутимое прерывистое дыхание, коснувшееся щеки, и не лёгкое касание ладони на затылке, то всё можно было бы спихнуть на самообман. — Прости, — произнёс Лань Чжань, когда Вэй Ин решился открыть глаза. Кто бы мог подумать, что следующий их поцелуй случится так скоро. Мягкие крылья захватили юного дракона в свой плен, создавая кокон, а горячие губы крепко прижались к ледяным. Если бы Лань Чжань мог растаять от жары, он бы растаял. И если бы Вэй Ин мог заледенеть от холода, он бы заледенел. — Никакого «прости», Лань Чжань, — шептал Вэй Ин, прижимаясь всем телом к дракону, игнорируя пробирающий до костей холод. — Я думал, что успел тебе надоесть за неделю, но ты… — Замолчи, — буркнул Лань Чжань, осторожно обхватывая тонкую талию болтливого пернатого существа. Они простились десятью минутами позже, обещая друг другу скорую встречу и новый морозно-тёплый поцелуй. К сожалению, встречу пришлось отложить до неопределённого времени. Вэй Ин с Цзян Чэном и другими парнями как раз стреляли из лука по мишеням, когда им сообщили, что их мир, полный развлечений и ярких дней, загорелся пламенем войны. Потомки красных волков возжелали власти, творили бесчинства и подчиняли силой целые города и кланы. Они разжигали огонь на своём пути и со злым, гавкающим смехом убивали. Убивали людей, животных, безобидных призраков и демонов в надежде скоро добраться до белых драконов. Те как раз спустились со своих гор, вышли из своих дремучих лесов, чтобы прекратить страшную войну и остудить умирающие от жара земли. Когда один глупый чёрный-чёрный ворон узнал, что белые-белые драконы вышли в люди, он стал рваться им помочь, рваться защитить и спасти. Он таскал на себе раненых, таскался за самими драконами на манер их хвостов, взмывал ввысь и прыгал по ветвям тысячелетних деревьев, взирая на всё с высоты и подавая сигналы. Цзян Чэн воочию увидел Лань Чжаня, который и правда оказался живым потомком дракона, а не очередной выдумкой Вэй Ина. Эти двое вели себя подозрительно, переговаривались о чём-то своём, едва ли не ныкаясь по углам. Глупая птица светилась от счастья прямо во время войны, за что хотелось её прибить или посадить в клетку, рвалась в бой наравне с драконами и продолжала бездумно рвать свои перья. Глупостью Вэй Ина заразился и Лань Чжань, бегая за шумным парнем и отлавливая его во что бы то ни стало. Цзян Чэн видел, как они обнимаются и как ледяной дракон гладит нежные перья со внутренней стороны крыльев зардевшегося ворона. Конечно, Вэй Ин был хвастливым, постоянно размахивал крыльями и давал потрогать ещё не оторванные перышки, но никогда не позволял касаться их в этих местах. Однажды, тогда ещё воронёнок сказал, что эта сторона принадлежит только ему и что он не переносит чужих к ней касаний. Выходит, касания дракона не были чужими? С тех пор Цзян Чэн ругался больше и всё угрожал вырвать все перья до единого, чтобы сделать глупца обычным и нормальным человеком. Из-за чего он тревожился? Ведь его брат всегда был рядом, всегда помогал ему и веселился с ним, всегда был самым близким. Но близки ли они сейчас? Объятия, касания, ужимки и алеющие щеки Вэй Ина просто чертовски раздражали Цзян Чэна, но сильнее всего его раздражало то, что эта жадная до внимания птица в любой момент готова была посвятить всю себя другому такому же ненормальному. Такому же... не человеку? Так причина в этом? — Не сердись, а-Чэн, — пел Вэй Ин, обхаживая брата второй день подряд, чтобы выпросить прощение. — Иди к своему дракону, он же, наверное, никогда не сердится, — прикрикивал Цзян Чэн, отпихивая от себя чужие руки. — Ты ревнуешь? Перестань, а-Чэн, мы же братья, — говорил Вэй Ин, вздыхая и заламывая пальцы. Братская ревность не входила в их планы во время войны. Да, очевидно, что у ворона с драконом была неземная во всех смыслах любовь, но неужели малознакомый парень с длиннющим хвостом был важнее родного человека? Кому в первую очередь Вэй Ин протянет руку, если они оба будут истекать последней кровью или плавиться в огне? Кого он предпочтёт и с кем он уйдет с поля битвы после окончания войны? — Не переживай, я защищу тебя, даже если ценой этому будет моя собственная жизнь, — тихо произнёс ворон, подбирая крылья. — Я не оставлю тебя. Тёплые объятия внушали надежду, а прижатая к спине грудь, ходившая ходуном, немного успокаивала. Они оба всё ещё живы, у них всё ещё есть силы бороться за свой яркий и беззаботный мир. Один год уходил вслед за другим, война уносила жизни одну за другой, никого не щадя, и безбожно истощала силы. Люди сваливались уже на вторые сутки бойни, пока драконы и вставшие на их сторону орлы только-только открывали второе дыхание. Вэй Ин тоже не оставался в стороне, хоть и боялся других крылатых, что смотрели на него с пренебрежением. Он всё так же таскал на себе раненых, летал на разведку и всегда был в зоне видимости для того, чтобы незамедлительно помочь нуждающимся. Знал ли он, глупец, что однажды поплатится за участие в борьбе между сильнейшими потомками божеств? В один день Вэй Ину подпалили крылья. Но... Но Лань Чжань ведь говорил, что они не горят в обычном огне? Было больно, было обидно, было страшно. Кидаясь ругательствами и глотая кровь, он из последних сил бежал к своим, а падая, на коленях полз дальше. Лишь бы не умереть, лишь бы успеть к Лань Чжаню, уставшему от битв, к Цзян Чэну, и так потерявшему уже чуточку больше, чем всё. Будет ужасно, если и он сгинет в красном пламени. Будет ужасно, если они вместе больше никогда не воспарят в небеса. Будет ужасно, если он не сделает ничего, чтобы помочь родным для него людям. Добежав до массивных деревянных ворот, он в конец выдохся и пал навзничь, успев увидеть перекошенное от злобы и волнения лицо. Брат ждал его живого, весёлого, с новой информацией и рабочими планами. Кого он дождался? К нему вернулся человек, чья одежда насквозь пропиталась кровью. К нему вернулся ворон, за спиной которого больше не было широких крыльев. Вэй Ин повалился на землю, едва завидев его, и еле-еле дышал, но крепко держал в сжатой ладони два иссиня-чёрных пера. Два последних пера. — Вэй Усянь! — кричал Цзян Чэн, поднимая на уши весь лагерь. — Подойди, а-Чэн, — шептал Вэй Ин. Умирающего ворона аккуратно подняли и занесли за стены лагеря. Он молча сидел на грязной земле и еле удерживался на руках от очередного падения. Вокруг толпились люди, разглядывая несколько обугленных костей, торчащих из его спины. Когда-то на этих костях висела тонкая прочная кожа, усыпанная гладкими перьями. Что же от него осталось теперь? Кто-то вспоминал горделивого ворона, кто-то вздыхал и отсчитывал для него последние минуты, кто-то плакал, кто-то молчал. Двое белых-белых драконов опустились перед ним, грязным и кроваво‐чёрным, на колени, желая хоть чем-то помочь. Вэй Ин, скалясь и вытирая с подбородка кровь, отдал одно своё перо молодому, так сильно возмужавшему за два года дракону. Для облачённого в белое оно было неправильным, глубоко чёрным и измазанным в крови, но он принял его. Его соклановцы позамирали, утратив возможность дышать, — парень, совершенно не брезгуя, прижал мягкое и липкое от крови перо к груди, прямо в районе сердца. — Спасибо, Вэй Ин, — сказал он, опуская грязную руку и проводя ей по своему хвосту, марая сияющую чистоту тёмно-красной полосой. Глупый ворон пытался улыбнуться и, шатаясь из стороны в сторону, начал приближаться к человеку. Тот не в силах был сдвинуться с места, будто тут же врос в землю, как только увидел обезображенный, но такое знакомый силуэт. Вэй Ин, оставляя за собой кровавые разводы, подошёл к брату и изо всех оставшихся сил точно так же, как сделал Лань Чжань, прижал второе потрёпанное перо к его груди. Он что-то шептал, смотря ему в глаза, о чём-то молил, роняя крупные горячие слёзы, чего-то требовал, ударяя обескураженного Цзян Чэна свободной рукой. Так прошла минута, и по её истечению уже просто человек, уже совершенно не ворон, медленно сполз вниз, цепляясь за грязные фиолетовые одежды и падая подле чужих ног. — Он больше не встанет, — это всё, что сказал тогда Цзян Чэн. Никто не знал, что в тот момент он с трудом сдерживал свои слёзы. Никто не знал, что и один из драконов, поднимая светлые глаза к темнеющему небу, просил о помощи Богов. Никто не знал, что оба они желали умереть за одного чёрнокрылого глупца. Тело Вэй Ина озарилось мягким светом и начало испаряться у всех на глазах, пока не исчезло совсем. За спиной Цзян Чэна раскрылось одинокое крыло, цветом оно было так знакомо чернее ночи. Рога и хвост Лань Чжаня стремительно темнели, пока не приобрёли цвет воронова крыла, а оставленный напоминанием кровавый след не испарился без следа. — Потомок божественной птицы наделил вас своей силой, — разрезал тишину чей-то голос, — он мог выжить, сохранив свои перья, но предпочёл отдать их вам. Из толпы вышел пожилой мужчина с могучими и крепкими крыльями за спиной. Он был орлом и знал, как важно каждое перо для птицы. — Ты получил лишь часть силы и обрёл одно крыло просто потому, что ты человек, — бросил он Цзян Чэну и повернулся к Лань Чжаню. — А ты, приняв в себя часть птицы, должен был распрощаться с сущностью дракона, но он того, видимо, не пожелал. — Он стал чёрным драконом? — спросил сидящий рядом с мрачным Лань Чжанем мужчина. — Неужели сам не видишь? Это же очевидно. Ворон прошёл сквозь адское пламя красных волков и отдал вам свои последние перья, чтобы вы не сгинули вслед за ним. Хоть мы, орлы, и недолюбливаем этих прирученных птичек, но этот парень сделал то, чего бы не смог никто из нас. Мужчина вздохнул, выдернул у себя перо и легко подбросил его в воздух. Умело наполненное силой, оно не падало вниз, а поднималось всё выше и выше к небу, пока к нему присоединились ещё сотни таких же перьев. Птицы провожали сородича в последний путь. Лань Чжань и Цзян Чэн молчали и смотрели на кровавые разводы, украшавшие землю. Теперь оба они несли в себе жизнь одного ворона, отдавшего им по последней части себя.