Freedom

      Темнота карцера озарилась светом, вынуждая девушку кинуться в угол, сгорбиться и выгнуться в позвоночнике гиеной. Шерсть встала на загривке дыбом, визуально увеличивая животное, хотя это никак не повлияло на вошедшего в одиночную камеру заключения охранника. Не пугали его ни бешеные сверкающие глаза, ни оскалившаяся острыми как бритва зубами пасть, ни рычание. Гиена тявкнула, клацнув зубами, но получила по морде с такой силой, что ударилась о стену виском и взывала. В этот момент охранник ловко прицепил к ошейнику цепь и поволок её наружу, приговаривая: — В тихом Омуте черти водятся... В тихом Омуте черти водятся... Ослушалась ты праведника, что тебе завещал постулаты, и теперь наступит для тебя кара Божья. Все вы здесь отмаливаете грехи человеческие, гордись своей ролью и тем, что живёшь! Страдай, ибо это закон Божий! Человек рождён в муках и проживёт в муках, только смерть станет ему покоем вечным... —"А тебе потом гореть в Аду"       В детстве, когда нам читают сказки, мы представляем себе их, если они нам особенно понравились, запали в душу. Видим золотые ларцы и слепящие в них волшебные драгоценности, представляем, что будет, если мы возьмём их. Восторженно замираем, когда в нашей голове всплывают картины из книг с захватывающими пейзажами: с прозрачными блестящими прохладными реками и русалками в них; с деревьями, с дубом и цепью на нём, с тайнами, которые окутывают эти дивные места и которые мы с нашим детским любопытством пытаемся разом постигнуть. И именно от этого ощущения недостижимого, далёкого, но сладкого мы и живём, пока не узнаём, что большинство наших мечт оказывается были глупостью и что невозможно очутиться в сказке. Конечно, к тому моменту мы и не сильно расстраиваемся, ведь погружаемся в пучину бытовых проблем и прочих забот. Однако каждый из нас хотя бы раз, но присаживался на кресло или диван с кружкой горячего чая и печенья на коленях, накидывал плед, закрывал глаза и улетал, улетал в свои грёзы, пытаясь раствориться...       Но а что делать с тем, что нас пугает? Кто-нибудь когда-нибудь пробовал представить себе чертог замка главного злодея и пройтись по его тёмным и жутким коридорам, послушать эхо и загробный шёпот? Хотел ощущать на своей коже дуновение сквозняка, взявшегося из ниоткуда, задирать голову, ведь готические своды кажутся новым небом и передвигаться так, чтобы не было слышно собственного дыхания? Интересно ли было заглянуть в глаза вековым портретам, смотрящим за вами ежесекундно и пытающихся украсть вашу душу? Мечтали ли вы посмотреть Смерти в глаза?       Что что, а байки в лаборатории пугали похлеще всего того, что в ней происходило. И это странное ощущение: все предыдущие страхи, связанные с новым неизвестным экспериментом или проверкой, с жестоким наказанием, исчезают по щелчку пальца, и мозг обрабатывает только то, что услышал, заставляя сердце колотиться в грудной клетке подобно сумасшедшему, пытающемуся выбраться из своей комнаты в припадке. Дыхание учащается, в глазах темнеет и тело покрывается испариной.       Довольно сложно объяснить этот эффект, но они пытались. Каждый по-своему, но даже не переговариваясь, ведь это было запрещено, они пришли к относительно верному выводу. Человек склонен бояться того, что точно знает, с ним произойдёт. Люди боятся, что потеряют зарплату, когда к этому близится дело, разобьются в аварии, когда скорость на спидометре превышает определённую цифру. Они боятся войны и смерти, и это нормально. Но когда опасность приближается со спины и нападает внезапно, они не успевают испугаться. Да, потом они страдают и плачут, молят о спасении, но то уже прошедшее, это просто физическая и моральная боль.       Когда тебя ведут на очередной опыт, ход которого ты не знаешь, тебе остаётся только вскрикнуть в начале и рыдать потом. И ты остаёшься жив. По большей части конечно именно так и было, и ты пережил это, и готов к следующему этапу.       Но вот когда тебя ведут в то самое жуткое место, обросшее байками, вот тогда тебя накрывает истинный страх. Животный. Настоящий. Такой, какой заложила природа в самом начале эволюции и который призван был спасать человека, дабы обеспечить ему выживание и продолжение рода. Этот базовый инстинкт иногда выводит человеческие способности на новый уровень: адреналин подскакивает, появляется выносливость даже у самого прокуренного наркомана и обретает второе дыхание "марафонец", спасающийся от дикого животного.       Однако, к сожалению всё это бесполезно, когда на твоей шее железный ошейник с поводком цепью, за который тянет крупный мужчина в униформе. И сколько не упирайся лапами в гладкий пол, ты неотвратимо скользишь в бездонную пропасть ужаса, скуля и осознавая свою гибель. А всё, что сопровождает тебя помимо холодного пота — это бредни ударившегося в веру головой человека, который кажется начал ехать крышей, хотя если сравнить условия пребывания в лаборатории Мёртвой Руки, это должно было начаться у тебя, а не у него.       Гиена скулила, всячески дёргая за поводок, но не получая ничего, кроме звона цепи и ругани охранника, который со злости пнул её под зад и заставил нормально идти. Он собак не любил, считал их грязными животными, как свиней и ещё сотню видов живых существ. Хотя сам он был хуже их всех вместе взятых.       Гиеновидные собаки тоже попадали под его категорию омерзительных созданий. Девушка превращалась в падальщика всякий раз, когда срабатывал тот самый инстинкт самосохранения. Он конечно, ещё не разу ей не помог, но она верила в то, что однажды этот судьбоносный момент наступит и спасёт ей жизнь.       Место, источающее смерть и неизвестность с первого взгляда вовсе таким и не казалось. Точнее, сначала Гиена вообще ничего не увидела, кроме потолка, который почему-то вдруг приблизился к земле и чуть чуть не доставал до голов ведущих её охраны и присоединившихся в одном из десятков коридоров врачей. Затем они оказались на железной лестнице, спускаясь по которой, Гиена смогла понять, почему произошли перемены в пространстве.       Они вошли в большой ангар или что-то вроде того. Хотя помещение скорее напоминало огромную бетонную коробку. Нет, не огромную — колоссальную, осматривая которую, Гиена даже не заметила, что они всё ещё спускаются, и прошли только половину многочисленных ступеней, конец которых, как сверху казалось, вёл во мрак. По телу до сих пор бегали мурашки: то ли температура в этом помещении действительно была ниже, то ли это нервический озноб.       Освещение здесь было скудным. По всей видимости бо́льшая часть энергии уходила на десятки прожекторов, которые потоками плотного света устремлялись в квадратную дыру в полу, занимающую почти весь ангар. На правом "борту", располагавшемся ближе к лестнице, находились защитные прозрачные экраны. Возле них и по всему периметру дежурили тяжело вооружённые мужчины. В защитной стене был всего один проход с железной дверью, которая вдруг открылась и из неё выскользнул человек в белом халате, тут же её со звоном захлопнув.       С левой стороны, немного наверху, в стене ангара виднелся ещё один ряд прозрачных стёкол, но то уже были окна, за которыми стояли компьютерные столы и ещё какая-то аппаратура. Отсветы на стенах, принимавшие форму белых полос, разделённых блёклыми пятами, шевелились, смещаясь в разные стороны. —"Там вода?"       Это первое, что пришло в голову Гиене, когда она спустилась, и поджав хвост, шла за врачами. Те кивком поздоровались с коллегами, что-то посмотрели друг у друга в планшетах и расступились, занимая места вдоль экранов. Возле них тянулись толстые кабеля проводов, а также стояли несколько лабораторных столов с оборудованием и лампами, и большие холодильники. При приближении к экранам Гиена улавливала дрожь земли и ощущала неприятный нарастающий гул. Вибрация передавалась в лапы, а затем распространялась по всему телу, отдаваясь в костях. Само помещение уже вгоняло в ступр своими размерами, пытаясь будто бы сожрать, а теперь и вовсе чудилось живым и голодным монстром без глаз и сердца.       Получив мыском берца под рёбра, Гиена заскулила, отскакивая и оказываясь возле двери. Ведущий её охранник открыл её и Гиене пришлось войти внутрь. Сначала глаза привыкали к яркому освещению, и только потом удалось рассмотреть бассейн.       Его стенки были покрыты бледно голубыми матовыми плитами, убегающими вниз. Периметр сверху опоясывал металлический замкнутый пандус, на спуск к которому ступила Гиена и который неприятно скрипнул даже под её лёгким весом. Под охранником он и вовсе задрожал, опасно шатаясь. Держали его хрупкие на вид железные прутья, привинченные к панелям. Пандус имел тонкие перила, прерывающиеся в одном единственном месте, к которому и приближалась Гиена. Очутившись на краю, её сердце ухнуло вниз вместе со взглядом. Несмотря на всю мощь прожекторов, дна Гиена не видела. И это с учётом того, что вода была кристально голубого цвета. Она темнела, уходя в глубину. Однако Гиена не уловила и намёка на присутствие хлорки в воздухе, а значит, учёные использовали новые совершенные технологии для разработки очищающего состава, который скорее всего уже продавали. А ещё казалось, что эта бездна потихоньку затягивает вниз из-за своей необъятности. Гиена сглотнула. Она обожала зависать над какой-нибудь пропастью и всматриваться в темноту, но то океан — природное величие. А здесь.. кто знает, что там, на дне? —"На сколько же он глубокий?..."       Какой смысл секретной и тайной лаборатории, имеющей безграничные возможности, строить этот наверняка очень затратный как по стоимости, так и по обслуживанию огромный аквариум? Именно аквариум, потому что слева в стене, Гиена, прищурившись, заметила ещё окна, скрытые под водой и мутнеющие к низу. Хорошо рассмотреть то, что находилось за ними, не получалось, стена находилась очень далеко. Выходило так, что Гиена стояла ближе к правому краю бассейна, имеющего форму параллелепипеда. Хотя и параллепипедом его назвать было сложно, до пандуса на другом конце было добрых сорок метров. —"В аквариуме должен кто-то жить"       Это последнее, о чём она успела подумать, прежде чем полетела вниз.       Она даже не поняла, когда именно это произошло, и когда с неё сняли ошейник: вот она только что пялилась на пугающе-манящую воду, а теперь куда-то летит уже продолжительное время. Инстинкт проснулся, Гиена завизжала, но визг этот утонул в брызгах и толщи поглотившей её воды. Вода проглотила и все звуки: гул, жужжание, писк приборов. Кого-то это пугало, но девушку, которая обожала эту стихию, обволакивающая тишина привлекала.       Усердно работая лапами и мельком глянув вниз, она вынырнула, фыркая и пытаясь отдышаться, потому что нормально это сделать мешало бешено колотящееся от страха сердце. Когда звуки после короткого исчезновения вернулись к ней, она услышала только, как захлопывается металлическая дверь. И наступила тишина.       Слышно было только, как она загребает лапами: малюсенькие волны, едва докатывающиеся до стены, с тихим всплеском сталкивались с ней и рассыпались. Задирая голову наверх и пытаясь проморгаться от ярких пятен в глазах, Гиена пробовала найти взглядом пандусы. Через несколько минут ей это удалось и она обомлела. Пандусы висели на уровне десятка человеческих ростов, если считать от воды, и отсюда казались недостижимыми. А защитные экраны, отсюда показывающие только свои верхушки, похоже были ещё и звуконепроницаемыми. Однако гул никуда не ушёл: стал сильнее, но смешался с каким-то приятным и частично заглушающим его бурлением. —"Они бросили меня здесь? За что?"       Пазл постепенно стал складываться в голове. Исходя из рассказов, которые гласили, что из этого места никто не возвращался, и которое учёные окрестили Омутом, догадка вырисовывалась сама собой: очередное испытание в качестве наказания. Выбраться никак нельзя, а плавать можно ровно до того момента, пока не онемеют конечности и ты не пойдёшь ко дну. Эта мысль успела молнией проскочить в голове, заставив грести быстрее, но пока не успела поглотить полностью. Водой напугать её было не так просто. Гиена вдруг замедлилась и превратилась в девушку, переходя на брас. Так и силы экономятся, и можно попробовать подумать, как действовать дальше. Вдалеке вода кажется становилась светлее. —"Может, там дно ближе?"       Или это очередная иллюзия испуганного сознания и игра слепящего света? Как бы то ни было, девушка погребла туда. Вода была прохладной, приятной. Однако, наверное если замереть на месте, скоро станет холодно и что-нибудь обязательно сведёт. Движение — это жизнь. Эту фразу она где-то уже слышала, но поняла, что в данном случае излишние движения только приблизят её к смерти. Хотя, чьё внимание она может тут привлечь? Да и течения тут нет, водоворотов тоже. Нужно просто спокойно плыть и не паниковать. В конце концов, даже если берега там нет, она просто остановится и будет держаться на плаву. —"В аквариуме должен кто-то..."       Мысль не успела сформироваться в голове, как что-то холодное и продолговатое коснулось её правой стопы и попыталось схватить.       Сработал рефлекс: нога дёрнулась, выстрелила в "обидчика", тем самым отпугнув его, а Гиена ускорилась, теперь имея возможность посоревноваться с каким-нибудь профессиональным спортсменом. Эх, были бы с ней её ласты, любимая шапочка, гидрокостюм и очки, точно бы установила мировой рекорд по скорости. Она выбрала средний стиль между кролем и баттерфляем, благо позволяла её любовь к дайвингу, да и к плаванию в целом в прошлом: вильнув к стене бочкой, чтобы уменьшить сопротивление воде, она оттолкнулась от неё ногами, вытянулась в "торпеду" и проскользила под поверхностью воды, а затем вынурнула, загребая руками. Этот манёвр похоже сбил преследователя, но замедляться Гиена не собиралась, ибо далее что-то прошлось по её животу. Перейдя в кроль, она мчалась в выбранном направлении какое-то время, пока не поняла, что задыхается. Однако, вода стала действительно светлеть и разок нырнув, девушка увидела приближающееся гладкое дно.       Прибавив ходу, тратя последний кислород и не замечая, сколько пролетело времени, она выбралась на берег, рухнув на гладкий кафель и жадно глотая воздух. Она не чувствовала рук и ног, а лёгкие разрывались и горели. Набравшись сил, Гиена перевернулась и села, отползая от кромки воды и прижимаясь спиной к ледяной стене. Пандус так и не стал ближе, что ещё раз подтверждало глубину бассейна. Она попыталась рассмотреть место, откуда её сбросили. Дверь привлекла внимание металлическим блеском, хотя отсюда её было плохо видно. Расстояние до неё было метров сто. —"Ну всё, теперь я точно олимпийский чемпион "       Отдышавшись, девушка улыбнулась и прикрыла глаза, откинув мокрые рыжие волосы. Одежда, а именно белое платьице, мерзко липло к телу, но сейчас она не обращала на это никакого внимания. —"Скоро всё кончится. Я прошла проверку"       Вот только что-то больно быстро. И просто.       Опираясь на стену, Гиена встала, озираясь по сторонам. Найдя взглядом охранников, помахала рукой: мол, живая! Затем осторожно приблизилась к воде, старательно пытаясь рассмотреть то, что её напугало.       Водная гладь, всё ещё слегка пенещаяся после её заплыва, кое-где пузырилась. Догадка о причине гула пришла мгновенно: —"Фильтры? Может, они тут просто акул каких-то необычных выращивают?"       Но зная, где она находится, акулы эти должны были её уже сожрать, даже не чувствуя крови. Девушка однако заметила ещё кое-что: в некоторых местах виднелись тёмные шевелящиеся пятнышки. Ближайшее к ней точно дало понять, что это были водоросли. Гиена облегчённо выдохнула и опустилась на пол. Вода слегка накрывала её бледные ступни. — "Испугалась каких-то растений, глупая. Хотя столько раз ныряла у себя дома в речке, можно было и привыкнуть"       Но раз она испугалась, имея наработанную привычку отличить живое существо от флоры, значит это были не водоросли. Как говорится, спешащая нога спотыкается.       В одно мгновение из воды выскочило тёмно-бордовое грубое толстое щупальце, обивило щиколотку и впилось в нежную кожу присосками с мелкими и цепкими крючками. Девушка завизжала, а щупальце резко рвануло её на себя, вывихнув лодыжку, и тянуло на дно. За несколько секунд Гиена ушла под воду, пытаясь хоть за что-то ухватиться. Сообразив, что только тянет драгоценное время, она развернулась, пытаясь подтянуть себя к ноге. Взору открылся хозяин щупальца. И на удивление, это был человек.       Точнее, двухметровый мужчина с каким-то чёрным, не то мешком, не то капюшоном с полосами под глазами на голове, алыми сверкающими глазами, смотрящими на неё снизу вверх и ещё десятком щупалец за спиной, которые устремились к ней. Его тело — мощные мышцы на руках, широкий пресс и ноги, которые наверное могли без особого труда выбить металлическую дверь или сломать позвоночник. Он завис над уходящим в бездну дном и пожирал её взглядом. Одно щупальце успело обвиться вокруг её запястья и только ускорило её встречу с монстром на глубине. Закричав и выпустив сноб пузырьков, Гиена наконец смогла впиться в щупальце зубами, откусив его, и заставить обладающее им существо ослабить хватку того, что держало её за ногу. Воспользовавшись этим, девушка заработала руками.       Шумно глотнув воздуха, она отчаянно била кистями по воде, пытаясь привлечь внимание охраны и чувствуя, как касается дна, которое плавно поднималось к берегу. Приложив титанические усилия, она вновь оказалась на суше, пытаясь вдохнуть. Отползая от воды, она однако почувствовала, как щупальце крепче вцепилось в ногу, впиваясь зубцами и заставляя вскрикнуть. Вскоре крик превратился в сдавленный вздох, ведь ещё одно щупальце, только уже намного толще и крепче, выстрелило из воды и сдавило её в районе талии, медленно притягивая к хозяину, который теперь стоял по пояс в воде. Ему доставляло удовольствие смотреть, как жертва в жалких попытках пытается спасти свою жизнь.       Гиена надрывалась от кашля, пыталась вдохнуть, но только хрипела, неумолимо погружаясь в воду. Спасением стала очередь из автомата, отрубившая оба щупальца и отпугнувшая монстра. Он должен был пронзительно закричать, ведь на вид был просто очень массивным человеком, но вместо этого издал ужасающий, пробирающий до глубины души рёв и с громким всплеском скрылся в воде. Девушку хлестнуло волной, отнесло дальше к берегу вместе с отрубленными щупальцами и она отползла к стене, да так резко от страха, что ударилась о неё затылком. В глазах потемнело, ноги свело судорогой и Гиена завалилась на бок в обмороке.