***
Под носом появился резкий запах, напоминающий кошачий лоток. Тошнота подступила к горлу и девушка резко поднялась, пытаясь прийти в себя. Место было незнакомым: серые стены, минимум света. Глаза совершенно не хотели фокусироваться на других объектах так называемого «интерьера». Гермиона была дезориентирована — незнакомое место, тяжёлая голова. Казалось, весь мир был против неё. — С пробуждением, мисс. Перед ней возник образ обезображенного огнём мужчины, его колкий взгляд сверлил дыру в её лбу. Она резко отползла от него, забиваясь в другую часть дивана, словно он спасёт её от недоброжелательного незнакомца. — Что это за место? Лагерь Спасителей? — её голос похож на шелест хвороста в пламени. — Именно. А теперь поднимай свою аппетитную задницу с дивана и иди за мной. Кажется, его имя было Дуайт. Это имя, как и многие другие, успели остаться в памяти, подобно кровавым следам, что были видны на земле от голов тех, кто был близок. Гленна. Абрахама. Звонкий стук от ботинков Спасителя больно «бил» по мозгам. Её мысли пытались спасти её же саму от реальности. Она вспоминала Атланту. Их жизнь была тогда совсем другой — Гермиона, на тот момент ещё совсем молодая, спасалась с группой Шейна, пока не появился Рик. Шейн… Тот, к кому она так сильно привязалась. Уолш был рядом всегда, оберегал, заботился. А потом всё случилось так быстро, что Грейнджер не успела опомниться. Пожар на ферме, выживание совсем одной, нахождение своей группы и новость о смерти Шейна. Она до сих пор помнила, как кинулась на Рика рысью — вонзила свои ногти ему так глубоко в шею, что кровь окрапила воротник его рубашки. Шейн был ей братом. Был тем, кто мог её успокоить и поддержать. А сейчас его не было рядом. Не было того, кто полюбил её также, как она его. — Заходи. Грубый толчок в спину покачнул худую фигуру: если бы не врождённая ловкость, Гермиона протаранила бы головой полы, попутно снеся дверь с петель. Он же вальяжно развалился в кожаном кресле, что стояло рядом с рабочим столом из красного дерева, потягивая из бокала виски со льдом. Весь этот хаос словно и не коснулся мужчины — Драко был спокоен и холоден. Грейнджер чувствовала себя какой-то провинившейся школьницей на фоне этого непринуждённого чеширского кота… Сам же главарь Спасителей, казалось, ни о чём не волновался, в его глазах не было ни искры сомнения, ни страха. Лишь насмешка — он смеялся над всем миром, что утонул в собственной грязи. — Ну здравствуй, красавица. Как спалось? Её передёрнуло: так в шутку называл Гермиону Шейн. Ох, отпусти, девочка. Он мёртв, его убил Рик. Шейна больше нет и никогда рядом не будет. — Спалось бы лучше в своей постели, — процедила Грейнджер. И действительно — от изголовья дивана у неё жутко болела шея. Хотя чего ожидать от этих нелюдей: небось кинули, как мешок с картошкой, авось и так пролежит, не жалко. — Не волнуйся — к нашей тоже быстро привыкнешь. В конце концов, теперь это твоей новый дом, Гермиона. На его лице появилась улыбка: немного странная, но она уже не походила на предыдущие. Он же как чёртов маньяк! Невозможно угадать его настроение, что может в любой момент его расстроить?! — Я не собираюсь здесь оставаться. Мой дом Александрия. И Дерил вернётся со мной, — яростно прошипела девушка, чувствуя, как злость закипает в ней всё сильнее. — Погоди-ка, я немного не понял… Ты сейчас ставишь мне условия? — смешок вырвался из его гортани, платиновые прядки упали на лицо. — Я здесь не останусь. Твоя идеология гнилая, а я не буду исповедовать то, во что не верю. Драко начал наступать, медленно загоняя её в сторону письменного стола. Пара шагов и Гермиона ударилась о него бёдрами. — Слушай, девочка, у тебя несколько вариантов. Первый: работать как лошадь и убирать все то дерьмо, что образуется в общине. Второй: работать за баллы, получать хорошую еду и радоваться каждому проведённому дню, ведь ты можешь существовать! — рассмеялся Спаситель. Его рука схватила подбородок девушки цепко: возникло неприятное ощущение от собственной беспомощности. — А есть третий вариант: работать на меня, стать одной из тех, кто наиболее приближён. Стать женой. Дыхание спёрло в груди, она не могла вымолвить ни слова. Мир вокруг заходил ходуном, яркие краски калейдоскопа закружились перед глазами. Драко предлагал те условия, на которые невозможно согласиться. Она не станет работать на тех, кто убил её близких. Смерти Гленна и Абрахама невозможно отмыть кровью хоть целой группы Спасителей. Это были слишком ценные люди, те, ради которых можно двигаться дальше, не боясь препятствий, боли и страданий. Они всем своим видом показывали, что бороться можно. А итог вышел совсем иной. — Никогда. Я хочу вернуться в Александрию. Живой или мёртвой. Но здесь я не останусь, — прошептала Гермиона, прекрасно осознавая, что может за этим последовать. Он лишь ухмыльнулся, по-хозяйски обвивая талию Грейнджер своей рукой. А она настолько сжалась, что даже не могла возразить. — Кажется, третий вариант тебе подойдёт. Ты мне нравишься, девочка. У тебя притягательные карие глаза и офигенная фигурка, пускать тебя в «грязь» слишком грешно. — А вербовка в проститутки — не грязь? Ты омерзителен, — прошипела Гермиона. Глаза его злобно сверкнули; она словно была любимой игрушкой, которую забирали у истеричного ребёнка. И мириться он с этим явно не хотел. — Я каждому даю выбор. У тебя будут сутки в камере на раздумья. Если не примешь решение, то Дуайти отправит тебя в загон к ходячим. Будешь устанавливать подпорки, — его улыбка вкупе с диким взглядом навевали ужас. А она уже не знала, чего ждать дальше.***
Холодные стены камеры покрылись влагой: кофта всё впитала. Гермиону бросало то в жар, то в холод. Её заключение затянулось — Драко вместе со Спасителями уехал в Хилтоп, поскольку пришло время сбора дани. У неё и Дерила был шанс сбежать, поубивать охранников и раскрошить головы встречающимся на пути ходячим, но не было никакой гарантии того, что Драко не придёт в бешенство и в порыве ярости не снесёт Рику башку. Дерил сидел в другом блоке напротив неё, так что у них была возможность общаться. Он рассказал, что пока у неё был отходняк от удара по голове, ему тут проводили настоящую экзекуцию. Кормили собачьими консервами и постоянно врубали идиотскую музыку, от которой перепонки разрывало. И если к Дерилу относились по-скотски, то ей приносили хорошую еду и даже полевые цветы. — Надо внедриться к ним. Попробовать уничтожить изнутри, — Диксон засунул за щёку маленький сухарик чёрного хлеба. — Он предложил мне стать его шлюхой. Я не хочу, — прошептала Гермиона, закрывая лицо ладонями. Она боялась неизвестности, боялась потерять саму себя. Мужчина замер, смотря на неё своим подозрительным взглядом. Дерил всегда так смотрел, когда анализировал ситуацию, пытался оценить риски. И шестерёнки в его голове крутились очень быстро: через несколько секунд он выпалил хриплым, прокуренным голосом: — Тогда надо бежать. Этот тип явно имеет нездоровый интерес к личностям, которые ему не подчиняются. — Он убьёт Рика, Мэгги, Карла и остальных. Моя жизнь столько не стоит, сколько вся Александрия и Хилтоп вместе взятые, — покачала головой Гермиона. — Твоя жизнь тоже имеет значение, Герм. Дерил хотел протянуть к ней руку, погладить по волосам, но преградой ему послужили расстояние и железная решётка. Как комично. И трагично… — Для него нет. И для двух общин в том числе. Ты ещё можешь спастись Дерил, но я… Уже не чувствую свободы. Спустя несколько часов решётка отъехала в сторону, а на пороге появился Дуайт. На его рубашке виднелись свежие пятна крови. Неужели кому-то не повезло также, как и им? Кто-то умер вновь? Не говоря лишних слов, он больно дёрнул Грейнджер за руку, вынуждая подняться на ноги и следовать за ним. Коридоры вновь казались ей бесконечными, а сухость в гортани — невыносимой. Всё было в точности, как в прошлый раз. И сейчас Гермионе требовалось дать ответ. — Проходи, принцесса. Думаю, коротать дни в клетке, как животному, тебе надоело. Пришло время ответить, — лицо Драко почему-то было покрыто испариной, а глаза бегали немного нервно. Гермиона обернулась на Дуайта и тот лишь ухмыльнулся, выйдя за дверь. Она осторожно, словно Драко был гиеной или же тигром, подошла поближе. По лицу его весьма понятно, что Спасителю нездоровилось. — Я… Я согласна. Я выполню всё, что ты скажешь. Если прикажешь работать в поте лица — буду. Если скажешь, чтобы ездила собирать дань — соглашусь. Умоляю, не заставляй меня убивать кого-то ещё. И не вреди Александрии, — прошептала Грейнджер, чувствуя, как в глазах начинали собираться слёзы. — Так какую роль ты себе выбрала, Гермиона Грейнджер? Она резко вскинула голову, сталкиваясь со взглядом холодных голубых глазах. Мороз прошёлся по коже, «опаляя» спину. Гермиона боялась решить свою судьбу сама. Ни один из вариантов не был лучшим, скорее, один другого хлеще. Выборность состояла из решений, которые навсегда могли изменить её судьбу. Из тех, что могли возвысить или опустить девушку в глазах собственных друзей. Рик возненавидит её, если узнает, что она стала «девушкой» Драко. И ведь таких было множество! Целый гарем из молодых девчонок, что согласились быть с Малфоем, лишь бы спасти собственные жизни от ужаса, творящегося за высоким забором. — Выбирай сам. Она была уверена, что доберётся до него. И в один из дней, будет шанс его убить. К тому времени, Гермиона уже наберётся смелости. — Слишком покладистой стала. Хорошо, будешь моей женой. А теперь, дорогая, помоги мне раздеться. Эта просьба заставила волосы пошевелиться — она не была пугливой, нет. Просто учитывая «контекст» её нового звания, звучало это дико. Дрожащие пальцы потянулись к молнии чёрной кожаной куртки: всё это время, пока девушка снимала с него одежду, Драко внимательно наблюдал за ней. Его дыхание согрело щёку, вынуждая отшатнуться, но крепкая рука ухватила её за кисть, останавливая. Когда рубашка была расстёгнута, Грейнджер увидела пропитавшиеся кровью бинты и невольно охнула: — Это что, укус? Если бы в ладони был зажата рукоятка ствола, она бы тут же направила дуло в голову и всадила пулю промеж глаз. — Шальная пуля одного из придурков в Хилтопе. — Наверно, надо поменять повязку?.. Драко улыбнулся и ответил: — Так смени. Аптечка в левом ящике. До наступления апокалипсиса, она работала в адвокатской конторе, где начальником был жирный маразматик-сексист. Получая свои сто баксов, она еле сводила концы с концами. И единственный случай, когда ей доводилось делать перевязку, был из-за глубокой раны на левой ноге. Гермиона просто неудачно упала с велосипеда прямиком на острый камень, а потом ещё месяц не могла нормально мыться, потому что горячая вода приносила невыносимую боль. Так что, медсестра из неё так себе. — Я плохо перевязываю, — неловко пробормотала Гермиона, но всё-таки начала. Когда её руки касались оголённого тела мужчины, пресс Драко напрягался — на нём уж слишком отчётливо виднелись твёрдые кубики. — В любом случае, на мне будет много возможностей тренироваться, — он склонил голову вбок; прядки упали на глаза. Её внутри колошматило: выбор, который она сделала минутами ранее, полностью определил её судьбу. И теперь нельзя было что-то изменить.***
Чёрное мини платье сидело плотно по фигуре, подчёркивая каждый изгиб её тела. Короткая юбка обнажала всю красоту длинных ног. В комнате горели свечи, в этом бесконечном полутёмном пространстве ощущалось беспокойство, смешанное с тоской. Она аккуратно взяла металлический скальпель и начала снимать поплавившийся воск с подсвечника. Прошло уже три месяца с её пребывания здесь. Смириться с судьбой оказалось довольно просто — несмотря на хаос, который творился вокруг, Драко мог подарить ощущение безопасности. Он раскрылся совершенно по-иному. Да, его садистские замашки делали брешь в новом образе, но тем не менее каждый раз, когда они виделись, Малфой становился словно другим. Девушке не разрешалось по какой-то неизвестной всем вокруг причине быть рядом с Шерри и другими девочками. Драко словно ограждал Гермиону от них. Ну или же наоборот. — Проходи, принцесса. Его голос бархатный. Он был немного пьян. — У тебя тут скоро пожар будет. Фитиль почти прогорел, а остатки воска капают на тюль, — недовольно пробормотала Грейнджер. Жизнь здесь была похожа в какой-то мере на сказку — вкусная дорогая еда, изыски. Если бы она не знала, как всё это добывалось, наверно, жевалось бы гораздо легче. И как ужасно бы это ни звучало и ни выглядело, к такой жизни можно было привыкнуть. — Великая спасительница Гермиона Грейнджер! Защитила меня от страшной полыхающей занавески, — ухмыльнулся мужчина. Он сидел развалившись в кресле; бордовая рубашка расстёгнута наполовину, в руке бокал вина. — Кто же, если не я, — закатила глаза Гермиона. Драко улыбнулся и рукой поманил её к себе. Она медленно двинулась к нему: мужчина удобнее расставил ноги. Это была их своеобразная фишка — Малфой звал её на колени, а потом мягко гладил по кучерявым волосам. К этому тоже пришлось привыкнуть, не сразу получилось, но тем не менее… Когда это случилось в первый раз, Гермиона дрожала, как осиновый лист. Но он её и пальцем не тронул. И до сих пор было так. Он её не трогал в интимном плане, но постоянно требовал, чтобы девушка была рядом. — Чем ты занималась сегодня? — Читала. Здесь скучно: всё время, что я тут, здесь абсолютно нечем заняться. Раньше я выживала и это было главной целью жизни. Сейчас же, я не знаю куда себя деть, — призналась Гермиона, искренне чувствуя себя глупо до невозможности. Драко лишь хмыкнул и провёл ладонью по её спине и ниже, спускаясь к бёдрам. Ещё одно дозволение, что он себе дал. Либо что-то, либо совсем ничего. И он выбрал первый вариант. — Так просто отдыхай. Тебе же явно не хочется марать руки о ходячих. — Да, но… Мне нужно что-то делать, чем-то занять себя, чтобы не сойти с ума. Иначе у меня скоро поедет крыша, — Грейнджер невольно начала поглаживать его затылок, запуская пальцы в платиновые волосы; такие мягкие и скользящие. Он лишь рывком притянул к себе её за талию ещё ближе — их носы едва не соприкоснулись. Горячая ладонь поползла вниз, оглаживая бедро. Гермиона каждый раз начинала дрожать, когда прикосновения мужчины становились откровеннее, развязнее. И что же делать? Как противостоять искушению? Отрезвляли лишь головы, размозженные по асфальту. Только это служило «стоп-краном», позволяло выгонять развратные мысли из головы старой метлой. А ещё ей помогал тот факт, что она была у него не одна. Драко явно развлекался с другими «жёнами», в частности с Шерри, раз приходил к ней только ради интеллектуальной беседы и иногда даже брифинга. С Шерри она пересекалась лишь несколько раз — до наступление разрухи и потом ещё некоторое время спустя, девушка была женой Дуайта. Девочек у Малфоя было предостаточно, даже Джинни — она была одной из тех, кто согласился разминуться после Атланты. Кто же знал, что спустя столько времени, встреча всё равно нагрянула. Атланта была нитью, что связывала «сердце» группы Рика. Он и сам оттуда. Тогда они думали, что смогут преодолеть все преграды путём лишь добродетельным, но жизнь оказалась насмешлива по отношению к ним — их руки окрасились в бордовый. А самым обидным было то, что тех, кого она видела во главе группы, уже давно не было рядом. И опять в голове Шейн. Шейн. Шейн. Шейн. — О чём задумалась? Голос Драко вырвал её из бесконечных размышлений, убивающих изнутри, подобно паразиту. Интересно, как сложилось всё, если бы Уолш был рядом всё это время? Как поступил бы в роковой вечер, когда всех поставили на колени? — Вспомнила свою прошлую жизнь, вспомнила Атланту. Я не хочу когда-нибудь забыть то, что сделало меня сильнее. И слова были искренними, ведь это единственное, что у неё осталось от прошлого. Гермиона не знала, хотела ли вернуться в Александрию или же уйти следом за Мэгги в Хилтоп. — И правильно, никогда не забывай. То, что делает нас сильнее — это опыт, который не пропьёшь. Но забыть из-за изобилия благ — вполне возможно, — Драко провёл носом по её щеке, едва касаясь губами. — Мне так грустно в последнее время. Словно жизнь проходит мимо меня, — прошептала Грейнджер, невольно утыкаясь ему в шею. Плакать не хотелось. Была пауза, длиною в вечность, что разрушала их стены меж друг другом. Но потом он сказал: — Будь здесь. Рядом. Взамен проси что хочешь, — его голос пронизывающий до нутра, до внутренней дрожи. Её словно окатили ледяной водой. В руках оказалась птица надежды, которую не хотелось выпускать из рук на волю. И она тихо ответила: — Я буду. Даже несмотря на поступки — тут уже давно никто не моралист. Но отпусти Дерила обратно в Александрию. Позволь попрощаться и отпусти. Малфой замер — в плечах сразу возникло напряжение. Он явно понимал, что это огромный риск. И тем не менее, согласился… С цепи пёс сорвался почти сразу: вырвав при этом железное основание прямо из земли. Драко гладил её тело с ощутимой властью, одержимостью. Его идеологию невозможно принять, но привязаться к нему — вполне. Гермиона отвечала на каждое его движение, пленённая страстью. И одновременно корила себя за слабость. — Скажи, что хочешь. Скажи, что будешь рядом… Он шептал ей на ухо, как утопающий. Видимо, среди всех кукл, Драко наконец нашёл ту, что стала любимой. Его поцелуи становились жарче, опаснее, а руки стягивали с неё одежду уж слишком резво. И судя по этому голоду, Грейнджер пробило осознание того, что все эти месяцы он не ходил к Шерри. Зачем-то ждал именно её. Гермиона давно подготовилась к этому мысленно, а потому даже удивлялась, что мужчина медлил. Теперь же, когда он опустился на колени, раздвинув ей ноги, и начал ласкать, Грейнджер воистину уверовала в женскую силу. Эта неистовость в движениях лишь доказывала правдивость её слов. — Буду. И тогда он окончательно сорвал с неё чёрное кружевное бельё, примкнув к взбухшим соскам. Когда Гермиона расстегнула его рубашку, то наконец в полной мере смогла рассмотреть его мускулатуру. Когда очередь дошла до ширинки, девушка опустилась на колени, с намерением взять в рот, но он поднял её за подбородок, прожигая своим холодным взглядом насквозь. — Ты удивительна, девочка. Драко буквально подхватил её на руки и опрокинул на кровать, покрывая тело жадными поцелуями. Когда его член мазнул головкой по клитору, она выгнулась дугой, подобно кошке. У неё уже давно не было секса — за всё это время она успела почувствовать себя монахиней. Но сейчас он пробудил в ней все те чувства, что когда-то были спрятаны. Первый толчок был весьма ощутимым — дав ей привыкнуть, Малфой начал двигаться. Его голод был неутолим. Она стонала, уже не сдерживаясь. Тут уже никто не был детьми, естественные потребности стояли во главе угла. И самое удивительное, что пока он её трахал, муки совести ушли на задний план. Гермиона целиком и полностью отдалась ощущениям, ныряя в омут с головой. К чёрту Рика и то, что он о ней подумает. Девушка хочет жить здесь и сейчас, а не потом. Потом уже только кости будут. Каждое его движение дарило наслаждение, она не хотела, чтобы все закончилось. И когда оба были близки к пику, Гермиона сжала его в своих объятиях так сильно, что собственные суставы затрещали от такого натиска. Она кончила, а Драко излился на живот, тяжело дыша. А далее, ночь была полностью в их распоряжении. На утро все снова отправятся по своим делам, в очередной раз делая вид, что ночь лишь временна.***
Ему не дали машины или же его байка, просто выпустили и сказали идти пешком прямиком до Александрии. Вид Дерила был далеко не лучшим — обессиленный, грязный, в лохмотьях. Но живой. И свободный. Гермиона попросила у Драко дать ему рюкзак, что ей, конечно же, позволили сделать. И сейчас, когда они стояли у ворот, казалось, время замерло. — Ты решила остаться здесь. Констатация факта, а как же она ранила Дерила… — Он позволил тебе уйти не по доброте душевной. Мне теперь точно нет пути назад, а ты ещё можешь выкарабкаться. Так что не глупи, — покачала головой Грейнджер. — Всё ещё можно исправить. Ворота открыты, — Диксон ещё надеялся на благоприятный исход, в то время как у девушки были уже другие планы на жизнь. И в них не было Александрии. Жизнь изменчивая сука, но так уж вышло. И теперь ничего не поделаешь. — Уже нет. Просто скажи Рику, что я буду стараться делать всё, чтобы Драко смягчился в отношении общин. И, надеюсь, предательницей меня там не окрестят, — усмехнулась девушка, передавая ему в руки рюкзак. К нему был прикреплён его арбалет. Она даже на это Драко уломала… — Ты храбрая, Гермиона. Когда всё закончится, я заберу тебя обратно. Будь уверена, всё будет как раньше, — он дал ей обещание, злобно глянув в последний раз на Спасителей. — У них всех есть лишь мнимое подобие власти, Дерил. У нас же вера друг в друга, мы стали семьёй. Но я просто хочу сказать, что он тоже не плохой человек. Дерил лишь покачал головой. Ему нечего было сказать. И ей тоже.