Судеб сплетенье

Когда ночью Тиче не пришла к нему, Михаил с горя напился. Он проиграл: себе, далёкому московскому князю, Асыке, сидящему сейчас в темноте и сверлящему её пустыми глазами. Вечерами князь приходил к своему пленнику, садился у входа и изучал человека напротив. Он не мог себе объяснить, почему делал это. В погребе было холодно, так, что стены сверкали серебром. Холодно и тихо. Спокойно. Асыка ни разу не повернул головы, ничего не сказал. Только смотрел безразлично и всезнающе. Михаил успел выучить каждую черточку его воскового лица, он не искал ответов в этом лице, оно никогда ничего не выражало. *** Князь застонал и сел на постели. Глухая злоба шевелилась в нём. К чёрту. Он запутался в интригах и не видел другого выхода. С ним все поступают нечестно, так может он хоть раз пойти наперекор? Встал на дрожавшие, как студень, ноги, нашарил меч и вышел в ясную ночь. Калина, видимо, стерёгший у забора, схватил Михаила за воротник: - Опомнись, ты же князь, что ты творишь с собой? Где же честь твоя? Михаил отмахнулся, как от мухи, и сверкнул глазами: - Делаю то, что считаю нужным. К бесам вас всех, отойди, пока прошу! Оставив Калину позади, князь, шатаясь и заваливаясь то на заборы, то на стены, добрался до погреба. Рявкнув на Ничейку, чтобы убрался, он рванул дверь на себя: - Выходи. Асыка молча выбрался, чуть повёл плечами, его тонкие ноздри расширились: он скучал по воздуху. Протянул руки, в упор глядя на князя. Михаил резал мечом веревки на руках вогула, делая вид, что всецело этим занят и не замечает пристального холодного внимания. Тяжело дыша, он отошёл на шаг, ненужный меч глухо упал у ног. - Нята. Двери конюшни тут же распахнулись, во двор, ведомый Тиче, вышел, переступая копытами, конь. Он радостно фыркнул при виде хозяина. Михаил вздрогнул: жена, словно зачарованная, всё ближе подходила к Асыке, бормоча что-то. - Тиче! - Михаил рванул её за локоть и спрятал за себя. Его колотило изнутри. Асыка, коротко погладив Няту, вспрыгнул в седло. Но не двигался, словно ждал чего-то. Его пустой взгляд не отрывался от князя, и Михаил всё больше ощущал себя безвольной куклой. В голове обречённо мелькнула мысль о том, что их жизни связаны. Наверное, безмолвные вечера, проведённые в молчании, похожем на союз, ещё сблизили их. Хотя куда сильнее? Кровь, которая связывает хлеще верёвок, рекой пролилась между ними. Решению Судьбы нельзя противиться: беги не беги, всё равно подчинишься. Михаил усмехнулся, мотнул головой, сгоняя тяжкий морок, и сделал уверенный шаг. Под потрясённый вскрик Тиче он приблизился к Асыке, взялся за повод. Сзади послышались крики, лязг оружия. Князь хмуро оглянулся: - Назад. Калина, береги людей. Не оставляй Тиче. Он подтянулся, ощущая ледяную, крепкую хватку, помогающую забраться на коня. Михаил вцепился в седло, сев позади Асыки. Конь заржал, махнул гривой и побежал к открытым дверям.