Драйв-ин

Сколько, сколько мест они объехали за эти три несчастных дня? Очаровательных, завораживающих мест. Пожалуй, и сосчитать уж невозможно, ведь выжали они все время, что могли. Уже давненько у обоих не выдавалось отпуска, пускай и столь короткого, но при том насыщенного. Длинные волосы девушки ласково трепал ветер, задувающий в окно. Солидный черный Бентли 20-х годов выпуска прекрасно справлялся с такими расстояниями, благодаря еще новой технологии шестицилиндрового мотора, да тщательному уходу. Но, сегодня мысли Алесты были явно не о любимом спортивном автомобиле, что с мужем они холили и лелеяли, как собственное дитя. О, эти смешные времена автомобильного бума в их стране… Кто раньше мог подумать, что с изобретением гигантского металлического монстра, откроется столько горизонтов. Правда, сейчас она думала совсем не о них. Алеста. Чему вообще посвящено ее имя? Короткое, но ёмкое и яркое, словно звездочка — так описывал его любимый, мастак на комплименты. Жестокости, хладнокровию, может, чему-то мерзкому? Нет, кажется, нет… Когда-то она глубоко интересовалась темой значений, поэтому помнила и свое. Мужественность, защита ближнего… Та вдруг нервно хмыкнула себе под нос, поведя плечом, будто ей рассказали ироничную шутку. Теперь все это виделось таким бредом. Пальцы быстро выстукивают знакомый ритм по кожаному рулю, пока огромный зверь из металла несет их рядом с нежным цветочным полем, коему не видно конца и края. Раньше, подобные места она просто обожала. Но сегодня отчего-то при одном взгляде подташнивает… Может, укачало? Все же, сегодня последний день, который та сможет провести с мужем, безо всякой работы и иных забот. Собственно, супруг и вывел ее из легкого транса, мягко коснувшись рукой плеча. Вздрогнув, девушка повернула на него нервный и даже слегка жалостливый взгляд. Зеленые глаза сверху обрамлены нахмуренными бровками, но та явно не злится. Ей ли чувствовать что-то подобное сейчас? Отнюдь… — О, прости, Джерри… Я немного задумалась — пробормотала та ласково, лишь чуть растерянно. Оказалось, довольно сложно вернуться в реальность после почти часа абсолютной тишины и чисто автоматической езды в сторону их любимого места. Уже почти год, вероятно, те его не посещали, но дорога живо предстает в голове, словно автомобильный навигатор, который изобретут через какие-то жалкие пару лет. Даже более подробны, чем на устройстве, во всех красках являются эти образы — парочка деревьев на пути, несколько далеко не резких поворотов и долгое, долгое поле разноцветных цветов. Всякий бессонный вечер девушка позволяла себе окунуться в воспоминания, почти кожей прочувствовать мягкость здешней травы, которую будто помыли приятным шампунем, как бы смешно это не звучало. И вот теперь, шанс увидеть все воочию наконец появился. А ведь Джереми все это время молчал, учтиво позволяя своей ненаглядной переварить мысли, явно тяготящие сердце и разум. Последний их полноценный разговор состоялся около двух миль назад. В той самой забегаловке, еда которой постоянно казалась невероятно вкусной. А в этот раз, вовсе богоподобной. Возможно, влияла куча специй, добавленных в блюдо или степень прожарки. А, быть может, и ситуация — последний теплый ужин вместе с возлюбленной. Конечно, этот прием пищи в собственной машине весьма тяжело назвать теплым, зато — довольно привычным. Обычно, заезд в «драйв-ин» заведения заканчивался просто чудесно. Двое могли позволить себе любые развлечения в собственном автомобиле, но не ограничивались одними лишь похабными действиями. Их отношения казались чем-то более высоким, нежным и чувственным. Они читали по ролям романы, забавляясь тем, что брали персонажей противоположного пола и подстраивали свои голоса. Временами, отъезжали на речку и глядели в звездное небо из открытой крыши, пытаясь увидеть хоть одно созвездие. Часто этого совсем не удавалось сделать, да только весело было все равно. В этот раз, все было по-другому. В воздухе витала напряженная атмосфера, невзирая на то, что голубки не ссорились. Такое ощущение, что до этой тяжелой работы, во времена их молодости, радоваться мелочам было куда легче. Посещение любимого ресторанчика же незадолго до их поездки, отчего-то вызвало другие ощущения. Тем не менее, как и всегда, Джерри старался развеселить любимую, предложить ей свежий, недавно вышедший и только купленный роман, или вновь потратить бензин на небольшую поездку. Но та была непоколебима. Естественно, Алесте хотелось тогда провести время так же, как и раньше, но в горле стоял противный ком, еда совсем не лезла, а она только и могла, что разглядывать все черты лица супруга, останавливать взгляд на светлых вьющихся волосах и думать о своем. — Хватит хмуриться, Леста — приятный голос вновь разрезал тишину в их автомобиле, еще тогда, когда они ели свои подогретые сэндвичи, или что это вообще было? Тяжело вспомнить теперь, когда мысли путаются беспрерывно и быстро. Хотя, кажется, даже тогда она не понимала, что поглощала в сумраке. Но, стоило Джереми заговорить, девушка подняла омраченное личико и склонила голову набок. Почему тот чувствовал такое спокойствие? Происходящее не тяготило его, на душе не скребли противные кошки? Ведь именно он являлся жертвой, сегодня их спокойная жизнь кончится. Неужели, глупый дурачок этого не понимал… А он все продолжал улыбаться, уже вновь привычно поглаживая ее волосы. Алеста просто не могла не подставиться под его ладошку, как делала тысячу раз раньше, во время их семейной жизни, во время сладкого юношеского романа и самого первого конфетно-букетного периода — Давай проведем время вместе, пока можем… Отпуск скоро кончается — Джерри, ну как ты можешь говорить об этом так легко? Я не могу, я не могу заставить себя! Прекрати делать вид, что все в порядке! — в тот момент, девушка чуть ли не воскликнула. И теперь, вспоминая чужую изумленную и такую усталую мордашку, жалела об этом. Конечно, она жалела об этом уже тогда, но не понимала собственного эгоизма, не могла осознать, насколько сильно нуждался в ней ее муж, как хотел вновь ненадолго почувствовать себя счастливым и свободным, хотя бы ненадолго и фальшиво. Теперь, как бы та не хотела, этого уже не исправить — Прости, милый… Я погорячилась, да? Хочешь, мы можем посмотреть на звезды. Поедем к реке? Откроем крышу… Отложив еду, словно кошка, она аккуратно подкралась к нему и доверительно приложилась головой к груди. Тогда, она слышала биение его сердца, такого живого и, думается невероятно огромного, способного вместить в себя любовь к такой девушке как Алеста. Хотя, ведь на самом деле, та не была уж слишком неприятной или проблемной. Просто до сих пор чувствовала себя такой, разбитой и при этом способной слишком сильно навредить и ему, и их браку. — Будет тебе, все в порядке — улыбнулся блондин, запуская руки в чужие локоны. Он никогда не походил на мужчину из тех глупых романов, что они читали по ролям. Не принуждал жену делать то, чего она не хотела. И даже нуждаясь в ней как никогда сильно, не пытался склонить на свою сторону, насильно натянуть на лицо возлюбленной улыбку и заставить сыграть чудесную заботливую куколку. Этого и не хотелось. Он лишь желал видеть рядом Алесту, настоящую, с ее трудным временами характером и некоторыми чертами, что не выдержал бы ни один рыцарь-герой из книжки. И все их короткое, но столь приятное путешествие, старался поддерживать в ней жизнь, но никогда не настаивал на веселье. И это правда помогало девушке почувствовать себя любимой, ощутить прежнюю легкость и слегка улыбнуться. Но сейчас, когда все приближался роковой момент, Алеста не могла окунуться в обычную жизнь на отдыхе. В конце концов, это их последний. Конечно, Джерри не был глуп и хорошо это понимал. Просто старался оставить только хорошие воспоминания о себе — Если хочешь молчать, будем молчать. Я могу любоваться тобой и беззвучно… С того момента, они больше не проронили ни единого слова. Пока дорога не свернула влево, после небольшой лесополосы с другой стороны. Места вокруг стали еще более узнаваемы и очаровательны глазу. Девушка прерывисто вздохнула, наконец переставая выстукивать любимую мелодию пальцами по рулю. Она поймала очередной взгляд супруга, все так же наполненный поддержкой и еле уловимым флёром меланхолии. Отсутствие будущего пугало мужчину, но он старался не показать этого ни в едином своем движении. Как жаль, что Алеста понимала его чувства слишком хорошо. Ей оставалось лишь вновь погрузиться в сожаления о принятых самолично решениях, что в этот день, что в дни предыдущие… Только вот, так и не удалось. Они приехали. Об этом сигналила чужая рука, накрывшая ее тыльную сторону ладони. И как водительница проворонила момент, когда открылась их полянка, столь родная и ни капли не изменившаяся за эти годы? Ничего здесь, в девственном пролеске будто и не изменилось за долгие годы, ни одной части не коснулась индустриализация, никто не получил территорию в свои владения. Как минимум, официально, на бумагах. Сделать это место за чертой «своим», пусть и номинально — идея, принадлежавшая еще совсем юному Джереми. Впервые оказались они здесь еще давно, никто уже даже не помнил как. То ли заблудились в небольшом лесу, то ли дошли пешком, покоряя дороги родной страны. В любом случае, именно здесь они отдыхали, даже когда еще не получили в свое распоряжение новенький Бентли, еще когда не были женаты и столь крепко связаны всевозможными узами, будь то брак или что-то глубоко внутреннее и интимное, только для двоих. Наконец, машина остановилась и мужчина незамедлительно, следуя привычке, стянул свою обувь. Он выскочил голыми ногами на траву, что покрывала по бокам дорогу, больше походящую на деревенскую тропу. Немного уняв вполне ожидаемую дрожь, тот оббежал их «коня» или «детище», да подал руку жене, как самый настоящий галантный джентльмен. Уже через пару секунд, почти бегом тот увел ее на поле с все теми же цветами. Отступать было поздно, как бы сильно грудь не проедал страх. Стоило действовать быстрее, иначе ни он, ни она никогда не будут готовы исполнить задуманное. Перед тем, как начать, Джерри не смог удержаться и притянул к себе девушку, быстро и мягко накрывая ее губы своими. Хотя бы это, после нескольких миль молчания и почти щенячьего ожидания тот мог себе позволить. В их отношениях не было принято спрашивать о таком и ждать ответа перед тем, как поцеловать. Они давно прошли тот этап, когда могли волноваться о реакции нежной юности на столь дерзкие действия. И сейчас, поглаживая ее спину руками, пока Алеста отвечала ему так неуверенно и кротко, он мог мысленно почувствовать себя все тем же мальчишкой, влюбленным в знакомую, походящую на фею. Словно его не ждала бесславная смерть в считанные минуты… Внезапно, лишь задумавшись от этого, он почти физически почувствовал горечь на кончике языка. Разве девушка ела мятные конфеты? Смешно… — Помнишь, как я сделал тебе предложение? Это было в мае, так давно… Повторим снова? — с мягкой и меланхоличной, едва читаемой улыбкой выдохнул в ее слегка опухшие губы мужчина, нехотя отстраняясь. Следом, он вдруг снял со своей руки обручальное кольцо и почти рухнул на колено. Нет, тот вовсе не отказывался от их брака, как бы это не выглядело… Наоборот, хотел, чтобы частичка его после гибели осталась у дорогой жены, как напоминание об их чистой и такой долгой любви. Теперь, если захочет, она станет носить два кольца. А если нет — спрячет оба в долгий ящик. Несмотря на свою сильнейшую к ней любовь, тот никогда и не думал запрещать ей выходить замуж после своей кончины. Наоборот, поддерживал и надеялся, что это произойдет, когда та переживет свою потерю. А это кольцо — глупое предсмертное желание, которое тот, верно, мог использовать, становясь жертвой в этот прекрасный день. Все-таки, каждому человеку присуще совершать такие глупые поступки. Без этого он был бы слишком идеален — Выйдешь за меня, чудесная Леста? Погода располагает — по голосу казалось, что он немного волнуется, хотя тот и старался безбожно шутить в подобный момент. Словно и правда делает предложение, но не второе, чисто символическое, а настоящее, первое и трепетное. Такое, что решит их судьбу совместной жизни в будущем. Будто оно вовсе было… Она ведь поклялась себе исполнить все последние желания любимого человека. Потому, не отказала-таки ему в последней улыбке, незамедлительно натянутой на лицо. Пожалуй, та действительно была слишком жестока, когда в последние сутки не позволяла себе и тени былого удовольствия. А ведь, правда стоило хотя бы немного позаботиться и о чужом самочувствии. Но что та могла сделать с собственными переживаниями, которые переступить просто непосильно? Наверное, Джерри ее понимал. По крайней мере, она глубоко на это надеялась. Мягкий кивок, и вот, держа чужое кольцо в руках, как самую ценную реликвию, та снова пала в его объятия, даже не представляя, как сможет дальше волочить свое жалкое существование без них. — Конечно, выйду, Джерри… Я вышла бы за тебя еще бесчисленное количество раз… Господи, милый, неужели мы правда должны это сделать? — не в первый раз внезапно и совсем не к месту был задан этот чертов вопрос, и не в первый, но, верно, в последний раз она получила еще один злополучный ответ. Почти такой же, как и все предыдущие. Лучше бы, она никогда их и не слышала. Но просто не могла удержаться от того, чтобы вновь обронить с губ одни и те же слова. — Обязаны, родная, ты ведь знаешь. Эта скверна… Мне не придется тебе объяснять, правда? — не знающему ничего человеку наверняка казались бы странными эти слова. О какой скверне шла речь? Было ли это что-то физическое, нечто сродни болезни, или, быть может, он говорил об обществе их окружающем? Возможно, и вовсе о чем-то ментальном и совершенно недосягаемом. Как бы то ни было, ясно одно. Алесте ни за что не отвертеться от своего долга, который та самолично взвалила на свои плечи и несла до сих пор. Это бремя навсегда останется на ее душе, будет преследовать до самой ее смерти, как и эти пронзительные глаза возлюбленного. Что ж, по крайней мере, для него все кончится прямо здесь и сейчас. Больше не придется терпеть, страдать, мучаться и ждать собственной кончины. Хотя, это не слишком облегчает осознание того, в каком положении останется его жена — Прости меня… Прошу, не отводи глаза Наконец, ему пришлось оттолкнуть ее, с небольшой, почти неощутимой вкладываемой силой. Он не хотел этого и сам, не желал умереть сегодня, на своей любимой поляне от рук своей ненаглядной супруги, так и не ставшей матерью их общих детей, как бы двое того не желали. Этого никогда и не произойдет. Сегодня, свершится то, чего не хотел ни один ни другой, но оба сделать были просто обязаны. И сколько… Сколько шагов еще нужно сделать по инструкции? Инструкциям Леста следовала всегда, беспрекословно… Но сейчас, внутри что-то перемкнуло. Впервые вместо того, чтобы отойти на 50 метров перед тем, как свершить казнь, она остановилась на 23, даже неровно отсчитанных мысленно шагах. Чтобы отчетливее видеть лицо своего возлюбленного, понимать, что она совершает этими грязными руками… И исполнить его последнюю просьбу, ни секунды не отводя глаз. Револьвер уже был наведен, а на пути небольшой мушки виднелась чужая светлая голова. По собственным щекам девушки, незаметно даже для нее стекали горячие слезы. А Джерри все продолжал улыбаться ей, так подбадривающе и нежно, словно сейчас та не собиралась застрелить его, а должна была подбить пару мишеней в пресловутом тире. И ведь всегда попадала в цель. Да даже сейчас не смогла промахнуться, как бы не молилась об этом знаке, чтобы не поступать столь жестоко. Сегодня, с этими тремя выстрелами, та стала свободной. От обязательств быть хорошей женой, ухаживать за своим любимым, готовить ему по вечерам после их работы или наоборот есть его созданную с любовью стряпню. Больше не нужно было ни с кем делить передние места их машины, громко слушать музыку и устраивать романтические свидания. Никто не принесет ей цветов, а если и принесет — тут же будет отвергнут и выгнан взашей. О подобном освобождении мечтали многие женщины, живущие в несчастливом браке с алкоголиками. Но этого ли хотела Алеста? Конечно, нет. Но никто не спросил ни у нее, ни у Джереми, чего вожделели они. Ни одна живая душа, кроме нее, теперь не знала о желаниях, загаданных под Рождественской звездой. Больше никто не представлял, как они собирались назвать своих долгожданных детей. И что значила та скверна со слов ее любимого? Возможно, супруги были врагами, раскинутыми по разные стороны баррикад, быть может, девушке отдали приказ по его убийству. А может, блондин нарушил закон и не хотел всю оставшуюся жизнь провести в бегах? Или она хотела убить его своими руками, дабы любимого не забрала тяжелая болезнь, что постепенно прожирала чужой организм? Это ли сейчас важно? Она будто бы и не помнила ничего, кроме улыбки своего мужа, его лица, сейчас еще не странно расслабленного, а похожего на его обычную сонную мордашку. Сейчас он очнется, потянется, зевнет и поднимется с травы, да затащит Алесту в свои крепкие объятия, посапывая в чужой висок и как раньше трепля длинные волосы руками. Назовет глупышкой, да предложит снова обкатать их чадо, величественное изобретение человечества — черный автомобиль. Ах, нет, этого не произойдет. И теперь, кажется, она никогда не притронется к рулю. Стоит взглянуть на пулевое отверстие и его испачканную одежду Джерри, как все резко встает на свои места, а наваждение, столь желанное, сходит на нет. Только вот, причины в голову так и не возвращаются. Появлялось ощущение, что они совершенно не имеют никакого значения. Ведь так и есть. Какая смерть может быть оправдана «причинами», и какая девушка будет думать о них, глядя на пулевые отверстия, что навсегда останутся в теле любимого человека? И только сейчас Леста смогла понять, что теперь ничего вокруг не имеет значения, ни ее никчемная жизнь, ни жалкие побуждения к этому поступку, ни чертов любимый Бентли, с издевкой возвышающийся над цветочном полем и двумя фигурами. Как же они были глупы, когда думали, что некая «скверна» действительно сильнее их любви. Одна из фигур, словно поваленный ферзь распластана на все той же «помытой шампунем» траве, среди многочисленных цветов, другая уже стоит на коленях, все так же цепко держа дрожащими пальцами кольт. Ветер ласково треплет длинные волосы, но девушка не чувствует его прикосновений. Естественно, не бриза, а своего Джереми, что больше никогда не поднимет руки. «Бог воскресит» или «Бог ослабит». Мужественная Алеста всегда надеялась на первое, но судьба в очередной раз сыграла с ней злую шутку.