В отражении (я хотела видеть себя)

      

«У моря и лужи общие предки, но разные воспоминания».       Геннадий Ефимович Малкин              «Я не такая, как они. Они говорят мне, что я другая, я и сама это знаю, но, только когда я с ними, мне кажется, что это плохо».       Сара Уинман. «Когда бог был кроликом»

             Эймма знала, что её дочь была более… дикой, чем любой из её сыновей. Возможно, потому что она была единственной девочкой среди трёх мальчиков. Эймма была рада, когда хороший друг Визериса, Отто, привёз с собой свою дочь. Алисента была немного робкой и хрупкой, но очень вежливой и покорной девочкой. Эймма надеялась, что они с Рейнирой смогут построить крепкие узы дружбы и уравновесить друг друга.              Это было важно, иногда в своих мечтах о полётах, драконах и великих сражениях Рейнира забывала, кем она была. У неё был долг, тот же долг, который несла на своих плечах Эймма. У них были королевские утробы, и однажды Рейнире пришлось бы это понять. Эймма надеялась, что к тому моменту её дочь станет достаточно взрослой. Возможно, они даже смогут стать добрыми подругами, деля один и тот же опыт беременности и материнства.              Эймма пыталась облегчить этот переход для своей дочери. Она изо всех сил старалась. Деймон не помогал. Деймон рушил на корню все её попытки, вливая в уши Рейниры яд, от которого никому бы не стало легче.              Все её дети в какой-то степени боготворили своего хаотичного и дерзкого дядю. Конечно, он был всадником на драконе, прославленным воином и знаменитым принцем. Эймма понимала это, но Рейнира… Рейнира была абсолютно другим случаем, потому что фаворитизм Деймона был очевиден всем. Эймма просто не подозревала, как далеко он простирался.              Рейнире было семь, когда Эймма сказала ей, что она не может тренироваться вместе со своим младшим братом. Бейлон, её заботливый мальчик, даже пытался как-то протестовать вместе с сестрой, но Эймма была вынуждена пресечь эти попытки на корню. Это причинило бы Рейнире только боль, когда пришла бы пора покинуть королевский замок и стать женой лорда. Ещё одно болезненное напоминание о том, чего она не могла бы сделать. Таков был их мир, Эймма просто пыталась защитить своих детей, как могла.              Как бы ни разбивал ей сердце полный надежд взгляд дочери, она должна была оставаться твёрдой. Возможно, со временем Алисенте удалось бы смягчить настрой принцессы и увлечь её вышивкой. Эймма молилась об этом Матери каждое утро. Надежда — это всё, что у неё было.              Деймон обожал топтать чужие чаяния.              — Как ты посмел?! — прошипела Эймма, а затем сделала то, чего никогда от себя не ожидала.              Она действительно отвесила Деймону пощёчину. Как долго бы продолжался его гнусный обман, пока Отто не рассказал им правду. Как долго он продолжал бы порочить честь её девочки и вливать в её уши яд?! Его дерзость действительно не знала границ!              Эймма надеялась, что Рейнира успокоилась, забыла свою глупую идею и покорно ходила на свои уроки к септе. Рейнира же сбегала вместе со своим дядей из замка в лохмотьях, чтобы тренироваться под его присмотром в казармах городской стражи.              Деймон даже не дёрнулся от её удара, будто и не заметил. О произошедшем напоминал только алый след на фарфоровой коже и широкая ухмылка. Деймон никогда не переставал ухмыляться. Эймму пугала эта привычка в той же степени, в которой раздражала Визериса. Возможно, злость толкала её на опрометчивые поступки, но она была готова пойти на многое для защиты своих детей.              — У Рейниры удар получше, — флегматично заметил Деймон.              — Деймон! — взревел Визерис, едва удерживая себя от того, чтобы обнажить меч.              — Я опять изгнан, не так ли? Скажи это, тебе же абсолютно не интересна моя позиция или слова Рейниры. Твоя дорогая хаэйтауровская пизда сказала, и тебе этого достаточно, — почти выплюнул Деймон.              Ему что, доставляло удовольствие быть таким уродом?! Эймма часто пыталась защитить его, сгладить острые углы в характере в глазах Визериса, чтобы сохранить братские отношения, но Деймон перешёл черту. В тот момент, когда он втянул в свои игры дочь Эйммы, невинную Рейниру, он перечеркнул всю симпатию, которую она к нему испытывала.              Она должна была защитить свою семью.              — Я понимаю, что ты любишь своего дядю, Рейнира, — Эймма пыталась унять гнев в покоях дочери, она пыталась, хорошо? — Но для Деймона — это просто способ позлить Визериса, когда ты могла действительно пострадать, понимаешь?              Эймма присела перед своей девочкой на колени, мягко касаясь её рук.              Рейнира какое-то время молчала, опустив глаза. Была ли её девочка так травмирована? Что — во имя Семи! — сделал её добрый брат? Если он как-то…              — Ты не спросишь меня о том, что произошло? — почти шёпотом спросила Рейнира.              — Милая, я понимаю, как это может быть сложно и ни за что не хочу на тебя давить, — мягко ответила Эймма, нежно поглаживая руки своей девочки.              Она должна была заметить, как быстро загрубела детская кожа, должна была обратить на это внимание.              — Я попросила дядю научить меня владеть мечом, — Рейнира подняла на неё глаза, и Эймма едва не отшатнулась.              Её малышка, её дорогая, капризная и избалованная девочка смотрела на неё глазами Деймона.              — Я сказала, что хочу быть как Висенья, и он был единственным, — Рейнира почти прорычала это слово, не сдерживая теперь обуревавшей её обиды, — кто понял меня.              Это разбивало ей сердце, но быть родителем также значило принимать решения, которые не нравились ребёнку. Эймма бы многое отдала за то, чтобы у её девочки было беззаботное детство, в котором она могла быть кем угодно, но она слишком хорошо знала мир вокруг. Огромный жестокий мужской мир, который съел бы Рейниру без промедления. Эймма должна была помочь Рейнире войти в него без сожалений.              — Твой дядя, безусловно, любит тебя, милая, — Эймма никогда не пыталась это отрицать, — но он не думает о твоём будущем. Это делаю я. Ты можешь считать меня жестокой, ты можешь злиться, но я думаю о тебе и твоём будущем, я пытаюсь сделать всё, чтобы ты была счастлива не только сиюминутно, но и когда станешь старше.              Эймма почти мягко коснулась детской щеки. Горькая улыбка украсила её лицо, и она почувствовала влагу в уголках глаз. Если бы только Эймма могла изменить мир по мановению руки… Если бы…              — Когда придёт твоё время выйти замуж, — Эймма удержала Рейниру на месте, не давая ей сбежать от этого разговора, — когда ты покинешь этот дом, Деймона не будет рядом, чтобы защитить тебя — у него будет своя семья. И тебе придётся уживаться с другими людьми, дорогая. Я просто хочу, чтобы однажды ты нашла своё место в мире.              Ей не хотелось говорить об этом сейчас, такими словами, но она должна была. Нижняя губа Рейниры дрожала, будто она изо всех сил пыталась сдержать слезы. Ох, её сокровище…              Рейнира неожиданно дёрнулась, её лицо ожесточилось, и она вырвалась из её объятий.              — Нет! Я выйду замуж за Деймона! И он всегда будет на моей стороне! — воскликнула она упрямо.              Эймма прикрыла глаза, качая головой. Что Деймон натворил, какой яд влил в уши её маленькой девочки?              — Ты останешься в своих покоях, чтобы подумать о своём поведении, — Эймма должна была быть строгой. — Не жди Деймона, он заслужил своё изгнание.              Кто-то должен был.              — Что? Нет! Мама!.. — крики Рейниры заглушили тяжёлые двери.              Эймма уходила с тяжёлым сердцем, напоминая себе при каждом шаге, что такова была родительская ноша. Однажды Рейнира поняла бы её. Эймма не могла изменить её судьбы, но она определённо собиралась сделать всё, чтобы выбрать ей хорошего мужа. Кого-то достаточно понимающего и терпеливого. Она просто хотела, чтобы брак не стал для её крошки тюрьмой, чтобы ей не причинили вреда. Разве это было так плохо? Желать лучшей доли для дочери? Долгом Рейниры было однажды выйти замуж. Эймма бы билась, как настоящий дракон, чтобы оттянуть этот момент хотя бы до её совершеннолетия, но это должно было случиться.              Такова была женская доля. Не важно, летали ли они на драконах или были воительницами. Этой судьбы не избежал никто. Эймма не могла изменить мир.              Рейнира каким-то образом сбежала из своих покоев, пробралась в Драконью яму, оседлала Сиракс и погналась за своим дядей. Эймма думала, что уже пережила весь ужас на сегодня, но самое страшное ждало впереди. Она стояла в Богороще и не могла сделать ничего. Ей оставалось только следить за нестройным полётом юной драконицы. Она вообще была готова к полёту?              Беспомощность. У Эйммы не было собственного дракона, она не могла броситься за своей дочерью в небо. Она не могла ничего. Рейнира и Деймон были единственными всадниками в их семье. Яйца Бейлона и Эйемона не остыли, но всё ещё не проклюнулись, в то время как яйцо Эймонда (названного в честь Деймона) остыло. Возможно, как доказательство того, что это имя было отравой для Дома Таргариенов.              Она была в таком отчаянии. Ей хотелось закричать, потребовать, чтобы её дочь немедленно вернули, чтобы она могла защитить её от всего мира и влияния Деймона.              — Мама! Мама! Смотри, Нира летит, — Бейлон был в восторге, не понимая выражения лица матери.              Он хлопал в ладоши, подпрыгивая на месте.              — Интересно, она сможет взять меня в полёт? — пробормотал Эйемон, её тихий и спокойный мальчик.              Эймма не могла пошевелиться. Возможно, только Алисента понимала её чувства сейчас. Девочка помогла ей сесть в кресло и принесла вина, пока другие фрейлины развлекали детей. Ох, почему её дочь не могла быть хоть немного похожа на Алисенту? Отто так повезло с ней.              Эймма поняла, что начала нормально дышать, только когда увидела Рейниру на лошади Деймона. Она почти отчаянно сжимала руку Визериса, наблюдая за их приближением. Ей хотелось прижать Рейниру к себе и никогда больше не отпускать.              Сир Вестерлинг помог Рейнире спуститься. Эймма только этого и ждала, чтобы броситься к своей девочке, обнять, обеспокоенно осматривая и спрашивая про её самочувствие.              Деймон с лошади не спускался, не желая ввязываться в очередной скандал. И правильно делал, потому что Эймма была на грани того, чтобы вцепиться ему в горло.              — Рейнира, — стоило ему позвать, как её дочь тут же выпуталась из отцовских объятий и посмотрела на Деймона.              Доколе он будет иметь такое влияние на её детей? Доколе?! Какая трагедия должна случиться, чтобы у всех открылись глаза?              — Ты запомнила мои слова? — гордо спросил Деймон, не отрывая взгляд от Рейниры.              Эймма не говорила на высоком валирийском. Её никто не учил этому, поэтому для её детей и Деймона это стало почти шифром.              — Мужчины Вестероса — овцы, а я — дракон. Это им стоит бояться меня, — её девочка гордо вскинула подбородок.              — Рейнира! — воскликнул Визерис.              Деймон только рассмеялся и подмигнул малышке, прежде чем отправиться в очередное изгнание.              Рейнира стала самым молодым всадником в истории Дома Таргариенов, но Эймма не могла разделить общую радость. Перед её глазами всё ещё стояли видения того, как её дочь падает из седла и маленькое детское тело лежит на погребальном костре. Деймону пришлось бы разжечь его.              Деймону… — о Семеро! — даже её горе сводилось к нему. Иногда Эймма так сильно ненавидела его. Иногда не могла сдержать трепета перед его силой и харизмой. Деймон был всем, чем Визерис никогда не был.              Ей оставалось только наблюдать.              Деймона не было, но он продолжал присылать подарки для племянников, всегда выделяя Рейниру. Не было уголка Эссоса, из которого она бы не получила ткани, драгоценности или книги, за которые Цитадель с радостью продала бы половину своих земель. Эймма ничего не могла с этим поделать.              Она молила Матерь о мудрости, которой ей не хватало для воспитания, но с каждым годом наблюдала лишь то, как вместо нежных изгибов у Рейниры проступали мышцы. Тело всадницы, воительницы, не юной девы.              Она отбирала платья, которые скрывали бы лишние элементы — Деймон привозил наряды, которые подчёркивали каждый недостаток. Она пыталась увлечь дочь вышиванием — Бейлон утягивал сестру в полёты.              Когда Рейнире исполнилось четырнадцать, Эймма должна была умереть от проблем с сердцем. Её дети не щадили материнское здоровье.              Рейнира была ещё более дикой, чем Деймон в том же возрасте. Она постоянно сбегала из замка или дерзила септам, игнорируя любые способы с ней поговорить или узнать хоть что-то. Визерис говорил, что Деймон показал Рейнире туннели Мейгора, всё, что они могли, — это усилить охрану. Эймма просто молилась, чтобы этого было достаточно, чтобы в один из дней ей не вернули тело.              Рейниру принёс Деймон. Она была окровавлена и сильно припадала на одну ногу. Эймма думала, что её сердце остановится прямо там. Бейлон и Эйемон подхватили её под руки, не дав упасть. Не доглядела… Она должна была быть строже, настойчивее! Она должна была видеть, чем всё это кончится.              Рейнира ввязалась в уличную драку, откуда её вытащил Деймон и его отряд золотых плащей. Эймма не слышала всех подробностей, ей казалось, что она задыхалась, и падала, и падала.              — Мама, мама, пожалуйста, успокойся, — Эйемон обмахивал её, пока Бейлон тихонько тряс за плечи. — С Рейнирой все хорошо, это не её кровь, у неё небольшой порез на руке и растяжение голени, но мейстер сказал, что всё будет нормально.              Она схватилась за руки Бейлона, как за спасательный круг. Её добрый и умный мальчик, такой заботливый и внимательный.              Эймма перевела взгляд на Деймона, которого тоже выставили за двери, и сделала глубокий вдох. Какие бы противоречивые чувства она к нему ни испытывала, сегодня он спас её глупую дочь. Ей было страшно представить, чем все могло кончиться, если бы не её добрый брат. Эймма слишком хорошо представляла, как незавидна участь женщины в подворотнях Королевской гавани.              Служанка поднесла ей бокал с вином, и Эймма осушила всё разом. Семеро, дайте ей сил пройти через это. Дайте ей сил дожить до свадьбы Рейниры.              — Деймон, — позвала она.              Он повернулся, нехотя отводя взгляд от дверей, и кивнул, показывая, что слушает.              — Спасибо, — сказала Эймма, желая, чтобы её голос так не дрожал. — Спасибо, что спас её.              Её сердце просто не выдержало, и слезы замылили весь его надменный облик. Её маленькая девочка, её крошка, её дорогая Рейнира… Что только могло сегодня случится? Эймма всхлипнула, не способная отогнать от себя образ растерзанного женского тела.              Что же ей было делать? Где она недоглядела?              — Мама, — прошептал Бейлон, сжимая её руку и присаживаясь перед ней на колени.              — Отойди, — тихо скомандовал Деймон, приближаясь к ней.              Он неожиданно достал откуда-то чистый платок и почти заботливо протёр её лицо.              — Эймма, Эймма, моя дорогая сестра, — Деймон почти пел, вызывая у неё табун мурашек вдоль позвоночника.              За этим никогда не следовало ничего хорошего. Его нежность обращалась клинком под рёбрами. В конце концов, Деймон ранил всех, к кому прикасался. Свою бабушку, мать, брата, жену. Эймма это просто знала.              Её зрение прояснилось, и она смогла увидеть его насмешливый и чуть снисходительный взгляд. Он покачал головой, как его огромный зверь, и улыбнулся ей, как ребёнку.              «Глупая, глупая, глупая сестра», — повисло между ними.              — Нет нужды в благодарности, — «между кровными» обычно заканчивал он, но его сладкий голос обещал Эймме пекло, — я ничего не сделал. Когда мой отряд туда прибыл, Рейнира уже прирезала ублюдков, напавших на женщину.              Его палец коснулся её подбородка, почти ласково поглаживая.              — Я же говорил, мужчины Вестероса — овцы, Рейнире не нужна помощь, чтобы пусть им кровь. Её рука не дрогнет.              У Эйммы кровь стыла в жилах от его слов. Деймон отстранился как раз в тот момент, когда в приёмную ворвался Визерис вместе с Эймондом, но она уже ничего не слышала. Казалось, что со всех сторон её окружала вода.              Деймону нравилось устраивать хаос и злить брата. Он, казалось, с остервенением нарывался на очередное изгнание, но не в этот раз. Деймон был… горд? Он почти смаковал эту ситуацию, наслаждаясь тем, как всё обернулось. Хаос был его водами — Рейнира была их воплощением.              Эймма не знала, что ей делать.              Деймон развязал войну, а Рейнира отказалась посещать с ней септу, сказав, что наконец выбрала своего Покровителя из Четырнадцати и потому больше не видела смысла в этом фарсе. Фарс. Так она называла искреннее желание своей матери найти покой и надежду хоть в чем-то.              Рейнира выбрала Сиракс.              Эймма была вынуждена спросить у мужа, кем она была. Деймон когда-то выбрал имя для Золотой леди, и теперь все встало на свои места. Богиня, рождённая из первозданного хаоса, бывшая в начале и видевшая все концы, танцующая в небе в вечном круговороте безумия, перечёркивающая все планы своей сестры Тессарион. Эймма старалась не думать о том, каких обрядов могла требовать такая богиня.              Её дочь начала расцветать, и это заставило её задуматься о подходящей партии. Если для Алисенты она уже приглядела несколько подходящих лордов, пусть и не первых Домов, то с Рейнирой было всё не так просто. Мало кто смог бы вынести характер её дочери, ещё меньше мужчин были способны пережить её гнев.              Эймма долго бродила по своим покоям, перечитывая книгу знатных родов, пока не поняла, что ответ лежал на поверхности. Они не обсуждали эту тему с Визерисом раньше, потому что не было необходимости спешить. Королевство было обеспечено наследниками. Разве не лучше всего было обручить Рейниру с Бейлоном? Он — будущий король, она — самая молодая всадница в истории их дома и его сестра. Идеальная партия для короля. Кто будет относиться к Рейнире заботливее и лучше? Кто никогда не причинит ей боли? С кем Рейнира действительно будет способна ужиться?              Когда она рассказала о своих мыслях Визерису, он только счастливо улыбнулся, благодаря её за эту простую идею. Это было идеально.              Это обернулось крахом.              — Я выйду замуж за Деймона или умру старой девой! — рычала Рейнира, яростно противостоя своему отцу.              Эймма пыталась встать буфером между ними, а Бейлону, похоже, больше нравилось наблюдать за всем. Он не чувствовал себя особо оскорблённым от того, что сестра так рьяно его отвергала. Её сына, казалось, это даже устраивало.              — Никогда! Никогда я не позволю ему развратить мою дочь! — ревел Визерис, точно сам был драконом.              — Я прошу вас, давайте сбавим тон, — умоляла их Эймма. — Рейнира, дорогая, Деймон женат.              Она пыталась быть голосом разума.              — Он так и не трахнул свою Бронзовую сучку. Она будет в восторге от развода, — выплюнула Рейнира.              Бейлон комично приоткрыл рот, тут же прикрывая его рукой. Его глаза горели неподдельным весельем, и Эймме хотелось ударить его, чтобы он перестал дурачиться.              — Рейнира!              — Отец!              Семь преисподних! Она вела себя ещё хуже Деймона.              — Хватит, давайте все успокоимся! — Эймме пришлось физически встать между мужем и дочерью.              — Рейнира, когда принимаешь решения о будущем, нельзя полагаться только на сердце. Я верю, действительно верю, что Деймон дорог тебе, — ей пришлось наступить Визерису на ногу, чтобы он закрыл рот. — Я верю.              Эймма увидела, как Рейнира немного расслабилась, смотря на неё более доверительно. Маленький шаг в нужную сторону.              — Но нужно подумать о будущем, которое тебя ждёт рядом с ним. Деймон чудесный всадник и воин, он, безусловно, красив и похож на принца из книг для юных дев, но остановись на секунду и подумай о другом, — Эймма сделала осторожный шаг в сторону дочери. — Он не лорд, у него нет ничего своего, ты не сможешь ничего передать своим детям. Сегодня он здесь — а завтра устраивает войну на другом конце мира. Это не даст тебе стабильности. После моей смерти хозяйкой Красного замка станет жена Бейлона. Как бы ни сложились ваши с ней отношения, это будет её вотчина. Но если ты сама выйдешь замуж за Бейлона, то станешь королевой. Любая девушка мечтала бы о такой возможности, Рейнира. Я умоляю тебя подумать о последствиях.              Рейнира посмотрела на неё почти с жалостью. Эймме стоило больших сил не показать, как ранил её этот взгляд, как задел за живое и вспыхнул раной, о которой она до этого момента и не знала.              — Я не хочу быть королевой-консортом, — ответила Рейнира без всяких эмоций, разом став серьёзней. — Я не хочу всю жизнь прожить в этом замке. Я хочу увидеть Эссос, возможно Ультосс. Деймона всегда щедро одаривали за помощь в войне с дотракийцами и просто за то, что дракон жил вблизи города, привлекая людей. У меня есть — Сиракс. Мне не придётся знать нужды. Я не хочу быть пленницей этих стен без какой-либо реальной власти в своих руках.              Рейнира выпрямилась, твёрдо смотря на них.              — Я хочу большего. Я заслуживаю большего. Я возьму больше.              Это был полный провал. Эймма с трудом удерживала Визериса от поспешных, гневных слов. Нет, нет, она была женой, и её долгом было направить мужа на мирный путь решения конфликта.              — Если у меня есть право голоса в этом вопросе: я тоже не хочу жениться на Нире, — подал наконец голос Бейлон, который до этого дипломатично молчал. — Без обид, сестра, но мне явно не соперничать с Деймоном, а ты сожжёшь двор ещё до начала моего правления.              — Именно, — поддержала Рейнира, присоединяясь к Бейлону и вставая позади него. — Как старшая сестра, я с радостью сожгу любого, кто воспротивится твоему правлению.              Как синхронно говорили. Точно подготовились. К Эймме закрались неприятные подозрения.              — Рейнира!.. — не выдержал снова Визерис.              — Давай дослушаем их, милый, — Эймма умоляюще посмотрела на мужа.              — Куда лучшей партией для меня станет — Лейна Веларион, — сказал Бейлон.              Рейнира кивнула, желая ухватиться за любую возможность:              — Это отличный способ восстановить отношения между нашими семьями. У них три взрослых дракона, включая Вхагар. Мы не можем и дальше это игнорировать.              Эймма глубоко вздохнула, взывая к Старухе, чтобы та осветила им путь к мирному решению.              — Дорогой, думаю предложение Бейлона звучит разумно, — мягко заметила она.              — Ты же не собираешься выдать Рейниру замуж за Деймона?! — раздражённо выпалил Визерис.              — Конечно, нет, — подтвердила Эймма. — Речь только о Бейлоне.              Она должна была быть тверда. Деймон погубил бы Рейниру только через её труп.              — Мама, пожалуйста… — попыталась Рейнира.              Её тон стал умоляющим, она подалась всем телом вперёд, но Эймма была уже не в том возрасте, когда на неё это действовало.              — Нет. Никогда. Мы поговорим о твоём браке позже. Сейчас нам надо составить предложение для принцессы Рейнис.              — Будет вежливо дождаться возвращения лорда Корлиса, чтобы составить официальный брачный контракт, — вставил Бейлон.              Эймма не знала, какие цели он преследовал, но за этим явно что-то стояло. Это вызывало справедливые опасения. Только сговора ей не хватало.              Она долго ходила по своим покоям тем вечером, не находя себе места. Ей хотелось, чтобы Рейнира была счастлива, чтобы она жила в замке, окружённая со всех сторон заботой и комфортом, чтобы ничто не мешало ей растить детей и помогать мужу. Она желала ей только лучшего, но Рейнира была слишком молода и импульсивна, чтобы понять это. Любовь приходит со временем, с годами, прожитыми вместе, с уважением и детьми. Стабильность куда важнее ярких чувств.              В погоне за мимолётным так легко потерять из виду общую картину. Эймма не хотела, чтобы её драгоценное дитя в итоге осталось ни с чем и было вынуждено вернуться в отчий дом под насмешки двора. Нет, нет, нет. Никогда бы она не пожелала своим детям такой участи. Языки придворных были острее мечей королевской стражи.              Ей нужно было снова поговорить с Рейнирой, нужно было объяснить свои действия. Эймма не хотела быть жестокой, не хотела заставлять, но она никогда не пожалела бы, что сделала всё для защиты своих детей. Однажды Рейнира станет матерью и поймёт. Обязательно поймёт.              Эймма повторяла это про себя всё время до покоев Рейниры, чтобы услышать, что её дочь всё ещё в библиотеке. Это почти остановило её. Знак свыше, что сегодня не лучший день для подобного разговора. Наверное, стоило прислушаться к нему.              Двери в библиотеку были едва приоткрыты, Эймма слышала негромкие голоса своих старших детей. Ей претила идея подслушивать, но каждый раз, когда она собиралась постучать или решительно войти, что-то останавливало её.              Семеро, как она дошла до такого? Что думала о ней королевская гвардия? Благородные мужчины, вынужденные наблюдать, как их королева подслушивает собственную непутёвую дочь. Но как ещё было узнать, что лежало у Рейниры на сердце? Её дочь давно закрылась от неё, пряча свои истинные желания и мотивы. Эймма больше не могла до неё достучаться, даже если искренне хотела понять.              — Ты ведь знаешь, что отец не передумает? — тихий голос принадлежал точно Бейлону.              — Это неважно! — воскликнула Рейнира, обрывая себя на середине, видимо понимая, что её голос слишком громкий для тайной беседы. — Это неважно. Дедушка с бабушкой тоже не спрашивали разрешение.              Эймма в ужасе уставилась на дверь. Семеро, нет! Её девочка ведь не собиралась сбежать со своим дядей? Это Деймон предложил? Боги, она собиралась убить его.              — Отец будет в гневе, — фыркнул Бейлон.              — Он всегда в гневе, если предложение исходит не от Отто, — Рейнира наверняка сейчас закатила глаза и поморщилась.              Эймма почти могла представить себе эту картину.              — Бейлон.              — Да?              — Пообещай мне кое-что, — голос Рейниры неожиданно стал твёрже, серьёзней.              — Сестра?              — Я клянусь, я всегда буду на твоей стороне, твои враги станут моими врагами, твои войны будут моими войнами, но пообещай мне, что ты никогда не поставишь родную кровь ниже андальской грязи.              Эймма вздрогнула, едва сдерживая вскрик и прикрывая рот рукой. Рейнира… Она же не могла так думать о своей подруге, о верном друге её отца. Что Деймон сказал ей? Какой яд влил в уши?              — Я клянусь, что тот день, когда мне придётся взойти на престол, станет последним днём, когда драконьей кровью будет позволено пренебрегать. Я не могу обещать тебе голову Отто, но я избавлюсь от него незамедлительно.              Эймма почти отшатнулась от дверей, стискивая зубы от волны липкого ужаса. Как глубоко Деймон смог влезть в её семью? Как давно? Как давно?!              — Дом Дракона могут уничтожить только сами драконы, — почти зачарованно прошептала Рейнира.              — И это будем не мы, — вторил ей Бейлон.              Эймма больше не могла этого вынести, она почти убежала оттуда. Только в тишине покоев слезам наконец можно было пролиться. Она тяжело осела на стул возле своего дамского столика и уткнулась в ладони.              Как она могла это исправить? Её дети были отравлены словами Деймона. Рейнира собиралась сбежать с ним, чтобы пожениться. Что могла Эймма? Как ей было вразумить своих глупых детей? Несмотря на поздний час, она всё равно вошла в септу, преклоняя колени перед ликом Старухи. Ей нужен был совет, ей нужен был кто-то, кто осветит её путь. Возможно, это было божье провиденье, что она встретила Отто в такое время у алтаря.              Он более чем был готов подставить ей плечо и выслушать, приняв исповедь у лика Матери. Эймме так долго не с кем было поделиться своими страхами. Так долго. Ах, если бы кто-то знал. Её последней подругой была Елена Хайтауэр, жена Отто, и после её смерти мир Эйммы опустел. У неё больше не было более близкой фрейлины или подруги.              — Я не знаю, что сказать Визерису, — покачала головой Эймма. — Я не хочу, чтобы их отношения с Рейнирой портились ещё сильнее, но она буквально не оставляет ему выбора. Совсем не слушает.              — Если позволите, Ваша Величество, — Отто всегда держался на вежливом расстоянии, но Эймма кивнула, и он подошёл ближе, чтобы протянуть ей платок. — Я разделяю Ваши опасения, поверьте. И понимаю Вашу заботу о короле. Он всегда был слаб перед своими детьми, как и многие отцы.              — Вам очень повезло с Алисентой, сир Отто, — Эймма слабо улыбнулась, утирая слезы. — Я присмотрела для неё хорошую партию. Она принесёт честь и почёт Дому Хайтауэров, я уверена.              — Вы оказываете нам честь уже этим, моя королева, — Отто почтительно склонился и снова отступил. — Позвольте мне дать Вам добрый совет.              Эймма кивнула.              — Принцесса должна выйти замуж до окончания войны на Ступенях. Я понимаю, она будет злиться, но со временем поймёт, почему Вы так сделали, и поблагодарит Вас за все слёзы, что Вы по ней пролили. Учитывая… характер Её Высочества, — это был очень вежливый способ указать на своенравие Рейниры, — Вам придётся запереть Драконье логово и не спускать с неё глаз. Вам придётся быть твёрдой, потому что Его Величество бывает ужасно слаб перед своей дочерью, как Вы знаете. Это будет непросто, я сожалею, моя королева.              Эймма кивнула, утирая очередную слезу.              — Таков мой долг.              — Прощу прощения, что говорю об этом сейчас, но… Смею Вас заверить, что если Его Величество того пожелает, то мой Дом почтёт за честь, если принцесса станет Леди Высокой башни.              Эймма подняла на него взгляд. Сир Отто был абсолютно серьёзен. Его племянник прямо сейчас действительно был в поисках жены, и что ж…              Отто так давно был добрым другом их семьи и действительно волновался за королевство и её непутёвую дочь. Она не была глупой, и понимала, что предложение продиктовано не только благородными намерениями, но Отто не увиливал. Каждый искал выгоды для своего Дома, каждый старался укрепить положение своей семьи. Только в этом была сила. Рейнира пока этого не понимала или не хотела понять.              — Я обдумаю это, — кивнула Эймма.              В одном Отто был прав: она должна была как можно быстрее найти жениха для Рейниры и сделать всё, чтобы её дочь по глупости не вскочила на дракона и не сбежала.              Эймме не нравилось это. Она могла в этом себе признаться. Принуждать Рейниру к чему-то… Это было неправильно, но у неё заканчивались способы мирного решения конфликта. Рейнира не помогала. Бейлон, казалось, перешёл на её сторону. Деймон… Эймма одёрнула себя, поймав на пугающей мысли: как она допустила, что её семья буквально разделилась на два лагеря и формировала союзы? Как? Что она сделала не так?              Эймма повторила про себя молитву и сделала глубокий вдох. Даже если Рейнира возненавидит её — Эймма сделает всё, что должна. Она не может вечно быть снисходительна к дочери.              — Рейнира, мы приняли решение о твоём браке: ты выйдешь замуж за Ормунда Хайтауэра через пять лун, — провозгласил Визерис за семейным завтраком.              Тишина была оглушительна. Казалось, никто из детей не мог осмыслить этих слов. Эймма ожидала криков. Эймма ожидала чего угодно, но только не того, что Рейнира молча встанет из-за стола, а затем бросится из зала.              Что? Её девочка быстро проскочила мимо стражи, прежде чем кто-то успел что-то сделать. Она ловко подхватила одной рукой длинные юбки, будто делала это уже сотни раз, и бежала, не оглядываясь.              Вот об этом предупреждал её Отто!              — Остановите её! — вскрикнула Эймма.              — Закройте крепость, пока она не будет найдена! — вторил её словам Визерис.              Если Рейнира сможет добраться до дракона… Эймме было страшно представить, что она попытается сделать.              — Вам стоило связать её перед такими новостями, — пробормотал Бейлон, продолжая угрюмо ковыряться в своей тарелке.              — И привязать к стулу, чтобы она не выпрыгнула из окна, — вторил его словам Эеймон.              — Хотя я бы выпрыгнул, — кивнул Бейлон.              Эймма в шоке уставилась на своих детей.              — Что? — Бейлон посмотрел на неё и Визериса с приподнятой бровью. — Ормунд Хайтауэр? Из всех возможных плохих вариантов вы выбрали самый ужасный.              — А как же Ланнистер? — Эймонд наклонился к братьям, чтобы прошептать это по секрету, но прозвучало слишком громко, со всей его детской непосредственностью.              Эймма почувствовала, как силы покинули её, и поражённо опустилась на место. Как всё могло дойти до этого?              Принцесса забаррикадировалась в своих покоях. Они слишком поздно поняли, что в них никого и не было. Рейнира ушла через туннели Мейгора, но Драконье логово было закрыто и охранялось. Стража продолжала обыскивать замок, пока Эймма не могла найти себе места.              — Почему ты так спокоен? Твоя сестра неизвестно где, — Эймма не должна была так срываться на Бейлона.              Она обязательно извинится позже, когда её нервы перестанут зудеть, когда она сможет снова дышать полной грудью.              — Я думаю, что Рейнира достаточно умна и не пойдёт к Драконьему логову. Я думаю, что она затаится, используя доверенных людей дяди Деймона, чтобы в правильный момент нанести один удар и забрать Сиракс, — спокойно ответил Бейлон.              У него был взгляд своего дяди. Такой же снисходительный и слегка покровительственный. Фантомное ощущение пальцев на подбородке вызвало у Эйммы тошноту. Она старалась не думать об этом, не возвращаться к пугающим воспоминаниям, но всё повторялось вновь.              — Ты знаешь, почему мы вынуждены были так поступить, — ответила Эймма, расхаживая по комнате из стороны в сторону.              Ей оставалось только заламывать руки, пока её дочь была неизвестно где, неизвестно с кем… Как будто кошмар наяву.              — Потому что вы не драконы, — безжалостно ответил Бейлон.              Эймма в шоке уставилась на своего сына. Он не выглядел раскаивающимся и не собирался просить прощения.              — Вы собирались отдать всадницу на драконе, принцессу в какой-то второстепенный дом. Они даже не валирийцы, мама! — Бейлон вскочил, смотря на неё с какой-то доселе неизвестной яростью и обидой. — Рейнира ненавидит одну их фамилию. Она с трудом выносит Алисенту! Какая нам польза от этого союза? Отто уже Десница, выше не прыгнешь!              — Я должна была защитить Рейниру от планов Деймона и его тлетворного влияния! И тебя в том числе. — Эймма взмахнула руками, чувствуя себя птицей в клетке. — Что ещё мне оставалось? Стоило ему вернуться, и ничто не остановило бы Рейниру. Я не могла просто смотреть, как моя дочь совершает самую большую ошибку в своей жизни!              Бейлон долго смотрел на неё, кусая губы, точно не решаясь ответить.              — Деймон был прав, — он прикрыл глаза и отвернулся.              Это разбило Эймме сердце. Нет, нет, нет, она не могла потерять ещё и своего мальчика.              — Эта семья только и делает, что заковывает драконов в цепи, — Бейлон прошептал что-то себе под нос и стремительно вышел из комнаты.              Слезы снова подступили к глазам, но Эймма зло сощурилась, пытаясь успокоиться. Её мучения прервал драконий рёв. Тьму разрезала огненная вспышка, и Эймма бросилась к окну. В Драконьем логове что-то происходило. Всё пылало, к драконьей песне присоединялись другие голоса.              Её наконец поглотил ужас.              Кто-то снял с Сиракс цепи ночью. Почувствовав свободу, драконица больше не медлила и прорвалась в логово, где расплавила и уничтожила купол, а затем вырвалась на свободу. Её видели улетающей в сторону Драконьего камня.              Эймма впала в апатию, которая приковала её к постели. Дни были наполнены визитами мейстров, её детей, которые рассказывали ей о том, как прошёл их день, и Визериса. Он приходил к ней вечерами вместе с Алисентой. Девушка читала отрывки из Семиконечной звезды и молилась за Рейниру и её благополучие. Визерис рассказывал ей о своей модели, и это было так привычно и знакомо, что Эймме делалось легче.              Алисента не молилась за Эймму. Возможно, она понимала, что сердце Эйммы билось в её детях.              Иногда, в самые тёмные минуты, Эймме хотелось, что Алисента была её дочерью. Такая правильная, покорная и вежливая, идеальная юная леди. Не дракон. Конечно, нет. Голос Деймона в её голове презрительно шипел «овца». Что он понимал в женской доле? Что он знал об их войнах? Мужчины, закалённые солдаты, все они терялись перед родильным ложем, превращаясь в визжащих поросят. Все они сбегали, пока их жены сражались за жизни их наследников, пытаясь не потерять собственную.              Эймма просто очень хотелось, чтобы Рейнира хоть раз поняла её, поняла тяжесть своего долга, а не сбегала всякий раз, когда не могла получить желаемого. У Эйммы никогда не было возможности сбежать: у неё не было дракона. Ей оставалось только принимать все удары судьбы лицом к лицу. Как это делала её мать, как это делали все другие женщины в мире.              Эймме почему-то хотелось плакать.              Недели спустя к ним пришла весть со Ступеней. Рейнира успешно присоединилась к войне своего дяди и вместе с Лейнором сжигала пиратов, занимаясь прикрытием.              Визерис был в ярости. Она никогда не видела, чтобы он так бушевал. Эймма просто стояла и смотрела на безоблачное небо за пределами крепости. Рейнира любила в это время подниматься на Сиракс в небо.              Сквозь кокон, который она свила вокруг себя, прорывался какой-то звук. Эймма не могла понять, что это было, пока тяжёлые руки Визериса не опустились ей на плечи и она не увидела его взволнованные глаза.              Это был смех. Эймма смеялась. Боги, как давно она так искренне не смеялась.              — Дорогая, что с тобой? Что вы встали? Немедленно позовите мейстра!              Рейнира делала ровно то, что всегда хотела.              У Эйммы никогда не было дракона, она не знала, как ощущается свобода на вкус. Рейнира знала.              Рейнира отправилась на войну, не желая бросать Деймона, как это сделал Визерис. Рейнира выбрала себе мужа сама, в чём было отказано Эймме. Рейнира с Деймоном поженились в Волантисе, а потом отправились дальше исследовать Эссос, как мечтала Лейна, принцесса-консорт.              Деймон был всем, чем Визерис никогда не был, как и Рейнира была всем, чем Эймме никогда было не стать.