***
Прошло несколько месяцев, и Ноа снова написал, что они рядом. Он написал, что Джолли замкнулся в себе, что он отдалился от всех, что он вообще не проявляет эмоций. И что он больше не собирается приходить к ней. Тогда Ноа предложил ей самой прийти. Это не входило в планы женщины. Но ей пришлось вернуть зонтик, который Ноа одолжил ей несколько дней назад, когда они встретились на улице под дождём. Поэтому она пошла. Сегодня тоже идёт дождь. Через полчаса туравтобус оказывается в поле зрения. Парни замолкают, услышав негромкие стуки в окно, и Фолио пихает Карлссона локтём в бок. Я не хочу ни с кем разговаривать, больше бессмысленных споров, всё равно это бесполезно. Меня выталкивают из автобуса против моей воли. Время останавливается. Ли. У тебя всё те же волосы и всё те же глубокие глаза, что и раньше. Но что я должен сказать сейчас? Когда уже поздно, и мне уже трудно дышать. Мне казалось, что я прошёл через ад, пытаясь прийти в себя, пытаясь забыть тебя. А ты появилась, будто ничего не помнила, будто между нами никогда ничего не было. Я задался вопросом, смогу ли я когда-нибудь простить тебя, но пока смотрел на тебя, вдруг понял, что не смогу. Боль, которую я испытывал, сожаление, страх — я бы не смог простить ничего из этого. Я не смог бы забыть, как легко тебе было жить дальше со своими новыми парнями, в то время как я изо всех сил старался не сойти с ума. Тишина между нами оглушает. Я дышу в твоём присутствии. Ты как воздух для утопающего. Но я тебя уже не могу терпеть. Почему твои глаза такие знакомые? Эти глаза, в которые я столько раз заглядывал раньше. Лишь в последний раз они показались налитыми кровью и вовсе не твоими. Все эти годы молчания ничему меня не научили. Ты по-прежнему единственная, с кем я хочу разговаривать и быть рядом. Я по-прежнему хочу услышать, что ты любишь меня и только меня. Потому что у меня внутри ничего не осталось. Ты забрала всё с собой. Мне приходилось быть просто оболочкой, не более того. Я существовал только для того, чтобы продолжать жить. — Зачем ты вернулась? — спрашиваю я хриплым голосом. — Я пришла отдать Ноа его зонтик, вы скоро уезжаете. Я почти не заметил зонтик в твоей руке. Мои глаза прикованы к лицу, которое совсем не изменилось. Снова этот зонтик. Я помню, что ты пользовалась им, когда мы познакомились; помню, как ты смеялась под дождём, помню твои мокрые волосы, по-детски наивную улыбку, когда Ноа отчитывал тебя и настаивал на приобретение собственного зонта. А ещё помню, как обещал никогда не оставлять тебя одну, если я тебе когда-нибудь понадоблюсь. Но я тебе больше не нужен. Вся твоя жизнь заполнена новыми парнями. Тебе даже в голову не приходит позвонить мне, когда ты больна, одинока или нуждаешься в компании. Так что на самом деле я совсем не нужен. Почему? Почему она пришла, чтобы вернуть зонтик? Почему она не могла сделать это незаметно для меня? Я хочу наорать, задушить, прибить. Но слова не идут с языка. — Я убила тебя. У меня так перехватывает горло, что я с трудом выдыхаю. Мне хочется кричать на тебя за то, что ты сделала со мной. Я хочу обругать, оттолкнуть, обвинить во всём. Это действительно так. Ты вбила последний гвоздь в крышку моего гроба. — Да. — В принципе, как и десятки других людей, — ты ухмыльнулась. — Так и должно было быть. Хочешь знать правду? По тому, как она это говорит, ясно, что ей абсолютно всё равно. Она гордится собой. Гордится тем фактом, что разрушила всю мою жизнь и лишила возможности оправиться. — Хочу. — Намного лучше что тебя убила я, чем кто-то другой. Я работаю на государство в подпольном бизнесе. И если бы кто-нибудь знал о тебе… — ты сложила пальцы пистолетом и изобразила звук выстрела, затем устало улыбнулась, — …понимаешь, да? Я должна была уберечь тебя. Вот почему я это сделала. И не сплю я с мужчинами. Просто нужно было сделать тебе так больно, чтоб ты возненавидел меня. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы всё осмыслить, я словно перенесся в фильм ужасов. Я смотрю на тебя ещё раз. Улыбаешься. Но ты почти совсем другой человек, твои глаза полны тьмы. Человека, в которого я был влюблён раньше, больше нет… может быть, он ушёл давным-давно, а я этого не замечал. Я закрываю глаза, отворачиваясь. На этот раз я полностью отказываюсь от тебя, от самой жизни. Горло сжимается сильнее. Ты говоришь мне, что ты часть мафии, что вся моя боль была вызвана тобой. Что все эти ночи, проведённые в слезах, каждая секунда, проведённая в мыслях о тебе, все воспоминания, которые останутся со мной навсегда, каждое мгновение моих страданий — это. твоя. вина. — Мне жаль. Правда жаль, — опускаешь глаза и протягиваешь зонт, стараясь не прикасаться ко мне. — Жаль, что я убила в тебе того влюблённого человека, уничтожила мой светлый образ, наше счастье. Но лучше ты будешь жив, чем будешь всю жизнь оглядываться. Твоя рука касается моей, когда ты передаёшь мне зонтик. Это прикосновение длится всего долю секунды, но этого достаточно, чтобы пронзить нас осознанием того, что мы потеряли. Мы потеряли всё. Абсолютно. Каждый шанс, каждую возможность, каждое воспоминание. И приложили к этому оба руку. — Спасибо. Жаль, что ты не сказала мне раньше. Наши взгляды встречаются, мы едва заметно киваем и оба знаем, о чём говорим. Ты опускаешь голову, прикусываешь нижнюю губу. — Я не могла. Члены мафии не должны любить. Как говорится, любви нет места на работе, и влюблённый волк уже не хищник. А для киллера это не допустимо. Знаешь, если бы ты был в мафии, возможно, всё было бы немного легче. Но я не хочу втягивать тебя в этот преступный мир. Я оступилась, поддалась своим чувствам. Я не жалею об этом. Не жалею о наших отношениях, о всей той заботе, любви и нежности, которые я дарила тебе и получала в ответ. Снова тишина. Я чувствую, как грудь снова сжимается, но на этот раз от других чувств: облегчение от твоего раскаяния. — Тебе жаль, что всё закончилось? — Да. Мне жаль, — отвечаешь через несколько секунд очень тихим голосом и опускаешь голову ещё ниже, стыдясь саму себя. Откуда-то выпрыгивает глубокое сочувствие. Блять… ну не могу же я до сих пор любить тебя, это ведь бред. Но желание прикоснуться к тебе как-нибудь невыносимо. Я хочу погладить мягкие волосы, крепко-крепко обнять, я хочу поцеловать в щёки. Но сдерживаюсь. Я боюсь. Боюсь сейчас выплеснуть всё это наружу. Такое чувство, что между нами стоит стеклянный барьер, который я должен разрушить первым. Мне нужно преодолеть всю ту боль и гнев, которые ты мне причинила. И когда я найду в себе силы, я прикоснусь к тебе, прижму к себе, но только если позволишь. Милое лицо. Я скучаю по этому лицу, я скучаю по всему, что связано с тобой. Я скучаю по прикосновениям, запаху и нежным словам. Если бы можно было повернуть время вспять и всё забыть, вернуться в то время, когда началась вся эта история, когда я встретил тебя в том парке, одну, без мафии и без тёмных тайн. Только любовь и доверие. Только ни один из нас не осмеливается сделать первый шаг. Ни один из нас не осмеливается сказать то, что на самом деле чувствует. Мы просто ждём друг друга. Опускаешь глаза, стыдно за свои действия. Но я также опускаю глаза, стыдно за свою слабость, за то, что не смог удержать рядом с собой. Барьер существует, но он начинает разрушаться. Пальцами легонько обхватываю твой подбородок и приподнимают его. Не могу поверить, как сильно я сейчас по тебе скучаю. Твои мягкие щёки, умные глаза, в которые я так долго смотрел. К тебе невозможно снова ничего не чувствовать. Я готов простить тебя, готов всё забыть. У тебя снова есть я. Понятия не имею, как ты это делаешь, но я не могу оторваться от тебя. Не смотришь в ответ, знаю, не можешь. — Йоаким, не заставляй меня… Но я хочу, чтобы твои глаза встретились с моими. Потому что, когда мы смотрим друг другу в глаза, то словно становимся единым целым. И только в этот момент мы ничего не можем скрыть друг от друга. Рука опускается и инстинктивно заводится за твою спину, притягивая ближе. — Я же сказала тебе, не заставляй меня. Больше никаких слов. Мы зашли слишком далеко, слишком потерялись друг в друге. Дрожу, как осиновый лист, и мои прикосновения становятся более нежными. — Я не хочу снова вызывать у тебя разочарование. Я не хочу, чтобы ты страдал из-за меня. Всё это было правдой. Ты убийца, наёмная убийца, безжалостная вершительница судеб, которая не может смотреть в глаза любимому мужчине. Позволь мне попробовать. Я готов страдать снова. Просто позволь мне попробовать заново. Пожалуйста, позволь мне хотя бы ненадолго обнять тебя. Мне бы снова почувствовать мягкость твоей кожи в своих руках. — Посмотри на меня. Хочешь, но не можешь. Да. И сглатываешь, ибо знаешь, что я заставлю. — Посмотри на меня, Ли, — твёрдо, но спокойно. Как провинившийся, испуганный ребёнок, поднимаешь глаза, тут же опускаешь их и снова поднимаешь. До сих пор любишь меня и тянешься к моей щеке. Я тянусь в ответ, пальцы поднимаются вверх, как будто что-то ищут, и затем находят. Твои губы. Мои руки на твоей талии, твои — на моей шее. И я целую тебя. Я чувствую всё, что делает тебя тобой. И вдруг отстраняюсь, не веря реальности, жадно желая заглянуть в глаза ещё раз. Потому что каждая твоя деталь — искушение для меня. Россыпь поцелуев на твоей шее. Да, пожалуйста, не исчезай, я только начал исследовать тебя опять! Хоть бы не зарыдать прямо здесь. Маленькие пальчики сами находят дорожку к моему затылку и начинают путаться в волосах, как это было во время наших отношений. Всё так знакомо и в то же время так ново. Время, однако, наложило глубокий отпечаток на нас обоих. Мы одно целое. Больше поцелуев. Мы так сильно скучали друг по другу. Время, проведённое врозь, сделало это воссоединение ещё более напряжённым, нам нужно слишком многое наверстать. Я не могу насытиться прикосновениями, мне так хочется прижать тебя как можно ближе. Я медленно провожу по плечам, возвращаюсь к талии, опускаются ниже. Будто исследую новую территорию, изучаю новый язык. Как будто начинаем всё сначала, как будто мы только познакомились в этом томном поцелуе. Но нам это и не нужно, мы слишком хорошо знаем друг друга. Нам просто нужно вернуться к тому ритму, в котором мы должны быть вместе. Такое сожаление на твоём лице, вот-вот расплачешься, но не позволишь себе пролить ни слезинки. Ладошки в отчаянии лежат на широких плечах, каждые несколько секунд слегка сминая ткань. — Ты дрожишь и насквозь промокла. Пойдём, согреем тебя. Взяв тебя на руки, заношу в автобус. Зонтик отдан Ноа, а я хлопочу вокруг, как мамочка: предлагаю свою одежду, даю полотенце и отправляю в душ. Больше всего на свете я хочу, чтобы тебе было тепло и сухо прямо сейчас. Мне больно видеть, как ты дрожишь, потому что я знаю, как сильно ты ненавидишь холод и сырость. Мы почти как пара, словно между нами ничего не произошло. Но я не жду никаких извинений, никаких слов сейчас. Твоё тельце такое маленькое, как птенец у птички в гнёздышке, о нём хочется заботиться. После душа ты переоделась в мою одежду. Ребята из группы поприветствовали тебя, окружили, обняли, немного поговорили и оставили нас наедине. Хорошо, что они ушли. Правда, сейчас это к лучшему. Я никогда больше не отпущу тебя и, если простишь меня, я сделаю тебя счастливой, я позабочусь о том, чтобы ты снова почувствовала себя любимой. Сидим за кухонным столом, пока я молча наблюдаю, как ты ешь. Не молвлю ни слова, потому что не уверен, что могу доверять себе. Вот чего мне не хватало — твоего присутствия. Твоё присутствие и улыбка то, чего я жажду больше, чем солнца. Я хочу, чтобы ты была сытой, довольной и жизнерадостной. Твои ручки такие маленькие, такие нежные и чистые. У тебя именно ручки. По сравнению с моими так тем более. Прислоняешься ко мне, обхватываю твою фигуру, крепко прижимаю, не оставляя между нами ни малейшего зазора. Сворачиваешься калачиком рядом со мной, уткнувшись мне в грудь, и мелко дрожишь. Я зарываюсь лицом в твои волосы, вдыхая сладкий аромат, я хочу запомнить о тебе всё. Я провожу пальцами по знакомым изгибам тела, но мне кажется, что я открываю новый континент, повторно открываю свой собственный маленький потерянный рай. Прикосновения становятся более уверенными, неторопливыми. Я двигаюсь так, словно ваяю мраморную статую, и точно не хочу останавливаться. Давай, растаивай уже, я хочу превратить тебя обратно в горячую, страстную женщину, которую я так сильно любил. С этими объятиями я возвращаю не просто любовь, я вновь обретаю старого друга. Я никуда не спешу. Не в этот раз. Мои пальцы медленно скользят вверх и вниз по спине и лопаткам, как волны по пляжу. Это почти как медовый месяц. Но не совсем. Здесь нет ни шампанского, ни цветов, ни романтики. Просто два измученных человека, которые наконец-то могут отдохнуть и поспать несколько часов вместе. И это действительно всё, что нам нужно. Остальное может случиться позже. Целую в лоб. Вжимайся в меня так сильно, как хочешь, я весь твой. Я просто ненормальная. Сама пряталась от тебя, разбросала вокруг себя столько пуль и ножей и вживила их в тебя. А теперь пришла и начала плакаться о жизни, о судьбе, о том дерьме, в которое вляпалась, надеясь, что ты решишь все мои проблемы. Какая жалкая. Нет. Нет, ты не такая. Ты замечательный человек, лишь ранена. Хоть ты и в мрачном положении и боль съедает тебя изнутри, это не значит, что ты испорчена. У тебя, как у любого человека, есть слабости. Ты не можешь справиться со всем в одиночку, ты не можешь решить все проблемы в мире. Ты не всемогущая. Но ты добрая и чуткая. И это бесспорно твои достоинства. Надо жить дальше, стараться поступать правильно и никому не причинять боли. Ты не никчёмная, иначе я бы не любил тебя. Я знаю все твои недостатки, все твои слабости и продолжаю любить тебя. Я рад, что ты показываешь это мне. И плевать на то, как трудно с тобой было в прошлом. Мне всё равно, какой ущерб был причинён. Ты так близко ко мне, такая маленькая и уязвимая. Я не могу видеть тебя такой грустной и несчастной, не могу. Давай прильнём друг к другу как разные полюса магнита и никогда не разойдёмся. Давай никогда не потеряем потенциал нашей любви. — Ты продолжаешь чувствовать боль. Некоторые люди замыкаются в себе и вообще перестают чувствовать. Но ты борешься, ты дышишь. Ты освобождаешься от боли и отягчающих секретов, демонстрируя свою слабость. Эта боль — признак жизни, и ничего больше. Я тебя люблю. — И я тебя. Но киллером я продолжу быть, — ты устраиваешься на моём плече поудобнее и наконец засыпаешь. А я лежу ещё несколько часов, тупо уставившись в потолок, пытаясь всё переварить и ответить на немой вопрос “Надо ли нам это всё?”Can you see? You should feel.
2 мая 2024 г. в 22:45
Прошло много лет с тех пор, как она в последний раз видела меня. И дело чуть ли не дошло до помолвки, так мы друг друга любили, но потом всё разрушили собственными руками. Я отправился с группой в турне, сочиняя музыку, зарабатывая деньги и славу. Она осталась работать программистом где-то на окраине Лос-Анджелеса. Ни я, ни она не пытались наладить контакт друг с другом, поговорить как нормальные люди. Нет. Вместо этого мы убегали друг от друга и притворялись независимыми, неприступными, тихими людьми, которые на самом деле не хотели отношений. Но недавно ей позвонил Ноа. Он сказал, что мы будем поблизости и парни сделают всё возможное, чтобы я встретился с ней. Она усмехнулась. С чего бы мне это делать? Это было забавно. Пока она не услышала звонок. Женщина закинула ноги на стол, закурила сигарету и не обратила внимания, когда я пришёл собственной персоной.
Я стою в дверях, засунув руки в карманы. Не уверен, стоит ли мне тебя беспокоить. И всё же захожу, сам не зная зачем и почему.
Она продолжает курить, глядя в окно.
— Привет. Не знаю, волнует ли это тебя, но…
— Что тебе нужно? — она даже не взглянула на меня ни секунды.
Я осёкся и начал осматривать каждый уголок кабинета. Мне не по себе, я переминаюсь с ноги на ногу, стараясь настроиться.
— Я много думал.
— И?
Я резко выдыхаю, пытаясь выдавить хоть слово.
— О нас.
— Что о нас? Нас больше нет.
— Я понимаю, — я замолкаю, лицо краснеет. — Но что было раньше… Разве все те годы, что мы были вместе, ничего не значат?
— Не гоняйся за прошлым. Ты не можешь его изменить.
— Я знаю, но… — сглатываю, с трудом подбирая слова. — Ты счастлива?
Она посмотрела мне в глаза таким пронзительным, холодным взглядом в надежде, что моя маска спокойного, не очень эмоционального шведского мужчины треснет пополам и падёт к её ногам. “Да чтоб у него от моего взгляда вся жизнь перед глазами пролетела. Чтоб он задохнулся от воспоминаний. От вызывающих прозвищ, которыми наградил меня при последней ссоре.”
— Ты шутишь надо мной, что ли?
Её глаза пугают, она никогда так не смотрела на меня. Шаг назад. Это того не стоило, мне не следовало этого делать. Мне нечего сказать, нечем оправдать себя. Чёрт, я что, наивный мальчик, раз пришёл сюда? Я просто хотел очистить разум после стольких лет. Стою как идиот, заявившись посреди ноября, а чего хочу не в силах до сих пор понять. Приехали…
— Прости. Мне не следовало приходить.
— Да? Тогда почему ты здесь?!
Я вздыхаю, пытаюсь сохранять спокойствие.
— По крайней мере, позволь мне объяснить.
— Объяснить что?
— Почему я никогда не пытался связаться с тобой. Почему я сбежал, почему разлюбил, — шаг вперёд, отчаянно, пытаясь заставить её понять меня. — Когда я уходил, я действительно верил, что так будет лучше для нас обоих. Ты знаешь, что для меня это тоже было нелегко, — делаю паузу, чувствуя, как лицо горит от досады с каждой секундой всё сильнее, и ход мыслей теряется. Я в замешательстве, всё не так, как я себе представлял.
Она недовольно скривила губы, на мгновение перевела взгляд в окно и продолжила курить, пока я объяснял, что к чему.
— Я хотел забыть тебя, но не смог. Я думал о тебе каждый день, — вздох. — До сих пор думаю.
Я сам себе не могу поверить, что говорю подобное. Это просто смешно. Я приближаюсь, заглядывая в её глаза. Когда я обошёл стол и подошёл слишком близко, женщина вскочила на ноги, отшатнулась от меня и направилась к окну. Мы грелись друг о друга холодными ночами. А сейчас для меня она самый холодный человек на этой планете.
— Если бы ты только могла видеть, как я скучал по тебе и страдал, — слова ударяются о стены. Знаю, что напрасно трачу силы и время, но не могу заткнуться: на дне сердца тлеет отчаянное чувство, что слова что-то значат. Подхожу ближе, заглядывая ей через плечо. — И теперь я здесь, думая, что есть последний шанс.
— Конечно. Ты ведь единственный, кто страдал, — она горько усмехнулась. — Не рассказывай мне сказки.
— Нет! — говорю громче, чем нужно, шокированный горечью в своём голосе. — Я знаю, что ты тоже страдала, — я всё ещё не уверен, зачем пытаюсь что-то доказать. И главное кому… Я делаю паузу, а затем позволяю себе сказать то, что, как мне казалось, никогда не выйдет из головы. — И я думаю, что ты до сих пор страдаешь, — как бы я не пытался заглянуть ей в глаза, она смотрела прямо перед собой. Как всегда.
— Не подходи ближе. Однажды я позволила тебе приблизиться ко мне. И обожглась.
Замираю на месте. Впервые моя уверенность улетучилась. Я не могу не удивляться, как ей удаётся держать свою боль внутри. Насколько глубока эта рана? И сколько ещё времени ты будешь коробить мою?
— Прости меня за то, что я с тобой сделал.
Воцаряется молчание, полное смущения и ностальгии. Я никогда не ожидал увидеть её снова, увидеть такой. Шаг назад, попытка сохранить дистанцию.
— Пожалуйста… Прости меня.
— И что изменится? Ну прощу я тебя, и?
Ты убиваешь меня. Неужели ты не видишь? Я изливаю тебе своё сердце.
— Я просто хочу получить ещё один шанс доказать тебе, что могу быть лучше.
Ты затушила окурок, но не обернулась.
Сдерживаю слёзы, наверное, я в агонии. Дело не во втором шансе, не в облегчении отношений. Сейчас я больше пытаюсь доказать, что то, что у нас было, не было напрасной тратой времени. Надо очистить свою совесть. Я молча сажусь на стул рядом со столом, оглядываю шкафы в комнате, смесь грусти, обиды и сожаления переполняет разум.
Мы молчали полминуты, минуту, две, пять. Она начала постукивать ногтями по подоконнику, погрузившись в свои мысли. Картины всеобщего счастья, повседневные моменты, поездки, секс в разных местах и позах, обычные вещи, привычки — всё в одночасье заплясало перед глазами. Едва слышный выдох.
Я слышу каждое постукивание женских пальцев по подоконнику, и в памяти всплывают самые интимные и прекрасные моменты, которые были между нами. Пока что я изо всех сил пытаюсь сдержать свои эмоции. У меня столько мыслей о том, насколько жалким и отчаявшимся я выгляжу. Спустя столько лет прийти к женщине, которую когда-то хотел позвать замуж, а потом сам же от себя отпихнул. Прийти к женщине, которую столько лет добивался, а потом сам же оставил. Прийти к чужой женщине, которой я уже не нужен. Смехотворно.
Мысли разбегаются всё дальше и дальше. Наружу лезет каждый случай, когда я плохо обращался с тобой, каким эгоистичным и жестоким мог быть. Я тереблю кольца на руках, снимаю их с пальцев, смотрю сквозь них и думаю о том, как сильно причинил тебе боль, как потерял источник нежности и смеха. Все мышцы напряжены, руки лежат на коленях. В груди снова боль. Колотится сердце, а весь мир, кажется, вращается. Слова сами по себе не способны ничего выразить. Но надо действовать. Уже хватит бояться.
— Я знаю, ты, наверное, не можешь себе этого представить, — но голос обрывается на полуслове.
— Представить что?
Робость. Не хочется видеть её гнев — хочется чувствовать её рядом.
— Что я снова здесь, лицом к тебе, чувствую тот страх, от которого тебе хочется спрятаться. От одного взгляда на тебя моё сердце ушло в пятки.
— Так тому и быть, — стараясь, чтобы это прозвучало как можно более безжалостно, сказала она и распустила волосы. — Значит, я такая страшная. Пусть так и будет.
Этот маленький жест, такой простой и обыденный, трогает сердце. Может, мы можем вернуться в прошлое хотя бы на секунду?
— Нет, ты не страшная.
— Только телом.
— Я… я бы так сильно хотел обнять тебя, прикоснуться к твоему лицу, сказать, как ты мне дорога.
— Я больше не твоя.
Слова ударили. Я был наивен, думая, что она вдруг забудет горький конец. Я смирился с тем фактом, что тебя больше нет рядом по утрам, нет рядом по вечерам, на прогулках. Нет.
— Я понимаю, — вытираю тихие слёзы с лица. — Я просто хочу, чтобы ты знала, что я любил тебя больше всего на свете. Даже если мы поменялись за эти года.
— Я вижу, кто ты на самом деле. Успешный музыкант, продюсер и бизнесмен. У тебя есть всё, что тебе нужно.
Ты забираешь последнюю надежду у потерявшего надежду тела.
— Я устал от всего этого… — шепчу.
Я устал притворяться счастливым. И я устал притворяться, что мне всё равно. Устал пытаться забыть и двигаться дальше, потому что я знаю, что не смогу. И ты тоже это знаешь. Я резко поднимаюсь с места и встаю позади неё.
— Что?
Я обнимаю, больше не думая, просто чувствуя. Крепко обвиваю руками её талию, прижимаюсь лицом к шее, шепчу на ухо:
— Я устал притворяться, что это та жизнь, которую я хочу, устал говорить, что мне никто не нужен, что у меня всё будет хорошо. Это было неправдой. Мне плохо в этом мире без тебя. Я знаю, что ты двигаешься дальше, но ты мне нужна.
Она такая маленькая в моих объятиях, такая нежная и хрупкая. Я боюсь её сломать.
— Очень.
Фраза повисает в воздухе.
— Что во мне такого особенного? Сотни девушек только и ждут, чтобы привлечь хоть каплю твоего внимания. Они милые, умеют красиво краситься, выбирать одежду для всевозможных важных мероприятий, флиртовать, когда это необходимо. Обрати внимание на них. Ты меня знаешь. Я грубая, резкая, ревнивая собственница.
Это правда. Каждое сказанное слово — чистая правда. Возможно, мне следовало бы искать кого-то попроще. Кого-то, кто не был бы таким хрупким. Кто не был бы таким чувствительным, таким сложным.
— Я знаю, что ты не любишь макияж и модные платья. С твоим характером не так-то просто иметь дело и обходить все твои причуды не всегда удаётся. Возможно, именно поэтому я никогда тебя не забуду. Я правда встречал много симпатичных девушек. Они были милыми, умными, забавными. Но когда сравниваешь их с тобой, всё это кажется неправильным. Они слишком старались, задавали мне вопросы, не дослушав ответы на предыдущие, пытались интересоваться всем, что я говорю. Они просили меня сфотографировать их на каждом шагу. Ты всегда считала всю эту историю с социальными сетями глупостью.
— До сих пор считаю.
Какое-то время мы молчим. Я всё ещё обнимаю тебя и не могу заставить себя отпустить, даже если это из-за меня ты стала такой. Я не хочу в это верить, но в глубине души знаю, что правда берёт своё.
— Я всегда чувствовал, что ты выше всех остальных. И даже сейчас я не могу никого сравнить с тобой. Даже с твоими недостатками, ты всё равно прелестна. Я пытаюсь сказать, что ни с кем другим я не могу быть самим собой.
— Ну и что? Разве среди стольких людей нет реальных, по-настоящему влюблённых в тебя, которые готовы просто быть самими собой рядом с тобой?
Короткий смешок. Ты так хорошо меня знаешь.
— Конечно, были женщины, которым я действительно нравился и которым было интересно познакомиться со мной поближе. И после тебя у меня было несколько отношений. Но все они казались мне незначительными. Как ты и сказала: у меня есть всё, что я хочу. Карьера, деньги, дом, о котором ты всегда мечтала. Но я чувствую пустоту. Потому что единственное, чего я действительно хочу, это то, чего я не могу достичь. А это ты.
Что ещё можно сказать? Возможно, ничего, учитывая, как много я уже пролепетал. Я провожу пальцами по твоим волосам, пытаясь найти хоть какие-то слова надежды, хоть что-нибудь, что, наконец, проникнет в твоё холодное, ожесточённое сердце.
Ты прикусываешь нижнюю губу, чтобы не чувствовать моих пальцев в своих волосах, потому что воспоминания почти растопили ледяную корку в твоём поведении. Я замечаю изменения в языке твоего тела. И боюсь каждого слова, которое слетает с моих губ. Потому что не могу позволить себе сказать что-то неправильное, что-то, что заставит тебя снова замкнуться.
— Ты сказала, что я успешный музыкант. Но я не помню, когда в последний раз испытывал радость, находясь на сцене. Я мог бы заполнить самые большие стадионы и получать овации каждый год. Это не имеет значения. Я чувствую пустоту. Потому что тебя там нет.
— Как будто что-то изменится, если я окажусь за кулисами… — голос мягче, но тише.
Да как верить тому, что ты говоришь… Ты знаешь, что изменилось бы.
— Конечно, изменится. Это сделало бы меня счастливым. Разве ты не видишь, Ли? Я не хочу быть знаменитым задаром. Меня даже не волнуют деньги и такой образ жизни. Это не имеет никакой ценности по сравнению с тобой. Какой смысл в том, чтобы окружить себя материальными благами и не иметь ничего за душой?
— Не говори этого. Ты хочешь быть знаменитым. Ты хочешь, чтобы твоя музыка была успешной.
“Ты просто одержим мной, так же как и я… Но не могу сказать этого вслух.”
Я почти слышу, какие мысли проносятся у тебя в голове. Вижу боль в твоих глазах, боль, которую я причинил тебе, ставя карьеру выше наших отношений. Ты знаешь, как сильно я нуждался в этой славе, в постоянном одобрении со стороны зрителей. Но что в этом хорошего… если у меня нет тебя?
— Но ты нужна мне больше.
После этих слов кажется, что из комнаты полностью выкачали кислород. У меня сжимается грудь, руки начинают слегка дрожать.
— Скажи мне правду: ты сейчас одна или нет?
— Что изменится?
Я не уверен, что готов услышать ответ. Я готов к твоему молчанию, к твоему холодному поведению, которое заставит замолчать и меня. Но, господи, я хочу верить, что тебе по-прежнему не всё равно. Я заглядываю в твои глаза, пытаясь уловить в них хотя бы проблеск доброты.
— Я хочу понять, есть ли кто-то, кому стоит показать, чья ты на самом деле женщина.
— Йоаким, прекрати, — она случайно, по привычке, назвала меня по-шведски и сразу же осеклась.
Это воспоминание из прошлого, о самых приятных днях наших отношений, о нашем медовом месяце. Ты всегда была более чувствительна к моему культурному происхождению. И если это не растопит твоё сердце, то ничто не растопит.
— Но ведь никто не может отвлечь твоё внимание от меня, правильно? Ты же такая прекрасная женщина…
Я начинаю покрывать поцелуями твою шею. Ты замираешь, только непонятно, как это истолковать. Ты не отталкиваешь, не пытаешься отстраниться, ты даже не произносишь ни слова. Я перехожу к плечам, просто чтобы присвоить это маленькое утешение себе. Я даже не уверен, нравятся ли тебе мои прикосновения. Скажи хоть слово…
— Прекрати…
Я не уверен, что происходит у тебя в голове, но с каждой секундой, пока ты молчишь, я становлюсь нетерпеливее. Пожалуйста, начни таять. Тебе просто нужно ещё немного времени, чтобы смириться с тем, что я никуда не уйду.
— Я двигаюсь в правильном направлении?
— Я тебя терпеть не могу, — заворчала ты, когда я развернул тебя лицом к себе.
“Не смотри, не смотри, я не буду плакать из-за чувств, ты меня не заставишь!!!”
Вот оно. На твоих щеках лёгкий румянец. Я хочу вернуться в то время, когда ты любила меня. У тебя нет шансов сопротивляться, перестань притворяться. Я продолжаю целовать тебя повсюду: лоб, щёки, нос, даже подбородок. Не хочу останавливаться на достигнутом. Мои поцелуи больше не сладкие и нежные — они глубокие и отчаянные. Я хочу чувствовать тебя, прикасаться к тебе, растворять тебя в себе, как будто это наш первый поцелуй. Все эти годы я столько мечтал об этом моменте.
Внезапно ты отстраняешься, твоё лицо заливается краской. Твои губы дрожат, глаза наполняются слезами, но ты отказываешься плакать. Я что-то делаю не так? Неужели я всё испортил? Подай какие-нибудь знаки, я услышу и пойму. Ты безуспешно пытаешься держаться на расстоянии, твоя грудь прижата к моей. Мне трудно отвести от тебя взгляд — ты так реальна. Хоть и стараешься не подавать виду, что тебе это тоже нравится. Нравится, что я главный. Беру инициативу в свои руки. Делаю первый шаг.
Пусть всё катится к чёрту.
Ты взглянула на мои губы, а затем сама поцеловала, обвив руками мою шею. Одинокая слезинка скатилась по мягкой щёчке и быстро затерялась в поцелуе.
Этот поцелуй такая сладость, малая от той, что из себя представляешь ты. Я обнимаю твоё крошечное тельце, которое заставляет меня чувствовать себя сильным человеком, как будто я тот, кто может защитить тебя от этого жестокого мира. Я хочу быть сильным, я хочу быть уверенным, что никто и никогда больше не сможет причинить тебе боль. Я не подведу тебя.
Но ты отстраняешься и высвобождаешься из объятий.
— Тебе не следовало приходить, — говоришь холодным, властным голосом, возвращаешься к столу.
Теряю дар речи. Опустошён, сбит с толку. Это не тот финал, на который я надеялся. Мы были так близки, так связаны, так влюблены. И теперь ты снова уходишь от меня. Я смотрю тебе в спину, и моё сердце замирает, а тело наполняется гвоздями. Обманщица. Ты такая обманщица. Играешь с моим сердцем, будто оно не изнашивается.
— Я окружена мужским вниманием, и у меня уже было много отношений. Так что в этом нет никакого смысла.
Я знаю, что многие парни ухаживают за тобой. Парни, которых волнует только твоя красота, а не твоё сердце. Но что будет, когда красота уйдёт? То, что у нас было, значило больше, чем любые другие отношения или влечения, которые когда-либо были. Слова жужжат в ушах. Боль от отвержения, от потери настолько сильна, что я бы упал на колени, если бы не стул позади меня. Это не то, чем всё должно было закончиться. Я ещё чувствую твои губы на своих. То, как твоё тело таяло в моём. Я смотрю на тебя, вспоминаю каждую деталь твоей красоты: черты лица, волосы, ноги.
Мальчишеский ум ожидает, когда ты обернёшься, чтобы понять, передумала ли ты, захочешь ли вернуться ко мне. Но ты не вернёшься. Может быть, пройдёт время, и ты вспомнишь обо мне. Вспомнишь о тех хороших временах, которые у нас были. И, может быть, ты поймёшь, что я был единственным среди всех остальных парней. Кто-то, кто любил тебя такой пиковой, кто был готов сделать всё, тот, с кем ты могла чувствовать себя непринуждённо, кто был достаточно силён, чтобы бороться за тебя.
Ты снова села за стол и закинула ноги на него, закуривая новую сигарету. Ментоловые сигареты Парламент. Чёртовы ментоловые сигареты, которые я поджигал ей, пока она смеялась будучи пьяной, которые она курила с особой эстетикой, сидя на балконе в моих рубашках, которыми делилась с ещё юным Ноа.
Ты не можешь себе представить, как мне больно наблюдать за тобой. Каждое твоё движение словно пинок. Я чувствую, что мои самые глубокие страхи, которые не покидали меня все эти годы, воплощаются в реальность.
— Мы оба были хороши в этих отношениях, но пришло время закончить эту сценку.
Закончить? Я едва держу себя в руках, а ты говоришь о том, чтобы закончить? Но я не хочу этого делать! Я не хочу снова терять тебя. Ты не понимаешь, каково это. Пустота после расставания. Одиночество. Да, тебе плевать на славу и деньги, тебе безразлично. Но я же не о них! Ну как так?! Всего минуту назад ты плакала в моих объятиях, а теперь хочешь забыть всё и просто жить дальше. Притворщица. Господи, какая же притворщица.
— У тебя уже было так много парней, и ты говоришь, что ни один из них не сделал тебя счастливее, чем я. Сколько ещё тебе нужно, прежде чем ты будешь готова остепениться?
— Какая тебе разница? Это не твоё дело. Меня будут целовать и трогать сотни, тысячи людей, если я захочу. И ты ничего с этим не сделаешь.
Твои слова пронзили моё сердце, как осколки разбитого стекла. Что же происходит, что же ты творишь… Как ты можешь говорить такое совершенно без эмоций, не испытывая ни малейших угрызений совести? Как ты можешь так беспечно говорить о поцелуях и прикосновениях сотен, тысяч мужчин, когда у нас были одни из самых чистых отношений? Я хотел возразить, сказать, что мне всё равно, но не смог. Твоя жестокость и бесчувственность задели меня за живое.
— Да ну? Так ты собираешься найти настоящую любовь? Переспать с сотнями парней, пока один из них не захочет чего-то большего, чем просто твоё тело? Каждый может прикоснуться к тебе, если ты захочешь. Но это не значит, что я не захочу убить кого-нибудь из этих парней за то, что они трогали тебя!
Теперь я на ногах, стою перед тобой.
— Мне всё равно, чего ты хочешь. Если ты так желаешь загреметь в тюрьму, то пожалуйста.
Я с трудом могу сейчас думать. Твои слова наполняют меня гневом и желанием. Всё, что я раньше испытывал к тебе — привязанность, любовь, восхищение, — превращается в ненависть, одержимость и желание. Этот комментарий стал последней каплей, которая сломала хребет моей терпеливости. Мои руки дрожат от гнева, кулаки кажутся тяжёлыми. Я изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие, но ты очень усложняешь мне задачу. Я как будто не знаю, с кем имею дело. Та красивая девушка, которую я когда-то знал, та, что была такой кроткой, та, которую я любил больше всего на свете, была заменена кем-то совершенно незнакомым, совершенно другим человеком. Ты всё такая же красивая, может быть, даже красивее, чем раньше. Но я больше не понимаю тебя.
— Тебя вообще волнует, что я чувствую?! Разве ты не замечаешь, что каждое твоё слово убивает меня? Я не потерплю, чтобы к тебе прикасался кто-то, кроме меня! Я не позволю им использовать тебя, как какую-то игрушку. А теперь ответь мне ещё раз: у тебя сейчас кто-то есть?!
Она вскочила на ноги и влепила мне пощёчину.
— Не смей кричать на меня! — ты свирепо уставилась на меня.
Твоя рука коснулась моего лица так сильно, что у меня защемило все нервы. Лёгкая ладошка превратилась в бетонный кулак. Я не ожидал такой реакции и внезапно понял, что не знаю, что я должен чувствовать. Боль, злость, грусть? Может, облегчение? Я продолжаю стоять безмолвный, ошеломлённый, глядя на тебя, пытаясь осмыслить эту ситуацию. Накал моего гнева внезапно сменяется острой беспомощностью и раскаянием, я сожалею обо всём, что наговорил. Ты действительно дала мне пощёчину! Пощёчина от тебя… от женщины, которую я люблю, от женщины, которую я всегда хотел защитить. И внезапно меня охватывает страх. Неужели мы расстались навсегда? Всё зашло в тупик. Ничего нельзя исправить, нельзя вернуть назад!
— Не смей указывать мне, что я должна делать. Не смей указывать на мужчин, с которыми я сплю. Не смей контролировать мою жизнь, следи за своей! Уходи! Просто исчезни!
Я никогда в жизни не был так подавлен расставанием. Ты самая важная женщина, которую я полюбил, и теперь ты заставляешь меня уйти. Что я сделал, чтобы заслужить это? Я всего лишь пытался сделать что-то хорошее для нас обоих. Я отдал тебе всё, разве этого было недостаточно? Почему ты продолжаешь причинять мне боль, снова и снова?! Я пока стою на том же месте, но совершенно безжизненный, побеждённый и готовый исчезнуть.
Ты заставляешь меня чувствовать себя тем, кто причиняет боль тебе взаправду. Ты обвиняешь в том, что я контролирую твою жизнь. Но я никогда не хотел контролировать тебя! Я давал тебе столько свободы, сколько тебе нужно было! Я просто всегда так боялся потерять тебя, что в итоге постоянно отталкивал… Голова вдребезги. Я никогда не видел тебя с такой стороны. Вся доброта, мягкость исчезли. Всё, что я сейчас вижу, — это сильную, упрямую молодую женщину, которая больше не испытывает ко мне жалости или сочувствия. Твои слова вгрызаются в мою плоть, но вместо ран оставляют шрамы. Такие, что никогда не заживут.
Дверь за мной с грохотом захлопывается после того, как я бью кулаком по стене. Семимильными шагами я пересекаю коридор, мой разум оцепенел. Сердце бешено колотится, но я больше ничего не чувствую. Страх, что я больше никогда тебя не увижу, овладевает мной. Но я продолжаю идти на автопилоте, проходя случайные жилые кварталы. Каждая мысль, которая приходит мне в голову, мгновенно причиняет мне бóльшую боль. Образ тебя с другим мужчиной, мысль о том, что ты встречалась с другими парнями, воспоминания о нашей любви — всё это проносится сквозь меня одновременно. Это похоже на бесконечную пытку. Всё, что мы пережили вместе, теперь разрушено осознанием того, что для тебя это была просто лёгкая игра, временное развлечение, а потом переход к следующему парню. И меня больше нет в списке твоих приоритетов.
Мне без разницы куда идти, я просто хочу идти вечно. Погода холодная и пасмурная, и это идеально соответствует моему настроению. Каждый звук, который я слышу, выводит меня из себя: звук автомобильного двигателя, разговоры людей, лай собак. От всего этого мне хочется закричать и ударить по чему-нибудь. Я не могу поверить, что между нами всё кончено вот так. Я не могу понять, как одной ссоры оказалось достаточно, чтобы стереть все эти воспоминания. Мы столько времени знали друг друга так хорошо. Насколько хорошо ты можешь знать тех случайных парней, с которыми была? Я представляю тебя с ними, твоё ломкое тело рядом с их телом, твой смех, вызванный не мной. И мне хочется кричать от боли. Это несправедливо. Почему ты не могла быть только моей?
Но чем больше я вспоминаю, тем больше злюсь на каждую ошибку, которую совершал до сегодняшнего дня. Всё это время моя слава вставала между нами. Те времена, когда я не отвечал на твои звонки, те времена, когда я пропадал на несколько дней без объяснений. Я был просто дураком, но ты всегда ждала меня, всегда прощала, всегда принимала обратно с распростёртыми объятиями. Я был таким дураком.
Темнота с каждым мгновением становится гуще. Холод пробирает до костей. У меня пересыхает в горле, но я не могу остановиться. Мои ноги хотят остановиться, но мозг им не позволяет. Я не знаю, что хуже: физическая боль или эмоциональная. Не знаю, что творится у меня в голове. Мои мысли мечутся повсюду, постоянно меняясь, но главное чувство остаётся неизменным: всё разрушено. Мы разрушены.
Моя ярость утихла, но теперь моё сердце рассыпается на кусочки с каждым моим шагом, с каждым новым шагом новый кусочек сердца просто падает на тротуар, и тогда я наступаю на этот кусочек, чтобы попытаться уменьшить боль. Я всё думаю и думаю, пытаясь найти во всём этом смысл, пытаясь найти луч надежды, который доказал бы мне, что я не потерял тебя навсегда. Твои образы из прошлого мелькают в моём сознании, и теперь все они наполнены печалью и серостью. Каждое твоё слово, которое могло бы дать мне надежду, теперь испорчено, отравлено. Все воспоминания, на которые я пытался смотреть сквозь розовые очки, теперь кажутся тусклыми и безжизненными. Всё изменилось.
Становится всё холоднее и холоднее, ветер пронизывает мою одежду насквозь, а волосы становятся растрёпанными. У меня устали ноги, кажется, что я шёл уже несколько часов, но на самом деле я всего в нескольких кварталах от твоего кабинета. Как могли наши отношения стать такими ужасными в последний момент, в тот момент, когда мы почти достигли нашей цели, в тот момент, когда всё могло быть идеально? Внезапный проливной дождь становится похож на ледяные иглы, вонзающиеся в мою кожу. Но он меня не беспокоит — только усиливает то жалкое состояние, в котором я нахожусь.
Когда некуда больше идти, заболеть не страшно. Гнев тоже прошёл. Осталась просто чистая пустота. Всё, что я чувствовал все эти годы, каждая эмоция, каждое воспоминание, связанное с тобой, теперь просто бессмысленно. Каждый человек, которого я встречаю на улице, становится для меня не более чем тенью.
Я даже не заметил, как оказался в парке. Уже поздно, и здесь пусто и совершенно тихо. Ночное небо совершенно чёрное. Сегодня ночью нет луны, как будто кто-то лишил мир его красок. Деревья продолжают смотреть на меня, их ветви тянутся ко мне, хотят обнять, утешить. Они единственные свидетели боли, с которой я сталкиваюсь. Не важно, как сильно я пытаюсь остановиться, не важно, как сильно я пытаюсь держать всё в себе, я не могу сдержаться. Я выплёскиваю наружу свою боль, свою печаль, свою вину. Всё, что держал в себе, я выплескиваю сейчас одним гигантским потоком. Боль съедает меня изнутри. Я никогда не чувствовал себя таким одиноким.
Так много времени я провёл, думая о тебе, об одном важном моменте, когда мы могли бы вернуться друг к другу. Но я был так неправ. И теперь весь мой мир лежит в руинах. И не важно, как сильно я хочу изменить прошлое, я ничего не могу с этим поделать. Я смотрю вперёд, в мрачное будущее. Каждый звук вокруг причиняет мне боль: дыхание, замедляющееся сердцебиение, каждое рыдание, срывающееся с губ. Я готов рухнуть на землю. И в этот момент замечаю неподалёку деревянную скамейку. Я ковыляю к ней, едва удерживая равновесие, просто падаю на неё с глухим стуком, глядя в землю. Холодное деревянное сиденье неудобно.
Мои тело и душа официально сдались. Мне стоит положить голову на сиденье, заснуть прямо здесь и не просыпаться. Реальность слишком тяжела, чтобы справиться с ней. Я не хочу думать и чувствовать. Я бы предпочёл оказаться в стране грёз, в мире, где ты по-прежнему моя, где наши отношения по-прежнему процветают и где каждое мгновение, проведённое с тобой, будет означать счастье, а не ошибку.
Темнота. В голове пусто. Ни мыслей, ни звуков, ни образов. Только холодный ветер время от времени касается моего лица. Я даже не могу сказать, сколько времени провожу на этой скамейке, счёт времени потерян.
Может, мне стоило бы покаяться, что я не отнёсся к тебе лучше. Но что ещё я должен был сделать? Не ревновать, когда ты была с другими парнями? Стараться сделать вид, что мне не больно, когда ты говоришь о них? Я помню все те ночи, когда я лежал без сна в постели, думая о тебе. Моё сердце, моя душа и моё тело принадлежали только тебе, даже если ты не принадлежала мне. Весь мой мир вращался вокруг тебя. Мои мысли, мои поступки, мои мечты. Я всё время мог думать только о тебе. Почему я продолжал любить тебя так сильно? Если бы я знал, чего мне это будет стоить, я бы сам ушёл, я бы выбрал самосохранение, я бы не привязывал тебя к себе и не привязывался.
Я был слишком слаб, и теперь эта слабость вот-вот уничтожит меня. Она спит с кем-то другим, ночью её будет обнимать случайный незнакомец — эта мысль раздирает мне душу. И единственный вопрос, который приходит мне в голову, это “почему”? Почему она не может быть моей? Почему это не могу быть я в её постели? Мне не нужно её тело для физических утех, оно мне нужно для тепла. Но всё, что я могу делать, это лежать здесь под дождём, дрожа и плача, пока ты, скорее всего, распыляешься перед другим. Разве тебе это нравится? Разве это не ломает тебя изнутри? Разве ты не боишься незнакомцев, которые могут сделать с тобой что угодно? Ты меня просто предала, размыла границы моего тела, превратив меня в бесформенную массу, обречённую скитаться, имея всё, что можно купить за деньги, но не имея никого рядом с сердцем.