Магазинчик

Our Last Night — Valley of Vision

Опавшая листва шуршала под ногами. Дождь моросил, оставляя на коже мелкие, холодные капли, что впитывались в волосы сквозь капюшон. Мотоцикл катился тяжело, пальцы то и дело соскальзывали с руля, а каменная крошка хрустела под шинами. Он шёл торопливо, осматриваясь, вслушиваясь в каждый малейший звук, кроме своих щелчков, и не смел даже сглотнуть. Не когда на кону стояла его жизнь. Окровавленная бита с глухим стуком врезалась в бедро, едва не выскользнув из пояса, и парень чертыхнулся, поправляя её в десятый раз. Ещё немного, он почти дошёл до аптеки, ещё немного… — Х… ки… шшш… Ходоки… кр… Ходоки на крыше! — с шипящим искажением раздался голос в наушнике, и Джисон тут же поднял голову, во все глаза смотря на летящего вниз зомби. Две недели назад. В Магазинчике пахло свежей выпечкой и кофе, которые принёс Феликс, соблазняя голодные желудки коллег. Сегодня была не его смена, но парень не мог бросить товарищей после жестокой и выигранной битвы инвентаризации. В последнее время на Сеул пали настоящие проверки: большие или маленькие магазины с продуктами дрожали от ревизоров и хмурых агентов, которые посещали каждый с кипой бумаг и бледными хозяевами под ручку. Из-за участившихся случаев с отравлением, власти приняли решение выявить проблему, пока кишечное заболевание не перешло все границы. В новостях то и дело вещали о новых случаях заболевших и будто бы сбились со счёта, меняя цифры с утра до ночи. Чанбин в шутку винил коронавирус, но все в Магазинчике знали, что дело было не в нём. — Ты наш спаситель! — чуть ли не плача, заявил Хёнджин, обнимая смеющегося парня и принимая ношу, помогая ему донести пакеты до склада. В зале орудовал Минхо, разгребая оставшиеся коробки, а касса куковала без присмотра, поэтому парни соорудили небольшой пикник прямо возле их стула, готовые в случае чего спрятать свою прелесть за стойкой. Сегодня была их смена, не считая Феликса, и Хёнджин уже приготовился слушать ворчания Минхо, потому что тот явно не любил работать с ним — «ты много треплешься с покупателями, а на мне вся работа» — но после задобренного монстра, сидящего глубоко в желудке, стих даже Ли. Наблюдая за братом, Феликс прикрывал рот ладонью, сладко зевая, вспоминая свою бессонную ночь и романтику в виде приглушённого света и конспектов. Студенты, в этом Магазинчике работали только студенты… — Как всё прошло? — сквозь очередной зевок спросил Ли-младший, раздувая ноздри в попытке побороть рвущуюся усталость. — Ты о проверке? Да так, господин Пак был так взволнован, что мне пришлось бежать за успокоительным, — заправляя выбившуюся, тёмную прядь за ухо, сообщил Хван. — Успокоительное? Где ты его нашёл? — улыбаясь, уточнил Феликс, отпивая немного кофе. — У тётушки. Ты же знаешь, что она прячет его под подушкой в том случае, если Бин-хён решит к нам заглянуть. — Она его любит, — с сомнением заявил Феликс, грея руки о крафтовый стаканчик. — Она не любит его вопли, — со знанием дела произнёс Хёнджин и наконец обратил внимание на пыхтящего в углу магазина коллегу, — Минхо-хён, иди к нам! Иначе останешься без пончиков! Что-то ворча себе под нос, Ли встал, хрустя всем, чем только можно и направился в сторону кассы с убийственным видом. Ему хватило нервяков за это длинное-длинное утро, которое началось с пяти часов из-за не менее нервного господина Пака. Он велел вылизать Магазинчик до блеска и собственного отражения на полу… и он бы понял, будь там плитка, а не бетонированное покрытие. Всё началось с того, что Минхо просто встал не с той ноги, споткнулся о собственные штаны, упавшие со спинки стула ночью и не сбрил заметную щетину, которая к тому же ужасно кололась. Ванную занял Феликс, говоривший со своим отражением полчаса, а на кухне орудовала мама, видимо пытаясь изобрести вечный двигатель. И ещё эта смена с инвентаризацией… — Хён, держи, — отдавая брату ещё тёплый пакетик, улыбнулся Феликс, получая тихое «спасибо». Парень знал, что младший тоже не выспался, поэтому ценил, что он забежал к ним утром перед парами. Через четыре часа Минхо будет свободен как ветер и побредёт на вечерние пары, а пока нужно было просто потерпеть. Он жевал, молча смотря на пейзаж выученной наизусть улицы за окном, краем уха слушая разговор друзей. Хёнджин постоянно жаловался на сухую кожу из-за предосенних ветров, а Феликс советовал сходить к косметологу, который подобрал бы нужный ему уход. Обычно они трепались без дела, поэтому Ли автоматически отключался, но стоило его слуху уловить раздражающее все его нервные окончания имя, как в горле тут же появился ком, не давая протолкнуть пережёванный пончик. — Джисон завтра выйдет вместо меня, — сообщил Хёнджин, добивая свой капучино. — Что? — в один голос спросили братья Ли, но с разной интонацией. Феликс выглядел удивлённым, слегка обеспокоенным, а ещё немного недовольным из-за реакции брата, пока Минхо просто недовольным. Если Джисон выйдет вместо Хёнджина, если они поменялись сменами, это значило, что Минхо придётся проторчать с ним несколько часов в одном помещении. Это было нереально, о чём он только думал?! — Говорит, что послезавтра не сможет выйти, вот и отработает, — пожал плечами Хван, хмуря свои аккуратные брови, — Минхо-хён, ему правда надо, и ты не можешь на это повлиять. — Могу. Если просто убью Щелкунчика, — сквозь зубы ответил парень, чувствуя, как пропал аппетит. — Хён! — на этот раз хором прокричали уже Хёнджин и Феликс — но с похожей интонацией. — Вы, кажется, уже всё выяснили и разобрались, так в чём проблема? Подобное Феликс прашивал у брата несколько раз на дню, особенно когда в ближайшем радиусе оказывался Джисон, каким-то нереальным образом влияя на состояние Ли. Ему было достаточно звонко рассмеяться, разнося этот заразительный звук по коридору кампуса, как Минхо тут же нахлобучивал капюшон и скрывался в неизвестном направлении. Мало кто знал истинную причину вражды, порой по взгляду Джисона казалось, что не знал и он сам, но всё было куда сложнее. При упоминании имени Хан Джисон Минхо сжимал руки в кулаки непроизвольно, словно по привычке, а столкнувшись с ним нос к носу — мог сказать что-то обидное, — но это было редкостью, обычно он предпочитал парня избегать. И несмотря на то, что дружили они с людьми из одной компании, иногда Джисон отстранялся, позволяя Ли общаться с друзьями, не убегать, веселиться — поэтому Феликс и был недоволен, потому что не любил разлад в любом виде. Отложив стаканчик, Минхо побрёл в сторону склада, видимо вспомнив про что-то, и тема закрылась сама по себе. Подождав, когда Хёнджин закончит есть, Феликс попрощался, напоследок подарив ему свою солнечную, широкую улыбку и скрылся за поворотом с хлопающей по бедру, словно хвостик, сумкой. День бежал быстрее, чем утренняя проверка. Минхо успел разгрести оставшиеся коробки и рассортировать новый товар, пока Хван не покидал стойку, пробивая покупки. Людей было не много, но они всегда перестраховывались на случай, если кто-то не услышит открывшуюся дверь, поэтому работать по двое было удобно — можно было заменять друг друга в самоустроенный обед и при этом не заставлять покупателей ждать. Несмотря на первые дни осени, на улице было настоящее пекло. В Магазинчике имелся кондиционер, но из-за маленького помещения и горячего воздуха снаружи, что то и дело попадал внутрь при открытии двери, он едва ли справлялся со своей задачей. Футболка Хёнджина прилипла к спине, пот маленькими капельками катился по вискам, впитываясь в отросшие до ключиц волосы, поэтому парень завязал их в хвостик, чувствуя дискомфорт от мокрых прядей на шее. Пробив себе бутылку воды, Хван молча кивнул Минхо на прощание, общаясь с покупательницей, и как только старший скрылся, выдохнул, натягивая на лицо свою самую обворожительную улыбку. — Может, я могу помочь вам с выбором? — замечая ответный блеск в глазах девушки, опёрся о стойку Хван, заинтересованно наклоняя голову. Что ж, ворчащий кот ушёл, а это значило, что Хёнджин снова может свободно разговаривать с покупателями.

***

Когда вечерние пары закончились, Минхо без раздумий направился в танцевальную студию в небольшом, спальном районе, освещённым тусклым, тёплым светом. Там он снимал стресс, там он избавлялся от накопившихся за день эмоций и мог побыть наедине с собой. К вечеру похолодало, но не настолько, чтобы развязывать обмотанную вокруг талии клетчатую рубашку и накидывать её на плечи. В футболке было комфортно, появившийся, лёгкий ветерок целовал бледную кожу, трепал тёмные волосы, вороша чёлку и оседал где-то внизу, оставляя на стопах ненавязчивую прохладу. Горящая вывеска «Your Dance» слегка мигала из-за своей древности и отсутствия должного ухода. Мягкий, розовый свет отражался на треснувшем местами асфальте, но отчего-то окунал Минхо в приятные ассоциации. Время близилось к десяти вечера, внутри никого не было — Ли всегда приходил после официального закрытия, потому что не хотел никому мешать, да и чтобы ему мешали тоже не хотел. Студию подогнал знакомый, позволивший сделать дубликат ключей и снимать там стресс сколько угодно, потому что однажды Ли спас его заблудшего в пургу кота. Не то что бы он надеялся на благодарность, но от пользования студии не отказался и несколько раз в неделю смотрел на собственное отражение в зеркалах внутри. В студии пахло резиной, по́том и дезодорантом. Минхо тут же распахнул ближайшее окно для проветривания и отпил немного воды, переводя дух. Иногда он танцевал в полной темноте, иногда завязывал глаза для лучшей концентрации и запоминания собственных движений. Ещё в школе он участвовал в конкурсах, ставил хореографию, ловя на себе восхищённые взгляды и выигрывал межшкольные батлы, становясь там едва ли не звездой. Одноклассники шутили, что он станет айдолом или займётся cover dance, наберёт миллионы подписчиков на YouTube и создаст более масштабный проект, может быть, даже собственное шоу. На него делали ставки и называли особенным. А потом всё прекратилось. Он танцевал аккуратно, не перенапрягаясь и не растягивая мышцы до упора как раньше. Чувствуя свободу, Ли закрыл глаза, погружаясь в мир ритма и отдаваясь ему целиком. Тело двигалось плавно, аккурат с этим он прислушивался к собственным движениям как к струнам, то распаляясь, то затихая, словно свеча. Руки цеплялись за воздух, как за что-то физическое, поддерживающее его в эту минуту, такое нужное. Ступая босыми ногами по линолеуму, Минхо двигался по памяти, так, словно готовился к великому концерту, так, как мечтал раньше, делая плавные развороты и порхая по залу отточенными движениями. Если бы его сейчас увидела мать, то скорей всего бы наорала. Она так печётся о своих сыновьях, что порой забывает о себе, поэтому её волнение, когда Минхо говорит о танцах, достигает пика и вскипает, как вода в чайнике. Движения ускорились, дыхания стало не хватать. Жар бурлил по венам как топливо, заставляя их разбухнуть и потемнеть. Вскинув руки, Минхо закончил танец, что выучил всего за полчаса, посмотрев перед этим два раза. Тяжело дыша, он открыл глаза и взглянул на своё отражение напротив. В ответ на него смотрел запыхавшийся парень с раскрасневшимися щеками и блестящими глазами. Этот парень был счастлив, он напоминал порхающего на свободе мотылька, что так хотел погреться у огня, но боялся сгореть заживо. Возможно рядом просто не было нужной температуры, не смертельной, той, что согреет, но не обожжёт. Допив бутылку, Ли уселся у стены, положив локти на колени. Играясь с крышечкой, Минхо думал, думал и думал, не представляя, как жить без танцев. Как в будущем забыть о небольшой студии в спальном районе и не заниматься растяжкой перед каждой своей тренировкой. Ноги помнили все танцы, коими занимался Ли, а мозг — стили. Он мог освоить их все, словно сама природа написала на его сердце слово ритм, что выбивало при пульсе, как азбука Морзе. Гибкое тело сопротивлялось такому будущему, скривившиеся в судорожной боли губы выпустили первый всхлип, и Минхо уронил голову на колени, до рези зажмуривая глаза. Он не знал, что так будет, хотя знает сейчас, но всё равно продолжает. И если сорвётся, то может ранить близких. Замкнутый круг. Блеск луны упал на его пальцы ног, заставляя бледную кожу сверкать. Лучи не грели, как на солнце, но подпитывали невидимой поддержкой, и Ли смотрел в окно уже иным взглядом. Вот так просто сдаться? Нет уж. Однажды ему сказали, что в мире нет другого такого танцора, что смог бы оживить историю движений, в которые был вложен замысел, легенда, которую он смог передать без слов. И пусть сказал ему об этом худший-лучший враг на всём белом свете, Минхо запомнил. Поэтому он встал, переключая музыку, и из колонок, вместе с лунным светом, плавно полилась мелодия.

***

Утреннюю пару отменили, поэтому Минхо от скуки пришёл в Магазинчик пораньше в желании переговорить с Чанбином до того, как на работу приедет Щелкунчик. Магазинчик открывался в восемь утра, поэтому Минхо пришёл почти что к открытию, узрев забавную картину, в которой Со боролся с мошками. Они терроризировали такие маленькие здания, как их, каждое лето, но к холодам исчезали. Однако почему-то в этом году всё было иначе. Несмотря на пришедшую осень, мушки не только не исчезли, но их, казалось, стало только больше. Ленты и спреи почти не справлялись, оголённые участки тела покрылись красными пятнами от укусов, а мелкие, кусачие разбойники пугали посетителей. Разгорячённый, бурлящий жизнью и спортом Чанбин привлекал их особенно сильно. Обычно парень брал утренние смены, а перед ними занимался пробежкой, успевая до работы только принять душ. Конечно это не оправдание, но Хёнджину нравится думать, что именно это послужило причиной приставаний мушек к вопящему Со. В руках его была мухобойка, которая почти не прихлопывала их. Мушки были до того мелкими и шустрыми, что мухобойка в принципе была бесполезна, но по сверкающим в гневе глазам Минхо понял, что Чанбин просто отчаялся. Он злился, отмахиваясь от мошек каждую секунду и узрев скрестившего руки на груди Ли, что так и замер на входе, завопил: — Закрой ты эту чёртову дверь, хён! А то ещё больше тварей налетит! — Поверь мне, если бы они хотели, то проникли бы через наш несчастный, дырявый склад, — закатил глаза Минхо, но дверь всё же прикрыл. Через два часа Чанбин уйдёт учиться, возможно зайдёт вечером за энергетиками и закусками, так как дрочить над конспектами придётся долго и муторно. Иногда он заглядывал просто поболтать, как и остальные, потому что все учились в одном университете, только на разных специальностях и курсах. В такие моменты, когда они собирались все вместе и делились приколами, Минхо чувствовал спокойствие и уют. До тех пор, пока не слышал это. Словно чувствуя его приход, со стороны велопарковки, что ютилась с торца Магазинчика, послышался рычащий, вибрирующий гул. Прикрыв глаза, Минхо мог представить серые колёса на сухом асфальте, блеск мотоцикла, что отражал свет солнца, слепя тех, на кого попадали блики и ярко-красную гравировку в виде извержения вулкана на чёрном покрытии. Руль сжимали длинные пальцы с металлическими, нагретыми солнцем, кольцами и чёрными пластинами крашеных ногтей. Повернув голову непроизвольно, Минхо заметил, как хозяин мотоцикла отодвинул подножку, паркуя и стянул шлем, тряхнув головой, чтобы ветер тут же подхватил прилипшую ко лбу тёмную чёлку, оголяя ровные, густые брови и огоньки в округлых глазах. Он улыбнулся, пусть не так ярко и широко как обычно, и помахал вскинувшему руку в приветствии Чанбину, смотря на него через широкое стекло с улицы. Минхо он или не заметил, или проигнорировал; держа шлем сбоку, Джисон вошёл внутрь. — Хай. Ты рано, вы с Минхо-хёном словно сговорились, — подстебнул Чанбин, ударяясь с Ханом кулачками. Глаза парня сверкнули в сторону помрачневшего Ли, и Джисон пожал плечами, перекладывая шлем с одной руки в другую. — Так получилось, — приподняв уголки губ, Джисон направился в сторону склада, чтобы стянуть вечно покоящуюся на плечах кожанку. Пока он шёл, Минхо не без раздражения вслушивался в щёлкающий звук, что преследовал Джисона везде. Куда ни наступи и какую обувь ни надень, Джисон всегда шёл, щёлкая чем-то, словно нарочно, чтобы поиграть на чужих нервах, заработав от Ли прозвище Щелкунчик. По имени Хана он не называл целенаправленно, и несмотря на слова Феликса, Минхо просто не мог заставить вести себя иначе. Не тогда, когда между ними пробежал настоящий злой дух. Последний щелчок раздался у шелестящей плёнки вместо двери на склад, на которую они когда-то приклеили бумажку с напечатанным «для персонала» и растворился в стенах узкого, почти целиком заполненного коробками, помещения. Переведя взгляд на улыбающегося Чанбина, Минхо не выдержал: — Кто-то из вас правда думает, что я перенесу этот день? — выдохнул он, массируя виски. — Перенесёшь. Джисон не плохой парень, просто вы оба слишком гордые, чтобы пожать друг другу руки. Или ещё что-нибудь, — глаза Со сверкнули, заставляя Минхо едва не рычать. — Просто заткнись, — предупредил он, и младший поднял руки в капитуляции. — Просто не разгромите Магазинчик, не то у господина Пака будет инсульт. — Если у меня он не случится раньше, — сквозь стиснутые зубы процедил Ли и принялся ждать, когда со склада выйдет Хан, потому что он не ручался что будет, если зайдет в такое маленькое помещение вслед за этим парнем. Мушки всё ещё кружили по Магазинчику, но как враги номер один они уже не прокатывали. В терпении, мыслях и невидимом списке Минхо это почётное место занимал Джисон. Их история была до банального скучной и неловкой, но почему-то пока одни бы замяли это дело и возможно даже здоровались бы в кампусе, они же продолжили ссориться и придираться друг к другу по мелочам. — Выглядишь так, словно по тебе прошёлся слон, Зайка, — прищурив глаза, усмехнулся Джисон, не сказав Минхо ни «привет», ни «как ты?», намеренно нарушая все вежливые обращения. И пока один упивался заветным «Щелкунчик», другой отвечал ему протяжным и сладким «За-а-а-йка», словно сама Вселенная решила над ними подшутить. — Закройся, — не поворачиваясь к парню, ответил старший. — Это комплимент, — уточнил Джисон, отходя и давая Минхо возможность уединиться на складе, пока его сжатые кулаки не встретились с челюстью одной заинтересованной личности. — Ты уж поаккуратнее с ним, не доводи до кипения, — прошептал Чанбин, наклонившись над стойкой, и Джисону пришлось успокоить своего хёна, кивнув. Однажды Хёнджин припёр в Магазинчик небольшое зеркало, сказав, что его бабушка решила разобрать «старьё на чердаке». Она отдала зеркало парню, так как знала, что оно может понадобиться реквизиту в театре, куда Хван часто ходит, практикуя свои актёрские навыки, но в голове его что-то перещёлкнуло, и Хёнджин принёс зеркало на работу. Вместе с Феликсом он повесил зеркало на стену напротив шкафчика, куда парни вешали одежду, и неожиданно новый предмет приобрёл популярность. Включая тусклую лампочку с холодным освещением, они пользовались зеркалом ежедневно, посматривая, не растрепались ли волосы, не развязался ли хвостик. Хорошо, этим занимался только Хёнджин, иногда Феликс, когда наносил бальзам на сухие губы, но не Минхо, игнорирующий собственное отражение в нём. Однако после слов Джисона Минхо остановился, подошёл к зеркалу с тёмной, деревянной рамой и резным виноградом на ней, и пытался рассмотреть то, что по мнению Хана значило бы «словно прошёлся слон». Глаза выглядели уставшими. Минхо пришёл домой поздно, увлёкшись танцами и лёг лишь во втором часу ночи после ругани над конспектами. Он готовился к зачёту, что предстоял на следующей неделе по менее интересной и, он будет честен, важной теме, который, увы, пропустить было нельзя. Лицо слегка распухло, потому что Ли налопался на ночь зелёного чая, а искусанные губы кровили. Минхо часто кусал их или заусенцы, когда занимался чем-то рутинным или просто нервничал, а учитывая, что после новости о смене с Джисоном он был весь как на иголках, его нервозности было объяснение. Он не переживёт. Или Джисон не переживёт. Может быть, они просто убьют друг друга — Придурок, — прошептал Ли, отворачиваясь от отражения, совершенно не понимая зачем он стал поправлять чёлку, что своей тенью скрывала усталость глаз. Откинув сумку, на мгновение Минхо завис, смотря на висящую на крючке кожанку и резко заморгал, отводя наваждение. На складе было прохладнее, чем в торговом зале, а ещё мошек в два или три раза меньше, но торчать тут всю смену не получилось бы, даже если бы сам господин Пак разрешил — интернет ловил плохо, а при таком свете читать книгу было бы самоубийством. Поэтому, скопив в кулак остаток терпения и благоразумия, Ли вышел в свет, смотря на щебечущих друзей и слегка поникшие плечи Хана, уловив выскользнувшее с его губ: — Дедушка… — Он поправится, — положив руку на оголённое плечо, Чанбин ободряюще улыбнулся, растирая медовую кожу. Минхо недоумевал. Джисон часто носил майки, иногда плотно прилегающие к телу и крепкой, накаченной груди, иногда наоборот свободные, оголяющие при ходьбе и ветре острые ключицы и даже соски. И всё бы ничего, Ли нет дела до чужого вкуса, но Джисон работал в Магазинчике — в месте, где мелкие вредители и без того заползали под одежду и кусали во всех местах, куда рука не дотягивалась банально почесать. Он мазохист. Ну точно мазохист! — Проваливай уже. Ты своей мухобойкой только клиентов распугаешь, — махнул рукой Минхо, становясь возле стойки. — Так не терпится остаться со мной наедине, Зайка? — поиграв бровями, сказал Джисон, заработав уничтожающий взгляд в свою сторону. — Помолчи, Щелкунчик. — Мне снять вам комнату? — подсказал Чанбин, и на этот раз уничтожающий взгляд удвоился, и четыре прожигающих луча направились на Со. — Воу. Ладно, ладно, я пошутил, пошутил! — выставив руки, Чанбин неловко засмеялся. — По правде говоря, я жду Ликса и Хёнджин-и, у нас пары в одно время начинаются. — То-то я смотрю ты не своровал моего брата прямо с порога дома, — смотря на Джисона, усмехнулся Минхо. — Могу воровать кого и когда захочу, — скрестив руки на груди, Джисон смотрел остро, метя прямо в душу Ли и словно мысленно протыкая её насквозь. Напряжённые руки будто окаменели. Джисон был не в настроении — это Минхо понял сразу, сходу почувствовав изменения, но уже не мог остановиться. — Знаю, наслышан. — Ты!.. — Ребята! — на белую стойку приземлилась широкая ладонь, раздался хлопок, и парни вздрогнули, отворачиваясь друг от друга. — Я уже начал сомневаться в сохранности Магазинчика к вечеру. Да что там к вечеру, за час всё угробите! — Да мы даже не начали, хён, не драматизируй, — закатил глаза Хан, получая от Минхо хмык. — Этого я и боюсь… — под нос прошептал Со и подошёл к друзьям, положив руки на их плечи, — Давайте только без насилия, ладненько? Ответа он, конечно же, не получил. С улицы послышались голоса. В Магазинчик шли двое, горячо обсуждавших что-то, но стоило им оказаться на пороге здания, как обе замолчали, уставившись на продавцов как на настоящее чудо света. Где-то сверкнула лампочка, витрина загудела и затихла, вернувшись в свой рабочий ритм, а входная дверь неожиданно скрипнула. Никогда не скрипела. — Добро пожаловать! — первым опомнился Чанбин, отступая к стойке и взглядом показывая друзьям не мешаться. Его смена ещё не закончилась, и он не мог вот так безответственно переложить работу на тех, кто просто пришёл раньше. — Сейчас об этом все новости трубят, — сказала одна из вошедших девушек, попутно рассматривая витрину с булочками и моти. — Да бред всё это, мы же не в фильме каком-то! — прошептала другая, краем глаза поглядывая на парней и отчего-то смущаясь, — Мама говорила, что это просто вирус, как и год назад, всё это пройдёт. Девушки выбрали пару снеков и, оплатив покупку, вышли как ни в чём ни бывало, оставив продавцов разбираться дальше. Из мимолётно открытой двери повалило настоящим жаром. Джисон поморщился, поглядывая на свой мотоцикл, который хоть и был в тени у велопарковки, всё равно мог сильно нагреться и уже представил, как будет притрагиваться к раскалённому металлу в обед. Он не ел в Магазинчике и выпрашивал у Чанбина тридцать минут на отлучение, однако позволит ли сегодня также сделать Минхо — было неизвестно. — Ты говорил с Чан-хёном? — расписываясь за смену, спросил Чанбин, не отрывая глаз от журнала. — Утром. Он как обычно заперся в студии и пилил тот минус. Ему всё время что-то не нравится, — выдохнул Хан, лениво опираясь о стойку, пока где-то за спиной Минхо возился с товаром, — Всю ночь работал, серьёзно говорю! Нам надо как-нибудь подмешать в его воду снотворное, иначе хён откинется раньше, чем допишет этот грёбаный трек. — Йа, это и твой трек тоже. Негоже так отзываться о своём детище, — захлопывая журнал, Со положил его на полочку возле сейфа с наличкой и внимательно посмотрел на младшего. — Я не против удалить его к чертям, если это поможет хёну, — пожал плечами парень, приподнимая подол майки и размахивая им, чтобы под одежду проникло хоть немного прохладного воздуха. Но пока на плоский живот осели лишь наглые мошки. — Те девчонки ведь говорили о кишечном вирусе, да? — прищурив глаза, заметил Чанбин, нырнув в склад лишь чтобы захватить рюкзак и продолжил, уже роясь в нём у выхода, — Странная штука. Я слышал, что появились первые смерти. — Иди учись. Сейчас тебя должна волновать лишь экономика страны, — фыркнул Минхо, подходя к стойке и щёлкая мышкой у монитора. — Какой ты злой, хён, — проворчал Чанбин, разворачиваясь, но весь мрак тут же слетел с просиявшего лица, как только за стеклом двери показались две яркие и такие привычные улыбки. — Сиди тут и хмурься дальше, а я проведу своё время в отличной компании. — Везёт тебе, — с сарказмом ответил Ли, зная, кого увидел друг, но не удосужился даже поднять голову и поприветствовать вошедших. Словно сговорившись перед выходом, Хёнджин и Феликс были одеты в красные вещи. Ярко-красная футболка Феликса пестрила в глазах из-за жёлтых, дизайнерских брызг и мелких надписей возле них, а медные шорты Хёнджина дополняли образ друга. Они поздоровались, мимолётно поделившись новостями, а затем Ли-младший протянул улыбнувшемуся Джисону пакетик мятных леденцов, вспоминая про его севший голос на днях. — Да всё в порядке, — замахал руками Хан, и Минхо, наконец, оторвал взгляд от экрана ноутбука, потому что действительно расслышал лёгкую хрипотцу, однако ранее почему-то не отнёс её к простуде. — Да бери, у меня их много, — вручив пакет, настоял Феликс, хмуря свои тонкие брови, — Они не лечат, но по крайней мере устраняют першение, — парень улыбнулся, а его веснушки расплылись по щекам маленькими, солнечными крапинками, красиво выделяясь на светлой коже. — Спасибо, — прошептал Джисон, прижимая пакет к груди. — Ну что, готовы идти? — хлопнул в ладоши Чанбин. — Только если ты сегодня платишь за обед, — усмехнулся Хёнджин под его «йа!». — Как ты можешь вот так бессовестно манипулировать своим хё- Обернувшись, Чанбин замер, смотря на вход двери. Через стекло на парней смотрел мужчина средних лет, смотрел пристально, не сводя белых, словно в трансе, глаз. Стоял он не ровно, шатаясь, но с места не сдвинулся даже тогда, когда Чанбин рискнул подойти ближе, через стекло пытаясь рассмотреть наличие каких-либо ран на его теле. — Эй, господин, с вами всё в порядке? — подал голос он, подходя ещё ближе, как тут его руку схватил Хёнджин, судорожно обронив: — Не выходи, Бин-хён, не надо. — Ему точно нужна помощь, я… — Я наберу 112, — тут же отозвался Феликс, вытаскивая телефон. — Чего вы сразу паникуете, бухой он, — закатил глаза Минхо, выходя из-за стойки, но был остановлен перегородившим ему путь Джисоном, — Отойди, Щелкунчик. — Ликс вызовет помощь, — твёрдо, без привычных улыбок и усмешек сказал Джисон, поджимая губы и, опустив на них взгляд, Ли с удивлением заметил на них лёгкую дрожь. — Это ненормально, он выглядит очень плохо, — покачал головой Чанбин, замечая необычайно бледную кожу и вздувшиеся, синие вены на шее. Мужчина замер, его широко распахнутые глаза впитывали в себя образы напуганных парней за стеклом, а затем он наклонил голову, подобно хищнику и вдруг пустился вперёд, со всей дури врезаясь лбом в стекло. — Да что за чёрт! — вскрикнул Со, отпрыгивая и с ужасом в глазах смотря на трещины, что появились после удара, смешанные с капельками крови. Мужчина разбил кожу на лбу так легко и при этом не поморщившись, что парни внутри опешили. Отойдя, не моргая, он продолжил смотреть, то открывая, то закрывая рот. Из-за стекла звуки с улицы всегда были приглушёнными, но парни отчётливо слышали странные шумы, выходящие из его груди, напоминающие хриплые, тяжкие стоны. Синие губы приоткрылись, зубы блеснули в хищном оскале, и мужчина снова набычился, готовый вот-вот разбить стекло двери. Словно из ни откуда послышался истошный вопль. Обернувшись, мужчина рыкнул, сорвался с места и направился в сторону звука, пока шокированные парни наблюдали за машиной, водитель которой не справился с управлением и врезался в столб напротив их Магазинчика. Столб задрожал, покачнулся, но не упал. Вместо этого внутри салона начался настоящий ад. Машина затряслась из-за борьбы внутри, на стекле с водительского места осели брызги крови, а стучащая по нему ладонь замерла, медленно сползая вниз. Стоявший у Магазинчика мужчина скрылся за поворотом с новым воплем, движение внутри машины прекратилось, но в чистых окнах можно было рассмотреть дёргавшиеся силуэты. Телефон выпал из рук Феликса. Он дышал судорожно, со свистом, смотря на свои дрожащие руки, пока к нему не подошёл Минхо, закрывая ладонью глаза брата. — Что… что за… — не в силах сдвинуться с места, Чанбин замер у двери, видя произошедшее через трещины и не понимая что видел вообще. Его сердце билось так сильно, что было готово выскочить из груди. Раздалась сирена, город словно пробудился, а вместе с ним и что-то страшное. Магазинчик находился на углу улицы, которую оживлённой было назвать сложно, но внезапно из зданий посыпались люди, работавшие в таких же небольших торговых рядах и в панике стали искать свои машины. Чанбин снова дёрнулся к двери, но резко тормознул, вцепившись в ручку, потому что у поворота показались такие же люди, что тот мужчина, которые стали накидываться на бежавших, словно волки на овец. Они толкали кричащих людей, прыгали сверху и впивались в их шеи с жадной быстротой, брызгая кровью на раскалённый асфальт. Крики и мольба о помощи этих людей отпечатались в ушах какофонией звуков, в груди всё сжалось от вида растерзанных женщин и мужчин, что остались лежать без движений, пока они не начинали дёргаться, вставать на ноги и делать то же самое, что их нападавшие до этого. Бежавшие скрылись из виду также быстро, как появились, но кровь, что осталась на асфальте, была настоящей, была подтверждением того, что произошедшее было не коллективным глюком. Парни стояли без движений и звуков, именно поэтому их не заметили, но стоило Чанбину щёлкнуть ручкой, запирая дверь, как они ринулись прятаться за витрины на случай, если этот звук кто-то услышал. Последним присел Джисон со своим финальным щелчком, и Минхо выдохнул, продолжая не позволять Феликсу смотреть на уличный мрак. — Какого чёрта только что произошло?! Мы что в фильме про зомби? Или там дораму какую-то снимают? — шёпотом завалил вопросами Хёнджин, сжимая свои длинные волосы в кулаках. — Что бы там ни было, нужно попросить о помощи, — вытаскивая телефон, произнёс Чанбин, набирая номер экстренной помощи. — Всё будет хорошо, — шептал Минхо, поглаживая мягкие волосы Феликса, и тот выдохнул, прижимаясь к тёплому боку брата, — Всё будет хорошо. — Чан-хён написал, что в центре творится хаос, — смотря в экран своего телефона, произнёс Джисон, — И посоветовал не высовываться из дома, пока полиция не решит эту проблему. — Мы в чёртовом фильме про зомби… — продолжал шептать Хван, бездумно смотря перед собой в пустоту. На его волосах осели мошки, но Хёнджин впервые совершенно не обратил на это внимание. Его лицо побелело как мел, а пухлые губы исказила гримаса страха. Он сжимал пряди так сильно, что мог отодрать клок, поэтому Джисон вздохнул, откладывая телефон и пододвинулся к другу, беря его ладони в свои, отогревая похолодевшие пальцы. — Эй, тише, мы справимся, — тихо произнёс он, растирая красную кожу, — Нам помогут, слышишь? — Или нет… — одними губами сказал Со, показывая, что ему никто не ответил. Перезвонив ещё три раза, Чанбин без сил откинулся на витрину с консервированным горошком, постукивая уголком телефона по коленке. — Должно быть, сейчас все спасатели заняты устранением беспорядков в центре, — предположил Феликс, судорожно кивая самому себе, — Д-да, точно, так и есть. — Так и есть, — согласился Минхо, выдыхая, хотя в его голосе не было ни капли убедительности. Иногда парни вздрагивали от звуков с улицы. Им постоянно казалось, что трещина на двери лопнет, и в зал ворвутся страшные, жрущие людей твари. Где-то включилась сигнализация машины, а ещё дальше послышался пробивающий до мурашек взрыв. Городская сирена со спокойным голосом, просящим не поддаваться панике, прекратилась, но тишина, что пришла на её место, не успокаивала. Никакой возни и того пугающего рыка слышно не было, но по прошествии получаса никто не рискнул выглянуть из ближайшей ко входу витрины. Время словно застыло, тишину прерывало нервное дыхание и гулкое сердцебиение. Поглядывая на экран телефона, Джисон с разочарованием понял, что последнее его сообщение Чан не прочитал, более того, вышел из сети после своего предупреждения, и теперь парень переживал. Конечно он знал своего хёна достаточно хорошо, в конце концов, Чан его наставник с универа, который старший окончил в прошлом году, взяв второкурсника-Хана под своё крыло. Они занимались музыкой в личной студии Бана, подаренной его отцом, там же говорили по душам, там же Джисон впервые попробовал алкоголь. Вскоре, к ним присоединился Чанбин, и пусть учился парень на специальности, совершенно не связанной с музыкой и искусством в целом, у Со была предрасположенность. Втроём они создали несколько песен, даже отослали парочку знакомому из крупного агентства, чтобы тот оценил навык, но так и не успели получить ответ из-за сегодняшней неразберихи. Смогут ли они выбраться отсюда? — Уже час прошёл, что там вообще происходит? — прошептал Чанбин, открывая новости и во все глаза смотря на кадры съёмок, сделанные очевидцами, — Ребят… Развернув телефон, парень показал остальным то, что творилось в центральном районе, слыша судорожные выдохи. По улицам бегали белоглазые существа, рвущие людей как псы тряпки. Они не понимали ни речь, ни жесты, а шли напролом, как мужчина за дверью. Люди кричали, умоляли прекратить, но никто так и не остановился. Снимавший всё это человек громко комментировал ситуацию, находясь, возможно, на крыше автомобиля, но как только одна тварь обратила на него внимание, за ней двинулись и другие, начиная раскачивать машину в целях достать оператора. Это была трансляция, за действиями в городе следили другие и пересылали своим знакомым, поэтому видео быстро разлетелось по сети. — Это не может быть правдой… — прошептал Феликс, опуская голову и закрывая глаза, пытаясь успокоиться. Всё произошедшее казалось парню сном. Он так сильно хотел проснуться, что ущипнул себя за руку, заработав красный след и жжение на коже. Старший брат был рядом, но дома осталась мама. В университете были его друзья, люди, которым нужна была помощь, тоже были, но они не могут выйти из Магазинчика, не привлекая внимание. Всхлипнув, Ли прикусил губу, чтобы не разреветься в голос, чувствуя, как Минхо осторожно приобнял его. Так они просидели ещё три часа, бегая по новостям, смотря короткие, но пугающие ролики и пытаясь дозвониться хоть до кого-нибудь. Тётушка Хёнджина таскала с собой телефон везде, даже в ванную, но и она не брала трубку. Чанбин шипел, когда не получил от родителей даже сообщения, пока Феликс внезапно не подорвался, отвечая на звонок. — Мама?.. — он нажал на громкую связь, позволяя парням услышать внутренние помехи, нервные голоса на заднем плане и заплаканный голос женщины, что пыталась дозваться до своих сыновей, — Мама, это я, ты где? Что случилось? Мама?! — Бок-а… шшш… кмвы… Хо-я с тобой?.. — Да, да, мама, хён со мной! — Хо-я… бегите… станция… безопасно… — звонок слетел, послышались гудки и вскрик Феликса, который прислонил телефон ко лбу, прижимая его так сильно, что он, казалось, вот-вот треснет. Минхо принялся звонить снова и снова, получая в ответ недоступность абонента, пока задумчивый Джисон вдруг не сказал: — Она сказала что-то про станцию… Может, туда привели остальных? Вряд ли людей бросили на растерзание- — Заткнись. Просто заткнись, — прошипел Минхо, стискивая телефон до хруста костяшек. — Я пытаюсь сказать, что она в порядке, идиот! И родители остальных тоже! — Ты ничего не можешь гарантировать! Ты хоть знаешь каково это — потерять близкого человека?! — в ответ повысил голос Ли, а затем замолчал, с холодными мурашками наблюдая за потерявшим все краски лицом напротив. Джисон не ответил, поджав бледные губы, а затем отвёл взгляд, откинувшись на витрину так, чтобы не опрокинуть ни её, ни баночки с газировкой. Да, он знал. Знал каково это, воспитанный дедушкой и помнивший лица родителей лишь благодаря старым фотографиям. Друзья знали о его положении и конечно Минхо тоже, но вырвавшийся наружу стресс, смешавшийся с паникой, притупил фильтр, который Ли использовал при разговорах. Он не собирался задевать Хана за живое, но выпорхнувшие слова обратно вернуть не мог. Рука дрогнула в порыве прикоснуться к его плечу, но Минхо разумно отступил, потому что знал, что Джисон, возможно, вывернет его руку, если тот сунется. Наступившая тишина снова стала напряжённой. Остальные отложили телефоны, усталые, напуганные, прижались друг к другу, словно окоченели на диком морозе и стали думать что делать дальше. Выходить из Магазинчика было опасно, но и сидеть вечно в нём не было смысла. Летавшие у потолка мошки, казалось, сочувственно гудели, не приближаясь к парням, поэтому их никто не беспокоил. Слух обострился до максимума, но пульс нормализовался, поэтому, когда страх чуть притупился, они осмелились вылезти из своей норы в виде витрин и обследовать обстановку. Первым встал Хан. Он шёл осторожно, приглушённо пощёлкивая, а затем остановился у клеёнки, заменяющей дверь на склад. Подняв руки, парень сорвал её с громким шорохом, замер, прислушиваясь, а затем пощёлкал к двери, на полпути шёпотом прося: — Хёнджин-а, подай скотч. Вместе они завесили дверь и часть окон, что были по бокам, не позволяя никому снаружи увидеть их также отчётливо, как увидел мужчина. Они проверили надёжность двери склада, что вела на выход и через которую они принимали товар, а затем налили в электрочайник воды из бутылки, нагревая. К их огромному счастью свет, как и интернет, не отключили. И хоть связь стала ловить хуже, а телефонные разговоры были похожи на чавканье коровы, Чанбин всё же получил сообщение от матери, которая возможно отправила его ещё несколько часов назад: «Нас эвакуируют в Тэгу, пожалуйста, ответь, Чанбин-а!» — В Тэгу… — прошептал парень, показывая другим сообщение, — Наверное, твоя мама говорила про станцию, потому что жителей сразу стали эвакуировать. — Но до нас не дошли, потому что наш Магазинчик в жопе мира, — невесело усмехнулся Хёнджин, забирая волосы в хвост. — Или же с этого района всё и началось… — предположил Феликс, явно обнадёженный тем, что хоть какое-то сообщение смогло дойти до них. — Я напишу ей, что мы здесь, может, сюда пошлют помощь, — сказал Чанбин и принялся печатать. Чайник вскипел, и парни заварили рамён, не чувствуя от еды ни сытости, ни радости. Желудки скрутило, но не от голода, а от страха, однако есть они не прекратили, попутно развеивая напряжённую обстановку любыми темами, не касавшимися монстров снаружи. Близился вечер. Звуки с улицы всё также напоминали пустое, футбольное поле с одним только ветром. Друзья не рискнули включать в Магазинчике свет, поэтому если им что-то было нужно, они уходили на склад и врубали телефонные фонарики. Несмотря на существующую возможность зарядить телефоны до ста процентов, никто из них не знал когда могут внезапно вырубить всё электричество в городе, поэтому тратили они всё с умом. Хотелось поиграть в банальные стрелялки, чтобы отвлечься, но даже это было бы глупым расточительством. Повернув голову, Минхо заметил державшегося за живот Феликса и тут же подлетел к брату, спрашивая: — Что с тобой? Тебе плохо? — Не совсем, хён, просто… — он посмотрел на друзей, ощущая, как горят уши и на минимальной слышимости заявил: — Я в туалет хочу… Выдохнув, Минхо прикрыл глаза, задумчиво жуя губу. Общественный биотуалет, куда они ходили во время смены, стоял за Магазинчиком недалеко от мусорных баков и добраться до него можно было с выхода склада. Обычно это не составляло труда, иногда, если в смене был кто-то один, они запирали дверь Магазинчика и спокойно шли делать свои дела, но сейчас, когда никто не знает что может твориться за дверью склада, это стало проблемой. Беспомощно посмотрев на друзей, Ли тряхнул головой, а затем вошёл на склад, с замиранием сердца подходя к металлической, запертой двери. — Если будут рваться, то скорей всего проломят, — смотря на ветхие, проржавевшие петли, шёпотом заявил Чанбин, потирая переносицу. — Но и пи́сать тут негде, не говоря уже о… — Хёнджин прочистил горло, краснея точно также, как друг. — Просто стоять и терпеть тоже не вариант, — нахмурился Минхо, смотря на опустившего голову брата. По правде говоря, не один Феликс хотел в туалет. Произошедшее отбило у друзей любую человеческую потребность, однако когда они выдохнули, слегка расслабились и даже поели, организм ожил, намекая на зов природы. Ситуация кричала о том, что в Магазинчике придётся задержаться до утра точно, поэтому игнорировать любые чувства было опасно для здоровья. Смотря на сжимавшего руки напряжённого Феликса, Джисон вздохнул, сталкиваясь с Минхо плечами и отодвигая его от двери с тихим: — Отойди. А затем прикоснулся виском к холодной поверхности двери, прислушиваясь. На той стороне не было ни шороха, и если раньше можно было услышать подъехавший с товаром грузовик чуть ли не со стойки, то теперь мёртвое молчание напрягало. Коснувшись ручки двери и слегка её опустив, Джисон услышал привычный щелчок, второй рукой потянул задвижку, толкая дверь и всматриваясь в маленькую щель, что образовалась при открытии. С улицы повалило прохладой. Ветер разгулялся, разнося по проулку запах мусорки и города. Он слышал собственный пульс так отчётливо, будто сердце стучало прямо над ухом. Сглотнув, Джисон высунулся наружу, вертя головой то вправо, то влево, а затем посмотрел прямо на биотуалет, вокруг которого не было никого, хотя мысленно они успели многое надумать. — Идём, — одними губами сказал парень, протягивая руку, которую Феликс взял с опаской и страхом, не испытывая никакого желания выходить наружу. Подорвавшись, Минхо отодвинул Джисона, перетягивая брата на себя и едва не вываливаясь со склада с таким взглядом, в котором Хан мог прочитать — «это наши проблемы, не лезь». Пожав плечами, парень отступил, давая дорогу дрожащему Хёнджину и не менее напуганному Чанбину. В туалет хотели все, но если они ринутся толпой, то грозят навести шума. Розовый закат отражался на крышах кровавым маревом, кидая отблески на волосы и одежду. Справившись с нуждой последним, Джисон вышел из кабинки, осматривая дальнюю улицу и главную дорогу, что виднелись у выхода из проулка за Магазинчиком. Стоявшее здание компьютерного сервиса напротив казалось таким брошеным и безжизненным, что Хан сглотнул, вспоминая весёлые деньки, в которых около зелёных, металлических ворот всегда вертелась молодёжь. Тишина улицы без единого шороха шин вводила в тоску. Зажглись фонари. Тусклый, тёплый свет падал на окружение напоминанием о реальности происходящего, и парень поёжился, ощутив на оголённых плечах настоящую, тяжёлую ношу. Кожа покрылась мурашками, и Джисон поторопился вернуться, попутно хватая с полочки у входа антисептик, так как раковины с водой у них не было. — Всё не так плохо, как я думал, — обтирая руки влажной салфеткой после антисептика, задумчиво сказал Чанбин, — Может, нам удастся добраться до станции, там наверняка есть полиция и военные. — Пёхать почти через весь город, как ты собрался это делать? — отпивая немного холодного, зелёного чая, спросил Хёнджин. — Сидеть тут и скулить тоже не вариант, — закатил глаза Со, а затем уселся рядом, хватая сникерс и шурша упаковкой, — Да, Джисон-а? Джисон не ответил, задумчиво смотря перед собой. Он знал обходной, более быстрый путь, но тот проходил мимо центрального входа в метро, а если учесть то, что написал Чан, им следовало как раз избегать все центральные и открытые участки. Добраться на мотоцикле было бы проще, но он сможет увезти отсюда максимум двоих, оставив ещё двоих дрожать в Магазинчике дальше. Даже если они наткнутся на военных, которое сопроводят их в безопасное место, парень не мог гарантировать то, что за остальными друзьями кто-то вернётся, пока его самого могут скрутить и не пустить обратно в город. К тому же, как средство передвижения, в толпе ходоков мотоцикл был бесполезен — он завязнет в гуще жаждущих их крови существ, и их просто разорвут. Прикрыв глаза, потирая пульсирующие виски, Хан уселся напротив Чанбина, чувствуя, как в его ладонь ткнули чем-то шуршащим и твёрдым. Посмотрев на протянутый батончик, он кивнул, медленно освобождая его от обёртки, наконец говоря: — Надо переждать. Заночуем здесь, а завтра будем думать. — Но чур никакого света! — тут же отозвался Хёнджин, содрогаясь от мысли, что их могут заметить. — И не храпеть, — подхватил Чанбин, выдавливая усталую улыбку. Спать было не на чем. Если бы их Магазинчик специализировался не только на еде, но и бытовых товарах, было бы проще найти хотя бы спальные мешки. Кроме спичек, пакетов и мелкой канцелярии, у них продавались закуски, питьё и немного полуфабрикатов, спать на которых было бы глупо и неудобно. Холодильник с мороженым продолжал тихонько гудеть как знак того, что свет всё ещё не вырубили — это можно было определять днём, а ночью — по фонарям. Улечься всем вместе и при этом постоянно сталкиваться локтями и жарой не хотелось, поэтому почти каждый выбрал себе по уголку. Феликс лёг на колени брата, потому что Минхо настоял, а Хёнджин попросил у Чанбина одолжить плечо, вызвав у того недоумённый взгляд: — Я тебе подушка что ли? — прошипел он, но не оттолкнул наглую голову, — И вообще, бери пример с Джисон-и, он вообще подложил упаковку пакетов! Все посмотрели на скрестившего руки на груди парня, который действительно подсунул упаковку под шею, имитируя свёрнутую подушку для поездок. Не обратив на друзей внимание, он прикрыл глаза, облизав губы и притворился глубоко спящим, вызвав у Хёнджина вздох. — Если что-то случится, то только он подорвётся первым, — зевая, сообщил парень, на что Со усмехнулся: — Какие познания, спал с ним что ли? Но ответа так и не получил. Магазинчик погрузился в тишину, через десять минут в которой послышалось первое сопение. Парни постепенно погружались в беспокойный сон за исключением хозяина коньячных глаз, с недовольным прищуром сверлившего Джисона.

***

Его разбудил дикий шум ливня. Разлепив глаза и едва не простонав от боли во всём теле, Джисон приподнялся, поддерживая себя за витрину и направился в сторону клеёнки, с прищуром пытаясь рассмотреть что-то в окне рядом. На улице было мрачно, свинцовые тучи нависли над городом опасным ковшом, пока пустынные дороги омывали настоящие водопады. Лужи превратились в бегущие потоки, сливаясь в дождевую канализацию. Вдали стоял густой туман, а выходящий из земли пар огибал столбы и урны. Резкая смена температуры сказалась на погоде, холодные капли барабанили по стеклу и наверняка просачивались в образовавшуюся от удара трещину. Осторожно раздвинув клеёнку, Джисон посмотрел на машину, которая врезалась в столб, замечая всё те же силуэты, которые на этот раз не пытались выбраться. Они напоминали сонных мух, которые на время отключились, дожидаясь своего часа. Кровавые разводы на стекле двери исчезли, их смыло первыми потоками, которые наверняка начались ещё с раннего утра. Посмотрев на время, Джисон потёр глаза, осознавая, что ещё только шесть утра. Будить парней не стал. Включая на складе чайник, он положил на обеденный, маленький столик пять пакетиков растворимого кофе и принялся листать едва грузившую ленту в телефоне, натыкаясь на громкие заголовки по типу: «ОПАСНЫЙ КИШЕЧНЫЙ ВИРУС СТАЛ НАЧАЛОМ АПОКАЛИПСИСА?!», «ЗОМБИ АТАКУЮТ ЮЖНУЮ КОРЕЮ, НЕ ВЫХОДИТЕ ИЗ ДОМА БЕЗ НУЖДЫ!!!» или «ЧТО ТВОРИТСЯ НА УЛИЦАХ СЕУЛА?». Выдыхая, Хан растёр лицо, внутренне понадеявшись, что ему всё это приснилось, а в Магазинчике они ночевали, потому что налакались соджу. Господин Пак пришёл бы с утра и раскидал бы их по углам, лишив и без того крошечной премии, а потом бы тяжко вздохнул и передумал. Всё было бы как раньше, но… — Выглядишь так, словно по тебе прошёлся слон, — раздался голос за спиной, заставляя Джисона вздрогнуть. Он обернулся, натыкаясь на такой же усталый взгляд и усмехнулся, качая головой. — Это комплимент? — Нет, — ответил Минхо, плечом отодвигая Джисона и наклоняясь к шкафчикам, вытаскивая кружки, которые они принесли на работу. Чайник вскипел, парни пили кофе в тишине, иногда шелестя упаковкой печенья, которое они разделили на двоих, мысленно удивляясь, что способны вот так просто сидеть рядом и не собачиться. Посмотрев на Минхо, Джисон заметил его растрёпанную чёлку, надутые губы и лёгкий след от уголка витрины на румяной щеке. Спрятав улыбку в кружке, Хан отвернулся, думая о том, что и сам выглядит не лучше, внезапно поймав себя на мысли, что утренний Минхо невероятно милый. Он крепко сжимал свою зелёную, пузатую кружку и откусывал от круглого, песочного печенья маленькие порции, напоминая то ли зайца, то ли котёнка. Заспанные глаза с кошачьим прищуром ловили смешинки в радужках напротив и тут же смотрели в другую сторону, словно их хозяин смущался. Они никогда не ели вместе, тем более друг напротив друга, и это… действительно смущало. — Не выходил на улицу? — вдруг разорвал тишину Ли, продолжая смотреть на полки с товаром, будто надпись «спрайт» интересовала его куда больше собеседника. — Ещё не приспичило, — усмехнувшись, пожал плечами Джисон, отчего Минхо цокнул языком. — По нормальному же спросил. — Я также и ответил. — Ты всегда отвечаешь как тот ещё засранец. — Бин-хён отвечает и похуже, но цепляешься ты почему-то только ко мне, — поставив пустую кружку, Джисон откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. — Не цепляться к тебе невозможно. — Оу, это признание? — Заткнись. — А ты попробуй. — Нарываешься. Споря, они с каждым словом поддавались всё ближе и ближе, пока едва не ткнулись носами, замирая. Голос Джисона всё ещё хрипел, поэтому он поспешил прочистить горло, отстраняясь и отводя взгляд. На какое-то время они терроризировали пространство потемневшими глазами, но потом в головах словно что-то перещёлкнуло, и они одновременно подорвались, хватая свои кружки и подходя к двери склада. — Ты первый. — Нет, ты. — Уступаю старшим. — Ты младше, а значит шустрее. — Я знаю, — поиграв бровями, улыбнулся Джисон, переворачивая диалог совершенно не в ту степь. — Придурок, — фыркнул Минхо, собираясь открыть дверь, как тут Хан сделал это за него, беря с собой и кружку Ли. — Всё равно курить иду. Только подай мне бутылку, сполосну кружки прямо из неё. — Зачем так рисковать, курил бы тут, — проворчал Минхо, но всё равно принёс бутылку. — У тебя астма, идиот, — щёлкнув его по носу, Джисон скрылся за дверью за секунду до возмущений Ли, который так и замер у порога, бездумно смотря перед собой. Джисон знал о его недуге, но никогда не озвучивал это вслух, поэтому Минхо особо не распространялся, предпочитая игнорировать этого парня. Ровно также Минхо знал, что Джисон курит, но никогда не видел его с сигаретой в ближайшем радиусе. Значит ли это, что Хан не курил рядом с Минхо лишь из-за его проблемы?.. Покачав головой, Ли отогнал все мысли прочь, замечая в проёме сонного Феликса. Брат улыбнулся, одаривая его теплотой, и Минхо налил ему кофе, кладя рядом пока ещё мягкую булочку. По возращению, Джисон приволок высокое, синее ведро, говоря о том, что они могли бы использовать его вместо улицы, сливая отходы от еды и питья, а как накопится — уже тогда выходить наружу и выливать ведро. Сделал он это с целью не выходить так часто, потому что скрип двери мог привлечь излишнее внимание. — Сегодня попробуем связаться с подмогой ещё раз, и если никто не ответит, будем думать как выбираться отсюда самостоятельно, — набирая номер, сказал Хан, слыша протяжные и бездушные гудки. Парни кивнули, принявшись названивать то родственникам, то скорой, то полиции и пожарным по отдельности, а потом по общему номеру и так по кругу, но никто не брал трубку. К обеду дождь прекратился, но заметно похолодало. Интернет вырубился, отчего опешивший Чанбин принялся перезагружать телефон, в панике надеясь, что проблема только у него, но когда остальные показали значок отсутствия связи, схватился за голову. — Мы в жопе. — Значит, придётся выбираться самим, — спокойно сообщил Хан, будто догадывался, что всё так и случится. Он видел улицу с мокрым асфальтом, чувствовал оседающую влагу на теле и волосах и слышал шорох ветра, но ни сирены, ни стрельбы, ни даже вертолётов слышно не было. Город будто покинули, в нём словно перестало существовать всё живое. Если военные эвакуировали выживших, что смогли вовремя сесть в их машины, а остальных бросили, не рискуя спасать, им придётся импровизировать, чтобы выжить. В голове Джисона была ещё и иная теория — все просто погибли, некому было спасать или все были настолько заняты спасением в горячих точках, что про их райончик просто позабыли. Ходоки не ломились в их Магазинчик, не хватали за руки из-за угла и не мычали в окна — значит ли это, что у них есть шанс? Но как только голову посетила эта мысль, со стороны улицы раздался вопль вперемешку с воем и громким цоканьем каблуков по асфальту. Ломанувшись к окну, парни увидели девушку, что бежала от трёх или четырёх ходоков, которые не посмели бы остановиться, даже если бы по ним проехался грузовик. Они нагоняли девушку так стремительно, что та плакала на ходу, хватаясь за воздух так, словно он мог ей чем-то помочь. Подошедший к двери Чанбин схватился за ручку, чтобы выбежать наружу и позвать девушку к Магазинчику, как тут остановивший его Хёнджин прокричал: — Что ты делаешь?! И наступило дежавю, в котором он точно также остановил друга от ошибки впустить заражённого мужчину внутрь. — Она погибнет, если мы ничего не сделаем! — Но тогда погибнем мы все! — Хёнджин, Хёнджин, — хватая парня за руку, Джисон развернул его к себе, сжимая щёки ладонями и заставляя посмотреть себе в глаза, — Возьми этих двоих, — он кивнул на Минхо и Феликса, — И спрячьтесь на складе. Услышите вопли внутри — бегите через вторую дверь, хорошо? — Но… — Хорошо? — с нажимом повторил парень, и Хван быстро закивал, скуля, прикрыл глаза, чтобы тут же отойти и позволить Джисону встать рядом с Чанбином. — Ты помереть собрался? — стиснув руки в кулаки, прошипел Минхо, улавливая его намерения. — Ну ты же так этого хотел, — подмигнув, Джисон вылетел из Магазинчика, как только Со отпер дверь. — Нет, я… — но он не дал шанса на ответ Ли, который растворился в свистящем воздухе, что гулял по улице. Кинувшись к мотоциклу, Джисон просунул руку за велопарковку, выуживая оттуда металлическую биту и, под недоумённый взгляд Чанбина, кивнул: — Зови её. И Чанбин позвал. Его голос был громким, звонким и пробирающим до мурашек. Он мог докричаться до человека в конце улицы, а уж до бежавшей напротив девушки тем более. Она повернула голову в их сторону и, почувствовав надежду, ускорилась, перебегая дорогу, едва не спотыкаясь. Поймав её, Джисон подтолкнул девушку к Чанбину, который бегло велел ей спрятаться внутри Магазинчика и тут же отвесил первый удар по ходоку, что с хрипящим воем намеревался вцепиться в его шею. Череп хрустнул, монстр отлетел, но тут же встал на ноги, пока за ним появилось ещё трое. — Что ж… — мрачно улыбнувшись, чувствуя дрожь в собственных пальцах, Джисон пережал биту так, чтобы та не соскальзывала от влаги и замахнулся вновь, отражая ещё одно нападение. Чанбин не знал за что схватиться. Это была его идея спасти девушку, а теперь он понятия не имел что делать и как помочь другу. Чувствуя безысходность, он схватил мусорный бак и бросил в ближайшего ходока, отчего тот повалился на землю с диким рыком. — Сейчас ещё, блять, своих позовут, — замечая, как громко они кричали, ругнулся Со, осматривая округу. Джисон не ответил, отбиваясь. Он помнил, что даже малейший укус может стать критичным, поэтому уворачивался от них как мог, чувствуя себя настоящим ужом. Вцепившись в биту, как бешеный пёс, монстр прорычал, брызжа слюной во все стороны и напирая на Хана с одной стороны, пока с другой Чанбин пытался избавиться от ещё двоих, размахивая всем, что попадётся под руку. Было страшно. Было дико страшно, но сдаться они не могли. Сдаться — значило умереть. Распахнув глаза, Джисон услышал звук мотора. Повернув голову, продолжая загораживаться битой от навалившегося на него монстра, он увидел красный джип — такой знакомый и одновременно желанный, что весь задрожал, отталкивая ходока, чтобы его тут же снесло к столбу, втискивая его тело до хруста и влажного бульканья. Джип отъехал, слегка повернул и проехался по ещё троим, едва не задевая вовремя отскочившего Чанбина, ругавшегося себе под нос и смотрящего на свои дрожащие руки. Джип снова отъехал и снова вдавил хрипящих существ в асфальт и так до тех пор, пока от извивающихся тел не осталось кровавое месиво. Отвернувшись, Джисон нервно забегал глазами по округе, пытаясь зацепиться хоть за что-то, чтобы не блевануть. Нашарив дрожащими пальцами пачку сигарет, он чиркнул зажигалкой, которая всё никак не поддавалась, то и дело выскальзывая. Во рту скопилась вязкая слюна, перед глазами играли чёрные пятнышки, напоминающие магазинные мушки, а волосы пропитались по́том. Язык пламени коснулся сигареты, которую парень зажал меж губ, и Джисон обернулся на улыбающегося Чана, с покрасневшими глазами говоря: — Ты приехал. — Я приехал, — вытаскивая сигарету для себя, он подкурил у Хана, замирая и смотря на тяжело дышавшего Чанбина, — А вы как всегда без приключений не можете. — З-замолчи, — быстро-быстро моргая, ответил Чанбин, пытавшийся прийти в себя. Красный джип возвышался над мотоциклом Хана как рыцарь. Как и когда Чан понял, что друзья здесь, он не знал, но мог предположить, что друг просто сложил дважды два. Почему не остался дожидаться солдат и не прошёл эвакуацию с остальными — было тоже неизвестно, но Джисон не стремился заваливать его вопросами, выпуская изо рта сизый дым, вперемешку с судорожным выдохом. Глаза упали на окровавленную биту и едва заметный след от зубов на металле. Парень поморщился, вспоминая дикую жажду в белых глазах напротив и страшный оскал острых зубов, что вцепились в биту так, словно монстр показывал что будет с Джисоном, если он отступит. Тучи всё ещё прятали солнечные лучи, хоть и не так отчётливо. Туман не развеялся, но потерял свою силу, постепенно исчезая, но из-за влаги, витавшей в воздухе, дышать стало тяжело. Решив, что они успеют наговориться, Хан перекатил мотоцикл чуть ближе ко входу в Магазинчик на случай, если придётся экстренно на него сесть, держа сигарету в зубах, напоминая Чанбину мафиози. Он нервно прыснул, чувствуя гусиную кожу на спине и обнял себя руками, качая головой. — Чуть не сдохли, вот же… — Надо сворачиваться. По пути я видел много ходоков, — сказал Чан, намекая войти внутрь и направился к двери, как тут его остановили, положив руку на плечо. — Выкинь сигарету, хён. — А? Нафига? — Давай, — вытаскивая её прямо из губ парня, Джисон выкинул свою и чужую в урну рядом и только тогда пропустил старшего. Они заперли дверь, занавесив её клеёнкой. Наступила тишина, прерываемая тяжёлым дыханием и щелчками Джисона, который, опираясь, подпрыгнул и сел прямо на стойку, с прищуром рассматривая собравшихся. Хёнджин бросился к Чанбину, со всей силы, которая у него только была, ударил того по плечу и тут же воя, потому что мышцы Со были стальными. Рассматривая покрасневший кулак, Хван начал ругать его за беспечность, не замечая благодарной улыбки друга и то, как быстро Чанбин успокоился после его воплей. — Я так испугался, придурок! — положив голову на крепкое плечо, всхлипнул парень, и со стороны это выглядело комично из-за их ощутимой разницы в росте. Хёнджин был выше Чанбина на голову, поэтому, склонившись, ему пришлось сгорбиться, чтобы удобно уместить голову на чужом плече. Наблюдавший за этим Феликс выдохнул, чувствуя, как отлегло от сердца, ведь его друзья в порядке, пока Минхо просто молчал, отвернувшись и засунув руки в карманы джинсов. — Это… — нарушила тишину девушка, неуверенно переступая с ноги на ногу, — Большое спасибо за спасение! — она поклонилась, тут же розовея щеками и выдавила нервную улыбку, поймав взгляд Чанбина, — Правда, спасибо, я думала мне крышка… — Тебя не кусали? — спросил Хёнджин, бормоча это в плечо. — Как тебя зовут? — догнал Чанбин, едва не перебивая друга. От повалившихся вопросов девушка замотала головой, не зная на кого смотреть и кому отвечать. Она зарделась, неуверенно перебирая тонкие пальцы и опустила голову, раздумывая. — Отстаньте уже, вы её пугаете, — цокнул Феликс, подходя к девушке ближе с яркой улыбкой на лице, — Привет! Меня зовут Феликс, можно просто Ликс, это мой брат Минхо, — он показал на мрачного парня, который даже не повернулся, услышав своё имя, — Спас тебя Чанбин, рядом с ним Хёнджин, — показал уже на парочку, что пыталась выдавить приветливые улыбки, — А ещё Джисон, — указал на сидевшего Хана, который кратко махнул рукой, — А приехал сюда… — Бан Чан, — широко улыбнувшись, Бан вытянул руку, дождавшись, когда девушка неловко её пожмёт, а затем наконец спросил более спокойно: — Так как же тебя зовут? — Ким… Ким Мирэ, — на этот раз улыбка была более искренней, когда девушка почувствовала, что ей не грозит опасность. — Красивое имя! — ответил за всех Феликс, протягивая ей бутылку воды, — Голодна? — Нет, — покачала она головой, — Мы с ребятам прятались в торговом центре, там было много еды, но… — Мирэ нервно сглотнула, видимо вспомнив что-то неприятное, — Но потом кто-то открыл двери и туда ворвались они… — Торговый центр в Мёндоне? Я видел кадры оттуда вчера, — Феликс потупил взгляд, думая как бы аккуратно вытянуть немного информации, не задев при этом и без того расшатанную психику девушки. — Да. Эти существа, они… они были людьми, но становились такими прямо на наших глазах. Я весь вечер бежала до спальных районов, думала, там безопаснее, но как видите нет. Мы не успели на эвакуацию, честно говоря, проходила она как-то странно… — О чём ты? — тут же вздрогнул Чанбин, подходя ближе. — Они забирали не всех, словно… словно проверяли что-то. Вот, — Мирэ вытащила телефон с красивым брелоком в виде лисы с пушистым хвостом и показала видео проезжавших мимо военных машин, которые даже не остановились, когда они кричали и махали руками, привлекая внимание, — Сначала мы подумали, что произошёл террор, сирена оглушала, а люди паниковали. Потом мы услышали выстрелы и всё смешалось. Когда в торговый центр ворвались эти монстры, мы с подругами разделились, я до сих пор не могу с ними связаться… Даже не знаю как мне так повезло, что я встретила вас, ребята, я бы не выжила. — Ты можешь оставаться тут сколько захочешь, — подбодрил Феликс, хлопнув в ладоши, — С этим разобрались. Ну а ты, хён? Бан Чана Феликс знал не очень хорошо. По рассказам Джисона он предстал перед ним важной фигурой, ведь заменил Хану брата. Молодой человек не отталкивал, его улыбка с маленькими, милыми ямочками вселяла безопасность, а слегка кучерявые, чёрные волосы поблёскивали в тусклом свете улицы. Чан не спешил начинать свой рассказ, посматривая на Джисона так, словно сканировал его взглядом и, заметив это, Хан поднял руки, намекая, что не ранен — «и вообще, хватит опекать меня, хён». Заметив брызги крови на медовой коже, Бан вздохнул, взял ближайшую пачку влажных салфеток и подошёл к сидящему Хану, начиная стирать засохшие пятна. — А я просто не мог уехать без этих балбесов, — намекая на Джисона и Чанбина, ответил парень, — Сидел в студии, когда это началось, написал Сон-и, но ответа не получил — телефон сдох. Заехал к нему домой, но там пусто, обрадовался, может, его военные забрали, но наткнулся на настоящий ад в центре и решил переждать. Проехать на тачке там нереально — ходоков там пруд пруди, увязнешь, машину перевернут. Поехал обходными путями проверить Магазинчик, может, там кто остался, смотрю — мои во всю дерутся, вот и вся история. Бензина, правда, больше нет, но главное, что доехал. Джисон шикнул, когда старший провёл большим пальцем по его щеке, стирая последнюю каплю и увернулся под его лёгкий смешок. — Рискнул своей жизнью, чтобы спасти друзей, смело, — послышался голос Минхо, который наконец сдвинулся с места, приподнимая брови и будто бы смотря свысока. — Спасибо, — сделав вид, что не заметил сарказма в голосе, ответил Чан, не желая вступать в конфликт. — Вот только зря, Щелкунчик и сам отлично справляется, правда ведь? — Заткнись. — Щелкунчик? — недоумённо посмотрев на Хана, спросил Чан. — Не слушай придурка, — закатил глаза парень, спрыгивая со стойки и попадая в объятия старшего, который тут же его поддержал, — Лучше расскажи побольше о том, что видел. Игнорируя Минхо, Джисон посмотрел на друга с внутренней мольбой не разжигать начавшийся разговор, и Бан вздохнул, выполняя просьбу. Он уместился на стуле за кассой и начал свой рассказ с того, что изначально планировал съездить на съёмную квартиру переодеться, а потом вернуться в студию и дождаться ответа их сонбэнима по поводу песни под неодобрительные вздохи Чанбина и Джисона. Ещё на пороге он услышал сирену и забеспокоился из-за подкравшихся мыслей о вторжении, терроризме или ещё чего-то малоприятного. Открыв новости и наткнувшись на панические вопросы о произошедшем, Бан тут же отписался знакомым, родителям и Хану в том числе, послав напоследок Чанбину вопрос о его местонахождении, но телефон вырубился ещё до отправки. Парень не успел захватить даже зарядку, как по всему жилому комплексу раздались пугающие крики, а люди в панике высыпали на улицу с вещами наперевес. Возможно, об этом говорили по телевизору, возможно велась какая-то прямая трансляция с указаниями и сирена с голосом, что вещал не поддаваться панике — Чан этого не знал, просто-напросто забившись в салоне своего джипа. Ночь он провёл прямо в машине так далеко от центральных дорог, как только мог, вздрагивая от любого шороха. Это был не самый приятный опыт, но выйти и спрятаться в каком-нибудь здании он просто не мог. Поэтому наткнувшись на борьбу друзей, Чан принял быстрое решение, видевший грызню в городе и наслышанный о том, что те твари больше не были людьми. Настоящий зомби-апокалипсис оказался реальностью, но Чан отказывался в это верить, даже если видел всё это собственными глазами. — Теперь ты, — вдруг сказал Чанбин, указывая на Джисона, который только приподнял брови в немом вопросе, — Откуда возле велопарковки взялась бита? И откуда ты так хорошо научился ею размахивать? — Бита? — казалось, Хёнджин только сейчас заметил металлический блеск в уголке, куда Джисон приставил своё орудие защиты. Потупив взгляд, Джисон ответил не сразу, то ли подбирая слова, то ли не желая отвечать вообще, но в конце концов заявил краткое: — От коллекторов. И направился в сторону склада, скрываясь в глубине рядов. Наступившую, неловкую тишину развеял желудок Феликса, заурчавший на весь Магазинчик так громко, что Чанбин не выдержал и нервно рассмеялся. Из-за последних событий эмоции их зашкаливали и казались какими-то искусственными, не настоящими, словно сгенерированными нейросетью. Уголки губ дрожали, кончики пальцев покалывало холодком, а шок, казалось, выветрился не до конца. Они пообедали, вооружившись консервированной рыбой, рамёном, водорослями и варёным, холодным рисом в пластмассовых коробочках. Воды хватало, но даже так внутри было неспокойное чувство, окутавшее сознание подавляющей паникой. Смотря на окна и серое небо, Феликс грыз заусенцы, ощущая, как больно дёргает открывшиеся ранки. После звонка мамы он расслабился, представляя, как она сидит в безопасности, в тепле и с кучей других эвакуированных, но от мысли, что она переживает не меньше, становилось нелегче. Сыновья знают, что её забрали в Тэгу, а вот она без понятия что с ними и живы ли они ещё. Если заражённые появились только в Сеуле, а похожих случаев в других городах не выявлялось, это обнадёживало на будущее спасение. Ходоки вряд ли прорвутся через настоящий живой щит солдат у окраин города, а с нынешним оружием они разберутся с ними, проведя какую-нибудь зачистку, однако… Идёт уже второй день, отключили интернет и свет тоже могут отключить, как и газ. Станет холодно и голодно, ребятам рано или поздно придётся покинуть Магазинчик из-за нехватки припасов и тонких стен, пропускающих ледяные ветра. Что будет тогда? За ними не придут? Поёжившись, Феликс обнял себя руками, опуская голову на колени. Он вспоминал ласковые руки мамы, зарывшиеся в волосы пальцы и её смех. В детстве было тепло. Был папа, были бабушка и дедушка, был счастливый, улыбающийся Минхо, который не смотрел также мрачно и будто бы безжизненно, как сейчас. Подростком он смеялся громче всех, кого Феликс когда-либо знал. А ещё в детстве был Ёнбок — не тот Феликс, каким он стал, был Бок-и — малыш с расплывающимися по щекам веснушками и блеском в озорном прищуре. Но при поступлении в университет Бок-и вырос, превратившись в осветлившего волосы и проколовшего уши Феликса — того, кто снял очки, что то и дело разбивали в школе, а потом разбивал костяшки пальцев Минхо, защищая брата. Снял жилетку, которую рвали или прятали, пока парень был на физкультуре, заменив её на рубашки и оверсайз-футболки. И спрятал смущающегося Бок-и за плечом всегда светящегося Феликса, который проглатывал обиды, назло врагам улыбаясь так широко, что другие могли ослепнуть. Феликс записался в зал, занялся самообороной и иногда бегал вместе с Чанбином перед парами или сменой. Феликс, которого все сейчас знают отличался от Ёнбока, но в душе, где-то глубоко внутри при страхе смерти или за близких, Бок-и выходил наружу и смотрел на окружающих напуганными, покрасневшими глазами. Это было тяжело. — Куда ты, чёрт возьми, собрался? — раздался голос Чанбина, вырывая Ли из мыслей, и он посмотрел на нахмурившегося друга, что схватил Хана за плечо, останавливая. Джисон накинул кожанку, вооружившись битой, направился к выходу, и остановивший его Со, казалось, не был преградой. В глазах парня стояла твёрдость, он решительно двинулся вперёд, пока Чанбин не сжал его плечо до упора, напрягая каменную руку. — Хочу осмотреться. Сто процентов мы тут не одни, да и ходоки могут кучковаться где-то конкретно, так мы будем знать какие места избегать. — А если они бродят хаотично и налетят на тебя из первой же подворотни?! — Тогда мне не повезёт, — пожал плечами парень, двигая Со, но тот словно врос в пол, — Хён, сидеть здесь вечно мы тоже не можем, у меня есть мотоцикл, я уеду недалеко, просто проверю некоторые обходные пути, может быть, даже узнаю как проще добраться до станции и… — Героем себя возомнил, Щелкунчик? — раздался холодный голос за спиной Хана, заставляя его тело напрячься. Обернувшись, Джисон встретился с потемневшими глазами Минхо, который вальяжно прислонился к стойке, скрестив руки на груди. Весь его вид показывал отрешённость и безразличие, однако слова, что острыми стрелами впились в сердце Хана, отвечали обратным эффектом. Минхо разозлился. Он действительно был зол и впервые за долгое время не пытался этого скрыть. В прищуре глаз читалась неприязнь, вот только к чему именно — к ситуации или к самому Джисону? Ответ он так и не узнал, позабыв всё на свете, потому что услышал: — Если собрался сдохнуть, то возьми меня с собой, не могу упустить такой момент. — Это ты сейчас мне предложение сделал, Зайка? — приподняв бровь, спросил Джисон, совершенно не понимая, что от него хотят. Минхо промолчал, вместо этого спустил засученные до этого рукава толстовки и с готовностью двинулся к двери, игнорируя изумлённый выдох Феликса. — Да вы чокнулись! — в восхищении вскрикнул Чанбин и развёл руками, намекая, что в этой ситуации он бессилен. — Давайте переждём ещё немного, — умоляюще попросил подошедший Феликс и нервно прикусил свою пухлую, нижнюю губу. Его напуганный взгляд и дрожащие руки заставили напряжённые плечи Хана расслабиться. Он вздохнул, отходя к взволнованному Чану и не проронил больше ни слова вплоть до самого вечера. На улице потемнело. Вспыхнувшие фонари кидали внутрь Магазинчика тусклые блики, переливаясь через клеёнку тысячью пятен. Ребята поели заварной лапши с нарезкой овощей, которые ещё хранили свою свежесть благодаря холодильнику, а затем, словно их разум синхронизировался, направились к складу за светом. Они скучали по тёплым бликам лампы, засыпая в пугающей темноте, поэтому вскоре в проёме склада появились коробки, которые парни перетащили туда, разгребая внутреннюю комнатку. Идею подал Бан Чан, намекая на то, что коробки теперь освободили не только больше места, но и перекрыли большую часть света, который невозможно было рассмотреть со стороны входа в Магазинчик через стеклянные двери. Висевшая там клеёнка спасала маячившие туда-сюда силуэты и своим плотным слоем перекрывала возню коробок, но увы не скрывала даже тусклый свет телефонов, поэтому они и заныкались в смежной комнатке склада, обустроив своё «уютное гнёздышко». Склад был тесным, созданным специально для хранения товара с бетонным полом, от которого веяло подвалом и прибитыми к стене со всех сторон металлическими листами. От двери несло сквозняком, поэтому Джисон снял свою кожанку, чтобы передать быстро простужавшемуся Феликсу, который благодарно ему улыбнулся, утыкаясь в нагретую ткань. Потирающая руки Мирэ со смущением приняла ветровку кивнувшего ей Чанбина, оставляя его в футболке. Почти все были одеты по-летнему, даже не думая о подобной ситуации. В стены снаружи врезались безжалостные порывы ветра, а вздрогнувший от завываний Хёнджин прислонился к горячему боку Чанбина, уловив его тихий смешок. С неким волнением включив тридцатисантиметровую лампу в виде Луны, которая продавалась у них в единственном экземпляре и которую господин Пак велел спровадить первому же покупателю, парни впервые обрадовались, что так и не смогли её продать. Она была неказистая, округлая, местами неровная из-за имитации кратеров, которые дизайнер, видимо, хотел показать, но в итоге изобразил покусанный кусок сыра на ножке. Несмотря на неторжественный вид, лампу поставили в центр их своеобразного круга как звезду вечера, и от вида бросающего тёплые лучи шара Феликс устало улыбнулся, говоря: — Луна похожа на огонёк. Мы словно в походе и ждём, когда вот-вот поджарятся сосиски. — Представь, что так и есть. Мы в лесу… ну, за городом на кемпинге и сейчас зажгли костерок, чтобы отпугнуть надоедливых комаров, — подхватил Чан, трением рук изображая розжиг и покосился на потолок, где всё ещё виднелись маленькие тени маячивших мушек; иногда они вились над светом, но больше не рисковали садиться на открытые участки кожи. — Не хватает только маршмэллоу, — усмехнулся Хёнджин, и стоило ему об этом сказать, как Чанбин подорвался, бросив лишь: — Момент. И, продвигаясь бочком через небольшую щель между проёмом и коробками, который ребята оставили в том самом случае, если кому-то нужно будет в зал, действительно вернулся моментально, подавая шуршащий пакет. — Держать над огнём мы, конечно же, не сможем, но, ребят, включаем воображение. Давайте! Давайте! — хлопнул он два раза в ладоши, садясь на своё место. Хёнджин улыбнулся, принимая кусок мягкого зефира, а затем обнаружил, что помимо маршмэллоу, Со приволок шоколадные батончики, равные их количеству. — В походе нужна гитара, — продолжил Чан, толкая локтём молчавшего Джисона, и он закатил глаза, сжимая зефирку зубами. — Ты умеешь играть? — удивилась Мирэ, а в её глазах появился воодушевлённый блеск. — Конечно, он в этом лучший, — хватая Хана за щёку и оттягивая мягкую кожу с точкой родинки на ней под возмущённое «хей!», Бан наклонился к центру и заговорщицки продолжил: — Он освоил почти все партии Джимми Пейджа для прослушивания на конкурс и так поразил судий, что те хлопали стоя! — Ва-а-а, — протянула девушка, ловя смешок Чанбина и смущённо опуская глаза. — Но кто бы что ни говорил, на самом деле он тот ещё трусишка. Будь тут гитара, он бы всё равно не сыграл. — Я не сыграл бы, потому что не хочу нарваться на фанатов за дверью… знаешь ли, они слегка кусаются. — А ещё пауков боится, — присоединился к издевательству над младшеньким Чанбин под лёгкий смех Хвана. — И призраков, — подтвердил он, ловя на себе испепеляющий взгляд друга. — А ты во сне слюни пускаешь, — не остался в долгу Джисон, замечая в распахнутых глазах искреннее возмущение. — А ты пинаешься! Ребята молча наблюдали за их перебранками, мысленно делая свои выводы. Кто-то улыбнулся, кто-то подвис, а у кого-то улыбка и вовсе исчезла. Когда Хёнджин и Джисон наконец перестали спорить, наступила тишина, к которой, к счастью, не вернулось былое напряжение. Несмотря на это, ребята будто только что проснулись, вернулись в реальность, где за спиной не было палаток, по центру огня, а рядом — шума леса. Ещё утром они боролись с настоящими зомби, рискуя умереть в ту же минуту, и кто мог сказать, что будет завтра? Думать о худшем не хотелось, но почти все в своеобразной компании были реалистами, которые здраво понимали всю опасность. Тяжёлые мысли схватили за горло. Тишина затянулась, вовлекая в пугающие фантазии, пока Чанбин снова не хлопнул в ладоши, вытягивая ноги к их импровизированному костру со словами: — Хотите поиграть в «я никогда не»? — Ты в детском саду что ли? — закатил глаза Хёнджин, но Со не обратил на него никакого внимания, ловя заинтересованный любой авантюрой взгляд Феликса. — Обожаю эту игру! — с радостью кивнул он, слыша сбоку усталый вздох брата, — Ну что? Мне вот скрывать нечего! — Да ну? — усмехнулся Чан, и что-то в этой усмешке заставило веснушчатые щёки заалеть. — Правила все знают? — спросил Чанбин, пододвигаясь и, когда все вяло, но согласно кивнули, в предвкушении потёр ладони, — Что ж, я начну… — Погоди! — выставив руку ладонью вперёд, вклинился Хёнджин, поправляя спавшие на лицо волосы, — А что будет штрафом? У нас есть пиво, но сейчас напиваться опасно… Мы же не можем просто так… — Батончики, — указав на них, Чанбин пожал плечами, замечая качнувшего головой Чана, — Ну а что? Только не говорите, что кто-то из вас сидит на диете? Он посмотрел на Мирэ, которая тут же нахмурилась, не оценив намёки и, скрестив руки на груди, отвернулась. Что ж, справедливо… — Раз все за, то-о-о… Я никогда не… — на мгновение помолчав, Со широко улыбнулся и произнёс: — …не дрочил, пока дома были родители. — Чанбин! — Мирэ, закрой уши! — Какого чёрта?.. — прикрывая алые щёки ладонями, простонала она, с распахнутыми глазами замечая, как не менее красный Хёнджин откусил от батончика. — Этот тролль знал, — словно в оправдании заявил Хван под неловкие смешки друзей. — Как же глупо, — фыркнул Минхо, всё это время играясь с упаковкой батончика так, словно это был его личный антристресс; молчал он и подавно больше всех, иногда ловя на себе тёмные глаза Джисона. — Мирэ-щи, не обращай на него внимания, — говоря о Чанбине, махнул рукой Феликс, неловко улыбаясь. — Я старшеклассница и прекрасно знаю о таких вещах! — вспыхивая вновь, гордо сообщила она, а затем, переняв тон Со, вдруг сказала: — Я никогда не пила алкоголь. Зашуршали упаковки. Откусили все, кроме хмыкнувшего Феликса, а затем настала очередь самого Ли, который с тёплой улыбкой сказал: — Я никогда не курил. Джисон закатил глаза, не успевая прожевать прошлый кусок, впихнул в себя новый, ожидая, когда Чан последует за ним, но тут с удивлением перестал даже жевать, так как заметил откусившего Минхо, который старался ни на кого больше не смотреть. — Ты сейчас серьёзно, Зайка? — стиснув батончик, тихо спросил Хан. — Не твоё дело, — бросил Минхо, не поворачиваясь, и после секундной тишины со вздохом сказал: — Я никогда не включал в свой плейлист рэп. — Серьёзно? — недовольно пробурчал Чанбин, откусывая, — Тебе стоит заценить читку этих двоих, и ты сразу передумаешь, — с набитым ртом заявил парень, показывая на Чана и Джисона. — Спасибо, обойдусь. — Чан? — поторопил друга Со, и старший произнёс: — Я никогда не садился на мотоцикл. — Спасибо, бро, — с явным сарказмом сказал Джисон, пока Минхо думал о том, что скоро начнёт считать сколько раз этот Щелкунчик закатил глаза. За ним последовали Феликс, Хёнджин и Чанбин. Когда наступила очередь Джисона, он помолчал, раздумывая, а затем откинулся спиной о стену, играясь с оторванным клочком упаковки, пока указательным пальцем второй руки соскабливал остатки лака на ногте большого. — Я никогда не спал с девушками. — И ты туда же! — простонал Хёнджин, откусывая и явно припоминая первую фразу Чанбина. — Серьёзно? — повторяясь, вылупил глаза Со, не сразу догоняя: — О… точно. — Врёшь, — вдруг разрушил перешёптывания Минхо, смотря на Джисона с такой злостью, что тот мог бы пролететь сквозь стену от пламенного гнева. Стиснув батончик в крошки, Минхо привстал, словно намеревался схватить Джисона за майку и хорошенько встряхнуть, но парень даже не моргнул, спокойно отвечая: — Зачем мне врать? — Потому что я видел!.. — и прикусил губу, осознавая, что доказательств, в общем-то, нет, а все его анализы из прошлого остаются простыми анализами и догадками. Облизнув губы от крошек, Хан поменял позу, откладывая шоколадку и словно зябко передёрнул плечами, не желая что-то кому-то доказывать. Он и сам не понял почему решил поднять эту тему вновь, но почему-то внутренне всегда желал прояснить ситуацию так, чтобы до Ли наконец-то дошло. В кромешной тишине Чан и Чанбин доели свои батончики, пока замерший в сковывающей тело злости Минхо поджал челюсть. Сидевший рядом Феликс боялся сказать хоть что-то, потому что это вряд ли бы разрядило обстановку. Между двумя его близкими людьми метались настоящие искры. Джисон хмурился, вцепившись в штанину джинсов и следил за любым движением Минхо как кошка, готовая к атаке, пока сам Ли не сводил с него потемневших глаз. С наступлением знаменательного дня — закрытия сессии внутренний тревожный человечек поутих. Где-то в подсознании ещё оставались моменты процесса сдачи, но они растворились под пеленой приятной неги закрытия всех долгов и экзаменов. Перед глазами ещё бегали строчки тестов, руки помнили раскалённые под знаниями головы, а губы фразы, которые они произносили, складывая в ответы на устных зачётах. После услышанного предложения отправиться праздновать в клуб, Джисон встрепенулся, хоть и не очень любил людные места. Идея принадлежала Чанбину, который пообещал наконец познакомить его со своим старшим приятелем, с которым Хан пересекался благодаря общим знакомым, не решаясь подойти ближе и заговорить. Притирался, привыкал, как лесной зверёк к новой диковинке и с удивлением замечая ответный интерес в коньячных глазах. Взгляды украдкой, неловкие улыбки и быстрый побег — вот и всё, что Джисон имел в своём арсенале по знакомству, на самом деле являясь довольно робким человеком по отношению к незнакомцам. От мыслей его отвлекла вибрация телефона, и Хан тут же запрыгнул на кровать, проверяя уведомления. Внутри бушевал восторг и приятное, пробивающее до мурашек волнение после осознания, что да — они закрыли сессию спустя столько трудов, они прошли через этот тяжёлый путь, они смогли. И пусть это была всего лишь очередная сдача, а не диплом — Джисон уже был рад. Он долго готовился, оставаясь на ночь у Чана и вместе с Чанбином зазубривал то, что никак не мог понять. В груди бурлила радость, а снаружи — широкая улыбка. Джисон собирался вместе с Хёнджином, который заскочил к нему уже нацепивший свои парадные цацки, готовый покорять мир. В тот день Хван с уверенной миной заявил, что собирается пустить волосы, получая одобрение со стороны друзей. В тот день Джисон надел кожаный чокер, пожалуй, впервые решаясь на столь смелый для самого себя ход. Они приехали на такси, не на мотоцикле, который Хан оставил дома, потому что знал, что напьётся. Бурлящий огонёк в груди стал возрастать, наполняясь ещё и желанием подпрыгивать от нетерпения и рокота со стороны заветной цели. Поправив влажные волосы, Джисон пробормотал что-то про стрижку, а вспотевший в салоне такси Хёнджин подцепил пальцами ткань футболки, чтобы спасительные порывы ветра накрыли разогревшуюся, молочную кожу. Встретившись у входа с Чанбином и Минхо, которого наконец представили Джисону, они ломанулись внутрь, спрашивая о самочувствии Феликса. — Ему лучше, — ответил Минхо, вспоминая снизившуюся температуру брата, но не желая вдаваться в подробности простуды, на что Со только пожал плечами. Внутри был настоящий хаос. По стенам лупили жёсткие басы, отражавшиеся где-то внутри черепушки, неоновые огоньки слепили глаза, а лютые пары алкоголя оседали на одежде вместе с по́том. В тот день Джисон первые услышал ядовитое «Щелкунчик». — Ребят, кажется, стало тепле, — проморгавшись, развевая былые воспоминания, сообщил Чанбин, передёрнув плечами. — Кому вообще может быть комфортно в обуви сейчас? — смотря на Джисона, спросил Феликс, недоумённо приподнимая брови. Со хотелось разбавить атмосферу, Феликс поддержал, но даже не думал, что сделает только хуже. — Присоединяйся к нам, тебе же жарко, — кивая на ряд кроссовок и одной пары туфелек в углу, улыбнулся парень, но Джисон отрицательно покачал головой. — Всё в порядке. — Ноги воняют что ли? — усмехнулся Чанбин, внезапно замечая, как Чан и Хёнджин переглянулись. — Ну не всем же быть идеальными, — выдавливая улыбку, ответил Хан, облокачиваясь о стену, чтобы встать. — Эй, ты куда?! — испуганно спросил Феликс, вспоминая его рвения днём, но друг всего лишь направился к двери склада, пощёлкивая после каждого шага. — Курить, — бросил он, а на возмущённое «там же темень, вдруг кто напрыгнет!» махнул рукой, приоткрывая металлическую дверь и скрываясь за ней с тихим шорохом. Словно ожидая этого, холодный ветер мгновенно лизнул голые плечи и безжалостно забрался под тонкую майку. Медовая кожа тут же покрылась мурашками, но Джисон этого даже не заметил, чиркая зажигалкой, не поднося огонь к сигарете. Парень вообще её не вытащил, играясь с колёсиком зажигалки как в детстве, когда находил их у дедушки, пряча маленькие, зелёные коробочки по карманам. Тепло от огня окружило палец, но также потухло, когда он отпустил колёсико и так по кругу, пока ветер не сменил направление. Вдалеке слышались раскаты грома, запахло дождём и совсем немного гарью, отрезвляя, возвращая в реальность. Джисон поднял голову и посмотрел на тусклый фонарь их дворика, что мигал прямо над ним и пытался похоронить тяжёлые мысли. Звуков не было, словно весь Сеул мгновенно вымер — а может быть так и было. Может быть ходоки сожрали всё и вся, и эпидемия оказалась куда страшнее, чем в фильмах. Может быть они зря ждут какого-то спасения и давно было бы проще сдаться. Голова болела. Не столь от пугающих мыслей, как от плохой позы сна, после которой шея чувствовала нагрузку целый день, а ведь ему снова придётся так спать… Хотелось закрыть глаза и открыть их дома, где было тепло и не было страха, где был… — Блять… — едва слышно прошептали пухлые губы, и Джисон действительно закрыл покрасневшие глаза, которые тут же запекло, игнорируя тихий скрип за спиной. — Щелкунчик, — оповестил о своём присутствии Минхо, вставая рядом и, даже не смотря на него, Хан мог понять, что его сверлят недовольным взглядом. Даже с учётом их постоянных разногласий, парни узнали друг друга достаточно хорошо, чтобы в чём-то ошибаться. Джисон знал о привычках Минхо так, словно они были его собственными, а Минхо на самом деле нравилась читка Джисона, пусть он никогда в этом не признается. Иногда Ли подкрадывался к музыкальному залу после пар, чтобы немного посидеть возле чуть приоткрытой двери и послушать неуверенную игру на пианино, которую всегда сопровождал чуть хрипловатый, но мелодичный голос. Джисон любил музыкальные инструменты и хотел освоить большую их часть, поэтому тапал по клавишам с огромным желанием подчинить себе ритм этого инструмента. Он допускал ошибки — не являясь профессионалом, но имея слух танцора, Минхо улавливал их и едва заметно улыбался. В этой улыбке не было злобы или злорадства, уголок губ был приподнят легко и будто бы даже застенчиво, но парень никогда-никогда в этой жизни не осмелится сказать правду. — Зайка, — с рваным выдохом ответил Джисон, а затем открыл глаза и прыснул, уловив, как старший скривил лицо. — Прекрати меня так называть. — Аналогично. — Аналогично, — ответил Джисон, чувствуя в плече неприятную ломку от резкого толчка. Не сразу понимая, что произошло, Хан поморщился, отступая под тихий выдох девушки, что во все глаза смотрела на разъярённого Ли, совершенно не ожидая от него такой реакции. «Я чувствую огромное желание тебе вмазать» — сказал тогда Минхо, налетая на Джисона и отталкивая его от девушки по имени Соджин. Что-то вспыхнуло глубоко в его груди от вида улыбающегося Джисона, заигрывавшего с его девушкой. Что-то больно кольнуло от мысли, что эти милые ямочки и губы-сердечко принадлежали не ему. Что-то обухом ударило по голове от осознания, что ревновал он совершенно не того. И разлилось горячей жижей по всему телу, а затем лопнуло, как из пробирки, накачивая кожу ледяными мурашками и кислотным привкусом во рту. Софиты играли в тёмных волосах Хана, чёрный чокер на медовой шее блестел и задерживал взгляд, влажные губы приоткрылись, вываливая: «вы вместе что ли?», но не долетая до ушей Ли, который так и замер с занесённым над парнем кулаком. Соджин опустила глаза, а потом и вовсе потерялась в толпе, видимо что-то для себя осознав. Минхо потерялся, но не в толпе, а в шоколадных переливах, что так гневно отражались в его собственных радужках искреннем непониманием. К парням подбежали друзья, и первым заметивший напряжение Хёнджин предложил переместиться на улицу, чтобы не выяснять отношения среди толпы, громкой музыки и раздражающего света. Они вывалились на задний двор клуба, и вот тогда Минхо впервые услышал заветный щелчок. — Я правда не планировал с ней спать, — зачем-то вспоминая о прошлом, вдруг хрипло произнёс Джисон, да так тихо, что Минхо пришлось поднапрячь слух, чтобы это услышать, — Меня… больше интересовал кое-кто другой. В груди снова кольнуло как год назад, и Ли отошёл, чтобы не сказать что-то глупое и возможно неприятное. Они действительно сцепились в том клубе как невоспитанные подростки, не говоря, а сразу идя напролом и лишь на улице выяснилось, что Джисон понятия не имел, что у Минхо есть девушка. Была, если быть точнее, потому что они расстались в тот же день по телефону. «Он чём вы тогда так сладко перешёптывались?» — хотелось спросил Ли, но он разумно прикусил язык, продолжая игнорировать собственные чувства. И всплывшее тогда раздражение преследовало его до сих пор как ночной кошмар. Он видел эти пухлые щёки везде, широкие ветровки и кожанки, визг шин и громкий — боги, какой же громкий! — смех. Раскатистый, как далёкие басы грома, но заразительный до чёртиков, как тёплый мёд — сладкий. И, видя это раздражение и пассивную агрессию со стороны старшего, Джисон отвечал не менее бурно, по началу стесняясь разницы в возрасте, а потом переступая ту последнюю грань, когда впервые назвал его «Зайкой». — Ещё бы юбку надел, — прошептал Минхо, смотря на чёрный кусок ткани, что Хан пришил к своим джинсам, имитируя подол юбки. — Обязательно, Зайка, — подмигнул он, после своих слов видя Ли настолько красным, пожалуй, впервые. В конечном итоге слово за слово — так и пошла их годовая вражда, которая сидела у их общих друзей в печёнках. — Когда выберемся отсюда — сыграешь на гитаре, Щелкунчик, — неожиданно поставил перед фактом Минхо, разворачиваясь и возвращаясь в Магазинчик под удивлённым взором и внезапной улыбкой, что озарила мрачное лицо. Так прошло пять дней. Вечером пятого дня сломался холодильник и остаток продуктов, что там имелся, пришлось выбросить. Варёный рис в пластиковых контейнерах закончился, зато лапши было ещё навалом и хранилась она куда дольше. Ребята экономили воду, но хотя бы не умываться они не могли. Было неприятно — пот пропитал одежду и отдавал заметными запахами, а волосы словно намазали маслом. И если короткие стрижки парней, за исключением Хёнджина, хоть как-то спасали положение, то Мирэ пришлось завязать волосы в тугой хвост и не развязывать их даже перед сном — смущалась. Они договорились не обсуждать внешний вид и запахи друг друга, но даже так все прекрасно понимали, что с ними происходит. Несколько раз они слышали пугающие звуки снаружи. В такие моменты ребята прятались за витринами и выжидали в надежде, что ходоки не заинтересуются их Магазинчиком. Интернет пропал так, что больше не подавал признаков сигнала, как и сеть, поэтому все попытки дозвониться в конечном итоге отпали. Феликс держал телефон у уха так долго, что оставил на щеке красный отпечаток, а нервничавший с каждым днём всё больше Чанбин мерил бетонный пол шагами. Чан предлагал выбраться наружу несколько раз, но у них не было чёткого плана и свежих новостей. В округе бродили бешеные твари — очередной человеческий крик глубокой ночью растворился в надрывном хрипе и влажных, чавкающих звуках. Тогда Минхо впервые подорвался от сковывающей его грудную клетку паники, судорожно рыща по карманам в поисках ингалятора. — Тише, тише, — шептал придерживающий его за щёки Джисон, пока Минхо пытался прийти в себя после очередной дозы. — Я тут, всё хорошо, я тут, тише, — приговаривал он, поглаживая острые скулы и игнорируя удивлённый выдох Чанбина сбоку. И, словно потянувшись за зовом самой жизни, Минхо вцепился в голые предплечья Хана с такой силой, что оставил на коже белые полосы. Джисон даже не поморщился, продолжая настойчиво смотреть в глаза Ли до тех пор, пока тот не начал дышать ровно. — Хорошая реакция, — похвалил испугавшийся за брата Феликс, натягивая на плечи Минхо кожанку, которую так и не отдал другу. — А я говорил, что он быстрее всех просыпается, — задрав подбородок, произнёс Хёнджин, и ребята улеглись по новой, принимая удобные положения. Минхо уснул быстро, уткнувшись носом в тепло кожанки и впервые видя по сне что-то хорошее. С каждым днём холодало всё больше. В Магазинчике был обогреватель, но был он в зимний сезон, пока на лето господин Пак увозил его домой, поэтому ребятам не оставалось ничего, кроме как терпеть зудящие кожу ледяные порывы. В нескольких метрах от Магазинчика был отдел с одеждой по полцены и возможно в ворохе летних футболок и шорт можно было бы найти что-то потеплее, но выползать туда — мимо переулка, было страшно. Взявшись однажды на это решение, Чан позавтракал с остальными приближающейся к плесени булочкой с характерным привкусом и кофе, а затем решительно встал, привлекая внимание. Ещё до того, как сообщить о своих намерениях, Хан прочитал всё по глазам друга и тяжело вздохнул. В конце концов это он изначально был инициатором идеи. — Никто нам не поможет, — уверенно заявил Чан, пряча сжатые кулаки в карманах спортивных штанов, — Только мы сами. — И что ты предлагаешь, хён? — вздохнул Чанбин, вскакивая с места, — Мы даже не знаем есть ли выжившие вообще! — Ну не одни же мы не планете остались! — не выдержал Бан, повышая голос, — Ставлю на что угодно, что военным просто влом прочищать такие маленькие районы как наш! И если мы сами не покажем, что ещё живы, в конечном итоге ходоки доберутся и сюда. — И как же нам это показать? Выйти с флагами и плакатами? — горько усмехнулся Хёнджин, скрестив руки на груди. — Для начала отберём желающих на разведку, — уже тише ответил старший, облокачиваясь о кассовую стойку, — Надо что-то придумать. Ребята разделились на группки, но думы их были больше похожи на фарс. В тишине зала витало лютое напряжение, тихий шёпот Чанбина и Хёнджина немного разбавляли обстановку, но не скрашивали её. Дожди прекратились, но осенний холод никуда не делся, словно сама природа испугалась нового вируса и пыталась это дело как-то подморозить. Ночи были холоднее дня, но даже сейчас — в полдень, Джисон чувствовал, как заледенели пальцы. Он дул на них до тех пор, пока не свело щёки и сдался, растирая подушечки как мог. Он сидел у витрины с мармеладками, пачку которых успел открыть и даже съесть пару сладких зверушек, облокачиваясь спиной о стойку. Во рту чувствовался желейный привкус, сахар осел в уголках губ, и Хан выдохнул, вспоминая, как часто пробивал себе мармелад перед закрытием смены. — Думаешь о плане, Щелкунчик? — подсаживаясь к парню, тихо спросил Минхо, и Джисон вспомнил об их временном перемирии. Это случилось после приступа старшего, когда Джисон ломанулся ему помочь и позволял хватать свои руки и плечи так, как тому вздумается. Ли оценил такое рвение и наутро поблагодарил младшего за помощь, добавляя на грани слышимости «ты не такой плохой, как я думал». Конечно Минхо это знал. — Думаю о последствиях, — также тихо пробормотал Хан, протягивая парню пачку, и Минхо ловко подцепил мармеладного зайчика. — И какие могут быть последствия? — словно между делом спросил он, отгрызая зайцу голову. — Не знаю… смерть, к примеру, — пожал плечами парень, и Ли замолчал, бездумно уставившись на витрину напротив. В зале было светло, несмотря на перекрывающую стеклянную дверь клеёнку. Они не мылись почти неделю, но даже так Хану каким-то магическим образом удалось сохранить терпимый запах. Минхо не хотелось отстраниться, напротив, гусиная от холода кожа медовых плеч примагничивала его взгляд как на автомате, а покрасневшие ладони словно нарывались на его собственные в желании их разогреть. Уголок губ Ли дрогнул, когда он попытался представить реакцию Джисона на подобные действия, но дальше простого возмущения он не ушёл. Конечно же парень не разрешит себя даже коснуться, не то что бы осмелеть вот настолько. Или обнаглеть. — Признайся, принимаешь душ на стороне? Почему твои волосы всё ещё пушистые? — чтобы скрыть внутреннее смущение, недовольно пробурчал Ли, замечая усмешку младшего. — Ты тоже ничего так, — поворачиваясь к нему, едва не пропел Джисон, довольствуясь покрасневшими мочками ушей. Они обменялись мимолётными взглядами и тут же отвернулись, пытаясь переосмыслить внезапно стянувшие грудную клетку порывы. Впрочем, Джисон знал, что у него это не впервые, ведь когда рядом Минхо, у него напрочь отключается мозг. — Я поеду, — становясь на то же место у кассы заявил Чан, и Хан подорвался, с громким щелчком вставая и откладывая недоеденную пачку на полочку. — Я с тобой, — с готовностью ответил он и услышал тихий выдох, не оборачиваясь. — Из средств самозащиты у вас только бита, так? — приподнял брови Чанбин, скрестив руки на груди, — Что же вы будете делать, если вас окружат? — Разберёмся по ситуации? — выдавил Чан, признавая абсурдность идеи. — Ты фильмов пересмотрел что ли, хён? Это не игра, не стрелялки, эти зубастые твари только и ждут, чтобы кто-то из нас вышел. Ты же слышал? — подходя ближе к старшему, размышлял Со, — Слышал, да? Как кричали те, кто всё-таки выбрался на улицу. Как они убегали от той своры и как их ловили. — У них не было мотоцикла. И бензина в машине хватит на один заезд, — спокойно ответил Бан, но не смог больше подобрать слов. — А у них была машина, — кивая на то место, где стоял подогнутый аварией столб и врезавшийся в него автомобиль, недовольно пробурчал младший. — И что ты предлагаешь? Сидеть тут до тех пор, пока еда не кончится? А что потом? Есть друг друга? — Я… я не знаю, ясно! Не знаю! — начинал раздражаться Со, запустив пятерню в грязные волосы. — Тогда пойду только я. В одиночку не так опасно, есть вероятность проскочить незаметным, — гнул своё Чан, посматривая на открывшего рот Хана, — И нет, Джисон-и, прости, но ты слишком громко ходишь. — Но… — Нет. — Хён! Внезапно где-то в углу раздались приглушённые аккорды Nirvana — Come as You Are, отвлекая всех от напряжённой атмосферы и заставляя некоторых вздрогнуть. Озираясь, Джисон постучал себя по карманам джинсов и чертыхнулся, направляясь на склад, чтобы тут же удивлённо возмутиться оттуда. — Что там у тебя? — нервно спросил Со, пальцами оттягивая чёлку. — Незнакомый номер… — послышалось в ответ, и Джисон принял звонок настороженным «алло?». Выйдя к ребятам, он держал телефон у уха, смотря вперёд нечитаемым взглядом. Вся спесь тут же сползла с озадаченного лица, напоминая, что в мире они всё-таки ещё не одни, да и в окружении домов, страшных чудищ и людей — они такие же выжившие, как и остальные. Просто никто не знал ни координат, ни места, в которое можно было бы забиться с уверенностью, что именно там их не тронут. Магазинчик не был таким местом. Он напоминал о прошлом, о студенческих, тёплых деньках и улыбках, о шутках и господине Паке, который захаживал к ним с целым пакетом закусок, но картонные стены не были безопасным убежищем, а хлипкая, проржавевшая дверь спасала разве что от воришек, но никак не от тысячи голодных тварей. Поэтому услышав чей-то голос извне, Хан с сожалением понял, что отвык. — Вау, связь вернулась, — раздался насмешливый голос, и Джисон прищурил глаза в раздумьях. — Что? — У правительства нашей благородной страны были другие дела, да? Красиво прикончили тех ходоков у двери, поздравляю. — Кто ты? — несмотря на вопрос, маленькие шестерёнки в голове Хана крутились со скоростью света. Он знал, что этот голос был не просто знакомым — он мог назвать имя обладателя прямо сейчас. Однако, подвергаясь сомнениям и собственной адекватности, которая могла слететь к чёрту вместе с крышей, Джисон боялся быть в чём-либо уверенным. Если это не сон, если человек по ту сторону звонка — реален, значит, думалось Джисону, ещё не всё потеряно. — Ты знаешь кто я, — раздалось твёрже, так, словно парень обиделся, но тут тон переменился, возвращаясь к стабильно неформальному, с ноткой усмешки и иронии, с каким он разговаривал в повседневной жизни, неимоверно раздражая своё окружение, — Вам явно нужна помощь. — Она нужна всем, — невесело хмыкнул Хан, переводя взгляд на сверлящего его Минхо, который тут же отвернулся, сделав вид, что ему совершенно не интересен этот разговор. — Нет, вам нужнее. Потому что сюда направляется целое войско. — Что?.. — Поторапливайтесь. И сбросил, не дав Джисону вставить и слова, как знал, что тот завалит его ещё большими вопросами. Бездумно смотря на свой телефон, Хан пытался переварить услышанное предупреждение, с ужасом представляя масштаб этого «войска». Если он прав, откуда-то узнав о набегах новых тварей, им стоило бежать как можно скорее. Вскинув голову, смотря на Чана умоляющим взглядом и радуясь, что тот всегда понимал его без слов, Джисон ринулся набивать свою сумку оставшимися продуктами, которые могли храниться ещё очень долго, слушая вскрики и вопросы друзей. — Давайте просто соберём это всё как можно быстрее и свалим без вопросов, — только и сказал парень, ощущая непослушную дрожь в пальцах. Построить всех по струнке смирно было невозможно. Ребята забегали в хаотичном порядке, собственным пульсом разрушая строй. Набивая сумки, они чувствовали дрожь и никак не могли успокоиться. Остановившись на мгновение, чтобы перевести дух, Джисон растопырил пальцы и уловил маленькие крапинки на пластинках ногтей, которые когда-то были лаком, с тяжким вздохом опуская холодные руки. Это было мимолётно. Та атака возле Магазинчика. Парню казалось, что он умрёт на месте, если ничего не сделает, поэтому руки словно ожили и стали двигаться сами по себе. Холодный металл биты лежал в ладонях привычной тяжестью; ещё в первый день катастрофы он снял кольца, чтобы те не мешались. Сопя от усердия, Хан разбивал головы ходоков так, словно занимался этим каждый день, периферийным зрением ловя побелевшее лицо Чанбина. Зачем они вообще высунулись? Зачем так рисковали? Их смерть была бы напрасной? И вот они снова рискуют, на этот раз действительно решаясь выйти. Всё произошло слишком быстро. Вот он стоит у двери, а вот в его руках бита и жёлтые от крови зубы, что вцепились в металл с особой ненавистью. Белые глаза снились ему все эти дни и, кажется, прибавятся новые кошмары — невесело усмехнулся Хан, застёгивая пузатую сумку. Он не готов, не готов… но разве мог вот так бросить своих друзей? Поставив ладони на сумку, Джисон сощурил глаза, посматривая на мельтешащую Мирэ, которая, заметив его взгляд, с испугом спросила в чём дело. — Каблуки. Сними их, — кивая на её туфли, коротко объяснил парень, замечая на лице девушки лёгкий румянец. — Ч-что?.. Но как же… — Да, цокают они на весь район, — поняв мысли друга, кивнул Чанбин, а затем выудил из-за кассы мешок, который всегда оставлял там перед закрытием — а в день обострившейся эпидемии как раз закончилась его смена, — Держи, переобуйся. Для трены они мне больше не нужны. Размер не подгоню, но пусть временно будут, дай зашнурую. И Мирэ стянула свои туфли, чтобы позволить Чанбину зашнуровать его же кроссовки с такой силой, что при желании они бы не слетели. Минхо, опомнившись, протянул кожанку Хана, что висела до этого на спинке стула, но тот покачал головой, возвращая его парню. — Холодно же, — пробурчал старший, но тот и ухом не повёл. — Все готовы? — спросил Чан под не слишком-то стройные кивки. Они двинулись в путь, предварительно запирая дверь Магазинчика на ключ. Голос, что предупредил Джисона, принадлежал его знакомому из того самого компьютерного сервиса и мощных, зелёных ворот. Ещё несколько дней назад он видел, как оттуда бежали люди, но даже не думал, что там мог остаться кто-то ещё. Что он вообще там ел? У Магазинчика было безопасно. Валявшиеся рядом раздавленные трупы начали гнить и источать отвратительный запах, поэтому ребята тут же отвернулись, чтобы не очистить свои желудки. Им нужно было всего лишь перейти дорогу, но от страха свело икры, и ноги будто бы стали ватными. Все молчали, не смея сказать ни слова, пока где-то поблизости не раздался первый, болезненный хрип. — Вот же блять! — сквозь стиснутые зубы прошипел Чан, покрепче сжимая биту Джисона, так как шёл впереди, но источника звука видно не было, поэтому они двинулись дальше, пока настороженно не дошли до зелёных ворот. «Открыто?» — одними губами спросил Чанбин, и Бан потянул за ручку, с радостью замечая, что да — дверь поддалась. Пропуская Мирэ, Феликса, а затем и Хёнджина, ребята раскрыли дверь по шире, чтобы наконец втиснуться внутрь, как вдруг раздавшийся хрип окатил напряжённые спины ребят ушатом ледяной воды. Резко развернувшись, Хан выставил руки, врезаясь ладонями в твёрдую, бездыханную грудь. Влажная ткань толстовки отпечаталась на коже ржавыми пятнами крови, а разинутый рот с рядом жёлтых зубов сомкнулся возле его лица, едва не лишая носа. Хан вскрикнул, не ожидавший подобного, тут же оказался в стороне, так как пришедший на помощь Чан ударил ходока по голове. Временно дезоринетированный, он зарычал пуще прежнего, словно созывая помощь, и Чан ругнулся, пинком отталкивая его от себя. — Внутрь, быстрее! — вскрикнул он, когда из поворота показалась ещё одна пара, а в машине рядом началась адская возня. — Ну же! Джисон подтолкнул Минхо и Чанбина к двери, а сам дёрнулся на помощь к Чану, совершенно не ожидая, что из-за двери на него напрыгнет ещё один монстр. Вцепившись в его майку и до скрипа разрывая ткань, зомби поскользнулся на собственной же перепачканной чем-то подошве, падая в ноги Хана, пока тот пытался схватить Чана за капюшон толстовки и оттянуть его на себя. — Нет! — закричал Минхо, и Джисон обернулся, впервые слыша, чтобы старший повышал голос так. И совершенно не замечая причины этого. — Джисон, Джисон! — вопил Чанбин, во все глаза смотря на то, как в ногу друга вцепились свирепые челюсти и сомкнулись у лодыжки, подобно голодной, бешеной псине. Охнув, Хан попытался отпихнуть ходока от себя, но тот вцепился в ногу мёртвой хваткой, подобно пиявке, разрывая штанину. На голову зомби обрушился ряд ударов, которые Чан нанёс битой, отделяя-таки его от друга и, схватив ошарашенного Джисона за руку, Чан ввалился внутрь как ошпаренный, моментально закрывая за собой дверь. В проёме показались руки, пытавшиеся добраться до них и избавиться от металлической двери ворот, но Чан стал бить по ним так, словно в него вселился демон. Он закричал, оставляя последние удары на пальцах, пока зомби не сдались и не отступили, с тяжёлым дыханием оборачиваясь на друзей и с удивлением замечая в их глазах настоящую панику. — Как же так… как же так… — причитал нервный Чанбин, пока рядом с ним не опустился перепуганный Феликс, смотря на присевшего, запыхавшегося Джисона, — Нет, Сон-и, почему ты… — Это моя вина, я должен был среагировать, — тем временем бормотал Минхо, а в глазах его стояла такая ярость, что по спине Чана пробежали пугающие мурашки. Он опустил взгляд на Джисона, зрачки которого были расширены как у наркомана, и парень понял, что его друг может вот-вот словить паничку. И без того чувствительный, Джисон перепугался так, что едва не лишился воздуха, когда пытался спасти Бана из пасти монстра. — Ты не должен был… не должен… — продолжал задыхаться Со, потому что картинка кусающего друга монстра никак не могла покинуть его мозг. — Джисон… Хан-и… — прошептал Минхо, и Хан наконец очнулся, поднимая на него взгляд. На какое-то мгновение наступила тишина, прерываемая шагами у двери в сервис, но никто даже не обернулся, во все глаза смотря на друга и ожидая, что тот сейчас свернётся в трубочку и станет обращаться. Но прошла минута, две, почти три, а Джисон всё сидел на земле, перепачканный и трясущийся, медленно приходил в себя, пока хрипло не усмехнулся, вызывая в голове Минхо сбой системы. — Называя меня «Щелкунчиком», ты хоть раз подумал, почему именно это слово? — пробормотал он, пока вытиравший со лба пот Чан нервно не рассмеялся. — Что?.. — не понял Ли, пока сидевший Феликс изумлённо не выдохнул, разглядывая ногу. Минхо прищурил глаза, замечая разодранную штанину в районе икры, но не замечая крови. Сначала он подумал, что зомби просто не добрался до кожи из-за плотной ткани, но дырка была слишком большой, поэтому он мог оцарапать парня, вместо этого встретившись с чем-то, что оказало сопротивление… Присмотревшись, Ли охнул, отступив, бегая глазами по округе и быстро-быстро моргая. Нет… всё это время он называл Джисона «Щелкунчиком» и давил на больное? Всё это время напоминал ему о… о том, что… Сквозь разорванную ткань джинсов он видел не раненую кожу, не медовую лодыжку, а металлический протез, что вселял в сердца незнающих огромный укол боли. Джисон издавал щелчки при ходьбе, но всегда отнекивался от вопросов. Джисон не посещал физкультуру ни в школе, ни в университете. Джисон не снимал обувь при них. Никогда. А ещё не бегал, почти не бегал, только в экстренных ситуациях. Замечая, что ни Чан, ни Хёнджин особо не удивлены, Чанбин прищурил глаза, спросив: — Вы знали? Но не получил ответа, так как ребята мигом обернулись на тихий, но привлекающий внимание кашель. — Феерично, — приподнимая аккуратные брови, произнёс знакомый многим парень, и когда Джисон наконец поднялся, продолжил: — Я рад, что вы захватили еду, хоть никто и не просил. — Не можешь перестать быть язвой хотя бы на час? — недовольно пробурчал Чанбин, поддерживая вставшего друга. — Никогда, — улыбнулся Ким Сынмин — сын владельца компьютерного сервиса и их давний знакомый по торговле. Иногда они пересекались. Перед закрытием, забегая к ним за бутылочкой зелёного чая, Сынмин перебрасывался с ровесниками парой слов, в основном говоря о скудном товаре или о посетителях. Манера его общения была саркастичной, надменной, чем неимоверно бесила своих собеседников за некоторым исключением. Этим исключением стал Джисон, который на любые вбросы только улыбался и качал головой, пробивая товар. Возможно поэтому они и сблизились, о чём тут же оповестил Чанбин: — Удивлён, что ты позвонил. — Не тебе же позвонил, — широко улыбнувшись, но до того притворно, пропел Ким, посматривая на набитые едой и вещами сумки. — Голодный? — спросил Джисон, подходя ближе, но Сынмин покачал головой, пряча улыбку. — В наших запасах ещё осталось, но хорошо, что вы принесли ещё. — Погоди, в «наших»? — Чанбин заозирался, словно пытаясь просканировать здание взглядом, но на пороге стоял только Сынмин, а за дверью рычали зомби. — Будем тусоваться тут? — намекая, что они всё ещё стоят во дворе, спросил Сынмин и сам отвернулся, возвращаясь внутрь. Ребята молча последовали за ним, прикрывая дверь и поднимаясь на второй этаж нестройным гуськом. Внутри пахло бумагой, краской и совсем немного сыростью. Двухэтажное здание не отличалось плотностью и надёжностью от Магазинчика, но по крайней мере было защищено металлическими воротами. Посматривая на него в погожие деньки, ребята встречались глазами с синей вывеской и белыми буквами на ней, которая иногда покачивалась от сильного ветра. Небольшой компьютерный сервис представлял из себя салон с одним кабинетом, поделенным на три рабочих места. В каждом углу стояло по столику и компьютеру, чуть дальше, прислонённый к стене, нависал стеллаж с забитыми инструментами и книгами полками, возле которого стояли двое. При появлении новых лиц они насторожились, но завидев Мирэ, нахмуренные брови девушки разгладились, и она тут же оказалась возле неё со словами: — Ну наконец-то, — и, приобнимая ошарашенную Мирэ, взяла её за руку, мягко улыбаясь: — В компании парней тяжело, да? — Что? Я не… — Ну ничего, теперь будем держаться вместе. — Это сестра Сынмина, — наклонившись к ребятам, прошептал Джисон, ловя на себе взгляд второго парня, который тут же узнал в нём приятеля. — Хён… — одними губами произнёс он, а затем веки его покраснели, а нижняя губа задрожала: — Это правда ты, хён? Ты жив… как же я рад. — Чонин, — улыбнувшись, чтобы успокоить младшего, произнёс Хан, подходя к парню ближе и позволяя ему себя осмотреть. — Как ты? Я слышал, что… — Ничего, — перебил парня Джисон, а из успокаивающей улыбка превратилась в грустную, — Ничего… Осмотрев новых знакомых, Чанбин понял, что за исключением Сынмина видел лишь этого Чонина в университете пару раз. Парень был невысоким, но стройным, с копной густых, чёрных волос и белой, чистой кожей. Он не улыбался, но даже так Со понял, что у него есть маленькие, милые точки в виде ямочек, чем-то напоминая Чана в его цветущие времена. В своём синем худи он тонул, рукава скатывались ниже запястья, накрывая тонкие пальцы, а в капюшон уместились бы две головы. Стоявшая рядом сестра Сынмина заметно отличалась своим высоким ростом и длинными ногами, обтянутыми голубыми джинсами. Она смотрела на всех твёрдо, прямолинейно, пусть и карамельные глаза источали доброту. В них не было холода, но Чанбин сразу понял, что шутить с девушкой не стоит. Судя по молчавшему Киму она была старше, и парень просто не мог ей перечить, предпочитая отойти к закрытому жалюзи окну. Девушка осмотрела Мирэ, касаясь её подрагивающих после перебега плеч с причитаниями «бедняжка», а затем наконец обратила внимание на парней, представляясь: — Ким Нари, — и, осмотрев присутствующих получше, остановилась на знакомых, округлых глазах: — О, ты жив. — Слишком много Ким на один метр, — прошептал Феликс, заставив Хёнджина нервно прыснуть. — Почему все думают, что ты мёртв? — тем временем спросил Джисона Чанбин, на что тот только пожал плечами. Обойдя их, Нари осмотрела набитые сумки и с одобрением продолжила: — Отлично, у нас как раз кончились запасы. — Нуна… — начал Сынмин, но девушка бросила на него свирепый взгляд, и он замолчал. — Этот остолоп так часто хвалился, что может взломать всё что угодно, что однажды это подвернулось ему боком, — махнув рукой на брата, сказала Нари, — Мы сидели без связи столько времени, что чуть не сошли с ума. Знали, что в Магазинчике напротив ещё остались выжившие, видели из окна вашу «бойню», но не рисковали выйти. Сейчас же у него получилось прорваться и дозвониться до тебя, Джисон-а. — Что ж, он хорошо поработал, — мягко улыбнулся Хан, встречаясь с отчаянием в глазах Кима. — Хорошо, как же! — всплеснула руками Нари, не оценив старания брата, — А мог бы и раньше, если бы так не ленился! — Ты слишком жестока с ним, нуна, — вздохнул Джисон, а затем поставил свою сумку на стол, расстёгивая молнию, — У вас же есть электрический чайник? И, заваривая рамён, ребята уместились по своим углам в ожидании, когда лапша немного распарится. Иногда напряжённую тишину прерывали шепотки Феликса или Хёнджина. Первый бросал частые взгляды на ногу Джисона и, ловив его ответный взор, краснел и опускал глаза. Ему было стыдно, что не заметил раньше, а ещё страшно от мысли, что если бы не протез — Хан стал бы таким же монстром. От осознания, что каждый из них находился в серьёзной опасности, заболело сердце. Сидевший рядом Минхо поддерживал его внутренние страдания, сверля разорванную джинсу так, словно там могла появиться заплатка. Серый каркас протеза выглядывал из-под ободранной ткани, напоминая о своих ошибках, и Ли прикусил язык, вспоминая все свои издевательские «Щелкунчик». Джисон щёлкал всегда, с самого их знакомства в клубе, оставляя за собой этот щелчок как последнее слово. В тот день, когда его попросили снять обувь, он зарделся и вышел, заставляя Минхо глубоко задуматься. Можно ли было догадаться? И почему знали только Чан и Хёнджин? Другим он просто не доверял, или те узнали случайно? Внутри разгоралось пламя обиды, которое Ли никак не мог объяснить. Джисон не обязан рассказывать ему о своих личных переживаниях, так почему Минхо никак не может с этим смириться? «Как это случилось?», «Это как-то связано с той аварией?», «Тебе тяжело?» и ещё тысяча вопросов, которые вертелись в его голове, подобно лопастям вертолёта. — На первом этаже есть туалет. Там вы найдёте раковину и мыло, ребят, я не намекаю, но… — Заткнись, — перебив Сынмина, закатил глаза Чанбин, но всё же кивнул в благодарности. Поев, они стали делить очередь кто первым займёт эту самую раковину. Первой пропустили смущающуюся Мирэ, которая начала отнекиваться и говорить, что всё в порядке, пока не вмешалась Нари с твёрдым «иди, пока пропускают». Девушка закрылась надолго, видимо очищая свои длинные, густые волосы в три погибели над крохотной раковиной, пока стоявшая у двери Нари, скрестив руки на груди, сторожила покой девушки (словно кто-то мог претендовать). Недоверие к мужскому полу было заметно в её глазах с самого начала, и думающий об этом Феликс не раз бросал на неё вопросительные взгляды. Что ж, её нельзя винить. Когда Джисон вошёл в кабинку и, запирая дверь, тут же снял штаны, то тяжело вздохнул, замечая царапины на металле. Он бы не хотел лишиться средства передвижения так скоро, но курирующий его врач всегда намекал на осторожность. Сняв майку, обтерев мылом и водой подмышки, грудь и шею, Хан выдохнул, опуская голову под прохладные струи и ощущая, как вода забивается в нос. Когда закрываешь глаза — ты видишь темноту, но когда закрывал глаза Джисон, он видел белые радужки, открытый рот и синие ногти на пальцах, которые были готовы сомкнуться у его шеи. Ходоки добрались до них, почти что забирая с собой, и если бы не моментальная реакция всегда спортивного и сильного Чана, Джисон не знал бы как поступил. Он испугался. Распахнутые глаза Минхо у двери, его белая как мел кожа и ярость, вперемешку с виной потом заставляли сердце Джисона бесконтрольно ломиться в рёбра. Он не понимал что чувствовал, но точно знал, что это ощущение пробивает его на дрожь. Смотря в своё отражение и замечая залёгшие под глазами круги, Хан похлопал по щекам, словно это могло его подбодрить, а затем натянул майку на влажную грудь, ощущая, как ткань прилипла к спине. Постирать одежду сейчас они могли бы только в том случае, если бы была запасная. «Надо было заскочить в ту лавку» — промелькнула мысль, которую Джисон тут же отмёл, так как вспомнил напавших на них монстров. Стоило ему выйти из кабинки, как возле двери показался мнущийся Минхо, временное перемирие с которым на этот раз казалось очередным сном. Как и все ссоры вместе взятые. В его коньячных глазах плавала вина — настолько очевидная и пробивающая на эмоции, что Джисон не сдержался и рвано выдохнул, замечая дрожащие руки старшего. — Я… — открыл он рот, но тут же закрыл, словно не знал как сопоставить всё то, что он чувствовал, в одно предложение. — Всё в порядке, если ты об этом, — опуская глаза на ногу, сказал Хан, замечая, как Минхо тут же сглотнул, рассматривая рваную штанину. — Но… — Давай просто забьём, — огибая старшего, Джисон двинулся к лестнице, но остановился, когда услышал: — Хочешь общаться как раньше? — намеренно холодное и безразличное, такое, когда Минхо заталкивал глубоко все свои чувства. — А мы разве общались? — выдавливая улыбку, пропел Джисон и пощёлкал наверх, игнорируя ломящую в груди боль. Стиснув кулаки, Минхо прикрыл глаза в желании выкрикнуть всё, что он думал на этот счёт, но тогда он привлечёт слишком много ненужного внимания. Хотелось сорваться с места и схватить лямки этой бесячей, чёрной майки. Хорошенько встряхнуть, горячо выдыхая в ошарашенное лицо «а я вот не хочу возвращаться в игнор» и смотреть на потемневшие глаза с толикой удовлетворения, что наконец смог достучаться. Очутившись в кабинке и посмотрев на своё отражение, Минхо ужаснулся, не узнавая себя. «Ты тоже ничего так» — с призрачным эхом отразился в его голове заветный голос, и Ли тут же умыл лицо. Щетина обрамляла светлую кожу неровными тенями, опухшие от недосыпа глаза были такими красными, словно Ли использовал румяна, а бледные губы покрылись ссадинами от укусов и полопались. Его кожа выглядела нездорово, а коньячные глаза — болезненно, и даже в свои не самые лучшие дни Минхо выглядел куда лучше, чем сейчас. И вот как Джисон мог сказать, что он «тоже ничего»?! Он что, слепой? Мотнув головой и чувствуя отвращение к самому себе, Ли стал намыливать волосы, не беспокоясь, что скользящее в руке средство совершенно не подходит для кожи головы. Наверняка появится перхоть или он просто не промоет волосы достаточно хорошо, но по крайней мере они не будут пахнуть. Как и тело, которое он быстро обмыл, замечая круги пота на своей футболке и морщась. Когда ребята более-менее привели себя в порядок, они уселись в всё тот же импровизированный круг, в центре которого Феликс поставил лампу-Луну… — Нахера ты припёр её с собой? — изумлённо выдохнул Чанбин под шик Хёнджина. — Она выглядит мило, — смутился Феликс, но никто больше не сказал слова против. Сестра Сынмина, всё ещё говоря от его лица, поведала ребятам о сбоях в системе. О том, что новостные каналы намеренно блокируют и из-за этого появились помехи. На их искреннее негодование она ответила настоящей злостью, ведь такие меры только ухудшили ситуацию, и выжившие просто не могут оповестить о своём местонахождении. Понадеявшись, что всё это — временные меры, Нари рассказала о плане Сынмина взломать несколько уличных камер и посмотреть обстановку в ближайшем радиусе, назвав его ленивым гением. — Если бы он действовал быстрее, нас бы здесь уже не было, — закатила глаза она, подталкивая усмехающегося брата в плечо. Они познакомились получше и узнали, что Нари и Джисон, оказывается, знакомы довольно давно благодаря Сынмину, в сервисе которого Джисон иногда зависал, потому что у них был общий интерес — мотоциклы. Из-за строгих родителей мотоцикла у Сынмина не было, но однажды узрев, что Хан приезжал на работу далеко не на велосипеде, пришёл в Магазинчик в его смену с небольшой просьбой. Общая страсть привела их к дружбе, Джисон научил Сынмина водить, и они вместе обсуждали их конструкцию, иногда думая о сборке мотоцикла своей мечты. В такие моменты Нари и появлялась в поле их зрения, заходя на работу отца с пакетиками, в которых были ланч-боксы, что передавала наготовившая всего мать. Помощник Кима — Чонин тоже там был и сдружился с улыбчивым Джисоном также быстро. Являясь от природы застенчивым парнем, он совершенно не нашёл в университете друзей, поэтому в учебных стенах в основном он общался с Джисоном, который оставлял свою компанию, пока там был Минхо. Иногда они вместе обедали или засиживались в библиотеке перед зачётами. Чонина интересовала наука, а Хана искусство, но даже так они сошлись в общих темах. — Но ведь у тебя есть план, так? — замечая блеск в карамельных глазах, решил уточнить Чан, на что Сынмин кивнул. — Хочу развесить свои камеры, чтобы не приходилось взламывать. Я видел настоящую свору по направлению к нам, поэтому и позвонил Джисону. Без обид, но ваш Магазинчик — та ещё картонка. Я удивлён, как в него ещё никто не ворвался. Если такая мощь будет проходить по этим улицам, то они снесут всё, где был бы заметен хоть один звук. — А другие выжившие? Ты видел ещё людей? — спросил Хёнджин с надеждой. — Не-а. Только ходоки. — И зачем же нам вешать камеры, если мы можем просто сбежать поближе к безопасным точкам? — спросил Чанбин, скрестив руки на груди. — За тем, что мы должны знать где эти самые безопасные точки. Ещё я планирую запустить квадрокоптер, чтобы осмотреть некоторые районы и в случае движухи военных привести их к нам. — Военных в этих районах нет, я проезжал и не заметил ни одного, — покачал головой Чан, вспоминая свой не самый лучший опыт. — Рано или поздно должны появиться, — не унимался Ким, и никто не стал спорить. Говоря о камерах, парень имел ввиду не далёкие точки, а до которых можно было дойти. Ходоки были быстрыми, поэтому могли выпрыгнуть из-за угла, однако если идти не целой группкой, а по минимуму, то появляется какая-никакая осторожность. Они договорились на полдень, совершенно не готовые, но осознающие, что вот уже скоро выйти на улицу едва ли будет возможным. Отложив палочки и пластмассовый контейнер с остатками специй, Чанбин предложил замотать руки скотчем. Он отрезал от листа А4 несколько полос, чтобы скотч не прилегал к коже и разорвал две половые тряпки, чтобы обвязать ими запястья. Такой способ мог немного помочь в отступлении, если пасть чудовища будет слишком близко. Конечно это не спасёт от укусов в других местах, но по крайней мере выиграет им время. Послышался звук отрываемого скотча, вооружившись ножницами, Со прикоснулся к руке, как вдруг сидящий за компьютером Сынмин удивлённо вскрикнул, привлекая к себе внимание. — Появилась связь! — указывая на экран, в неверии сообщил он, — И… да ладно… — Что там? — нервно спросил Чонин, подбегая первым. — План с камерами отменяется, — решительно заявил Сынмин, стуча по клавиатуре. — Фух, а я уж думал, придётся выходить, — расслабленно выдохнул Хёнджин, несмотря на то, что выходить его никто не заставлял, — Я выключил все эмоции, чтобы не переживать, попробуйте, это помогает. Хан хмыкнул, понимая о чём говорит друг и присел, дожидаясь вердикта Кима. Выключить эмоции было той ещё задачей, наверное поэтому они так быстро согласились на тот план. Чувствуя безысходность, ребята разделились на группы, и самые смелые были готовы двинуться наружу с самодельными средствами самозащиты наперевес. Будь это фильм, а люди, смотрящие его — посетители кинотеатра, они бы посмеялись, накидывая советы один пуще другого. Но фильмом это не было, а в реальности группка студентов, не имеющая под рукой ни оружия, ни навыков, была вынуждена бороться сподручными предметами. Бита Джисона не спасала, на металл, как в фильме, нельзя было прибить гвозди или обмотать колючую проволоку, а руки не состояли из непробиваемой брони. Реальность была такова, что на их месте растерялся бы каждый, и ребята чувствовали, как сдавали нервы. Ожидая от кого-нибудь хотя бы частично разумный план, они были готовы действовать, потому что уже повстречали врага лицом к лицу. — Трансляции везде. Люди подключились к сети сразу же, как появилась возможность. Выживших много, а ещё они показывают то, что происходит у них рядом. Если так пойдёт и дальше, я смогу составить оптимально безопасный маршрут, огибая все горячие точки, — вслух размышлял Сынмин, не осознавая, что к нему прислушиваются, — Тварей много, но они кучкуются, словно стая волков. Если избегать такие места, то можно дойти до любого безопасного пункта. — Военные там есть? — тут же спросил Феликс, всматриваясь в окошечки камер на экране. — Не знаю… но по слухам, многих из выживших просто проигнорировали. Ребята уставились на Мирэ, по лицу которой можно было прочитать «я же говорила!», однако никто не знал причины такого поведения. Девушка что-то говорила о тестах, и если выживших не пустили эвакуироваться из-за подозрения на заражение, то какова вероятность, что пустят их? Мирэ не тестировалась, она сбежала раньше, чем до неё добрались, да и внешне она не походила на больную, но кто знает каким образом появились первые заразившиеся. — Вирус… — вслух рассуждал Джисон, ловя на себе взгляд задумавшегося Чана, — Еда… проверки… — Еда? — переспросил Чонин, получая в ответ кивок. — Да. На днях все продуктовые проверяли на безопасность, будто бы появился какой-то кишечный вирус. — Думаешь, это как-то связано? — спросил Хёнджин, пока шестерёнки в его голове стали активно вращаться. — Не знаю, но не стану исключать из возможных вариантов. — Народ, мне, если честно, нет никакой разницы кто и как заразился. Для начала надо выбраться отсюда, — как всегда прямо заявила Ким Нари, скрестив руки на груди, — Если появилась связь, значит появятся и военные, полиция или чёрт знает кто. Нас ищут, выживших ищут по их трансляциям, значит и нам пора бы заявить о себе. — А что, если выживших ищут, чтобы тоже устранить? — напуганно сказал Феликс, заставив Чанбина прыснуть. — Это уже какая-то теория заговора. — Всё это конечно круто, но наш район всё ещё слишком далеко от центра, так что о себе надо дать знать как можно громче, — заявил Сынмин, откидываясь на спинку компьютерного кресла. Все замолчали, переваривая обдуманное. Чанбин отложил свои запасы обороны, чтобы позже сделать наручи, а Джисон прикоснулся к холодной бите, с которой так и не стёр капли крови. Сегодня они снова столкнулись с монстрами, готовыми их сожрать и благополучно провалились. Несмотря на хорошую спортивную форму, накаченные руки и базовые навыки самообороны, даже Чан не сможет противостоять более двум-трём зомби в рукопашке. Они не чувствовали боли, поэтому бить по ним и тратить собственную энергию не было никакого смысла. Оставалось проявить смекалку и чем-то их отвлечь, поэтому в голове Хана что-то щёлкнуло, и он посмотрел на Сынмина с расширенными глазами. — Квадрокоптер. — А? — У тебя есть квадрокоптер! Мы можем отвлечь ходоков им, пока сами свалим отсюда. — План хороший, но для начала надо придумать куда свалить, — запустив пятерню в волосы, устало ответил Сынмин, замечая потухший блеск в округлых глазах, — Но я подумаю, — уже мягче заявил он, отворачиваясь к компьютеру. — А пока перекантуемся здесь, — хлопнул в ладоши Чанбин, усаживаясь в свой уголок, и Хёнджин последовал за ним, думая о чём-то. Ребята проверили телефоны, но дозвониться до семей так и не смогли. Интернет появился, врата во внешний мир открылись, но не дали никакого настроения. Кругом пестрили пугающие душу заголовки, множество кровожадных видео в закрытых группах и жёлтая пресса. Блогеры сделали из этого контент, а кто-то — деньги. Шарлатаны выпустили в продажу антидот от зомбирования, а врачи разводили руками. Средства, противоядия, антидота не было — вирус не изучен, но распространяется слишком стремительно. «Не выходите из дома» — в очередной раз прочитал Джисон и вздохнул, переводя взгляд на тяжело дышавшего Минхо. — Хей, ты в порядке? — пододвигаясь ближе, спросил он, на что Ли втянул носом воздух, молча кивая. — Держи, — протянув брату бутылку воды, с беспокойством сказал Феликс, и Ли жадно прильнул к горлышку, выпивая добрую половину. — В Магазинчике же ещё остались запасы? — наблюдая за этой картиной, спросила Нари, на что Чанбин просто ответил: — Да, не переживай, нуна. С наступлением темноты звуки с улицы увеличились. Зомби стонали, выли, рычали, кто-то тёрся о стены, а кто-то даже полз. Посматривая на пугающее зрелище через щёлку жалюзи, Феликс выдохнул и отпрянул, роняя голову на колени с тихим выдохом. Сидеть на втором этаже оказалось куда теплее, чем на бетонном полу Магазинчика, но проворный ветер нашёл их и там. Ночью всегда было холоднее, но именно эта нашла чем отличиться. Воздух пропитался влагой и холодом, заставляя пальцы ног поджаться. Стоявший у сервиса фонарь пускал мутные блики прямо в его окна, поэтому ребята расселись так, чтобы он не мешал дремать. Обнимая себя руками, они всё ещё думали о тёплой еде, одежде и ванне, мечтая увидеть это хотя бы во сне. Даже злосчастные мошки и лютая жара теперь казались настоящим раем. Не попадая зуб за зуб, Минхо тихо спустился на первый этаж в уборную, а затем, сделав свои дела, включил воду, до упора крутя на горячую, держа руки под паром и чувствуя, как начал согреваться. Это было невыносимо. Он никогда не скажет и не посмеет жаловаться, потому что всегда считал себя примером для младшего брата, но терпеть это было уже невыносимо. Глаза пекло, нос покраснел и будто бы раздулся — Минхо не видел своё отражение из-за пелены слёз, что появилась так неожиданно, будто парень только что проснулся от настоящего кошмара. Хотел бы он, чтобы всё это было простым кошмаром. Он наклонился, закрывая ладонями лицо и тихо всхлипнул, втягивая носом воздух. Сердце билось как бешеное, дрожащие плечи окатило холодом, а перед глазами он — напуганный, бледный, пытавшийся освободиться от хватки зомби. Словно видя это до сих пор, Минхо не мог уснуть от мысли, что Джисона могли укусить. Что кого-то из них могли укусить, но что самое ужасное — у них не было выбора. Рано или поздно еда закончится, а когда к ним придут на помощь — неизвестно. У них не было ни лекарств, ни средств гигиены, за исключением мыла. Не было сменной одежды и одеял, которыми можно было бы укрыться. Рано или поздно кто-нибудь заболеет, а если наступит горячка — бежать некуда. Он помнил свою лихорадку в детстве, помнил, как ломило мышцы, как выворачивало их с жалобным треском и как раскалывалась пылающая голова. Если кто-то простудится от переохлаждения — он умрёт раньше, чем до них доберутся зомби. Выдохнув в ладони, Минхо почувствовал, как его трясёт. Чтобы успокоиться, он вспомнил танцы, вспомнил лёгкость, которую ощущал при особенно любимых движениях и нехватку воды в энергичных мотивах. Горло пересыхало так, словно его царапал песок, а лёгкие жгло настоящим пожаром, но он был счастлив, по-настоящему счастлив. Зеркала вокруг, плавные движения бёдер, растопыренные пальцы рук и мягкая улыбка на лице. Живые движения, передаваемые его телом и музыка, что била по ушам восстающим из пепла ритмом. — Мне было десять, когда это случилось, — раздался тихий, приятный голос, и Минхо встрепенулся, боясь убирать руки с лица и показывать свои распухшие глаза; он так и замер, застуканный, вслушиваясь в манящий бархат, впервые жалея, что не закрыл дверь, — Фура, что потеряла управление, слетела навстречку, где были мы. Помню, по радио играли The Beatles, на маме было ярко-красное, летнее платье, а папа впервые надел бардовый галстук. Мы ехали на свадьбу тёти, но опаздывали, поэтому папа нажал на газ. Когда выскочила фура, всё, что я помню — вспышка света. Было так ярко, что я заплакал, а потом проснулся уже в больнице, и врачи смотрели так грустно-грустно, что мне стало их жаль, — усмехнулся Хан, а горечь, которая пропитала его слова, заставила Минхо поёжиться. — Я спросил их где мама и папа, а они сказали, что всё будет хорошо. Почему они не ответили мне тогда? Не хотели напугать, наверное… — Зачем ты мне всё это рассказываешь? — Минхо втянул воздух, ощущая влагу на щеках и наконец убрал руки, стирая последние, солёные дорожки, но не оборачиваясь. Парень не слышал ни шагов, ни щелчков, за своими всхлипами не услышал бы и зомби позади, но отчего-то чужое присутствие придало сил, Ли внезапно осознал, что не один. — Не знаю, — коротко и ясно ответил Джисон, тихо выдыхая, — Хотел исповедаться? — Ты явно не по адресу, — невесело хмыкнул Минхо, включая воду, чтобы умыться. Послышался щелчок, второй, третий, Джисон оказался за его спиной, не смея нарушать личное пространство, но подходя достаточно, чтобы сердце Ли пустилось в безудержный ритм. Он замер, не донеся наполненные водой ладони до лица и вдруг опустил руки, выпрямляясь, упираясь ими о кафель раковины, чтобы через зеркало посмотреть на отражение этих невозможных, округлых глаз. — Я попробовал курить лишь однажды. Знаю, что глупо, в моём-то положении, но мне всегда было интересно… — «какие на вкус твои губы», — Что чувствуют курильщики. Джисон молчал, давая Ли шанс выговориться, этим парень и воспользовался, вцепившись в раковину до побеления костяшек пальцев. — Я начал встречаться с Соджин для того, чтобы получить одобрение от мамы. Она растила нас с Ликсом в одиночку большую часть жизни, и мне казалось, что все её вопросы по типу: «почему ты ни с кем не встречаешься?», «тебе никто не нравится?» были намёками на её желание видеть меня с кем-то, — всю свою жизнь боясь допустить хотя бы малейшую ошибку, Минхо старался всем угодить, он прилежно учился и был вежливым, никогда не перечил старшим и всегда открывал дверь перед старушками, он даже кота завести не мог, потому что у мамы аллергия, несмотря на огромное желание, потому однажды выбор пал на Соджин, которая вроде как испытывала к нему симпатию, — Уже после я понял, что это ужасная идея. Потому что… она мне не нравилась. И все девушки тоже. Признание, что сорвалось с губ неожиданно легко, повисло в воздухе маленьким облачком и растворилось в невероятной поддержке, которую Минхо уловил в отражении напротив. Джисон смотрел на него мягко, как на напуганного зверька, смотрел уверенно, но не давил, не морщился и абсолютно точно не чувствовал отвращения. Он засунул руки в карманы джинсов и облокотился о холодную стену за спиной, но взор не отнял даже тогда, когда Минхо решил пооткровенничать в одну холодную, ветреную ночь. Они говорили тихо, так, что ни одна душа на втором этаже не услышала бы, но словно поддавшись какому-то параноидному всплеску, Ли понизил голос до максимума, шепча: — Мама не оценила эти жертвы и узнав, что я встречался с кем-то против своей воли от Ликса, попросила меня никогда больше так не делать. «Ты ещё найдёшь своего человека» — сказала она мне тогда и больше ни разу не спросила, есть ли кто у меня. За это я ей был благодарен и должен был вдохнуть полной грудью, но свободы так и не почувствовал, — поджав губы, Минхо опустил голову, на грани слышимости добавляя: — Потому что похерил все отношения с тобой. — Не чувствовал ничего, но ревновал? — вдруг спросил Хан, вспоминая ту взбучку, которую Ли устроил ему в клубе, и Минхо покраснел, радуясь, что его алые мочки ушей в такой темени не видно. — Ревновал, — «тебя» — уже позже понял парень, когда лежал в своей постели и анализировал собственное поведение. С Джисоном порой было так тяжело, что он готов был лезть на стену. Руки чесались, но не от желания вмазать ему, а от запрета тех действий, которые хотелось совершить: потрепать тёмные локоны густых прядей, оттянуть пухлую щёку и услышать смущённый звук, взять за руку и сжать пальцы так, чтобы тот услышал его пульс и всё понял сам. Минхо было действительно жаль, но вспоминать об этом сейчас не было смысла. Конечно он мог пойти ва-банк, развернуться и впиться в его пухлые губы прямо сейчас — «всё или ничего» — потому что мир находится на грани выживания, но нет. Он не посмеет. Только не против его воли. — Прости за «Щелкунчика», я просто… — Я уже сказал, что всё в порядке, — неожиданно улыбнулся Джисон, и именно искру этой улыбки расфокусированное в темноте зрение Ли смогло отчётливо уловить, — От тебя это звучит… — «мило», — Терпимо. Зайка. — Прекрати, — чуть ли не простонал парень, запрокидывая голову, словно от безысходности ситуации, — Это смущает. Почему вообще «Зайка»? — возмущённо развернувшись, Минхо едва не подавился воздухом от того, насколько близко оказался Джисон. — Потому что ты похож на Снежка из «Тайная жизнь домашних животных». — Стоп, но там же был кролик. — Зайка звучит лучше, ну, знаешь, За-а-айка, — Джисон наклонил голову, ощущая на лице тёплый выдох потерявшего контакт с Землёй Минхо, а затем усмехнулся, поднимая руку и убирая мешавшуюся прядь чёлки с покрасневшего от слёз глаза парня, заставляя Минхо потерять контакт уже со Вселенной. — Ты!.. Хан отстранился с тихим смешком, чтобы мгновенно оказаться у двери. Передвигаясь слишком быстро, он казался Минхо хихикающим над миром шкодившим вампирёнышем. Выйдя из кабинки, он махнул рукой, роняя призрачное, таящее в темноте: — Я же твой Щелкунчик.

***

— Сегодня десятое сентября, — вдруг сказал Чанбин, привлекая внимание сонного Хёнджина, и Феликс улыбнулся, откусывая от печенья. — Ага. У Джисон-и скоро день рождения. — Говоришь так, будто у тебя нет. — Сначала у Джисон-и. — Не велика разница, — закатил глаза Со, но раз это было так важно, спорить не стал. — А ещё у Сынмин-и, — отвлекаясь от телефона, сообщила Нари под протяжное «ну-у-у-на». — Как думаете, мы успеем отпраздновать их в безопасности? — спросил Феликс, и все затихли, погрузившись в свои думы. Шёл очередной день их пребывания в районе, наполненном зомби и опасностями, что их поджидают на каждом углу. Еда заканчивалась, ровно как и терпение, грязная одежда начинала пахнуть, а нервные клетки сдавать. У них не было желанной связи, о которой когда-то грезил Сынмин, ведь людей много, а спасателей нет. Исходя из трансляций, правительство наконец-то начало действовать, продолжая эвакуацию и начиная зачистку, но в ту же узнанную о новостях секунду Чанбин заявил, что до них ещё надо добраться. С тяжёлым сердцем заявил, всеми силами не желая верить, но понимал реальность, в которой они находились. Под руками были телефоны, были зарядки от них и возможность позвонить — в один конец. Связь прерывалась, а на удавшиеся гудки никто не отвечал. Пару раз ребята пытались начать трансляцию, и у них это даже получилось, но она затерялась за тысячами других таких же несчастных, прятавшихся от монстров людей. Иногда им попадалось нечто страшное — кадры раздирающих своих жертв зомби с крыши какого-нибудь дома или в машине, пока саму её безжалостно раскачивали в желании добраться до тёплой крови. Посматривая в окно и не замечая монстров, ребята тяжело вздыхали, вспоминая свой плачевный опыт. Если зомби не видно — не значит, что их нет рядом. К ним никто не рвался и не предпринимал попыток напугать, но паническое ощущение, что кто-то смотрит на них издалека, никуда не делось. Спали они плохо, из-за неудобной позы наутро болели мышцы и кости, головные боли от недосыпа увеличились, а плохое настроение появлялось чаще хорошего. Друзья срывались, отвечали резко и с сарказмом, словно голодные звери смотря друг на друга потемневшими глазами, ругались. Потом мирились, понимая, что в этой ситуации не виноват никто, но снова ругались, вырывая иногда те слова, которые бы никогда не сказали в иной ситуации. Желудки болели от плохого, неправильного питания, состоящего из одной лапши и сухих овощей в пакетиках, кожа, покрытая мурашками, зудела от холода, а холодная вода раздражала горло. У них был электрический чайник, с помощью которого они заваривали рамён, была и микроволновка для подогрева, но простая вода начинала поднадоедать. В запасах ящичка Сынмина они отыскали порошковый кофе, но его всё равно бы не хватило по количеству собравшихся, а идти в Магазинчик за новыми порциями было страшно. «Мы решимся… когда-нибудь» — заявил однажды Чанбин, и с тех пор прошло два дня. Апатия, страх, смирение, гнев, снова смирение и усталость смешались в один огромный, воспалённый комок нервов. Резкость слов увеличилась, мутное «прости» больше не имело значения, а апогеем всего сущего стало то, что даже самый скромный и смущающийся всего Чонин неожиданно стал огрызаться. Он боялся, он так боялся, что по ночам никак не мог сомкнуть глаз. Ему казалось, что страшное рычание, что иногда слышалось с улицы, было у него прямо перед ухом, и вздрагивал, играясь с холодными, длинными пальцами. Поделившись этим с Сынмином, он с усталостью уронил голову на его плечо, вслушиваясь в размеренное дыхание хёна. — Я больше так не могу… — прошептал парень, всхлипывая, и это стало конечной точкой терпения, которое неожиданно лопнуло у смотрящего на всё это Чанбина. — Послушай, нам всем сложно, — неожиданно злобно заявил он, заставляя Чонина вздрогнуть и обернуться, — Но вместо нытья нам нужно придумать план. — Правда что ли? — нервно улыбаясь, не в тон обращения к старшему бросил Чонин, вставая, игнорируя взволнованный взгляд Кима, — Ну так придумай! — Йа! — не ожидавший такого ответа Со тоже встал, сжимая кулаки. — Ребят, может просто успоко- — Я и пытаюсь, но за твоим нытьём что-то как-то не выходит! — перебивая Мирэ, вскрикнул Чанбин, и вдруг перед ним возник Джисон, выставляя руки с обеих сторон от ссорившихся так, словно они могли вот-вот вцепиться друг другу в глотки, — Отойди, Джисон. — Нет. — Отойди, — в голосе сквозило предупреждение, но парень даже не сдвинулся с места. Он понимал, что ни один из них не виноват. Стресс, что днями, часами, минутами скапливается в организме, делает невообразимое, он и сам испытывал это на себе, когда был подростком, ощущая, как на самом деле он боится людей. Некоторые над ним смеялись, тыкали пальцем, называя агрессивным ребёнком, некоторые даже шутили над этим, травмируя парня сильнее, пока в конце концов он не закрылся окончательно, не желая больше ходить в школу. «Бешеный», «Сумасшедший», «Укуси меня» — так говорили их жестокие рты, и парень замкнулся, едва не поверив им, пока дедушкина ладонь не опустилась на его макушку со словами: «людям впору говорить всё, что взбредёт в их головы, ведь главное, что только ты знаешь правду», и Джисону стало легче. Он наплевал на мерзкие шутки, закрыл глаза на то время, а когда открыл, то понял, что его окружают друзья. Что взявший его под своё крыло Чан всегда вселял в него уверенность и желание становиться лучше, а смешные Чанбин и Хёнджин — желание общаться. Джисон понял, что никогда не был исчадием ада, коим его прозвали в школе за то, что он просто отличался от других, он был простым ребёнком с сомнениями и болью. В конце концов этот ребёнок вырос в уверенного в себе молодого человека. — Сейчас вы должны успокоиться, — тихо, но внушающе произнёс он, не отходя даже тогда, когда наткнулся на потемневший взгляд Со, — Вдох-выдох, ну же. — Сам его успокаивай, я-то в порядке, — пробурчал Чонин, сжимая кулаки. — Мы должны сделать это вместе. Нельзя ссориться в такой момент, нужно держаться вместе. — Да? Это мне говоришь ты? — всплеснул руками младший. — Что?.. — Твой дедушка. Где он? В последний раз я видел его в больнице, неужели ты его бросил? Это вот так вы держитесь вместе?! — вскрикнул Чонин, и лицо Хана побелело. Мама Чонина работала там медсестрой. Любопытный, любящий помогать маме Чонин нередко тусовался в той больнице, то занося ей обед, то увиваясь хвостиком в кабинет для персонала, чтобы тайком записывать формулы и зарисовывать препараты. В палаты его не пускали, ровно как и в кабинеты врачей, но парню ничто не мешало ходить по коридорам и посматривать на больных. Так однажды он и встретил там Джисона, который с уставшими глазами рассказал, что здоровье его дедушки неожиданно ухудшилось. Он упал с лестницы, сжимая грудь ладонью, а уже в машине скорой помощи жаловался на дикие боли в сердце, отчего мужчину экстренно положили в больницу под профессиональное наблюдение. Джисон ходил к нему каждый день, самостоятельно оплачивал счета и сидел на заднем дворике больницы вместе с Чонином, с дрожью в руках поедая свой первый за день кимпаб. За два дня до случившейся трагедии с зомби-апокалипсисом, Чонин прогуливал свои любимые часы в больнице, так как ему нужно было подтянуть долги в университете, поэтому он понятия не имел, эвакуировали ли ту больницу и где сейчас мама. Вопрос, в котором он затронул дедушку Хана, вызвал в нём куда больше эмоций, ведь волнение за маму вылилось в ожидаемую агрессию, которую парень опрокинул на друга. — Чонин… — начал было Сынмин, замечая, как потухли глаза Джисона, пока тот сам неожиданно не сказал: — Дедушка… умер. В салоне повисла давящая тишина. Наблюдавшие за нарисовавшейся сценой друзья ощутили, как по их коже побежали крупные мурашки. Опустивший глаза Чанбин отступил, позабыв о злости, а глаза Чонина расширились, а затем увлажнились. Он в неверии уставился на друга, который, сидя на скрипучей лавочке, рассказывал, как привезёт дедушку домой. Как покажет ему фильмы, что успели выйти за его пребывание в больнице, ведь их вечер-кино был маленькой, семейной традицией. Как расскажет ему об оценках, которые Хан получал исправно отличные и как они вместе увидят расцветший наконец кактус, что они посадили прошлой осенью. В его глазах плескалась настоящая жизнь, когда парень говорил про дедушку и то, как гордился им. Теперь в глазах Джисона было пусто, ни единого огонька. — Х-хён… прости меня, хён, прости, я… — Чонин подорвался, всхлипывая и, обнимая старшего, уткнулся в его плечо, сжимая в тисках. Сжавший кулаки Минхо опустил взгляд в пол, видя перед собой мутную пелену. Он не знал дедушку Хана также, как другие, но прекрасно помнил его редкие рассказы о нём. Его дедушка был настоящим героем, что в одиночку вырастил такого напуганного и травмированного аварией и людьми мальчика. Узнав о случившемся, мужчина тут же взял ребёнка под свою опеку и делал всё возможное, чтобы мальчик забыл о самом страшном ощущении боли. Он поддерживал Джисона во всём, все его подвиги в учёбе или интересах щедро награждались, дедушка не стеснялся его хвалить, но не баловать, показывая, что в первую очередь нужно всегда оставаться добрым. Джисон видел в дедушке и мать, и отца, он брал с мужчины пример и светился, когда рассказывал об их очередных приключениях. И пусть Минхо не состоял в их компании полноценно, когда в ней состоял Джисон — ведь они негласно избегали общество друг друга — иногда Ли слышал эти рассказы. И видел — настоящую улыбку-сердечко на лице, что плавила его бедное сердце. — Ты не знал, — тихо и хрипло ответил Джисон, проглотив свои эмоции и, похлопав Чонина по плечу, пощёлкал вниз, видимо чтобы отлучиться в кабинку туалета. — Я такой идиот… — прошептал Чонин, пряча заплаканное лицо в ладонях, и подошедший к нему Феликс обнял дрожащего парня. — Он на тебя не злится, — сказал парень, поглаживая спину, — Поверь мне. Проморгавшись и словно вырвавшись из оцепенения, Минхо направился вниз вслед за Ханом, мимолётно ловя обеспокоенный взгляд Хёнджина. «Минхо-хён, ему правда надо, и ты не можешь на это повлиять» — вспомнилось ему по пути, и Ли неожиданно замер, вцепившись в перила до побеления костяшек. Получается, Хёнджин знал и это. Он всегда был на шаг впереди, впереди даже ошарашенных Чана и Чанбина, которые едва не отлетели от этой новости, но не Хван… Он даже не вздрогнул, даже глаз не опустил, совершенно не удивлённый! Неужели он единственный, кому Джисон так доверяет? Руки сжались сильнее, Минхо прикусил губу, ошарашенный внезапно горьким и сжимавшим сердце чувством — отвратительной и неуместной ревностью. Это было глупо. Конечно в жизни Джисона должен быть хоть кто-то, кому он сможет вылить всю свою боль, поделиться нагоревшим или просто прислониться к плечу и поплакать. И будь у Минхо шанс, он бы изменил их ход истории, чтобы в такие трудные периоды быть рядом с ним. С улыбчивым и помогающим всем в округе Джисоном. Остановившись около приоткрытой двери, Минхо осторожно отворил её, замечая неловкую картину: Джисон сидел на крышке унитаза и поглаживал свой протез, который оголил окончательно, задрав штанину. Конечно физически он не чувствовал боли от укуса того зомби, но пробегающие по оцарапанному металлу пальцы говорили об обратном. Джисон словно подвис, замечая выпуклости, которых быть не должно и тяжело вздохнул, понимая, сколько этот протез стоит. — Дедушка копил на него и отказывал себе почти что во всём, — лёгкая улыбка коснулась его лица от воспоминаний такой же доброй улыбки из прошлого, солнечные морщинки у глаз и мягкий смех мужчины, что наблюдал за привыкающим к такой ходьбе мальчиком, — Он дал мне обещание, что я буду ходить как все, без костылей, и выполнил его. Я действительно смог, да так хорошо, что никто и не догадался… — Мне жаль, — вместо тысячи слов, что Минхо хотел бы сказать ему, прошептал в ответ и остановился, облокотившись о косяк, встречаясь с поднявшим голову Джисоном глазами. — Он умер в больнице. Инфаркт. Я знал, что так будет, казалось, чувствовал это ещё тогда, когда он упал дома. И будто бы морально готовился… готовился, но на деле всё оказалось очень сложно. — В день, когда ты вышел вместо Хёнджина… — Да. На следующий должны были состояться похороны, в смену, когда вместо меня вышел бы Хёнджин. Они замолчали, смотря друг на друга с разными мыслями. Исчезнувший блеск в округлых глазах неимоверно пугал Минхо. Он чувствовал зуд в собственных ладонях и желание хоть как-то облегчить страдания парня. Всё это время Джисон жил с мыслью, что единственного близкого человека больше нет, но всё равно старался помочь другим. В опасности думал о них, не сорвался с места из Магазинчика, исчезая в неизвестном направлении, а остался, чтобы никакие зомби не добрались до его друзей. — Я танцевал сколько себя помню, — закрывая глаза, вдруг произнёс Минхо, решая для себя сразу две вещи: он хочет отвлечь Джисона, и он хочет довериться ему полностью. — Мама показывала мне запись с кассет, как я танцевал, лёжа в кроватке, дрыгал ногами как сумасшедший, стоило услышать музыку и сразу же переставал плакать. В детском саду участвовал во всех танцевальных конкурсах, а ступив за порог школы — тут же записался в танцевальный кружок. Я развивал этот навык, потому что не видел ничего, что интересовало бы меня больше, — «я дышал танцами, как люди кислородом», — Я танцевал даже тогда, когда знал, что сильно рискую, — «астма» — догадался Джисон, внимательно вслушиваясь в слова, — И вроде как прокатывало, пока однажды я не упал прямо на сцене. Открывая глаза, Минхо опешил от эмоций, что бурлили в глазах Джисона напротив. В одних только тёмных радужках он мог разглядеть и сочувствие, и боль, и страх, но что самое удивительное и в то же время до дрожи волнительное — он разглядел там нежность. Ещё никто и никогда не смотрел на него так. Руки Джисона дрожали, его приоткрытые губы дрожали тоже, а в глазах блестела самая настоящая, тёплая нежность и невероятная злость за несправедливость, которая случилась с Минхо. Будто зачарованный, Ли открыл рот, продолжая свой рассказ, более не сомневаясь в том, правильному ли человеку он открылся: — Это произошло на глазах Ликса. Он сидел в первых рядах и болел за меня всей душой, но стоило мне ощутить свой первый настолько сильный приступ из-за перенапряжения, как он сам едва не свалился с панической атакой, наблюдая, как я задыхаюсь на глазах. Там было так много людей, но почти никто не мог мне помочь. Чудом выжив, помню только, как меня посадили в карету скорой помощи, а дальше темнота. После того дня мне запретили танцевать, а Феликс лечился от тревоги долгое время. Он изменился после того случая, ну, Бок-и стал Феликсом, словно другим человеком, хотя мы все понимаем, что это всё тот же Ёнбок. Думаю, каждый из нас переступал через эту грань. Но не танцевать я не могу, понимаешь? — Я не знаю никого, кто бы танцевал так, как ты, — прошептал Джисон, осторожно вставая с места и ровняясь с Ли. — И как же я танцую? — также шёпотом спросил парень, ощущая, как замерло даже его сердце в ожидании ответа. Джисон наклонил голову, всматриваясь в его коньячные глаза, ровный нос и красивые, пухлые губы, взгляд на которых немного задержался. Он судорожно выдохнул, возвращая взор к потемневшим радужкам, а затем, оставляя от их губ жалкие миллиметры, едва слышно вымолвил: — Как самый свободный человек на свете. «Я хочу свободы!» — кричали его танцы; «Я хочу танцевать!» — объясняли его движения; «Я люблю танцевать!» — говорили его глаза каждый раз, стоило Ли услышать музыку. Он никогда не говорил этого вслух, но одной только фразы Джисона хватило, чтобы едва не вскрикнуть от осознания — его поняли. Всё это время Минхо ощущал себя одиноким, и даже родной брат никогда не говорил, что понимает все его чувства. Он танцевал как сумасшедший, как человек, который танцует словно в последний раз, — зная своё положение, он действительно мог танцевать последний, — но никогда не останавливался. Он выкладывался по полной, но делал это теперь лишь перед зеркалами пустой, тёмной студии или актового зала университета, когда думал, что его никто не видит. — И я не видел никого, кто говорил бы танцем так, как ты, — продолжил Джисон, совершенно не скрывая того факта, что всегда подсматривал за ним. Подсматривал… Кажется, у них есть что-то общее. Минхо вздрогнул, не понимая своей реакции. Не понимая своих чувств и того, как же сильно бьётся его сердце. Нельзя… так было нельзя, но так хочется — как же хочется! — поддаться им. Ощутить мягкость этой медовой кожи и вкус губ — сладких и розовых, созданных только для него — Минхо. И они были прямо перед ним, раскрылись так призывно-чарующе, утягивая его взгляд и оставляя там навечно. Они ругались чаще, чем говорили и смотрели друг на друга так злобно, что пробирало до дрожи. Место рядом с ними словно воспламенялось, но знал бы каждый из них, как же сильно хотелось впиться в губы — куда сильнее, чем впечатать кулак, но боясь озвучить или сделать это в реальности. Чувствуя тёплое дыхание на своей щеке, Минхо поддался, мимолётно касаясь горячей кожи, как вдруг Джисон отскочил, с распахнутыми глазами смотря на Ли. «Я сделал что-то не так?» — хотелось спросить ему, но тут прямо за спиной раздался неуверенный, заплаканный голос Чонина: — Хё-ё-ё-н, — протянул он, снова прилипая к Джисону, и Минхо смекнул реакцию парня, внутренне радуясь, что дело было не в нём. Он вышел, ощущая, как горят щёки от смущения, а уши от злости, ведь мимолётное прикосновение так и не позволило ему хорошенько ощутить этот манящий вкус. Облизнув губы, Минхо тяжело вздохнул, довольствуясь и этим, а затем посмотрел на мельтешение по салону и взволнованных друзей, у которых тут же спросил: — Что тут происходит? — О, а вот и ворчащий кот-хён, — закатив глаза, сказал Сынмин, подавая Ли самодельную подушку, состоящую из запиханных в пакет новых, ещё не пущенных в дело половых тряпок, — Мы хотим расстелить его на весь пол, — указывая на пыльный, тёмно-зелёный ковёр, объяснил Ким. — Где вы его вообще достали? — приподнимая бровь, спросил Минхо, замечая озорной блеск в глазах Нари. — Я просто лазила по шкафчикам в уголке отца и вдруг вспомнила, что этот ковёр он привёз из дома и хотел выкинуть, но зачем-то оставил его тут. — Потому что он такой же ленивый, как и ты, — усмехнулся Сынмин, беря ковёр за один конец. — Йа! — угрожающе вскрикнула сестра, беря за другой, и, поднапрягшись, они вытянули ткань, постепенно разглаживая его по полу. — Они послали Чонина мириться с Джисон-и сразу после того, как заставили мириться нас, а сейчас хотят устроить пижамную вечеринку, — наклонившись к Минхо, заговорщицки прошептал Чанбин, наблюдая за семейными перебранками. — Заодно сыграем в вопрос-ответ, — вскинув указательный палец вверх как при гениальной идеи, поделилась Нари, включая чайник. — Вопрос-ответ? — неуверенно спросил Ли, впервые слыша про такую игру. — Да. Игра короткая, хотя нас тут много, так что будет интересно, — доставая остатки печенья, что хранились в пластмассовой тарелочке, говорила девушка. — Правила просты, — помогая объяснять, улыбнулась Мирэ, — У нас будет по вопросу, который мы можем задать любому человеку, но по одному, не больше — дважды одному и тому же человеку задавать вопрос запрещено. Если тот человек отказывается отвечать, он пьёт штрафной, но в нашем случае пусть сделает что-то смешное. — По типу «правда или действие»? — смекнул Минхо, получая в ответ уверенный кивок, — Но это ведь то же самое. — Не совсем. Правда или действие идёт по кругу, а тут можно задать одному человеку один вопрос. Так мы сможем познакомиться поближе, — в последнем предложении Нари парень смекнул, что она просто хочет развеять обстановку и как следует узнать о своих новых знакомых как можно больше. Мнущийся у порога Чан тут же подорвался, стоило ему услышать знакомые щелчки, и как только он оказался возле улыбнувшегося Джисона, под его оханье сжал в крепких объятиях, едва не выдавливая весь воздух из груди. — Хён, мне плохо, хён… — хлопая по спине старшего, простонал Джисон, и Чан тут же отстранился, извиняющимся взглядом смотря на него исподлобья. — Прости, я… я не знал, — говоря явно не об удушающих объятиях, прошептал парень, комкая краешек своей толстовки, — Он сейчас… — Всё ещё в морге. Я не успел похоронить его из-за всех… событий, — опуская глаза, ответил Хан, также переходя на шёпот. — Мы устроим ему самые почётные похороны, — пообещал Чан, снова его обнимая, но на этот раз не так крепко, чтобы не сделать больно, — Когда всё закончится, обязательно устроим. — Спасибо, — кладя подбородок на чужое плечо, одними губами произнёс Хан, прикрывая глаза. Наблюдавший за этим Чанбин подошёл и мягко похлопал Джисона по плечу, выражая соболезнование. Вскоре, его окружили и остальные, по одному говоря тёплые и успокаивающие слова, а всегда чувствительный Феликс даже всхлипнул, под дразнящее «о-о-ой, ну ты чего-о-о» от Хана, прильнул в его объятия с покрасневшими глазами. Хлопнувшая в ладоши Нари привлекла внимание и одновременно разрядила обстановку. Она поставила вскипячённый чайник на подставку и вывалила на рабочий стол три пакетика растворимого кофе. — Это всё, что осталось, но пакетики можно разделить, — пережимая середину одного из них пальцами, сказала она. — Нас десять человек, при всём желании тут не разделить, — горько вздохнул Чонин, снимая кроссовки и садясь на постеленный ковёр. — Я буду воду, — вдруг сказал Джисон, улыбаясь младшему. — Я тоже, — отозвался Минхо, занимая место. — Но… — Всё в порядке, — потрепав Чонина по макушке, Джисон колебался какие-то секунды, а затем всё же снял свои кеды, осторожно приземляясь рядом. Вытянувший руку Чанбин тут же положил её на свой затылок, сделав вид, что хотел его почесать, но заметивший этот жест Хан тяжело вздохнул, говоря: — Я отлично справляюсь, хён, всё хорошо. Опустив глаза, Со посмотрел на открытый, не спрятанный обувью протез и не нашёл в себе сил отвести взгляд. Почему он не догадался раньше? Почему Чан и Хёнджин молчали? И как они-то смогли узнать? Он чувствовал несправедливость и, повернув голову к молчаливому Минхо, неожиданно понял, что был не один. Несмотря на их вражду, старший неожиданно проникся Ханом ещё с того момента, как они познакомились в клубе. Наблюдавший за их перебранками Со не видел той лютой ненависти, о которой они постоянно говорили, а оказавшись в такой опасной ситуации, где главной задачей было выжить, они словно сблизились ещё больше, на этот раз свободно встречая взгляды друг друга. Покачав головой, Чанбин отвернулся, похлопав рядом с собой, чтобы остальные наконец перестали стоять над душой, а закативший глаза Сынмин пробубнил: — Мы, вообще-то, должны над планом работать, а не… — На улице темень, куда-то собрался? — обрубая все возражения, нахмурилась Нари, и младший заткнулся, угрюмо уставившись в ковёр. — Почему мы вообще должны постоянно играть? — напоследок спросил он, но никто не ответил, а воодушевлённый Феликс раздал кружки и пластиковые стаканчики, из которых они пили все эти дни. — Что ж, я бы хотел начать, — и, посмотрев на кивнувшую Нари, он улыбнулся, поворачиваясь к Чонину, — На каком ты курсе? — На втором, медицинском, — изумлённо приподнимая брови, ответил парень, не ожидавший, что сразу же спросят его, — Мы могли пересекаться в коридорах первого филиала. — Правда? Что-то не припомню… — задумчиво обхватив подбородок, сказал Феликс, пытаясь вспомнить знакомое лицо. В коридорах и на территории университета в разных корпусах народа всегда было прилично. В перерывах, если это был не обед, парень предпочитал сразу заваливаться в аудиторию и готовиться к парам. Иногда, когда расписание совпадало, он разговаривал с друзьями или обсуждал с одногруппниками последние новости, но в целом по коридорам не бродил. Если уж Чонин действительно его видел, то Феликс, возможно, был в своих внутренних мирах и мыслях. Окинув окружающих взглядом, Чонин молчал. Казалось, он не знал кому стоит задать вопрос с тем учётом, что общался он тут с немногими. Среди собравшихся, помимо Сынмина и Нари, достаточно хорошо он знал только Джисона, но у него не было вопросов, которые парень хотел бы с ним прояснить. После неудачно брошенной про дедушку фразы Чонин стушевался настолько, что не рисковал лишний раз открывать рот. Он успел поссорить с Чанбином и теперь постоянно об этом жалел, хотя понимал, что старший не держит на него зла. В итоге смирившись со своим положением, парень вздохнул и спросил у Сынмина глупый вопрос о краже его леденцов на прошлое Рождество, получив честное и гордое: «ну да, я». Вопросы сыпались с разных сторон. Постепенно, ребята узнавали друг о друге разные мелочи. Так Сынмин выпытал у Феликса в какие компьютерные игры он играет, а Чан у Чанбина почему тот тогда кинул его в караоке (убежав по первому зову Хёнджина, конечно). Чанбин узнал от Минхо кто на самом деле оставляет в их общем шкафчике шоколадки под протяжное и смешливое «хён такой заботливый», а Мирэ поподробнее расспрашивала Джисона про его гитару, сознавшись, что её старший брат играет в местной уличной группе по праздникам. Когда обстановка немного разрядилась, на улице сгустились сумерки, а лампа-Луна начала свою работу, из уст Феликса неожиданно сорвалось: — Почему мы сначала тебе не понравились, нуна? — и взгляд его, брошенный в сторону вздрогнувшей Нари, был проницательным, выжидающим, тем, коим Ёнбок раньше смотрел на обидчиков в школе. Девушка зажалась, не ожидавшая от солнечного мальчика таких перемен, а затем расправила плечи, принимая защитную позицию. Ребята отвечали на вопросы честно, и наказания в виде изображения чего-то смешного ни разу не последовало, однако Нари задумывалась стать первой. Поднятая тема была ей неприятна, но не являлась ветхой, покрытой пылью и засохшей кровью тайной. Она приняла взгляд Феликса с былой уверенностью, но на дне радужек парень рассмотрел прошлого себя: сломленного, напуганного, забитого в угол. Возможно поэтому он и спросил, потому что знал, что ноша эта крошит плечи под собой. — Сейчас по мне не скажешь, но в старших классах я была неудачницей, — опустив взгляд в задумчивой пелене, Нари, казалось, погрузилась в собственные картинки, что хлёсткой пощёчиной ударили её подсознание, — Проблемная кожа, очки на пол лица, да ещё и заучка — классика. Красивые девочки и парни, стремящиеся выглядеть как трейни, невзлюбили такую простушку. Честно говоря, первое время мне было плевать, но потом пошли открытые издёвки, и терпеть это стало уже сложновато, — девушка горько усмехнулась, передёрнув плечами, а от тихого «сестра…» Сынмина отмахнулась — парень помнил в каком состоянии приходила старшая домой после учёбы и не хотел, чтобы она на себя давила, но Нари, казалось, напротив приняла вопрос Феликса с благородством, чтобы показать, что даже у такой уверенной осанки сейчас в прошлом был кнут, который её надломил, — Издевались в основном мальчики. Однажды они заперли меня в инвентарной коморке за школой, ну, куда обычно дворник складывал лопаты, шланги и грабли. Они стучали в металлическую дверь каждую секунду, сопровождая мерзкими шутками и словами, которые ранят. Включали музыку на телефоне и запись рычания бешеных псов, которые за полдня чуть не свели с ума. Когда наконец наступила тишина, один из их главарей пообещал открыть дверь взамен, если я сниму рубашку и выйду к ним в лифчике. Думаю, наготове у них были камеры, но до того не дошло, — неожиданно, на лице Нари промелькнула тёплая улыбка, которая остановилась на замершей и расширившей в ужасе глаза Мирэ, которая не ожидала, что с её старшей произошло нечто ужасное, — Те самые красивые девочки, что до этого игнорировали моё существование, прознали об их задумке и собрались в учительской, чтобы вместе отыскать меня. Я помню крики классного руководителя, который потом наказал их всех и помню слова одной из девочек, которая извинилась, что они опоздали. — взгляд Нари изменился, прошлое ускользнуло из её сознания, и она снова выглядела уверенной, сильной и непоколебимой, — Вы не не понравились мне тогда, скорее, у меня сработал рефлекс, дело не в вас. Феликс опустил глаза, пожалев о том, что забрался кому-то под кожу слишком глубоко. Он понимал чувства Нари, ведь когда маленький, напуганный Ёнбок не мог даже заикнуться в собственную защиту, ему было очень страшно. Но у Ёнбока был старший брат, был Минхо, который вскоре поставил всех обидчиков на место, а у Нари не было никого. Сынмин был ещё мал, чтобы её защитить, а родители, возможно, даже и не знали, что происходит с их чадом в стенах школы. Нари была предоставлена сама себе и, набравшись смелости, в конечном итоге отразила нападки. После огромные очки сверкали гневными лучами, Нари стала старостой класса и отыгралась на всех, кто когда-то причинил ей боль — конечно не злоупотребляя своим статусом, она просто добавила в их и так перегруженный мероприятиями список парочку волонтёрских движений, и одноклассники приходили домой без ног. В конечном итоге класс Нари стал лучшим в школе, а сама девушка научилась искренне улыбаться. Девочки, что помогли ей однажды, стали её подругами, и она многому у них научилась. В университете Нари не узнали, за каникулы она изменилась до неузнаваемости и обзавелась настоящими воздыхателями, однако сердце её по-прежнему было свободно. Возможно сыграли прошлые травмы, но скопление парней в достаточном количестве вызывало у неё настороженность. Именно поэтому, когда в салон ввалилась эта орава, её отрадой для глаз стала скромная и милая Мирэ. — Ладно, не будем о грустном! — хлопнув в ладоши, девушка продолжила игру, сделав после этого перерыв на новую порцию кипятка. Им всем это было нужно. За непринуждёнными разговорами, шутками или же тайнами ребята позабыли о существовании реальной опасности, что поджидала их на улице. Воющий ветер перекрывал крики монстров, а вдаривший в окно светом фонарь скрывал их тусклое свечение лампы внутри. Никто бы не догадался, что в сервисе кто-то был, а не поднимающим головы к небу зомби и подавно не было дела. Сквозь зашторенные жалюзи, вместе с искусственным светом, пробивались блики полной луны, падая на зелёный коврик мутными пятнами. Играясь с пальцами ног, Чанбин ждал свою очередь, а когда наконец дождался, повернулся к вздрогнувшему от такого пристального взгляда Джисону, который совершенно не ожидал, что друг будет так серьёзно настроен. — Ты спал с Хёнджином? — прямо в лоб, без смущения и зажимок, спросил уверенный голос, и Мирэ поперхнулась водой, спину которой тут же стала похлопывать осуждающая парня Нари. Кофе давно закончился, поэтому ребята пили воду. После прозвучавшего вопроса Хёнджин покраснел, бросая на Со возмущённый взгляд, а Джисон, внезапно, не выказал ни капли удивления, невозмутимо ответив: — Спал, — внимательно следя за реакцией друга, краем глаза замечая, как резко вскинул голову Минхо, да так, что у него в шее, похоже, что-то хрустнуло, а затем продолжил: — В одной кровати, в одежде, под разными одеялами. — Но… — Это же считается? — Подожди, ты… Желавший как можно скорее прекратить развернувшийся цирк Хёнджин закатил глаза, кидая в Чанбина пустой, скомканный фантик со словами: — Да, я иногда ночую у Джисон-и, да, ему одиноко из-за того, что… дедушки рядом нет, и что? Это преступление? — явно злясь, прошипел парень, понимая, что реакция Чанбина и его вопросы были довольно странными. Конечно после их перепалок в Магазинчике у многих остались вопросы, касательно статуса отношений Хёнджина и Джисона, но первый даже не подозревал, что в красивенькой головке Чанбина зародится такая мысль. Ему было обидно — Хван даже не понимал природу этой обиды, ведь он всегда чётко и ясно называл Хана своим хорошим другом без каких-либо намёков. Слышать подобное от Со было неприятно. Почувствовавший это Чанбин заметно сбавил обороты, опустив плечи под внезапный смех наблюдавшего за всеми Чана. — Что ж, это моя персональная дорама. — Заткнись, — беззлобно бросил Со, а затем стыдливо добавил: — Прости… — поднимая взор на Хёнджина, повторил: — Прости. Это было недоразумение, прости. — Почему тебя вообще это интересует? — пробурчал Хёнджин, чувствуя, как постепенно сдувается. Виноватые глаза, поникший взгляд и прокушенная нижняя губа Чанбина всегда очень сильно влияли на парня. Хёнджину больше нравилось, когда Со улыбался, шутил и заразительно смеялся. Он был его крепкой опорой, его настроением и партнёром по стёбу друзей. Вместе они были настоящей командой, поэтому изменившееся поведение Чанбина приводило Хёнджина в уныние. Он ощущал гулкое биение собственного сердца и огромное желание схватить его руку в свою и хорошенько сжать. Показать, что он рядом, что ему важно доверие и что Чанбин для него… — Я же нравлюсь тебе, да? — прошептал Хван, поднимая глаза на вспыхнувшего Чанбина, который совершенно не ожидал этих слов, тем более при всех. — Я… я… — Это взаимно, — также тихо продолжил парень, слыша свист где-то сбоку, но игнорируя его. Друзья завозились, молча переглядываясь, а для этих двоих они перестали существовать вообще. Встретившись глазами с Хёнджином, Чанбин выдохнул, беря себя в руки, а затем счастливо улыбаясь. Между ними не было преград, не было никого, кто сидел бы и мог стать препятствием, поэтому парни потянулись навстречу друг другу, смыкая, наконец, руки в крепкий замок и улыбаясь так по-глупому мило, что наблюдавшая за этим Мирэ мечтательно вздохнула. — Мы потеряли их с радаров, ребята, — с улыбкой сообщил Чан, и друзья согласно кивнули. — Вот бы у всех признание выходило также легко, — мотнула головой Мирэ, явно вспоминая что-то. — Когда любишь человека, то признаться ему в чувствах становится легче, — с умным лицом сказала Нари, поднимая указательный палец. Джисон ощутил, как запекло щёки от чьего-то пристального взгляда и повернул голову, встречаясь с коньячными глазами. Минхо разглядывал его внимательно, не отводя взор, даже когда был пойман. Между ними проскочил неозвученный диалог, в котором сквозила помощь Чанбину и Хёнджину. Джисон намеренно спровоцировал ревность первого, чтобы довести его до точки кипения, рассчитывая, что тот наконец признается, но неожиданно первым осмелился взять ситуацию под контроль Хёнджин. То ли хорошо зная Хана как человека, то ли понимая, что он шкодливо в какой-то степени решил отомстить Со за такие смущающие вопросы, Хван окружил разум Чанбина своим очарованием. Ему было достаточно просто улыбнуться, а Со уже терялся, как терялся и Хёнджин и его тёплых рук, счастливом блеске карих глаз и огромном желании ощутить на вкус эти пухлые, растянутые в улыбке губы. — Так, ладно, пора закругляться, — постучав себя по коленям, сказала Нари и встала, чтобы спуститься в туалет. Игнорируя сидящих и сканировавших друг друга взглядом Чанбина и Хёнджина, друзья завозились, занимаясь подготовкой ко сну. Было принято решение лечь всем вместе. Ковёр был достаточно широким, чтобы на нём уместились все и тёплым, перекрывающим сквозняк ледяного пола. Из-за холода ребята легли вплотную, игнорируя смущение и неловкость. Улёгшаяся с краю Нари обняла продрогшую Мирэ и закрыла девушку своей спиной от всех, будто бы кто-то мог её обидеть. Примостившись у её спины, разлёгся Сынмин, а у него под боком свернулся сопящий Чонин. — Хочу снэков… — прорываясь через дремоту, пробормотал Чанбин, закидывая на Хёнджина ногу. — Завтра с этим разберёмся, — сквозь зевоту ответил парень, обнимая старшего. Наступила уютная тишина. Засыпающие ребята думали о следующем дне. Им предстоит жеребьёвка, в которой решится кто с кем и куда пойдёт. Ещё днём Сынмин выдвинул план, сдержав обещание подумать как задействовать квадрокоптер. У них было два пути и две важные миссии, в которых определились бы как запас еды, так и съёмка округи, чтобы понять где находилось скопление большей опасности. Зомби были повсюду, но они кучковались — так писали выжившие и предъявляли доказательства в виде съёмки. Ребятам тоже хотелось заявить о себе, но запускать дрон со двора сервиса или окна было проблематично из-за привлечения внимания, поэтому было принято решение с этим самым квадрокоптером отойти куда-то подальше — это первое. Второе — еда и одежда. В Магазинчике имелись припасы, рядом были прилавки с полезными вещами, которые можно было натянуть на продрогшие плечи, а внизу киоск с мылом, которое в кабинке стало постепенно заканчиваться. Средства гигиены были важны не меньше еды, потому что грязь приносила бактерии, а бактерии заболевания. Иногда они слышали писк мышей и ощущали дискомфорт от мысли, что скоро донимать их будут не только монстры. — Почему Магазинчик назвали Магазинчиком? — сладко зевая после Хёнджина, казалось, уже во сне спросил Чонин, уткнувшись носом в ворот своей толстовки. — Спроси у Хан-и, он знает всё, — махнул рукой Чанбин, не открывая глаз. Завозившийся Джисон лёг на спину, смотря в потолок и представляя там звёзды. Ему хотелось думать, что ребята сейчас в безопасности. Что они и правда просто уехали на природу и любуются огромным простором, усыпанным звёздами и свежим, гуляющим по полям ветерком. Представлять это было приятно, Хан улыбнулся, слыша шум ветра и чувствуя шорох травы на щеках — это не зелёный ковёр, это прогретая дневным солнцем земля и много-много крапинок звёзд. Рядом тусклая луна — не лампа, а огромный, бледный блин, свисающий с неба серебристым сиянием, а голая ступня касается редких камешков и влаги вечерней росы. — Однажды я остался отработать полную смену в одиночку, отпустив тебя, Хёнджин, — упомянутый парень угукнул, подтверждая, — Но из-за потока покупателей совершенно потерялся. Они всё шли и шли, а я не успевал не только пробивать товар, но и докладывать его на полки… В тот день в Магазинчик забежал господин Пак, и ему, наверное, стало меня жалко, — Джисон усмехнулся, вспоминая его вытянувшееся лицо от зрелища, что предстало перед мужчиной у входа в виде огромной очереди, — Он остался со мной до конца смены, и вместе мы управились. Перед закрытием, в награду за работу, господин Пак угостил меня баночкой пива и сушёной рыбой, которую мы ели, сидя прямо на ступеньках Магазинчика. Тогда я спросил: господин Пак, почему именно Магазинчик? — Джисон изобразил ту интонацию из прошлого, предавая истории выразительности, и друзья замерли, боясь даже дышать, углубившись в историю с головой в желании узнать ответ на тот его вопрос: — А он мне ответил: да чёрт его знает, фантазия у меня на нуле. — Блин, Джисон-а, ну ты и обломал! — прыснул Чанбин, веря, что господин Пак действительно мог так сказать. Хан рассмеялся, качая головой, но смех тут же стих, когда он почувствовал мягкое прикосновение к своей ладони. Недалеко от него лежали братья, и как ни странно, ближе всех к Джисону лёг Минхо. Их руки лежали рядом, но не смели даже коснуться, словно боясь обжечься, однако Ли внезапно пересёк их маленькую черту. Сначала он коснулся мизинца, переплетая его своим и делясь собственным теплом, заставляя дыхание Джисона замереть. Потом, не найдя сопротивления, Минхо пошёл дальше и накрыл расслабленную ладонь своей, осторожно поглаживая вздутые венки на запястье. Когда Хан выдохнул и переплёл их пальцы в окончательный, нерушимый замок, Минхо открыл глаза, поворачивая голову в сторону парня и открывая рот, не ожидая, что всё это время Джисон смотрел на его профиль. Не рассказав историю до конца, Джисон понял, что никогда не сможет выдавить этого вслух. В тот день они с господином Паком действительно сидели на ступеньках, в июльскую жару, отмахиваясь от мошек и слизывая пенку пива с губ. Вкус сушёной рыбы осел на языке солёным осадком, пиво смывало его и пузырилось где-то в гло́тке, а играющие в воздухе вороны чёрными пятнами сверкали в темнеющем, пурпурном небе. Тогда они ещё не выключили свет и витрины, но уже не находили в себе силы, чтобы встать. Господин Пак бросил единственный взгляд на биту, чтобы без слов кивнуть в благодарности. Это было их маленьким секретом — их настоящей тайной, в которой Джисон просто не смел признаться. Общее дело, что объединяло их воспоминания и позволяло металлической бите занять своё место за велопарковкой. Всё началось с долгов, которые были у Джисона и его дедушки из-за лечения, налогов за их маленький домик и учёбу парня. Численность подработок не спасала, а здоровье дедушки ухудшилось после появления коллекторов. Тогда, защищая мужчину, Джисон первые взял в руки биту, что валялась в их сарайчике бесполезным хламом. Прознав о ситуации в семье Хана, господин Пак помог финансово, взамен попросив об одолжении: проучить конкурентов, что намеревались поджечь Магазинчик несколько раз. Это стало их традицией: Джисон отпускал сменщика и оставался до вечера, выжидая противника магазина, а господин Пак приезжал с проверкой о сохранности здания и людей, коих Хан отгонял с особой прытью. Калечить их он Джисона не просил, но хорошенько напугать — было бы кстати. Так Джисон и поступил, приютив биту в входа в Магазинчик так, чтобы её никто не видел, но чтобы её можно было сразу же достать. Поэтому сидеть вечерами с господином Паком и беседовать о жизни стало его какой-то странно-интересной традицией. Возвращаясь в настоящее, Джисон понял, что просто не смог бы об этом рассказать сейчас. Тем более, что про биту его больше никто не спрашивал. Это были его проблемы, его тёмная полоса в жизни, а у друзей были свои заботы… Однако смотря сейчас в глаза Минхо, парень неосознанно ощущал тепло и поддержку, будто бы Ли всё и так уже давно понял. Отчего-то эта мысль грела нутро, и Джисон несколько раз сжал его руку в ответном понимании. — Ты не один, — прошептали его губы, и Минхо устало улыбнулся, кивая в благодарности, чтобы сильнее сжать руку. Этот день был таким же эмоциональным, как и все остальные, но на этот раз ребята внесли в него свои изменения. Лампа-Луна померкла, стоило Феликсу её выключить под сопение и лёгкий храп, стоящий в салоне.

***

Смотрящая на них со стола коробка из-под проводов нервировала куда сильнее той ситуации, в которой ребята оказались. Каждый из них знал что находится внутри, но почти каждый содрогался от мысли попасться. Отнекиваться не было смысла — друзья понимали, что работать должны все. Ровно как и рисковать. Несмотря на разницу в силе и прыткости, каждый из присутствовавших обладал какими-то своими положительными навыками и мог чем-то помочь. Объединившись, ребята пришли к выводу, что пора действовать, но уж точно не ожидали, что этот день наступит так скоро. Что сегодня четверым придётся выйти наружу. Написав на бумажках имена и сложив их в коробку, ребята разошлись по разным углам салона, будто бы это могло спасти их от жеребьёвки. Идти не хотелось никому, но каждый понимал, что выбора не было. Из средств самозащиты у них был только самодел и ноги — быстрые, чтобы бежать и ускользать от врага в нужный момент. Атаковать в лобовую они друг другу запретили, а вот избегать по возможности было приоритетом. — Я начинаю, — сказал стоявший у стола Сынмин и засунул руку в коробку, перемешивая записки пальцами, а затем вытягивая первые две и читая: — На первую миссию в Магазинчик идут Чанбин-хён и Мирэ-щи. — Ох… — выдохнула девушка, зажмурив глаза, но спорить не стала, принимая выбор судьбы, а вот Чанбин помрачнел, встречаясь с Хёнджином глазами, вот только была непонятна причина его волнения. Тем временем, не колеблясь, чтобы побыстрее с этим закончить, Ким опустил руку вновь, вытаскивая ещё две и озвучивая: — На крышу чайной с квадрокоптером пойдут Минхо-хён и Джисон-и. Проморгавшись, словно отходя ото сна, Ли посмотрел на замершего Джисона и вздохнул, опуская глаза на его протез. Что ж, видимо и правда судьба. — Будет… нелегко, — подытожил Ким, закрывая коробку и откладывая её до лучших времён, — Но удачи. На сборы они выделили полчаса. Готовясь, ребята в основном молчали, думая о своём. Отозвавший в сторонку Джисона Чанбин прислонился к двери кабинки, скрестив руки на груди и смотря на друга так загнанно, словно тот вёл его к виселице. Его нервозность выдавали поджавшиеся губы и бегающие глаза. Не понимая в чём дело Хан ждал, но времени у них было в обрез, поэтому, заметив, что друг никак не может собраться, он вздохнул со словами: — Переживаешь? — Ещё как, — невесело хмыкнул Со, передёрнув плечами, — В конце концов, это не в боулинг поиграть. Там будет опасно, — после этой фразы лицо парня приобрело всю серьёзность ситуации, а сжавшиеся кулаки побелели от напряжения, — Мне жаль, что я был для тебя плохим другом. — О чём ты гово- — Не знал о твоём недуге, не знал о дедушке… даже не догадывался! Я помню… помню, как ты не любишь говорить о себе и проблемах, но я должен был заметить раньше, прости, — отступая от двери, Чанбин опустил голову, словно прося выбить из него всю дурь, не видя, как покраснели глаза друга напротив. Джисон тяжело вздохнул, понимая всю упёртость старшего. Даже если он сейчас скажет о его неправоте, Чанбин перебьёт, ведь в его голове всё обстоит иначе. Конечно Джисон не считает его виноватым в чём-либо. Не считает плохим другом, даже не думал об этом никогда. Чанбин, как старший, был для него примером, был человеком, с которым хотелось быть равным, на которого хотелось смотреть. Их времяпровождение в студии звукозаписи Чана было одним из тех, которое Хан мог бы назвать счастливым. Их улыбки, смех, ругань, перебранки, подколы и примирение; их поддержка, добрые слова и эмпатия, их игры и работа — всё это для Джисона было по-настоящему ценным. Он любил каждую секунду, проведённую среди старших и никогда не думал, что кто-то из них является недостаточно хорошим другом. Но Чанбин всегда был совестливым и чутким человеком. Он тонко чувствовал грань взаимоотношений и если понимал, что недостаточно старается в чём-то, то загонялся по полной. Осознание, что он привык к этим щелчкам и не особо задумывался об их природе привело Со в отчаяние. Иногда он даже думал, что это мелочь щёлкает в кармане младшего или ключи от мотоцикла. В последние дни, когда Хан стал вести себя странно из-за дедушки, Чанбин и вовсе находился в своих раздумьях, на время отдаляясь от друзей. Оглядываясь назад, Чанбин понял, что допустил ошибку, пока единственной, по мнению Хана, было его настоящей ошибкой — винить во всём себя. Вместо слов, которые бы их ни к чему не привели, Джисон прислонил грызущего себя изнутри Чанбина к груди. Они редко обнимались и в основном рядом с ними был кто-то ещё, к примеру, тот же Феликс, поэтому объятия неожиданно показались странными. Неловкий Со выставил руки, не понимая что делать, а сжимавший его Джисон зарылся носом в крепкую шею, вдыхая запахи пота, кондиционера для белья и мыла, которым они пытались вымыть волосы. Чанбин всегда пах домом, тётушкиными блинами и подсолнечниками, а ещё теплом, мёдом и корицей. Пах комфортом и защитой. Поэтому Хан искренне не понимал, как такой человек может в чём-то себя винить. Постепенно расслабляясь, Чанбин выдохнул, приобнимая парня в ответ с осознанием, что да — Джисон не злится. Джисон не винит его и никогда бы не стал. Такой уж он человек. — Встретимся вечером, — отстраняясь, сказал Хан, проверяя замотанные скотчем запястья. — Встретимся, — и в глазах Со горело обещание, которое он не имел права не выполнить. Готовые, они выскользнули во двор по направлению к воротам, а сопровождавший их Сынмин ещё раз пожелал удачи. Прислушавшись к звукам с главной улицы, они замерли у зелёной двери, не рискуя дёргать задвижку. Коснувшись холодного металла, Джисон взглянул на ребят, которые неуверенно ему кивнули, а затем он стал осторожно отпирать дверь, стараясь издавать как можно меньше звуков. На улице было освежающе холодно. Оголённые участки тела тут же покрылись мурашками, а желание укутаться во что-то стремительно заняло мысли. Висящий на спине рюкзак давил, но что куда более отвлекающим было то, что любое неверное движение может привести к привлекающему внимание скрежету. Зомби за дверью не было — они проверили это с верхних окон, как и около Магазинчика. Задачей Чанбина и Мирэ было проникнуть внутрь, достаточно тихо перебегая через дорогу, а вот у Минхо и Джисона всё было сложнее. Думая о месте, где можно было бы запустить квадрокоптер и не привлечь при этом внимание монстров, ребята остановились у чайной, что была в пятнадцати метрах от сервиса. Здание представляло собой двухэтажное помещение с полной, смотровой площадкой на крыше. Это было идеальным местом для запуска, поэтому парни условились остановиться там. Бежать бесшумно, не шлёпая по лужам, было сложно, но и ползти как черепахи было нельзя. Выскользнув на улицу, ребята тут же закрыли за собой дверь, вслушиваясь, как её запирает Сынмин. Они договорились связаться с ним в мессенджере, когда закончат миссию, поэтому стучать или бросать камни не было необходимости. Разбредаясь по своим местам, ребята посеменили в нужном им направлении, оглядываясь, как мышки в ночном лесу. Бросив взгляд на одиноко стоявший мотоцикл, Джисон вздохнул, радуясь, что он был под навесом, и капли дождя не принесли ему вреда. Оббегая пугающую машину с запертыми внутри монстрами, Хан чувствовал спиной чужие взгляды — это ребята наблюдают за ними с окон, наверняка в панике сжимая руки. Феликс, взволнованный, совершенно не хотел их отпускать. Чанбин заверил, что всё будет в порядке, но парень не поверил, нервно расхаживая по салону по время сборов. Чан вызвался пойти вместо Мирэ, не желая ей рисковать, но неожиданно всегда скромная девушка упёрлась, говоря о долге, который она возложила на себя теперь. Угрожали жизням каждого из них, и Мирэ просто не желала отсиживаться. Возможно, в какой-то степени, на её решимость повлияла всегда смелая и гордая Нари, с которой Ким стала брать пример. Старшая так вдохновила девушку, что она более не переживала о каких-то мелких неприятностях, а стала метить масштабнее, осознавая, что в первую очередь здесь они все на равных. Удивлённый такими изменениями Чан тогда просто улыбнулся, покачав головой. Услышав едва заметный шорох, Хан обернулся снова, замечая, как друзья зашли в Магазинчик без проблем и выдохнул, поворачиваясь к Минхо. Они перебросились многозначительными взглядами и ускорились, замечая нужное им здание. Чайная была заметно выше и Магазинчика, и сервиса, но не такая крепкая, без высоких ворот и двери. Внутрь можно было войти через хлипкие створки, которые ставились на сигнализацию и, думая об этом, Сынмин сразу же сказал: сигналки там нет. Как и когда Ким узнал об этом, Джисон спрашивать не стал, ему хватало и того, что туда можно было попасть. Огибая валявшиеся берестяные стульчики, которые раскидал то ли ветер, то ли в панике покидавшие здание люди, они очутились внутри, тут же подбегая к лестнице, что вела на второй этаж. «На втором этаже будет серая дверь, она ведёт на крышу» — проинформировал их Сынмин, когда ребята готовились выходить. И, действительно, добежав до самой крепкой их конструкции — серой, железной двери, парни её отворили, радуясь, что та была не заперта. Внутреннее везение ликовало, по пути им не попались ни зомби, ни их пугающие звуки. Действовать приходилось быстро, хоть не осторожно, поэтому они забежали на крышу без осмотра здания, надеясь, что везение и тут их не покинуло. Хлынувший с крыши ветер укусил за щёки, и Джисон поморщился, ступая на бетон. Не услышав за собой шагов, он обернулся, с вопросом всматриваясь в замершего у проёма Минхо. — Что такое? — впервые за всё время позволил себе говорить Хан, подходя ближе. — Я… — но Ли не закончил, кусая нижнюю губу и нервно играясь с пальцами. «Точно», — промелькнуло в голове Джисона, когда он вспомнил о фобии старшего — тот боялся высоты. И не просто боялся, этот страх был по-настоящему паническим и порой доходил до предела. В выходные Минхо никогда бы не посетил смотровую площадку чайной, ему было достаточно выйти на балкон многоэтажки, чтобы почувствовать, как ускорился пульс. Холодный ветер забирался под кожанку Хана, которую Ли отказывался снимать, словно она вросла в его кожу, а покалывание на кончиках пальцев зудело. Он слышал, как вздохнул Джисон и как стал медленно приближаться, но мутная пелена перед глазами перекрывала почти что весь обзор. Он ненавидел высоту. — Хей, — мягко произнёс парень, отвлекая от самокомпании, и Ли поднял голову, встречаясь с тёплым блеском в округлых глазах, — Потанцуй со мной. — Что?.. — Давай, — вытянув руку, Джисон замер в ожидании, словно готовый стоять тут до вечера, и Минхо сглотнул вязкую слюну, смотря на светлую ладонь. Это было безумием, но отчего-то сердце забилось пуще прежнего. Рука перед ним не дрожала, она наполняла уверенностью и силой, к которым Ли и потянулся, вкладывая в ладонь свою. Его тут же подхватили, притягивая к себе, и Минхо ойкнул, оказываясь в чужих объятиях. Хан был в майке, безжалостный ветер щипал кожу, но он, казалось, этого не чувствовал. Кладя руки на плечи Минхо, он улыбнулся, заставляя смотреть только на него, а затем они сдвинулись с места, не танцуя, скорее, эмитируя то, что должно было быть вальсом. Плавные движения сочетались с резкими, нервными, потому что неприспособленный к такой ситуации Ли боялся оказаться в пасти пропасти, что виднелась у тонких жердочек ограды. Почти третий этаж далеко не всегда означал смерть, но спрятавшееся за тучами солнце, мощные ветреные порывы и горизонт вдали создавали совершенно другие ощущения. Минхо никогда бы не позволил вывести себя на крышу, однако доверился Джисону целиком и полностью, и от мысли об этом спёрло дыхание. — Все чего-то боятся, — раздался хриплый шёпот на ухо, и Ли дрогнул, чувствуя тепло дыхания на своей шее, — И это нормально. Не нормально смеяться над этим, смеяться над кем-то. Внимая его тихому голосу и тем самым отвлекаясь, Минхо постепенно расслаблялся, всё ещё чувствуя лёгкую дрожь, бегущую по телу. Крепкие руки обхватили шею, дыхание оседало на коже, а чужое сердцебиение врезалось в грудь. Шарканье их шагов раздавалось в подсознании Ли эхом, а всякие глупости, которые без устали шептал и шептал Джисон, приносили спокойствие. Они были на середине крыши, так близко к жердочкам, что Минхо не мог поверить — он сделал это! Раньше никакие бы высшие силы не заставили его ступить на крышу, потому что ноги уже бы подкосились, а к горлу подступил бы такой ком горечи, что его, скорей всего, вырвало бы прямо у двери. Мягкие поглаживания по плечам отвлекли от тёмных мыслей. Минхо смотрел вдаль лишь единожды, а потом не нашёл в себе сил отвести взгляд от уверенности в глазах Хана. От их сияния и крапинок настоящей галактики на дне радужек. И от безграничной заботы, коими парень одарил его ещё очень давно. «Мы потратили так много времени на ругань…» — пронеслось в голове Ли вместе с дикими воспоминаниями. Они кричали друг на друга в саду возле университета. Смотрели бешеными глазами, словно готовые вцепиться в глотки. Оскорбляли друг друга перед сменой, когда пересекались на выходе: один заходил в Магазинчик, другой уходил. Едкое «Щелкунчик» мешалось с насмешливым «Зайка». Словесно они переплетались часто, но никогда физически, словно просто не смогли бы причинить друг другу настоящую боль. Осознавая это, Минхо вдруг понял, что никогда не поднимал на Джисона руку. Он бы просто не посмел, ещё тогда, в клубе, утонув в этих возмущённых глазах как последний мальчишка и не смог больше выбраться. Такой заботливый, понимающий, Хан предстал перед ним в новом свете, на этот раз так крепко и сильно в себя влю… — Что такое? — замечая изменения в лице, встревоженно спросил Хан, не умевший, к сожалению, читать мысли. Ощущая, как горячий румянец осознания расползается по его лицу, Минхо дёрнулся и отстранился, убирая руки с талии младшего и смотря на него как оглушённый. Не понимающий ничего Джисон, однако, давить не стал, напротив, стянул с плеч рюкзак и принялся копаться в нём, чтобы установить мини-квадрокоптер. Внутри Сынмин оставил инструкцию по применению, сообщив, что на крайняк они могут ему просто позвонить по видеосвязи, но Хан разобрался быстро, выгружая чудо техники у жердочек. Пришедший в себя Минхо не рисковал подходить так близко, а без тепла Джисона он снова ощутил дискомфорт, однако на этот раз страх не кусался так сильно. Словно чувствуя прилив уныния парня, Хан бросил на него мимолётный взгляд, не отрываясь от установки, спросил: — У тебя есть мечта? Та самая, до случившегося, когда люди ещё не бегали друг за другом в желании сожрать? Отвлёкшись на вопрос, Ли нахмурился, задумавшись, и этого было достаточно, чтобы тяжёлые мысли вдруг покинули забитую новыми думами голову. — Котёнок, — вдруг сказал он так нежно и волнительно, что Джисон мигом обернулся, — Хочу однажды забрать из приюта котёнка. — Из приюта? Часто туда ходишь? — Да, — кивнул Минхо, воодушевившись, — Помогаю там знакомой. У них много бродяжек, которым некуда податься и недавно там появился новый друг. Его принесли совсем малышом, он даже из пипетки-то толком пить не мог, маленький, хрупкий, он так жалобно плакал, что я не выдержал и позволил ему заснуть на толстовке, а так… делать нельзя было. — Привык? — догадался Джисон, заканчивая работу. — Привык, — вздохнул Ли, упирая взгляд в ладони, словно этот котёнок сидел на них прямо сейчас, — И каждый день ждал меня, поэтому пришлось навещать приют ещё чаще… даже не знаю как он сейчас, — от осознания, что животных могли не эвакуировать, всё внутри сжалось. Представив этого маленького, рыже-белого пушка совсем одного, Ли обнял себя руками, ощущая, как запекло глаза. Он должен выбраться, должен выжить, чтобы спасти их всех, должен постараться. — С ним всё хорошо, я уверен, — на этот раз голос показался ближе, и Минхо поднял голову, встречаясь с уверенными глазами напротив. — Да, — грустно улыбнулся он, желая всем сердцем, чтобы это оказалось правдой. Получив большой палец вверх в сообщениях от Сынмина, Джисон понял, что всё сделал правильно, когда квадрокоптер наконец взлетел, тихо жужжа перед лицом и, взяв пульт, Хан принялся исследовать местность, показывая Сынмину окрестности в прямом эфире. Он попросил Минхо говорить, о чём угодно, и тот снова начал рассказывать про свои будни в приюте, не забывая упоминать полюбившегося котёнка. Оказывается, парень там не просто помогал, но и числился спонсором. И пусть отдавал он не так много, как хотел бы, этого хватало на корм и даже некоторые лекарства. Знакомая, что там работала, для него была словно родной тётушкой, которая ждала Ли каждый день, до сих пор не веря, что в мире существуют люди с таким добрым сердцем. Минхо рассказал, как случайно забрёл туда, наткнувшись на вывеску с названием «Лапки» и, как любитель семейства кошачьих, не мог пройти мимо этих самых лапок, оказавшись в уютном холле с мягкими, кофейными ковриками. Иногда парень приходил туда даже в перерывы между парами, забегая на минутку, но проводя её с пользой. Коты, которые являлись основными жителями этого места, знали и ждали его общества, малочисленные собаки виляли хвостиками, а сбежавший когда-то откуда-то енот игрался с завязками на его свитерах. В общих чертах, все животные Минхо там просто обожали и, слушая его, Джисон улыбался, ощущая невероятное тепло в груди. — Что-нибудь нашёл? — спросил Джисон уже после, стоило Сынмину закончить осмотр, на что тот ответил: — Ничего интересного. Ходоки есть и не мало, но все они стремятся к наиболее обжитым районам, в нашем же таких скоплений я не вижу. — Тогда на сегодня закругляемся? — На сегодня да, — сказал Сынмин и отключился, как всегда без лишних прикрас. В чате пришло сообщение от Чанбина, который вместе с Мирэ уже добрались обратно в сервис, поэтому Джисон вздохнул, убирая свои пожитки и поворачиваясь к Минхо. — Вечереет. Пора ужинать, — вспомнив о еде, живот неприятно буркнул, и Хан рассмеялся. Они осмотрелись, замечая, как, на самом деле, потемнело и двинулись с места, как тут Минхо настороженно замер, вытянув руку так, чтобы идущий позади Джисон остановился. Сначала они слышали свист ветра и одинокий крик пролетающей мимо вороны. На секунду подумав, что показалось, Джисон выдохнул, двинувшись с места, как тут возле лестницы, ведущей на второй этаж, раздался знакомый рык и топот. — Блять! — вскрикнул Минхо, наваливаясь на дверь ровно в тот момент, когда кто-то в неё смачно врезался. Откидывая рюкзак, Джисон присоединился к старшему, и они вместе вдавили в дверь весь свой напор, чтобы стучащий и рвущийся наружу по ту сторону монстр не смог её отворить. Рассматривая металлическую ручку, Джисон ругнулся сквозь стиснутые зубы, понимая, что она не запирается. Задвижек не было, мог быть только ключ для одной единственной скважины, — но ключа у них не было. Ощущая всем прикладом мощные удары, Хан взмолился, напирая на дверь так, что заскрипели кеды, шоркая по бетону, и смотревший на него Минхо неосознанно отодвинул парня, словно мог вот так просто принять на себя удар. — Бежать некуда, — невесело усмехнулся он, понимая, что в противном случае придётся прыгать. Путей к отступлению не оказалось, ровно как и тяжёлых вещей, которыми можно было бы припереть дверь. Зомби по ту сторону словно чувствовал их страх и навалился на дверь вновь, громко рыча. Был ли он там один или несколько уже не имело значения, возможно, он ошивался возле чайной или затаился внутри, разбуженный жужжанием квадрокоптера. Боясь, что этот истошный крик услышат и другие, Джисон встретился глазами с Минхо, будто бы мог вот так просто телепортировать их куда угодно. Неожиданно, он улыбнулся, оголяя передние зубы и растягивая губы в виде сердечка — так улыбался только Джисон, замечая недоумение в глазах старшего и резко положил свою ладонь на упёршийся в дверь кулак Минхо, мягко поглаживая. В голове всплыли образы тысячи сюжетов дальнейших действий, и Ли напрягся, не желая оправдывать свои страхи. — Хён, — вдруг произнёс он так, как не произносил никогда, да и в целом почти никогда не называя его так, ощущая гулкое биение сердца, — Я люблю тебя. Когда любишь человека, то признаться ему в чувствах становится легче. — Зайди за дверь, я открою и отвлеку его на себя… — Нет, — перебивая дальнейшие слова, чётко и резко ответил Минхо, заставляя Джисона замолчать, — Мы выживем здесь. Вместе. И, схватившись за биту Хана, оттолкнул его и резко распахнул дверь. Ввалившийся на крышу зомби, не ожидавший такого манёвра, полетел вперёд и приземлился на хрустнувшие колени. Не успел он встать, как получил резкий пинок в спину и, отползая к жёрдочкам, повернул голову, чтобы знать в кого вцепиться первым. Но не успел он открыть и рта, как в его лицо прилетела бита. Навалившись на зомби всем корпусом, Минхо, стискивая биту до скрипа зубов, вытолкнул его с крыши неожиданно мощным тараном, затормозив у сломавшегося заборика, едва не падая следом, если бы не вцепившиеся в его талию сильные руки. Через секунду осознавая, что он стоит фактически на краю крыши, Ли вздрогнул, резко отворачиваясь и встречаясь с бешеным огоньком в округлых глазах напротив. — Щелкунчик, я… Его схватили за шею, притягивая к себе и впиваясь в губы жгучим поцелуем. Распахнув глаза, не сразу осознавая произошедшее, Минхо почувствовал лёгкую боль в рёбрах от впившихся в кожанку пальцев и простонал в открытый рот, пропуская раскалённый язык. В нос ударил запах кожи парня, их губы соединились в кусачем танце, который был совершенно не похож на их импровизированный вальс. Сжимавшая шею рука переместилась на затылок, сгребая пятернёй отросшие пряди, а щетина кольнула подбородок. Едва поспевая за этим бешеным темпом, Минхо отпустил звякнувшую о бетон биту и притянул Джисона вплотную, отвечая с тем же долгожданным желанием и огнём. Слова сейчас были не нужды, как и страх, в котором плескалась мысль, что даже если сейчас за тем зомби ворвётся целая группа голодных тварей, они не остановятся, ни за что, никогда. На мгновение разъединившись, они жадно глотнули холодного воздуха, деля ниточку слюны на двоих, а затем снова приникли друг к другу, вырывая мычание, хрипы и стоны. Звуки яростных поцелуев подхватил тормошащий вывески ветер, оставляя за собой пылающие укусы на оголённой пояснице Хана, который позволил блуждающим по его телу рукам приподнять майку. Кожа отзывалась огненными прикосновениями, покрываясь крупными мурашками, а тихие всхлипы мешались с причмокиванием, когда ведущий Минхо Джисон врезался спиной в закрытую ногой дверь. Теперь они упирались в неё также, как и от зомби до этого, но в ином положении. Отросшие ногти впились в медовую кожу в боках, оставляя на ней белые полосы, а тёмная щетина щекотала шею, когда Минхо принялся покрывать её мелкими, торопливыми поцелуями. Запрокинув голову, Хан простонал, не стесняясь своего голоса от ощущения диких пальцев, что сжали его ягодицы. Приподнимая Джисона за них, Минхо вклинился между его ног, оттягивая нижнюю губу зубами, покусывая кожу и впиваясь вновь, будто никак не мог насытиться этим вкусом. После пережитого руки дрожали, едва держа парня на себе, но Ли, признаться честно, ни за что бы не уронил своё сокровище. Целуя его ярко, пламенно, до истошных хрипов и нехватки воздуха, он оставил заметный укус под подбородком, который мгновенно налился алым. — Такой чувствительный, — прошептал старший, ощущая твёрдость, что впивалась в его живот. Продолжать начатое было бы негигиенично, отсутствие прочих средств и данное положение затягивали к непрошенным мыслям. Поубавив пыл, Минхо не прекратил оставлять мягкие поцелуи на лице Джисона, наконец прикладывая губы к той желанной родинке на щеке, которая иногда ему снилась. Хотелось зажать этого порой язвительного парня до звёздочек перед глазами, хотелось заставить его кричать, плавиться в своих руках и оставить их общие, прекрасные воспоминания, но холодный ветер обнимал разгорячённые тела и рисковал застудить. Поставив Джисона на ноги с характерным щелчком, Минхо внезапно рассмеялся, да так заливисто и громко, что Хан тоже невольно улыбнулся, всё ещё чувствуя жар, что с щёк скатился даже к груди. Они привели себя в порядок, поправляя одежду, а Джисон прикоснулся к щипающему укусу, чувствуя, что эрекция ещё не спала. — Зайка с острыми зубками, — прокомментировал это парень, указывая на припухшую кожу, и Минхо виновато поцеловал его в лоб, прижимая к себе, но уже с мягкими, согревающими объятиями. Он раскрыл кожанку, закутывая в неё их обоих, а затем притих, вслушиваясь в крики вдали и треск дальних фонарей. На улице заметно потемнело, так и не вышедшее из-за туч солнце спряталось за горизонтом, но ветер внезапно поутих, словно почувствовав смущение. Они стояли в собственной тишине, слушая громкое биение сердец друг друга и нежно поглаживая переплетённые пальцы. — В тот день с Соджин я спрашивал её о тебе, — вдруг сказал Джисон, тихо-тихо, заставив заинтересованного Минхо напрячь слух, — Я не знал, что вы встречались, видел вас в одной компании, но думал, вы дружите. В клубе я подошёл к ней, потому что хотел спросить, свободен ли ты. — Погоди… человек, который тебя тогда интересовал… — Да, это был ты, — Хан пожал плечами, зарываясь носом в его шею, — И она сказала, что да — свободен. — Что?.. — Возможно она изначально поняла, что ты по парням. И тут Минхо понял её странное поведение. В день, когда он ответил на её чувства, Соджин светилась. Она казалась такой счастливой, что Минхо просто не мог обременять её своими внутренними конфликтами. Они ходили на свидания, гуляли вместе и готовились к зачётам, но… ни о какой интимности речи у них не шло. Возможно при первом отказе Соджин подумала, что он стесняется, при втором, что не готов, но при третьем она сложила пазл там, в клубе, когда Минхо замер с занесённым над Джисоном кулаком, не в силах его опустить. Он застрял в омуте этих невозможных глаз прямо перед Соджин, застревал всегда, когда в коридоре был Джисон, и девушка это видела, мысленно делая пометку. Возможно поэтому так легко его отпустила, по смс, совершенно без запара и личных встреч, потому что смирилась. — Мы идиоты, — подытожил Минхо, оставляя губы на лбу Джисона и отказываясь отстраняться. Хан рассмеялся, соглашаясь, а затем пригрелся, позволяя постоять так ещё немного. Вскоре им придётся вернуться, придётся шарахаться по темени в страхе быть пойманными и вслушиваться во всё, что движется. Переживания за родителей, друзей, животных, всё это снова вольётся в сердце отравляющим ядом, но это будет потом. Сейчас им тепло-тепло-тепло.

***

— Вы трахались? — первое, что спросил Чанбин, стоило парням войти в салон и опустить глаза от такого пристального внимания. На этот раз водой подавился Чонин и отвернулся, чтобы прокашляться. Не желавший комментировать это Чан хмыкнул и развернулся к Феликсу, с которым они что-то практиковали, а тяжело вздохнувший Сынмин вернулся к своему компьютеру. — Как бестактно, — закатила глаза Нари, которая смотрела на укус Джисона с прячущейся ухмылкой. — Ты посмотри, Зайка, ей это нравится, — возмущённо кивнул Хан в сторону хихикающей подруги. — Я про вас что-нибудь напишу, не переживайте. Станете моделями? — Ты пишешь? — изумлённо приподняв брови, спросил Чанбин, на что девушка также изумлённо ответила: — Да! А ты тоже? — Ну, читаю, но хотел бы… — О, да! — О, нет… — прошептал Джисон, смотря на то, как друга уводят с радаров. И пока он наблюдал за развернувшимся диалогом, то пропустил маленькую деталь в виде задумчивого Хёнджина, который к вечеру попросит Хана с ним поговорить. Они остановились у лестницы, вдоволь наевшись новых продуктов и одевшись в бесформенные худи. В них стало заметно теплее, Джисон даже рукава натянул на пальцы, ощущая, как их покалывает от приятного отогрева. Разглядев в глазах друга миллион вопросов, он вздохнул, не зная с чего начать. — Итак, ты и Минхо-хён… — соединив два указательных пальца, произнёс парень, заставив Джисона смущённо повернуть голову в другую сторону. — Ну, мы… — Ладно, подробности мне не нужны, только… — на этот раз Хёнджин надломил брови, что говорило о серьёзности ситуации, а в светлых глазах появилась тревога, — Всё в порядке? Ты часто расстраивался из-за его слов в прошлом, уверен, что хочешь этого? — Уверен, — без раздумий сказал Джисон, ощущая, как сильно бьётся его сердце от одного лишь воспоминания о старшем, — Я люблю его. — Вау, раньше вслух ты не сознавался. — Но ты догадывался? — предположил Джисон, наклоняя голову. — Конечно. Любой, наблюдавший со стороны бы понял. Со стороны всегда легче понять… — казалось, думал он совершенно не о друге, и Джисон мягко улыбнулся, кладя руку на напряжённое плечо Хвана. — У вас с Бин-хёном тоже… нормально? — Я буквально грезил о нём ещё с первого курса, — закатил глаза парень, и Хан рассмеялся, припоминая подобное. Возможно тогда Хёнджин ещё до конца не понимал своих чувств, но его притяжение к Чанбину было довольно заметно. Их лёгкие соприкосновения рук, неровный румянец на щеках и странные переглядки — Джисон, пожалуй, согласится с фразой друга о том, что со стороны виднее. Как-то раз он даже признался Чану, что хотел бы им помочь, как-то подсобить, да всё случая не подворачивалось, потом наступили нелёгкие времена, а потом… зомби. Покачав головой, Хан ободряюще улыбнулся, притягивая Хёнджина в объятия, и так они простояли ещё какое-то мгновение, вслушиваясь в собственный спокойный ритм сердца. Они были друг для друга той самой отдушиной, которой, порой, не хватало каждому. Не скрываясь, могли подойти и излить душу. Хёнджин был первым, кто узнал о ноге Джисона и первым, кто не оттолкнул, кто протянул руку с яркой улыбкой и успокоил бушующие чувства парня по этому поводу. Школьные годы прошли, вместе с ними и грубые слова сверстников. Не думая, что они подружатся, в конечном итоге Хёнджин остался на его стороне и даже больше — поддерживал его. Джисон никогда не забывает доброту в свой адрес и отвечает тем же, потому что близкие люди — те, кто стоит всех мыслей и действий, а враги, те самые враги пусть меняются как перчатки. По возвращению, они снова улеглись на зелёный коврик, укрывшись на этот раз всем, что Чанбин и Мирэ успели принести. Завтра снова будет нелёгкий день, новая жеребьёвка и единственная миссия с квадрокоптером, которую Сынмин хочет проводить чаще вылазки за едой. На этот раз выберут трое, для подстраховки из-за прошлого не самого удачного опыта, и, закрывая глаза, Джисон совершенно не боялся. Не из-за того, что знал, что его не выберут (ребята приняли решение делать один выходной от жеребьёвки, если их выбрали днём ранее), а из-за осознания, что пока в его сердце пылает настоящая цель, он будет бороться. Друзья лежали рядом, свернувшись под боком, сопели или шептались, иногда хихикая, и Хан понял, что по-настоящему счастлив. Он не один, рядом с ним люди, которые приняли его скорбь, его боль и… его любовь. Нашарив рукой тонкие пальцы Минхо, Джисон услышал, как тот придвинулся, переплетая их, а вскоре кладя голову рядом с его, едва не соединяя носы. Они лежали и смотрели друг на друга какое-то время, не рискуя даже моргать, а затем Хан зашевелился, приподнимая голову и целуя в маленькую родинку на этом самом носу, встречая искренне смущённую улыбку. Как и когда они уснули, Минхо не помнит, но отлично запомнилось пробуждение, пугающее и удушающее. Приступ атаковал его так внезапно, что он резко распахнул глаза, ловя воздух ртом. Застрявший в кармане штанов ингалятор только раззадорил атаковавший тело страх, и Ли всхлипнул, путаясь в собственных пальцах. После вторжения зомби приступы увеличились. Это видел каждый, но не знал как можно было помочь. Слегка разбирающийся в медицине Чонин посоветовал пока воздержаться от вылазок и мыслей, что могли привести его к панике, но контролировать собственные сны Минхо не мог, видя перед собой распахнутую пасть, что вцепилась в медовую шею и вырвала сочный кусок. В его снах Джисон хрипел, дёргался, а иногда смотрел на него пустыми, бесцветными глазами, заставляя Ли умолять прекратить это. Когда он открывал глаза вновь, то былой страх исчезал, тонул в глубине нежности, коими настоящий, живой Джисон одаривал его своими тёплыми руками, аккуратно вытаскивая ингалятор. Минхо был благодарен, что Хан всегда реагировал быстрее всех, но в то же время не хотел его тревожить, понимая, что парень и сам постоянно дёргался от любого шороха. Это пробуждение не стало исключением. Словно отключившись от реальности, Ли раскрыл рот, жадно глотая воздух и ощущая, как слиплись влажные ресницы. Его скулы тут же обняли горячие ладони, а юркие пальцы придерживали рот так, чтобы Минхо не смел прикусить язык. Новая порция воздуха вернула его в чувства, но заставила прийти в сознание с мыслью, что он снова это сделал. Джисон сказал, что он не виноват, но смотря на залёгшие под глазами тени, Минхо осознавал, что именно из-за него парень не спал которую ночь. Всё это время быстрая реакция Джисона объяснялась не его чутким сном, вернее, не только этим, но и тем, что парень просто не давал себе засыпать слишком крепко. Как он это делал Ли не представлял, но отчётливо ощущал это, когда Джисон заглатывал кружки с кофе как сумасшедший. В груди невольно кольнуло. Обнимая себя руками, Минхо качался как ребёнок, сидя на нагретом коврике, пока рядом маячили друзья. Кто-то принёс тёплую воду, включилась лампа, рядом присел обеспокоенный Феликс, который тут же обнял брата. Кому как не ему лучше всех знать о приступах старшего, но даже он не мог ему чем-то помочь. Из-за нехватки воздуха Ли встал, покачнувшись, а затем вышел из салона, придерживаясь за перила, чтобы несколько раз хорошенько плеснуть в лицо холодной воды. Липкий пот смылся вместе с другими мыслями, опустошая голову. Взглянув на своё отражение, Минхо ощутил тошноту. Он сбрил щетину ещё днём, когда Чанбин принёс набор станков, поэтому собственное лицо хоть и казалось посвежевшим, но было белым как чистое полотно. Опустив глаза, Ли увидел пакетики из-под растворимого кофе в урне и вспомнил вечернего Хана: такого уютного, домашнего и мягкого. Он наглотался этим кофе перед разговором с Хёнджином, получая больше шансов не спать и, видимо, не прогадал. Хан всегда был чутким до людей, которых считал близкими, и Минхо прикусил губу от осознания, что Джисону действительно не всё равно. Он и раньше, в Магазинчике, заботился о его состоянии, подрываясь при первых признаках приступа, а сейчас… будто бы зациклился только на этом. Проведя рукой по влажным волосам, Ли вздохнул, вслушиваясь в знакомые щелчки, и уже скоро рядом с ним показался родной силуэт. Свет включать он не стал, думая, что полумрак поможет прийти в себя, но блеск в глазах напротив, казалось, не могла заглушить даже сама ядерная тьма. Джисон не шевелился, то ли боясь напугать, то ли запрещая себе напирать, и Минхо сделал первый шаг сам, останавливаясь напротив парня с усталостью в глазах. — Ты не должен рисковать здоровьем ради меня, — выдохнул Минхо, ощущая, не видя, как дрогнули пальцы Хана. — Это мне решать. — Нет не тебе, — чувствуя, как вместе с усталостью поднимается раздражение, оборвал мысль Ли, становясь ещё ближе, — Если ты будешь таким же вялым как сейчас, то не сможешь защититься от ходоков. — Смогу. Были ситуации и по хуже. — Ты не понимаешь! Ты даже не слышишь что я пытаюсь до тебя донести! — раздражённо прошипел парень, подорвавшись и закрывая за ними дверь, чтобы никто другой не грел уши у лестницы, — Если я тебя потеряю, то… — «сойду с ума». — Не потеряешь, Зайка, не потеряешь, — также спокойно, будто бы взрыв старшего его нисколько не задел, прошептал Хан, видя, как вздрогнул Ли. Всхлипнув, Минхо опустил голову на его плечо, ощущая жар, что опутал крепкое тело и замер, понимая, что действительно сходит с ума. Когда он осознал, что долго прятавшиеся чувства оказались взаимны, то не поверил в это, ссылаясь на пранк Вселенной. Но когда Джисон вот так просто, без колебаний, притянул его к себе и впился в губы нуждающимся поцелуем, вся картина, наконец, собралась воедино. Он хотел этого точно также как и Минхо и не посмел бы разрушить то, что у них стало только-только получаться. Джисон не блефовал, он искренне верил в свои слова, подтверждая их крепкими объятиями, что притянули старшего к себе до невозможности близко. От него пахло мылом и кофе. Отросшие пряди чёлки касались щеки, и Минхо прикрыл глаза, с тяжким вздохом кладя ладонь на его затылок, притягивая ближе. Обнимать Джисона было настолько комфортно, что былые невзгоды на мгновение покинули его разум. Тепло его тела согревало, надёжные руки защищали, а мягкие губы успокаивали. Отстранившись, Джисон нежно коснулся его щеки губами, не убирая, направил их вниз, к уголку губ Ли, чтобы на мгновение задержать и представить ту озорную ухмылку, что иногда появлялась на лице старшего. Сейчас ему страшно, Хан ощущал это, потому что прекрасно это чувство понимал, но пока эти холодные, нежные ладони были в его, тревога понемногу утихала. Знал бы Минхо сколько раз Джисон представлял этот момент: вот так стоять, спокойно, без ругани и просто обниматься. Рядом с ним Хана опутывали светлые чувства, парню хотелось старшего оберегать, веселить и комфортить до пастельных звёздочек перед глазами. На губах чувствовался привкус его дыхания, длинные ресницы коснулись скулы, а затем Хан отстранился, на мгновение, чтобы накрыть-таки эти невозможные губы напротив и восстановить странно надломившийся внутренний баланс. Минхо всхлипнул и поддался вперёд, обвивая тонкую талию руками и цепляясь за толстовку как за спасательный круг. Мягкая ткань легка на ладони теплом, и Ли понял, что это тепло шло от пышущей жаром кожи — Хан в его руках был подобен вулкану, что накалил до красна его сердце и пустил в новый, свободный ритм, разгоняя по телу кровь пуще прежнего. Страшные картинки разинутых ртов отступили, белые, голодные глаза исчезли, а гниющие укусы растворились, атакованные негой ласки и тепла. На этот раз Джисон целовал мягко, легонько оттягивая пухлую, верхнюю губу, не кусая, лаская языком и потираясь кончиком носа о его. Ладони обняли острые скулы, большие пальцы поглаживали точеный подбородок, а мягкая улыбка соединилась в новом всплеске тягучего поцелуя. Они задержались, определённо задержались, и Джисону казалось, что все давно уже в курсе, не особо заботясь о последствиях. Он ждал слишком долго, чтобы вот так просто отступить. Объятия старшего дарили уверенность и лёгкость одновременно, а ещё они были дороже всего золота в мире. — Однажды ты сказал… что когда мы выберемся, я должен сыграть на гитаре… — прошептал Хан, замечая блеск сомнения в коньячных глазах, будто Минхо пытался вспомнить собственные же слова, — Взамен, ты тоже кое-что сделаешь. — Что же? — не отрываясь от пухлых щёк, спросил Ли, водя по ним кончиком носа. — Давай станцуем что-нибудь вместе? Я хочу… хочу смотреть, как ты танцуешь… всегда. Отстранившись, Минхо едва не потерял способность дышать, но на этот раз не из-за приступа. В расширенных глазах отразилось неверие, вперемешку с вспыхнувшей, неожиданной нежностью. Мама, брат, даже друзья — все они запрещали ему даже говорить о танцах, и Ли мог их понять. Они боялись потерять его, боялись повторения того приступа и боялись менее радужных последствий. Если бы Минхо однажды кому-то из них признался, что танцует по вечерам в студии, они определённо бы сошли с ума. Один, в тёмной комнате, где его так сразу никто не найдёт — опасно, очень опасно, но Ли размышлял об этом трезво, храня на всякий в быстром наборе номер скорой помощи. Он понимал их опасения, но одновременно злился — он жил танцами, он дышал ритмом, его сердце билось под музыку, он не мог игнорировать их полностью, только не танцы! Поэтому услышать, что хотя бы один человек поддержал его, попросил станцевать, пусть и под присмотром — для Минхо это было важно. Он ощущал это — Хан читал его как открытую книгу, неожиданно открыв для себя, как они, на самом деле, похожи. Словно родственные души, нити которых, наконец, соединились. — Давай выберемся отсюда, — прошептал Минхо, снова опуская голову на плечо Джисона и дыша в кожу каждым слогом, — Пообещай, Щелкунчик. — Этот Щелкунчик обещает, — также шёпотом ответил Хан, мягко кладя ладонь на его спину и поглаживая напряжённые мышцы, — Ты обязательно воплотишь свою мечту. Этой ночью кошмар больше не вернулся.

***

После очередной вылазки они расселись на ковре в желании пообедать все вместе и заодно обсудить всё, что происходило в их стране на данный момент. Благодаря барахлящему, но работавшему интернету, друзья узнали, что зараза не распространилась дальше Сеула, и что другие города Кореи были вне опасности. Учёные разводили руками, а все вопросы о возникновении вируса были проигнорированы. Чанбин предположил, что правительство что-то утаивает, а Чан посоветовал не лезть, их приоритет — выжить. Пришедшие на их территорию зомби, о которых при первом звонке предупреждал Сынмин, расползлись кто куда, видимо не найдя достойную добычу. Они кучковались в центральных районах в поисках жертв, но успешно устранялись за счёт дежурных постов военных. Эвакуация шла медленно из-за страха захватить заражённого и продолжить катастрофу уже в других городах, чего они ждали — неизвестно, но Ким предположил, что учёные в процессе создания каких-нибудь эффективных тестов, которые бы точно показали наличие вируса в организме. — Все обращаются по-разному, — вещал напуганный, женский голос из компьютера Сынмина, пока ребята ели, — Кто-то сразу после укуса носителя, а кто-то со временем, поэтому всем тяжело определить — заражён ли человек. Я видела… видела, как они обращались, это было ужасно… дорогие зрители, пожалуйста, не геройствуйте, дождитесь помощи, обязательно… — Мы уже две недели эту помощь ждём, — закатил глаза Чанбин, отпивая газировку. — Ну не два года же, — улыбнулся Чан, положив руку на его напряжённое плечо, — К тому же, если трансляции не врут, скоро и у нас будет зачистка, ещё пара районов — и мы спасены! — Главное не привлекать внимание ходоков, — поёжившись, сказал Чонин, обнимая себя руками. Они действительно боялись на кого-либо напороться. Вылазки участились из-за потребностей ребят. Кому-то нужен был шампунь, кому-то станок для бриться, Нари отправилась за прокладками для краснеющей Мирэ вместе с Чаном, а Сынмин за батарейками. Несмотря на выработавшуюся привычку, любой шорох вызывал панику. Они видели зомби в окне салона сервиса, но больше не вне, радуясь, что зомби не такие умные, чтобы выжидать. Двери того же Магазинчика были не крепкими, а дальше двадцати метров ребята передвигаться не рисковали. Единственный раз, когда кто-то задержался на улице более десяти минут был Хан, который протирал свой мотоцикл, едва не охая вслух от грязи, что налипла на него после прошедших дождей. — Может, фильм какой-нибудь посмотрим? — обращаясь к Сынмину как к главному по технике, спросил заскучавший Феликс. — Я не успел продлить подписку на нетфликс, — тут же отозвался Ким под грустный вздох старшего. — Тогда, может, поиграем? — Ликс, мы и так играем каждый вечер, — чуть не взмолился Минхо, готовый наизусть перечислить всё, во что они играли попытках уснуть или побороть страх из-за очередных звуков с улицы. — А что ещё ты предлагаешь, хён? Мы пообедали, делать нечего, не на улицу же выходить? — А что, поиграть с ходоками в мячик звучит как идея, — усмехнулся Чанбин, ощущая лёгкий удар в плечо от качающего головой Хёнджина. — Не пугай его, Бин. И Чанбин тут же затих, словно любое слово Хёнджина для него было законом. Неожиданно вскочивший Чан перепугал не только ойкнувшего Феликса, но и добрую половину комнаты. До этого парень сидел в телефоне, скучающе листая ленту в попытках найти что-нибудь интересное, но наткнувшись на внезапно всплывший в обновлении пост, Бан едва не вскрикнул, не отрывая взгляда от экрана, хлопал шипевшего Хана по плечу. — Джисон! Джисон! Джисон-а! — Ну что? Что? Что? — спасаясь от широкой ладони старшего и чувствуя, как щипает кожу лопатки, взъерепенился Хан. — Он это сделал! Он выполнил обещание! — Кто? — спросил не на шутку испугавшийся Хёнджин, улавливая, как замер Хан, видимо, что-то осознавая. — Серьёзно? — в горле внезапно пересохло, поэтому вырвавшееся слово получилось скомканным и хриплым, но Джисон не обратил на это ни малейшего внимания, пододвинувшись к другу, чтобы точно также уставиться в телефон. — Да что там такое?! — не выдержал нервничавший Чанбин, ставя руки на плечи парней и наклоняясь над ними. — Картина маслом, — прокомментировала спокойная Нари, наблюдая за друзьями как за тремя щенятами, готовыми от радости пустить лужу. — Он реально это сделал… — на этот раз заворожённо прошептал Со, заставляя нахмуриться даже Феликса. — Кто-нибудь скажет что с этими пришибленными? — спросил Сынмин, на что Чонин тут же отозвался: — Продюсеры, что с них взять, — пожал плечами он, являясь первым, кто догадался о произошедшем. — Сонбэним… он действительно принял эту песню… — всё шептал Чан в неверии, тут же отправляя ему сообщение, не особо надеясь, что оно дойдёт, но радость тому скрашивала все остальные чувства. — Знакомый продюсер Чан-хёна обещал взять нас под своё крыло, — отойдя от шока, произнёс Чанбин, на фоне шума в ушах расслышав возмущение друзей, — Накануне того пиздеца, что сейчас творится на улицах, хён отправил сонбэ нашу песню, единственную готовую и отполированную до совершенства, но мы даже не думали, что он когда-нибудь её послушает, да ещё и выложит её на своей страничке под нашими именами… — Она прорвалась в самые прослушиваемые за несколько суток… её буквально качают без остановок… — не веря тому, что было перед его глазами, шептал Чан, — И комментируют… то, чего мы так долго ждали и чего добились. Песня о силе, стремлении и о том, что даже в самые паршивые времена не нужно сдаваться, опускать руки. — Видимо тематика песни совпала с тяжёлыми событиями… зомби прославили вас, ребята, — рассмеялся Хёнджин, но от него все отмахнулись. — «Текст песни смотивировал меня жить, — тем временем читал отзывы Бан, — Она заставила меня бороться, несмотря на преграды. Кем бы ни были эти 3RACHA, теперь эти ребята у меня на слуху, пожалуйста, выпустите ещё что-нибудь!» — А вот и мотив выжить, — хрипло усмехнулся Чанбин и потянулся за бутылкой воды. Садясь на место, Чан не знал что ответить. Он влюбился в музыку ещё в детстве, когда отец, тренируясь, включал старенькое радио и отжимался под Элвиса Пресли или Чо Ёнпиля. Потоки песен, музыкальных инструментов и их звуков вливались в уши маленького Чана подобно стрелам купидона, вот только застревали они в его сердце несколько иначе. Поступая в университет, Чан даже не думал, что однажды наткнётся на такого же безжалостно влюбившегося в музыку Джисона и не менее стремящегося к идеальному Чанбина, которые побудили его создать свой маленький, но рвущийся вперёд юнит. Предоставленная отцом студия была кстати, в ней Бан планировал работать в одиночку, постигать непостижимое, изобретать что-то новое, но уже скоро на маленьком, кожаном диванчике обосновались две важные фигуры в его жизни и спутники по миру музыки — разделяющие его любовь и понимающие во всём. Он умел играть на пианино, изучал барабаны, думал о скрипке и иногда о флейте, Чан умел многое, не хвастаясь, но используя во благо, потому создание музыки стало для него отдушиной. Стало отдыхом, даже если порой он забывал спать, стало кислородом, когда он не мог дышать, по усталости не сохраняя получившийся трек. Его компьютер — блестящий от постоянных обновлений и совсем не гудящий в недовольстве, повидал многое: и пролившийся кофе в тёмном, пластиковом стаканчике, и громкий смех Хана, когда хнычущий Чанбин запутался в проводах и рухнул на диван пятой точкой кверху, и тихий напев Чана в пять утра, когда он не мог додумать неожиданную концовку песни, чтобы удивить. Студия хранила в себе не только пропитавшиеся запахи кофе и фастфудов, но и секреты, спрятанные от чужих глаз слёзы и чувства — настоящие, сильные чувства. Поэтому, когда Чан понял, что его труды были не напрасны, их труды не напрасны, их музыка поднимает, заставляет жить, он едва не расплакался. Обнимающие со обеих сторон друзья были самыми тёплыми и такими важными, что Чан понял — он встретил правильных людей. Обращая внимание на тепло улыбающуюся Нари, на восхищённо поздравлявшую их Мирэ, на одобрительно кивнувшего Сынмина и радующегося вместе с ними Чонина, на смеющегося по-доброму Хёнджина, показавшего большой палец вверх Феликса и похлопавшего им Минхо, Чан понял, что и эти люди, пусть случайно рядом оказавшиеся, пришли в его жизнь по воле судьбы. Вставший Джисон подошёл к улыбнувшемуся Минхо и взял его за руку, ободряюще сжимая. Их встрепенувшуюся радость поддержали другие, смотря на друзей с понимающими улыбками, пока вставший Чанбин не возвёл в кольцо объятий поцеловавшего его в щёку Хёнджина. Их маленькая, но такая нужная радость распространилась по комнате аурой добра. Ветер за окном завыл зверем, словно кто-то его вдруг поймал и заточил в клетку, неподалёку послышались стоны ходоков, но они тут же пропали в свете зажёгшейся Луны, которую Феликс приобнял как собственное дитё. — Никаких плохих мыслей! — с улыбкой предупредил он, задирая нос, — Набейте себе татуху с такой фразой. — И где же её бить? — подхватил шутку Джисон, приобнимая Минхо. — На ягодице, потом кое-кто поцелует, чтоб не болело, — с хитринкой ответил Ли-младший, удовлетворённо наблюдая за пунцовеющим лицом. — Неплохая идея, — промурлыкал Минхо куда-то на ухо отвернувшемуся Хану. — Может, сделаем памятное фото в честь такого события? — тихо отозвалась Мирэ, переживая, что её не поддержат. Но вставший Чан внезапно широко улыбнулся, соглашаясь. Все тут же посмотрели на Сынмина, который недоумевал чем вызвал такое внимание, а затем закатил глаза. Ну конечно же. — Ладно, раз вы так просите, я поставлю телефон на таймер, — нарочито гнусаво произнёс он, показывая всё своё недовольство, но вскоре исчезло и оно, как только ребята, толкаясь, стали кучковаться. Чанбин и Хёнджин были первыми, кто выбрал где и как встать, не расцепляя руки, они нависли над сидящими Нари и Мирэ, где первая притянула подругу за талию, чтобы та полностью уместилась в кадре. Вставшие по обе стороны от Чанбина и Хёнджина Чан и Феликс широко улыбнулись, показывая пис, а наклонившиеся с боков девушек Сынмин и Чонин шикнули на остальных, чтобы они, наконец, затихли. — Вы не умещаетесь, — повернув голову к Минхо и Джисону, недовольно нахмурился Ким, думая слегка опустить штатив, но тут Нари подала голос, хлопая рядом с собой: — Пусть по середине сядут, мы с Мирэ подвинемся. И, не спрашивая ойкнувшего Джисона и напрягшегося Минхо, друзья впихнули их в середину, усаживая, а затем прося замереть и показать что-нибудь милое. — Ещё пять секунд, — предупредил Сынмин, приподнимая уголки губ. Джисон замер, ощущая, как рука Ли скользнула на его талию, слегка сжимая, а затем расслабился, широко улыбаясь в кадр. — С первым семейным фото, — прошептал Минхо, заставив Хана повернуть голову, и раздалась вспышка, запечатлевшая замерших друзей. — Ну что там? Дай посмотреть! — тут же подорвался Феликс, вставая рядом с взявшим телефон Сынмином. — Нормально, — удовлетворённо отозвался он, пересылая получившееся фото ребятам. Взяв телефон, Джисон открыл чат и впился взглядом в своё слегка удивлённое, но счастливое лицо, направленное на Минхо. От нежности, что плавала на дне его тёмных глаз, покраснели щёки, его лицо было таким очевидно влюблённым, что Хан прокашлялся, блокируя экран. — Хорошо получилось, — тихо произнёс Минхо, видимо уловив те же эмоции. — Кстати, о великие продюсеры, песню-то свою включите? Хочу тоже ощутить мотивацию, — улыбаясь, сказал Феликс, и Чан с Чанбином переглянулись. — Прямо сейчас? — А почему нет? Ища её в плейлисте, Чан неожиданно ощутил неловкость. Выкладывая песни, он должен был привыкнуть к их вниманию, оценкам и комментариям, но каждый отзыв оставлял на сердце особенное волнение. Учитывая, что именно эта песня смогла прорваться намного дальше и даже стать чуть ли не хитом месяца, комментариев было очень много. Листая ленту, Бан не раз сталкивался с вопросами о том, кто же такие эти загадочные 3RACHA и откуда взялись. Почему их лирика отразилась в сердце пониманием и утешением и, что более важно, будут ли они продолжать своё дело. Чан бы хотел. Хотел бы вернуться в студию вместе с парнями и творить дальше. Хотел бы снова заказать пиццу и колу, усесться возле ноутбука и набросать пару резервов. Хотел бы поделиться битами и спросить мнение друзей. Хотел бы снова видеть их умиротворённые улыбки и спокойствие. И он включил, поставив телефон возле коленей, когда уселся на коврик перед замершем Феликсом, что стал вслушиваться в первые аккорды. Сначала он не понимал, голоса будто диктовали ему что надо бежать, скрываться или вовсе отбросить ипостась, но затем Ли вдруг поднял голову, рассматривая друзей в новом свете, как только песня дошла до припева. Их читка всегда поражала многих, то, с какой отдачей ребята взялись за дело и как совершенствовались с новой песней. Феликс слушал пару их треков, скачивая на телефон и воспроизводил их по дороге в университет, но именно эта неожиданно ударила по нему осознанием проблемы. Конечно никто подтирать за тобой не будет — жёстко, но Феликс понимал смысл, как никогда раньше. Рассматривая остальных, он заметил это же понимание и на лицах ребят, которые внезапно углубились в свои размышления. Голоса менялись, их было всего трое, но казалось, что миллион. Смена тона, вокала, читки, потом снова вокала, и слова, которые гвоздями вбивались в самое сердце. — Зона комфорта, — беззвучно повторили губы Феликса, и он проморгался, отгоняя наваждение. — Вау, — выдохнула Нари, сначала скептически относясь к идее послушать что-то помимо классики. — Неплохо. Мне нравится текст. — Он у них всегда со смыслом, — улыбнулся Чонин, который всегда стоял первым в очереди на прослушку нового трека. Джисон делился с ним не без удовольствия. Он видел в глазах мальчишки восхищение и не мог не чувствовать гордость за себя и своих парней. Иногда к просушиванию присоединялся Сынмин, но он ещё ни разу не сказал что чувствует на самом деле, безэмоционально прогоняя новый трек в наушниках. Как и сейчас, Ким сидел и залипал в стену, словно важнее той мелкой трещины на белой поверхности не было ничего. — Это так похоже на вас, ребят, — сказал Хёнджин, когда песня закончилась, и в салоне на мгновение повисла тишина. Ребята наперебой стали рассказывать за какие моменты зацепились больше всего, пока Чан, Чанбин и Джисон посмеивались с их забавных комментариев. Зашедшее за тучи солнце спрятало маленькие, тёплые блики, что отражались на стенах через полосы жалюзи. За последние несколько дней стало заметно теплее, но уже не как летом. Привычная жара помахала ручкой и смоталась в другие страны, однако стучащие друг о друга зубы могли, наконец, отдохнуть. С наступлением ланча все возможные идеи по вылазкам поутихли. Ребята перекусили, с прищуром смотря в окно и задумались о жизни до случившейся катастрофы. Возможно прямо сейчас Феликс бегал бы по коридорам университета в попытках расспросить преподавателей о подготовке к сессии. Сынмин сидел бы на работе вместе с закончившим учиться Чонином, возможно, к ним присоединилась бы Нари, может, забежал бы Джисон с бутербродом в зубах, а в Магазинчике напротив виднелись бы силуэты Минхо и Хёнджина на смене. Возле двери остановился бы Чанбин и сквозь стекло помахал бы Хвану, а где-то на горизонте блеснула бы машина Чана, которую он припарковал бы около мотоцикла Хана. Мирэ бы вышла из школы с подругами, обсуждая новую дораму с участием любимого актёра, а на дворе был бы тёплый сентябрь. — У тебя в ящике так много всего, — прерывая возникшую, задумчивую тишину, усмехнулся наблюдавший за штативом Чанбин, — Как будто знал, что наступит конец света. — Конец света не наступил, — вздохнул Сынмин, играясь с брелоком в виде щенка на телефоне, — А это… я люблю фотографировать. — Он уезжает в поля и запускает там квадрокоптер, чтобы снять округу, — добавил Хан, шурша обёрткой печенья. — Вау, покажешь снимки? — в глазах Феликса блеснуло по-детски яркое удивление, и Ким невольно улыбнулся, замечая восхищение. — Как-нибудь, — уклончиво ответил он, не желая вдаваться в эту тему. Сынмин был из тех людей, которые любили личное пространство. Все его снимки бережно хранились в подписанных и разложенных по порядку папках. Каждая тема была в отдельной, начиная с пейзажа, животных и быта, заканчивая людьми, которые согласились стать своеобразными моделями. Там были и Нари с Чонином тоже, и Джисон, вернее, в основном его мотоцикл, но иногда парень сидел на нём, загадочно смотря вдаль. Был и Магазинчик — легендарный, одинокий или с толпами людей, со второго этажа блестя в кадр солнечными отблесками с крыши. А ещё было небо. Загадочное и радостное, хмурое и грозное. Чудны́е образы облаков, сказочные формы, похожие на мифических животных и их невероятные цвета: от золотистых переливов, обрамлявших тёмно-серое ядро, до алых полос заката, смешивавшихся с инверсионными следами самолётов. Поэтому показывать своё творение, свою эстетику так просто он был не готов. Ким не боялся критики или насмешек, он мог затроллить человека до слёз без каких-либо усилий, но он не любил открывать личные горизонты всем. Возможно когда-нибудь он покажет эти папки хоть кому-то, но не сегодня, не сейчас. — Ну что, может решим, кто идёт за припасами завтра? — замечая задумчивость брата, сменила тему Нари и вытащила заветную, одновременно пугающую коробку.

***

Почувствовавшие тепло, ребята засуетились с раннего утра. Ветер, что отражал в окнах дребезжание и дождь наконец поутихли, а на их место вышло яркое-яркое солнце. Собираясь на вылазку, Джисон думал о Минхо, который не обмолвился и словом после жребия с выпавшим Феликсом. Чувствовавший себя не очень хорошо, Ли-младший, однако, отказываться от миссии не стал, улыбаясь обеспокоенному брату, схватил толстовку, чтобы натянуть её на костлявые плечи, пока не накренился, вместе с ней плывя на коврик. Поймавший парня Чан только покачал головой, кладя ладонь на вспотевший лоб и пробормотал что-то про температуру. — Не критично, но лучше тебе отдохнуть, — вынес вердикт Чонин, грея чайник в желании заварить другу чай и отогреть. Вместо него вызвался Минхо, собираясь и игнорируя все недовольства Хана. Так они и оказались в Магазинчике вместе, выходя куда-то в одиночку впервые после того случая с крышей чайной. Они передвигались молча, привычно осматривая округу и простилая себе путь лёгким бегом, чтобы не тормозить по середине дороги и не привлекать внимание. Магазинчик запирался регулярно, ребята боялись, что зомби внезапно обретут способность мыслить и откроют двери, в общем-то, эту теорию выдвинул Чанбин под опровергающие аргументы Сынмина, но перестраховка никому не мешала. Поковырявшись у входа меньше десяти секунд, парни вошли, осторожно закрывая за собой дверь, и только тогда выдыхая, позволяя себе говорить. — Исходя из трансляций, военные прочищают даже мелкие, спальные районы, но до нашего никак не доберутся, — недовольствовал Джисон, расстёгивая рюкзак. — Возможно их что-то останавливает, — пожал плечами Ли, подходя к постепенно пустеющим прилавкам. — Что останавливает? Урчащий желудок Бин-хёна? — невесело усмехнулся парень, запихивая консервированные продукты на дно рюкзака. — Ваша песня… впечатляет, — вдруг произнёс Минхо тихо и таким тоном, словно открыл страшную тайну. Замерший Джисон позабыл, что хотел взять пачку оставшегося и не заплесневевшего печенья, во все глаза уставившись на старшего, а затем улыбка сама по себе полезла на лицо, едва не ослепляя показательно нахмурившегося Ли. — Ва-а-ау, — протянул Хан, играя бровями, — У нас появился фанат? — Какой, к чёрту, фанат?! — отвернувшись от младшего под его звонкий смех, прошипел Минхо, смотря на стухшие овощи и морщась. Со временем запах в Магазинчике изменился и далеко не в лучшую сторону. Ребята выносили мусор регулярно — из сервиса, где теперь временно обитали, оставляя завязанные, отсортированные по отходам пакеты возле мусорного бака за зданием. В Магазинчике же убираться не было смысла — долго, да и бесполезно. Запах был терпимым, в основном принадлежавший оставшимся фруктам и овощам, которых в ассортименте было не так много. Они съели огромную часть ещё живя внутри Магазинчика, а что до остатков… терпимо. Овощи и фрукты продавались не на развес, они были упакованы в контейнеры с плёнкой, но гнилостный запах прорвался даже через, казалось бы, герметичность. Вид почерневших кусочков помидоры отделял аппетит от живота, но оно было им на руку — ребята ели в определённые часы все вместе ради контроля припасов, иногда позволяя себе лёгкий перекус в виде оставшихся снэков. — Мы ведь едим настоящий пластик, — отсмеявшись, вдруг серьёзно сказах Хан, отвернувшись к прилавку с чипсами, — Почти вся пища уже испортилась, а им хоть бы хны. Надо следить за своим питанием, так и сделаю, когда выберемся отсюда, да, Зайка? — усмехнувшись, Джисон взял в руки пачку с крабовым вкусом, но не дождавшись ответа, обернулся, смотря на притихшего Минхо, — Зайка? — Хан-и, — вдруг тихо и нежно произнёс старший, таким тоном, от которого обычно в животе Джисона порхали настоящие бабочки, подходя ближе, держа руки за спиной, — С днём рождения, — и протянул ему тёмно-коричневую коробочку без бантика и надписи, в своём простом, но таком эстетичном стиле. — Что?.. Феликс, — неожиданно догадался Хан, откладывая рюкзак, — И… Чан? Вы все сговорились что ли?! — скорее восхищённо, чем удивлённо спросил парень, вспоминая не особо-то напуганного Чонина, который в любой непредвиденной ситуации обычно бегал из угла в угол как ужаленный. — Хотел поздравить тебя… наедине, — смущаясь, признался Ли, пихая коробочку в раскрытую ладонь младшего, на что тот неуверенно улыбнулся, ощущая гладкость дерева и отполированный блеск. — Я открою? — Минхо закатил глаза, и это стало своеобразным ответом, заставившим Джисона рассмеяться. Позабыв о дате, Джисон ощутил настоящий прилив тепла. В районе груди потянуло, сердце заработало как сумасшедшее, а горячие щёки заалели. Минхо подговорил ребят устроить ему сюрприз, Минхо старался, чтобы Джисон улыбнулся, Минхо так заботился о нём… «Драгоценный» — пронеслось в голове парня, осознавая, что никакие подарки не заменят то счастье, которое он испытывал от одного только вида старшего. — В присутствии друг друга мы собачились чаще, чем дышали, допускали миллион ошибок, в первую очередь главную — думали, что это ненависть… — смотря на то, как Хан осторожно приоткрывает коробочку, говорил Ли, не упуская ни единой эмоции, — У нас было много разногласий, но если все их перенести на настоящее, обсудить сейчас, то это такие глупости на самом-то деле. Какое-то время я боялся своих чувств, думал, что их разобьют вместе с моим лицом после признания, — покачав головой, парень усмехнулся, замечая, как Джисон, с замиранием сердца, вытащил подарок, — Но теперь я понимаю, что этот страх был ни к чему. — Минхо… — позабыв все слова, сжимая пальцами деревянный медиатор, Джисон поднял голову, встречаясь с взволнованным блеском в коньячных глазах, — Резной… ручной работы с нашими инициалами… Когда ты вообще успел?! — Пока ты был на вылазках, да и в целом… занимался своими делами. — А основу где взял? И чем точил? Ох, Зайка… — задавая вопросы, но будто не особо ожидая ответа, прошептал Хан, со всех сторон рассматривая предмет. Когда Минхо хотел быть креативным, с ним невозможно было тягаться. Он придумывал много вещей, которые другие назвали бы безумием, а ради близких был готов создать даже вечный двигатель. Вспоминая разговоры ребят о гитаре Хана, который, казалось, по ней очень скучал, Ли думал о том, что заставило бы его чувствовать себя чуточку лучше, что было бы напоминанием и мотивацией выжить, что хранилось бы в кармане, чтоб не потерять, но при этом грело сердце. Джисон никогда не заикался о медиаторе, он говорил об игре в целом, не упоминая мелочи, поэтому Минхо обратился с этим вопросом к Чану, который с готовностью согласился помочь. Замечая, что сам Хан позабыл о собственном дне рождении, Ли расстроился, не в состоянии объяснить причину даже самому себе, хотелось его осчастливить, вызвать улыбку, поднять настроение и на мгновение выкинуть из головы страшное слово на букву «з». Умелые руки были не только в танцах, Минхо искал «ингредиенты» для создания медиатора авторской работы на вылазках, вычищая потом из-под ногтей забившуюся крошку от щепок. — Зайка… — снова повторил Хан, подходя к старшему и ластясь к нему, словно сытый кот, — Зайка, хён, Зайка-хён… — Прекрати, — не особо сопротивляясь, пробурчал Минхо. — Муж мой, — добавил Джисон, с удовольствием ощущая, как старший замер, затаив дыхание, а затем к его подбородку прикоснулись, медленно поднимая и заставляя смотреть в глаза. — Повтори, — с участившимся дыханием словно не попросил, а приказал Ли, замечая озорной блеск в округлых глазах. — Мой муж, — тихо, почти в самые губы, опаляя их дыханием, произнёс Джисон, а затем с готовностью принял поцелуй, которым Ли накрыл его зудящие в жажде соприкоснуться губы. Они соединили руки, переплетая пальцы и сжимая медиатор между ладонями, углубляя поцелуй до рваных вздохов. Желая слиться воедино, обнимая друг друга, играясь с отросшими прядями волос, изучая изгибы тел заново, парни отошли к кассовой стойке, на которой не осталось ничего, что помешало бы Джисону на неё запрыгнуть. Обнимая ногами талию Ли и притягивая к себе ближе, плотнее, чтобы чувствовать жар его кожи даже через одежду, Хан всхлипнул, чувствуя горячую ладонь на своём бедре. Их губы были созданы друг для друга, они соединялись, словно пазл, вставая на законное место при поцелуях. Руки нетерпеливо нашарили край толстовки, приподнимая и забираясь под неё с протяжным стоном. Живот Джисона поджался, ощущая на напряжённом прессе большие пальцы, которые стали выводить успокаивающие круги вокруг пупка. Не отрываясь от покрасневших губ, Минхо пощекотал покрывшуюся мурашками кожу, вызвав лёгкий смешок, а затем Хан захихикал громче, тут же простонав в его губы. — Не увлекаемся, — в каждую их попытку задержаться на поцелуях подольше, шептал Джисон, понимая, что время и место не соответствовали желаниям их первого раза. Обнимая старшего, Хан повис на нём как ленивец на дереве, не слезая со стойки, продолжая обвивать ноги вокруг торса. Они дышали загнанно, тяжело, словно пробежали кросс, но никак не могли разомкнуть объятий. Поглаживая скулы Ли, Джисон мурлыкал какую-то заевшую песню, смотря на настоящий космический хаос на дне этих по-кошачьему больших глаз, усмехаясь своим мыслям, не в силах спрятать нежную улыбку. — Хан-и, — повторяя за Минхо, смаковал это слово парень, — Ты стал называть меня так с того происшествия, — качнув ногой с протезом, задумчиво произнёс он. — Не нравится? — обеспокоенно спросил Ли, путаясь в волосах на затылке младшего. — Нет, нравится, очень, — склонившись к губам вновь, прошептал Хан. — Щелкунчик-Хан-и, — тем временем продолжил старший, вызывая лёгкий смех. — Перестань, — Джисон качал ногами, подобно ребёнку, игриво заправляя выбившуюся прядь Ли за ухо, — Поверить не могу, что мы ссорились. — Поверить не могу, что был способен тебя оскорбить, — вздохнул Минхо, убирая руки и помогая парню спрыгнуть. С тихим щелчком Джисон приземлился на бетонный пол, осматривая Магазинчик всё ещё скрытым пеленой постепенно утихающего возбуждения взглядом. У них не было времени, но момент, что настиг его с поздравлением, хотелось продлить как можно дольше. Заканчивая с сборами, парни осмотрели помещение ещё раз, чтобы уйти с уверенностью, что взяли всё, пока Джисон не вспомнил: — Заскочим за зубной пастой? Заканчивается… Минхо кивнул, застёгивая кожанку и напоследок прижимая губы к пухлой щеке своего парня. — Так, ладно, тогда… — хлопая себя по карманам, начал Хан, замирая, а его медовая кожа побелела на глазах, пугая смотрящего на него Минхо, — Х-хён… Даже не оборачиваясь, Минхо понял в чём дело. Смотря на реакцию младшего, его поджатые губы и готовность бежать, он шевельнулся, мимолётно замечая у входа приоткрытую дверь, что оттянула клеёнку и палец монстра, что пролез в щель, а затем схватил ошарашенного Джисона за руку, спешно направляясь к складу. — Не оборачивайся, — бросил он, проталкивая Джисона через маленький проход коробок, и с первым пугающим скрипом рвущегося внутрь «проснувшегося» зомби пролез сам, игнорируя громкий, рваный вопль монстра. «Почему он замер?! Почему замер? Как просунул палец? Мы же закрывали дверь!» — судорожно билось в голове Джисона, который никак не мог выбросить из головы пугающий образ стоявшего и смотревшего прямо на них своим белым глазом зомби через щель клеёнки. Забренчала щеколда, скрипнула дверь под звук падения коробок, в которые врезался монстр, путаясь в мелких и оседая на большие. Этого хватило, чтобы парни сумели выбежать, захлопывая за собой дверь, но не имея возможности её чем-то подпереть. Происшествие с крышей повторилось, только на этот раз у них была возможность сбежать. Сцепив руки, Минхо и Джисон рванули в сторону проулка, заворачивая на главную дорогу и тут же тормозя, замечая у знакомых, зелёных ворот несколько ходоков. Судорожное «что делать?!» растворилось в тумане адреналина. Схватив урну, Джисон сжал металлическое основание, вспоминая манёвры Чанбина и устремил на зомби вспыхнувший яростью взгляд. За спиной послышались неровные шаги, зомби искал убежавших жертв, но стоило ему показаться у проулка, как он, оскалившись и брызжа слюной, метнулся к парням. Бита, что висела на поясе Минхо, приобрела иную ценность, когда парень сжал холодный металл до побелевшей кожи. Со второго этажа послышался шорох и вылетевший оттуда квадрокоптер привлёк внимание стоявших у ворот зомби. — Быстро! Сюда! — кричали за воротами, которые тут же отворились, показывая взъерошенного Чана, машущего им рукой, не замечая, что из-за угла за дверью появился ещё один монстр. — Чан! — заорал во всё горло Джисон, слыша, как отбил удар пытавшегося наброситься на них зомби Минхо, а затем закричал снова: — Берегись! — и развернулся, кидая урну, что тяжело приземлилась на голову зомби, раскроив череп. От тяжести руки затрясло. Казалось, он порвал все свои сухожилия, пока бросал урну и скрипнул зубами от неприятного ощущения. Опомнившись, Хан схватил Минхо за руку, перебегая дорогу, пока упавший зомби не очухался, замечая, как Чан отбил атаку прячущегося за дверью зомби по настоянию младшего. Выбежавшие на улицу остальные ребята стали тянуть руки к друзьям, пока Сынмин с окна активно отвлекал ловящих жужжащий квадрокоптер зомби, что не сразу услышали крики Хана. Когда же они повернули головы вновь, парни уже оказались у двери в желании нырнуть во двор как можно быстрее. Зомби, что прятался за дверью, схватил охнувшую Мирэ за плечо, которая стала толкать его назад, пытаясь освободиться, но подлетевший к ним Чан попал зомби ногой в грудь, заставляя его отлететь от мощного удара. «Бежим» читалось в его глазах, и ребята наконец захлопнули дверь, слыша стук очухавшихся от квадрокоптера монстров, чьи ладони и кулаки врезались в металлическую поверхность. — Ещё бы немного… — прошептал Хёнджин, что вылетел за Чаном тут же, как наблюдавший из окна Сынмин с ужасом сообщил о проникшем в Магазинчик зомби. Он даже не думал, что тот сможет зацепиться за щель и приоткрыть дверь. Обычно зомби проходили мимо, пока ребята, затаившись, ждали внутри, чтобы вернуться обратно в сервис. Подобная аномалия пугала, сообразительность зомби настораживала, но все эти размышления утонули в нервозном «хён!» от Джисона, который поймал падающего на колени Ли. — Эй, эй, слышишь меня?! Чонин! Они всё ещё находились во дворике в окружении ворот, воплей зомби и хрипов Минхо, который ощутил удушающий поток приступа, настигнувшего его от пережитого страха и бега. Хватаясь за рукава Джисона, он не мог открыть глаза, ненавидя себя за слабость, потому что хотел утонуть в наверняка покрасневших веках, длинных ресницах и тёмных, родных радужках с пеленой слёз на них. — Хён… — прошептал Джисон, осознавая, что ингалятор опустел. — Расстегните, — слышал Минхо, не понимая, почему глаза так запекло, — Освободите грудь, — чётко диктовал Чонин, а затем шею поцеловал лёгкий ветерок. — Посадите, посадите его! — Нужен ингалятор… — Пятьсот метром… — Эй, нет, не надо! — Дыши, дыши, Зайка, всё будет хорошо, всё будет хорошо… — Вот, возьми… Он раскрыл рот, за собственными жадными глотками воздуха не слыша больше ничего. В распахнутых глазах отразился свет, послышался скрежет, чьи-то вопли и громкий гул, а затем на какой-то миг наступила тишина. Наше время. Опавшая листва шуршала под ногами. Дождь моросил, оставляя на коже мелкие, холодные капли, что впитывались в волосы сквозь капюшон. «Что делать, что же делать?!» — истерично металось в голове, вызывая панику. Он смотрел на закатившего глаза Минхо и ничем не мог помочь. Пустой ингалятор вывалился из ладони, откатившись на влажную землю. Смотря на дрожащие руки старшего, Джисон склонился над ним, позволяя вцепиться в свою толстовку и кожу сквозь неё, оставляя мгновенно синеющие пятна, но не боль, нет, боль была иная. Страх и атакующий за ним ужас сковали тело, поэтому Хану пришлось укусить внутреннюю сторону щеки до металлического привкуса, а затем следовать указаниям Чонина. Он метался в панике не меньше, глаза его напоминали блюдца, а холодные руки вцепились в ворот кожанки, приподнимая старшего в попытке его посадить. Рядом оказался Чан, он помог справиться с этим, попутно смотря на ингалятор и не сразу понимая, почему его никто не использует. Мотоцикл катился тяжело, пальцы то и дело соскальзывали с руля, а каменная крошка хрустела под шинами. — До ближайшей аптеки пятьсот метров, — смотря в телефон, осипшим от страха голосом сообщил вышедший Сынмин, посадив квадрокоптер. С громким щелчком Джисон сорвался с места, хватая упавшую биту и остановился у долбящих по ту сторону зомби, касаясь ручки в надежде, что он успеет проскочить раньше, чем они вцепятся ему в шею. — Эй, нет, не надо! — закричала Нари, разгадав мотивы парня и тот замер, обернувшись, а вид его заставил замолчать даже в панике бормотавшего что-то Чанбина. — Ему нужна помощь, — так тихо, едва уловимо, прошептал Хан, пока в глазах его стояли горькие слёзы, а уголки губ дрожали, как и подбородок, сдерживая рвущийся наружу всхлип. — Мы должны придумать что-нибудь ещё, — вставая, ответил нахмурившийся Сынмин, а затем вздрогнул от очередного удара в ворота. Он шёл торопливо, осматриваясь, вслушиваясь в каждый малейший звук, кроме своих щелчков, и не смел даже сглотнуть. Не когда на кону стояла его жизнь. Сипло выдохнув, Джисон вернулся, опускаясь на колени перед тяжело дышавшим Ли. Он дышал, это было самым главным, приступ одолел его, но смягчился, когда появилась помощь, однако ингалятор пуст, приступы будут посещать его снова и снова, в конечном итоге разрушив. Джисон не хотел, чтобы он терпел это в следующий, чтобы страдал, чтобы поджимал пальцы в страхе, хватаясь хоть за что-то ослабшими руками. Хан не хотел для него такой участи, а потому сделает всё, чтобы его Зайке стало лучше. — Дыши, дыши, Зайка, всё будет хорошо, всё будет хорошо, — соединяя их лбы, прошептал Джисон, а затем встал вновь, сталкиваясь с стоящим на пути Сынмином. Окровавленная бита с глухим стуком врезалась в бедро, едва не выскользнув из пояса, и парень чертыхнулся, поправляя её в десятый раз. Ещё немного, он почти дошёл до аптеки, ещё немного… — Вот, возьми, — протягивая наушник, сказал Ким, замечая недоумение на лице старшего, — Я буду сообщать тебе о приближении ходоков. — Запустишь квадрокоптер? — Лучше. Взломаю камеры. — Но ты же не хотел… — Твоя безопасность дороже моих убеждений. Смотря на него сквозь мутные разводы слёз, Джисон моргнул, позволяя таким тяжёлым и горьким каплям скатиться по щекам. Будто не замечая этого, Сынмин смотрел твёрдо, не ожидая ни слов, ни жестов, смотрел так, словно мысленно вытянул с него обещание вернуться, и Хан кивнул, подтверждая. Он не мог обещать такого, тем не менее сделал, потому что сам планировал, сам хотел этого не меньше Кима. Он повернулся к Минхо, которого взяли на руки Чан и Чанбин с целью унести наверх, а затем встретился с покрасневшими глазами Феликса, который тут же стёр с подбородка слёзы. Парень подошёл, вытягивая руку и видя, что Джисон не понимает его жеста, пояснил: — Я пойду с тобой. — Это даже не обсуждается, — покачал головой Хан, на что Ли-младший даже не моргнул, продолжая тиранить его уверенным взглядом. — Он мой брат. И он бы пошёл. — Именно поэтому нет, — вздохнув, Джисон положил ладонь на осветлённую макушку, ощущая мягкость волос, а затем, выдавливая улыбку, спокойно произнёс: — Ты дорог ему, я не позволю. — Ты тоже ему дорог, — одними губами произнёс Феликс, заставив колющее сердце на мгновение замереть. — Мы отвлечём ходоков, — подал голос Хёнджин, равняясь с Феликсом, и это было точно тем, что у Джисона не спрашивали. — Вы поранитесь. — Мы слишком шустрые для этого, — подмигнул Хван, несмотря на серьёзность ситуации, и именно за это Джисон его и любил. Хёнджин был способен разрядить даже самую бедовую обстановку. Он улыбался всё также тепло и ласково, словно весеннее солнышко, положив руку на плечо Феликса и заставляя его согласиться хотя бы с этим, уверяя, что так он брату тоже поможет. Вернувшийся Чанбин поддержал идею, а не прощавшийся Сынмин поднялся наверх помочь девушкам и заодно настроить компьютер. Всунув наушник, Джисон кивнул, приближаясь к двери, ощущая позади тяжкий выдох Со. — 3RACHA сейчас, 3RACHA навсегда, — сказал он, уловив смешок присоединившегося Чана, и Джисон не мог не ответить: — Встретимся в студии. И отворил дверь, толкнув её со всей силы, слыша хруст и звук упавшего тела. Не ожидавшие такого поворота зомби, казалось, опешили, на деле же отошли на несколько шагов, задетые дверью, но не сильно от этого пострадавшие. Вылетев за дверь, Джисон мгновенно рванул к мотоциклу, ощущая бьющую под ритм бега биту, а затем, коснувшись сиденья, обернулся, замечая ударившего по лицу зомби Чана, который кричал что-то, разворачиваясь ко второму и впечатывая его лицо в ограду. Вдалеке собирался дождь. Солнце исчезло, привлекая свинцовые тучи, но холоднее не стало. Заводя мотор, он не стал надевать шлем, чтобы не тратить время, но не мог не подъехать, передавливая шею упавшего зомби с мерзким звуком. Он был уверен, что этот присоединится к телам, коих раздавил с приездом Чан, которые они оттащили подальше от Магазинчика и не прогадал, уловив махнувшего рукой старшего. Так он пожелал удачи, замечая, как Хан сорвался с места, уносясь вдаль, а затем вытер с щеки капли крови, сжимая обмотанные скотчем кулаки, чтобы сцепиться с очередным желающим. — Х… ки… шшш… Ходоки… кр… Ходоки на крыше! — с шипящим искажением раздался голос в наушнике, и Джисон тут же поднял голову, во все глаза смотря на летящего вниз зомби. Он тут же отпрянул, расцепляя руки, позволяя мотоциклу упасть, а затем вызволил из пояса биту, напрягая руки и отталкиваясь здоровой ногой от земли. Упавший зомби повредил шею, она свернулась, а неприятно выпиравшие позвонки хрустели с каждым его шагом. Слыша торопливый топот сверху, Хан добежал до зомби раньше, чем он успел сориентироваться, одним ударом добивая кривую шею, размыкая позвонки и отделяя их друг от друга. Хлынула кровь, голова повисла, но не упала, окропляя красным толстовку и часть лица парня. Он поморщился, отталкивая ногой монстра, чтобы тут же столкнуться с новым, замахиваясь. Словно отключившись, Джисон видел перед собой лишь расширенные глаза Минхо, его открытый рот в попытке проглотить хоть каплю воздуха, сжатые пальцы, что всегда так трогательно гладили его щёки. От жалости не осталось ни следа, Хан отбивался от гниющих ртов как умалишённый, крича при этом такие грязные слова, что ни один хулиган не смог бы повторить. Минхо стоял перед его глазами, его ласковая улыбка, сморщившийся в смехе нос, острые скулы, твёрдый взгляд. Очередной удар, зомби с хрипом упал, добиваемый потоками новых, крошивших череп атак. Улыбка, мягкая, кошачья, гибкое тело, мощные бёдра, вкусные губы… — Джисон… — раздалось в наушнике, и Хан замер, на мгновение услышав его голос, но это снова был Сынмин, — Успокойся… шшш… Зомби больше нет. И тут он вынырнул из потока. Проморгавшись, Джисон вскрикнул, замечая кровь на асфальте, много крови, так много крови. Она была повсюду, на его руках и бите тоже, разбитые головы и пустые, белые глазницы смотрели на него с немым вопросом. Он уделал пятерых зомби за несколько минут, раскроив им черепа, и от осознания этого к горлу Хана подступил ком. Он свернулся, слыша звон упавшей биты и, вцепившись ладонями в асфальтную крошку, выблевал сегодняшний завтрак, ощущая, как запекло в глазах. Солёный и металлический запахи ударили в его нос с новых вздохом, желудок скрутило вновь, и Хан схватился за живот, извергая остатки и желчь, что едва не вытекла из носа. Послышался писк, скользкие от собственной же блевоты и крови руки дрожали, кишечник свернуло позывами, а перед глазами стояла эта кровавая баня. «Это не люди… не люди… не люди…» — твердило его сознание, но Джисон не мог отделаться от мысли кем он стал. Поднимаясь на дрожащих ногах, Хан проигнорировал биту, что слегка поблёскивала в дневном свете, постепенно очищаясь от крови в увеличившемся дожде. Подняв голову, Джисон подставил лицо под мощные, ледяные струи, смывая алые брызги, что стекали с его подбородка розовыми полосами. Пропитавшаяся насквозь толстовка потяжелела, в конец испортившийся от влаги наушник выпал из уха, но Джисон даже не вздрогнул, слыша только шум дождя и впитывая в себя до озноба холодную влагу. «Ты обещал вернуться» — эхом отразился знакомый голос в голове, и Хан вздрогнул, открывая глаза и возвращаясь назад в реальность. Обнимая себя руками, парень поднял биту, стараясь не смотреть на результат своего срыва, а затем похромал в сторону аптеки с слегка кривой из-за прошедших ветров вывеской и когда-то светящейся на ней надписью. Дверь оказалась открытой, осмотревшись, Джисон сразу понял, что внутри никого не было, выработав в привычке острый слух, а затем зашёл за порог, осторожно прикрывая за собой дверь. В голове всплыл образ просунувшего палец монстра, поэтому парень не видел смысла чем-то её подпирать — зомби стали изобретательными, кто знает, быть может они скоро как люди мыслить будут? Дохромав до стойки оплаты, Джисон опёрся о неё, опустив взгляд на ногу, осторожно приподнимая штанину и замечая наполовину отскочивший протез. — Блять, — сквозь стиснутые зубы процедил он, пытаясь хоть как-то скрепить отколовшуюся часть, пока быстросъёмный замок окончательно не выпал, лишая его стопы. Сжав кулак в неимоверном желании просто настучать по ноге, Хан ощутил знакомое пекло в глазах, а затем прикрыл их, считая до десяти. Временные трудности… просто временные трудности, спровоцированные страхом и переживаниями за близких. Он знал куда шёл, знал за чем, отталкиваясь от стойки и врываясь внутрь отсека в поисках нужного ингалятора, заодно пихая по карманам жаропонижающие, обезболивающие и прочие полезные и нужные им вещи. Пластыри Джисон вытащил из коробочек, как блистеры, чтобы было легче принести, чувствуя негодование по поводу испортившегося наушника. Он будет должен Сынмину, хотя тот наверняка знал, что так будет, ведь связь на таком расстоянии, да ещё и при дожде была отвратительной. Вывалившись из аптеки, Хан нагнулся, поднимая наушник, а затем едва не упал, услышав треск и слабость в ноге. Опустив взгляд, Джисон снова стал считать до десяти, пытаясь вспомнить кто из тварей вцепился в его ногу. Хотя он бегал и махал ей так, что возможно сама отскочила, помимо биты, используя ноги, кулаки и, может быть даже зубы, если бы зомби не брызгали своим ядом. Думая о том, какая на вкус плоть ходока, Хан схватился за руль мотоцикла, поднимая, прикидывая сколько осталось топлива, а затем, несколько секунд смотря на протез, одиноко лежащий на мокром асфальте, нагнулся и к нему, пряча его в кофр и плюхаясь на сидение, напрягая ногу, чтобы банально не свалиться. Следил ли Сынмин за ним сейчас или нет — было загадкой, да и то, сколько он тут находился — тоже, по ощущениям, минут пятнадцать, а на деле, может быть, час. Заводя мотор, более не переживая, что по пути мог встретить зомби, словно они в один миг присоединились к тем пяти, что расплескали кровью пол дворика, Хан сорвался с места, едва удерживая руль из-за неудобства, так как на подставке была всего одна нога. Он что-нибудь придумает, когда принесёт Минхо ингалятор, согреется и успокоится — обязательно что-нибудь придумает. Отдаст Сынмину наушник, тот определённо его починит, а затем, по доброте душевной, осмотрит его ногу. Возможно назовёт балбесом, но в целом будет прав. Хан покивает для вида, как всегда улыбнётся и скажет, что рад его видеть, ведь это нормально у друзей — все мы для них те ещё балбесы. Внезапно навалившаяся усталость, что отогнала пришедший после случившегося шок, легла на кожу холодной дрожью, плавно переходящей в озноб. Руль подкосило, перед глазами поплыло, но Джисон продолжал ехать, не обращая внимание на трясущиеся руки. Они смотрели на него белыми, пустыми глазами, не чувствовали ни страха, ни сожаления, проглотив эмоции, тогда почему Хан ощущал себя так паршиво?! Он защищался, впервые за столько лет выйдя из себя, представляя просящего о помощи Ли и едва не сойдя с ума, если бы не голос Сынмина в наушнике. Кажется, Ким понял, не осуждая, понял его чувства и не вмешивался, передавая своё сочувствие иными словами. Дождь бил по лицу, заливая глаза, не утихая, культю ломило так, будто в кофре лежал не протез, а его собственная, отрезанная в бою нога. Дрожь усилилась вместе с поднявшимся ветром, обдуваемым его промокшее насквозь тело, а зубы стучали громче двигателя. Вывернув руль на повороте, он едва не вписался в мусорные баки, вдалеке замечая знакомые силуэты Магазинчика и машины Чана. Ещё немного, он почти приехал, ещё чуть-чуть. Затормозив слишком резко, он разнёс по всей улице раздражающий визг колёс, скатываясь с мотоцикла, словно пьяный и, упираясь о биту, встал, не найдя в себе сил поставить мотоцикл на подножку. Он тяжёлым грузом упал на асфальт; раскололось зеркало, заставив Хана поморщиться, но он не остановился, пытаясь добраться до расплывающихся перед глазами зелёных ворот, которые… оказались распахнутыми. «Нет» — пролетело в голове тревожным знаком, а перед глазами махнувший ему Чан. Он оставил их, отвлекающих зомби, одних, поверив, доверившись. Нет, этого не может быть, они сильные, в миллион раз сильнее его, они не могли проиграть — всё твердил и твердил себе парень, упираясь о биту и прыгая к двери, боясь поскользнуться. Заливающий капюшон поток пригвождал к земле, но Хан не поддался на провокацию погоды, стремительно достигая ворот и перепрыгивая металлическую перекладину, тут же рухнув на землю. Он ободрал колени, ладони и подбородок, полетел на мелкие камни всем прикладом, но даже не пискнул, словно сам уже стал зомби, потянулся к бите, чтобы снова встать на колени. Проморгавшись, Джисон ощутил жжение, когда схватился за ручку биты, снова упираясь ею о землю, соскальзывая, делая вторую попытку, третью, взбираясь по ступеньке к двери, чтобы тут же её приоткрыть… и мгновенно захлопнуть, узнавая в стоящем за ней силуэте Мирэ. Её белые глаза мелькнули лишь на мгновение, но сгорбившаяся осанка, резкий поворот головы и рот, что открылся, почуяв кровь, дал в мозг Джисона мгновенный сигнал. — Нет… — прошептал он, ощущая, что в этот раз щёки заливает далеко не дождь, — Нет, нет, нет! Тряся головой, упираясь спиной в дверь, обнимая биту и чувствуя сильные удары по ту сторону, вопил Хан, подобно раненому зверю. Здоровая нога постепенно скользила вперёд по влажной земле, у распахнутых ворот появились знакомые вопли и фигуры, чьи лица и одежда была размыта из-за стены дождя. Перед глазами стояли друзья, их улыбки и смех, их шутки, лампа-Луна, «вопрос-ответ», истории, ланч, даже ссоры. Чонин копался в книгах, что принёс с собой в рюкзаке, Сынмин, сгорбившись, что-то печатал на компьютере, Чан зависал в телефоне, иногда присылая что-то в общий чат, который создала вечно постящая всё подряд Нари, а Мирэ показывала ей милые гифки с котиками. Феликс втихушку жевал чипсы, Хёнджин спорил с Чанбином о фильмах, на которые они пойдут, когда выберутся отсюда, а Минхо… его Минхо смотрел на Джисона так ласково, волнительно и счастливо, что сердце парня сжималось, потому что в него врезались радостные бабочки. Несмотря на холод, на зелёном коврике было тепло, а в Магазинчике всё вкусно. И чай Нари был вкусным, несмотря на то, что она просто опускала пакетик в пластиковые стаканчики. Белые глаза были повсюду, кровавые руки тянулись как вьюны в намерении сжать, раздавить, разорвать. Ещё один удар в спину, громкое рычание, переступающие перекладину ходоки, дождь, что так и не смог перекрыть гулкое биение сердца. Джисон упёрся в дверь, понимая, что его окружили со всех сторон. Он упёрся в дверь, но не в попытке спастись. Упёрся, потому что больше не нашёл в себе силы справиться с этим. «Я люблю тебя, Зайка».

***

В пустых глазах отразился огонь. Он хромал, тянул свои сломанные, покусанные руки в надежде схватить. На медовой коже было столько следов от зубов, что они вспухли, покрылись чёрной гнилью и напоминали обглоданную кость. Рот открылся, оголяя жёлтые зубы, а нахмуренные брови сошлись на переносице: когда-то чистой, ровной, а теперь с обмякшей, висящей кожей. Следы на шее перекрыли красивый кадык в виде сердечка, а родинка на щеке затерялась в пятне крови. Он смотрел с неутолимым голодом, скаля зубы, а затем внезапно прыгнул, вырывая из горла вопль ужаса. Распахнув глаза, Минхо ощутил подступающий к горлу ком горечи. Повернувшись в бок, он открыл рот, словно его вот-вот вырвет, но из горла вылетел протяжный хрип, наполненный скорбью и усталостью. Хлопковая пижама легка на мурашки колючим ежом, а слишком светлая комната ослепила глаза. Ли поморщился, сжимая переносицу, словно это могло избавить его от головной боли, а затем открыл глаза шире, рассматривая комнату, в которой проснулся. Она не была похожа ни на сервис, ни на Магазинчик. Всё, что произошло с ним после приступа, ворвалось в голову смутными картинками. Он помнил голоса и крики, помнил страх, но словно не свой, чужой, пропитанный кровью. Помнил панику и крепкие руки, что его несли. Помнил выстрелы и хрипы, плач — то ли свой, то ли чей-то ещё и смутное «наконец-то» голосом, напоминавшим Чанбина. Повернув голову, Минхо заметил дверь, возле которой была раковина, и знакомая обстановка привела его к осознанию: — Я в больнице… И стоило этой фразе сорваться с губ, как дверь приоткрылась, являя взору людей, от вида которых глаза тут же запекло от непрошенных слёз. — Мама… Ликс… Подбежавшая женщина, что замерла у порога лишь на мгновение, громко всхлипнула, падая перед кроватью на колени и прижимая голову сына к груди. Она плакала беззвучно, словно не хотела быть услышанной, но дрожащие плечи и тяжёлое дыхание её сдавали. Вставший рядом с матерью Феликс положил руку на её напряжённую спину, прикрывая глаза и поддаваясь трогательному моменту. — Живой… живой… — шептала мама, отстраняясь, рассматривая лицо сына так, словно видела его впервые и не могла наглядеться, — Как же я волновалась! Когда пропала связь… — Мама, дай хёну отдохнуть, его сейчас нельзя нагружать, — вклинился Феликс, замечая белое, подобно простыням, лицо брата, и женщина вздохнула, соглашаясь. — Конечно. Нас пустили на несколько минут, малыш, ты чего-нибудь хочешь? — Воды… — прохрипел не своим голосом Ли и сам же ужаснулся, замечая опустившего глаза младшего. Чего-то не хватало, чего-то определённо важного. «Зайчик» — Где Щелкунчик? — К-кто? — опешила мать, но Минхо продолжал сверлить грустного Феликса взглядом, не понимая его эмоций. — Ликс?.. Женщина подала готовый стакан воды, что стоял на тумбочке и который Ли не заметил, но он даже не поднял руку, чтобы его взять, потому что почувствовал, как его мир рухнул. Что же там такое случилось? Как их нашли? Кто спас? Миллион вопросов атаковали больную голову, и Минхо простонал, хватаясь за неё. — Ребята в безопасности, хён, тебе надо отдыхать, — в конце концов сказал Ли-младший, отходя и игнорируя все претензии старшего, в конечном итоге скрываясь за дверью. Глоток воды стал спасительным, но он не мог залечить больное сердце. На следующий день мать и Феликс вернулись, но остались подольше, то и дело расспрашивая о самочувствии парня. Устав от вопросов, в конечном итоге Минхо просто отмахивался, предпочитая думать о случившемся, но и тогда младший брат ничего не ответил. Молчал как рыба, а на все вопросы печально отводил взгляд, словно намеренно играясь с чувствами старшего. Он волновался, Минхо не мог описать словами то, как волновался, а от мысли, что уцелели не все, его коротило. Вскоре, узнав о том, как Ли попал в безопасную зону, а именно — в Тэгу, где их, переживая, ждала мать, он ошарашенно смотрел на рассказывающего врача, думая, что это больше похоже на сюжет какого-нибудь фильма. Всё началось с господина Пака, который волновался за ребят, зная, что в Магазинчике на тот момент определённо кто-то был. Попав в оцепление, а после прямиков в эвакуационный поезд, мужчина сделал запрос о проверке и их района тоже, не зная где их родители, чувствуя, что там кто-то есть, волнуясь как за собственных детей. Из-за незнания обстоятельств, с коими столкнулись военные в непривычной обстановке, запрос обрабатывался дольше положенного, заставив господина Пака нервничать ещё больше. В временных базах, что соорудили для беженцев, мужчина искал своих, но кроме семьи и дальних родственников, не нашёл хотя бы одного работника Магазинчика. Он приехал в Тэгу намеренно, желая с ними встретиться, но почувствовал себя оглушённым от осознания, что парней не эвакуировали. Сейчас эти базы снабдили ещё большими припасами, медикаментами и провели отопление из-за разбушевавшейся погоды. Больницы были переполнены, поэтому строились новые, временные, со стенами-картонками, зато с аппаратами и лекарствами как в хороших клиниках. Пробыв в стенах одной из них, Минхо в этом убедился, когда на третий день его, наконец, отпустили. Врач явно не договаривал, мол, здоров, вали, чтобы место не занимать, однако это было Ли на руку. Забрать его пришла мама, заодно с целью показать, где они временно обитают, и Минхо ждал с нетерпением того момента, когда сможет поймать Феликса и выпросить, наконец, все накопившиеся ответы. Но стоило Минхо выйти за ворота временной больницы, как он в удивлении замер, понимая теперь взволнованную мать и отсутствие Феликса на выписке. Рядом с такси, что в ожидании припарковалось возле бесплатной, больничной стоянки, собрались его друзья, с которыми он пережил все невзгоды тяжёлого для всех них времени. Они стояли возле этой расплывающейся жёлтым машины, с мутными лицами и теряющимися силуэтами, и только тогда Минхо сморгнул слёзы, чтобы получше их рассмотреть. В тёплом пуховике, с осознанием упавшей температуры, Чан стоял, приподнимая уголки губ, не улыбаясь как раньше широко и заразительно, а так, словно все эти невзгоды осели на его крепких плечах. Рядом стоял Феликс, засунув руки в карманы плаща и Чанбин с Хёнджином; последний завязал отросшие волосы в хвостик, напоминая возвышавшегося викинга, а Чанбин его крепкого спутника. Со стороны капота встали Чонин, Сынмин и Нари, что внимательно следили за приближавшимся парнем и почтительно поклонились, здороваясь с его матерью. — Ребята… — прошептал Ли, а из его рта вырвалось тёплое, белое облачко. — Холодно, давайте по машинам, — сказал Чан, вытаскивая ключи, и рядом с такси мигнул фарами чёрный внедорожник, такой огромный, что Минхо расширил глаза в удивлении, — Отец подогнал, — хмыкнул он, залезая, дожидаясь, когда на пассажирское сидение прыгнет Феликс. Они расселись на две машины и помчались в неизвестное Ли направление. Он ещё ни разу не был в Тэгу, поэтому виды незнакомых улиц ни о чём ему не говорили. Повернув голову к сидевшей рядом матери, парень открыл рот, чтобы спросить, но передумал, осознавая, что она может и не знать. Впереди, рядом с водителем, села Нари, сталкиваясь с Минхо глазами через зеркало заднего вида и покачала головой — то ли понимая, что он хочет спросить, то ли прерывая все остальные вопросы. Они ехали не долго. База беженцев представляла собой ряд небольших домиков, поставленных, не построенных, подобно пластмассовым био-туалетам с одинаковым, базовым набором внутри каждого. Проходя мимо уже постепенно привыкающих людей, что не стеснялись развешивать свои стиранные вещи на самодельные сушилки или жечь дрова в металлических баках, чтобы согреться или поесть, они вошли в один из таких, в самой гуще. Ли взглянул на их домик, понимая, что внутри почти не было личных вещей. Видимо пойманная внезапно, мама ничего не захватила, успев засунуть в сумку лишь важные документы. Впустив ребят, она разложила пластмассовый столик, попутно охая о том, как тут мало места, приправляя всё с улыбкой «в тесноте, да не в обиде». Из лёгких закусок у неё были кимчи и немного риса, водоросли и овощи, доставленные с ближайших ферм. Кое-как уместившись, ребята поблагодарили за еду, но почти ни к чему не прикоснулись, ощущая давящую тишину, которую мама братьев поспешила нарушить вопросом: — Так где вы остановились, ребятки? — Тут, в Тэгу, есть частный дом дедушки, я привёз их туда, — сказал Чан с улыбкой, в которой не было ни капли радости. И дело было даже не в том, что он не рад приютить друзей, напротив, жить вместе с ними он уже привык, дело было в другом, отчего парень опустил голову, не смея брать палочки и по привычке ковыряться, портя еду. «Ты обещал мне сыграть» — тем временем думал Минхо, не улавливая суть разговора, — «Обещал смотреть на мои танцы». — Где Хан Джисон? — хрипло, прерывая светскую беседу и прямо спросил Ли, заставив Чана замереть с открытым ртом, а маму недоумённо посмотреть на сына. — Хён… — Где. Хан. Джисон? — перебивая брата, повторил парень, стискивая руки в кулаки. — Мы не знаем, — ответил Хёнджин, не поднимая глаз, чувствуя, как на его колено ободряюще легла рука Чанбина, — Всё произошло так быстро. Сначала твой приступ, хён, думали, что сойдём с ума, потом Джисон-и отправился в аптеку за ингалятором и долго не появлялся, потом Мирэ-щи… — тут Хван прикусил нижнюю губу, поднимая взгляд на непривычно молчаливую и бесцветную Нари, которая за всю дорогу не проронила ни слова, — Отпугивая ходоков тогда, она поранилась, вернее, зомби её поранил, поцарапал, и она заразилась. Она стала превращаться прямо в салоне, на наших глазах, а ты был без сознания, и… — Мы выбежали во двор ровно в тот момент, когда прибыли военные, — закончил за друга Сынмин, а голос его был твёрже камня, — А Хан Джисон… числится пропавшим без вести. — Что? — осипшим голосом переспросил Ли, ощущая, как ёкнуло сердце. — Он так и не выходил на связь, от тех военных мы ничего не узнали, нас отправили в Тэгу первым же рейсом. Господин Пак позаботился, — закончил за всех Чонин, нервно перебирая пальцы. — Он не вернулся после последней вылазки, — прошептал Феликс, вставая и выходя из домика, оставляя разбитое послевкусие горечи. Ребята молчали, переваривая произошедшее с разных точек зрения. Они выжили, как и мечтали, выбрались из вечного страха и паники, но какой ценой? Каждый винил себя по-своему, словно вина эта проглодала им кожу, забралась в кости и срослась там со спинным мозгом, окропляя каждый день рваными воспоминаниями. Пропавших без вести были сотни, тысячи, но никто из них не выходил на связь. Конечно, кто-то находился, человеком, а кто-то уже нет. Родственники последних оплакивали их как умерших, потому что обратного обращения не было. Что касается разработки вакцины, никто об этом не говорит, да и вряд ли это вообще будет раскрываться. Кто-то уже оплошал, создав такой вирус, так кто будет пожинать плоды творения своего? Попрощавшись с друзьями, договорившись встретиться с ними завтрашним днём, Минхо присел на ступеньки домика, всматриваясь в тёмную даль. В голове было пусто, тяжёлые мысли, что трещали без остановки, растворились в дыму костра, что мелькал алыми языками неподалёку. Было холодно, но Ли не чувствовал, посматривая на вставшие волоски на руках и мурашки, вспоминая только чистую, широкую улыбку в форме сердечка и огромные, космические глаза с длинными ресницами. В его сне, страшном кошмаре, эти глаза побелели, а улыбка превратилась в оскал. Поёжившись, Минхо вздрогнул, когда на плечо легка тёплая рука, а затем, узнавая, он подвинулся, позволяя матери присесть рядом. Она вручила ему кружку тёплого молока и поставила на неё огромное, шоколадное печенье неровного круга, и Ли вспомнил лампу-Луну, горько усмехнувшись. — Этот мальчик, Хан Джисон, он дорог тебе? — осторожно спросила женщина, вспоминая все эмоции, что промелькнули на лице сына, когда он спрашивал про него, и те эмоции заметно отличались от других ребят. В глазах его друзей и брата виднелась тоска, плавала вина и сожаление, в глазах же Минхо гремела несправедливость, выла боль от потери близкого человека. Своего человека. — Да, — тихо, но прямо ответил Ли, боясь посмотреть на женщину и увидеть на её лице отрицание. Но вместо тысячи слов, отставив свою кружку, она пододвинулась ещё ближе и ласково его обняла. Тёплые, мамины руки накрыли его дрожащие плечи в защитном жесте, вселяя в тело столько энергии и сил, что Минхо выдохнул, чувствуя, как защипало в носу. Он повернулся, всматриваясь в лучики морщин около уголков её глаз, когда женщина грустно улыбнулась, а затем положил голову на её хрупкое плечо, ощущая нежные поглаживания по голове. — Он найдётся, — вселяя надежду, не успокаивая, а говоря так уверенно, что Ли поверил, произнесла женщина, согревая, — Ведь вы выбрали друг друга. Иначе никак. Пышущий в баке огонь поутих. Солнце окончательно спряталось за горизонтом, а жёлтые листочки покинули свои ветки с новым порывом ветра.

***

— Мы не праздновали день рождения Ликса, не порядок, — сказал Чанбин, поправляя встрепенувшийся на ветру капюшон. Они гуляли по центру Тэгу, обсуждая всё и ничего одновременно. Было ветрено и влажно, но прогнозы обещали, что сегодня дождя не будет, обнадёживая не взявшего зонтик Чонина. Изучая город, друзья докопались до местного меню, культуры и даже достопримечательностей, огибая больную для всех тему и отвлекаясь на что-то более радостное. Мимо пролетела орава чаек, Хёнджин пошутил, что на самом деле они в Пусане, подтолкнув его уроженца — Чонина, что родился и жил там какое-то время с бабушкой и дедушкой. А затем они купили по мороженому, чувствуя себя чокнутым, так как погода явно не позволяла. — А ещё послезавтра день рождения Сынмин-и, — добавила Нари, кусая вафельный стаканчик. — Ну ты опять, — закатил глаза её брат под тихий смешок девушки. Нари больше не смеялась открыто. — Почему ты так не любишь свой день рождения? — возмутился Чанбин, слизывая с пальцев сливочные капли, пока Хван со вздохом не подал ему салфетку. — Люблю, но… — Он боится постареть, — предположил Феликс, отпрыгивая от пинка Кима. — Да нет же, — проворчал он, смотря на крошки, что подхватил порыв ветра, очищая ладонь, — Просто не люблю трубить об этом заранее, наступит и наступит. — Какой ты скучный, — надулся Ли-младший, — Кстати… Минхо отвернулся, скучающе смотря на городской пейзаж и совершенно не слушая друзей. Они так беззаботно гуляют здесь, словно несколько дней назад не зомби стучали в зелёные ворота и не они спасались бегством от тварей при каждом пересечении. Новости трубили о катастрофе, о закрытом со всех сторон Сеуле и помощи других стран. В СМИ прилетали интервью выживших, распространялись видео с пугающими кадрами по всему миру, какие-то блокировали, но они снова выходили в свет в закрытых группах соц. сетей. Об этом говорили, не забыли, даже стали выплачивать пособие беженцам, но Ли никак не мог свыкнуться с мыслью, что теперь они в безопасности. Что теперь могут жить как раньше, думать о мелких, как оказалось, проблемах, думать об учёбе, которая казалась тем ещё монстром, думать о жизни, а не о выживании. Его мировоззрение резко переменилось, чувствуя себя солдатом на пенсии, что прожил в горячих точках дольше, чем на родине, Минхо тяжело вздохнул, повернувшись к автобусу, что своей ярко-красной окраской напомнил кровь. Та снилась ему чаще монстров, много-много красного. Порыв ветра подхватил остриженные волосы, которые Ли поспешил зажать ладонью, чтобы чёлка не встала, подобно короне, но замер, всматриваясь в самое последнее окошечко автобуса, замечая знакомый блик тёмных прядей, медовой кожи и профиля, что видел в наваждении и в фотографиях телефона. — Хан-и… — прошептали его губы, а ноги сами сорвались с места, догоняя хвост автобуса, пока рука не приземлилась в его бок, судорожно стуча, — Хан-и! Джисон! Щелкунчик! — Ты сошёл с ума, хён?! — кричал Феликс, бегущий за ним, но Минхо даже не обернулся, слыша топот ног друзей. Он стучал по металлическому покрытию как умалишённый, вопя имя Джисона во всё прорезавшееся горло. Не веря своим глазам, но отказываясь не проверить, он остановил автобус, водитель которого недовольно смотрел на него через зеркало заднего вида, пока задние дверцы не открылись. Видимо мужчина думал, что Минхо просто не успел на рейс и сейчас сядет, несмотря на то, что это против правил, но тут у ступенек показались кроссовки, шаг, второй, третий. Он спускался, смотря Минхо в глаза тем же неверящим взглядом, коим одарили парня друзья. Почти каждый протёр глаза, чтобы убедиться, что это не всеобщий мираж, но после его последнего шага, последнего щелчка, они убедились окончательно. Перед ними стоял Хан Джисон. В расширенных глазах отобразилась вся ноша боли, которую чувствовал на себе Хан, думая, что потерял. Он был одет в коричневое пальто, не привычную кожанку, которую Ли сохранил, отжав у больницы, а в классическое, так на него не похожее. Вместо рваных джинсов на нём были чёрные, широкие штаны, прятавшие причину щелчков, и только белоснежные кроссовки напоминали о былом стиле. В руках парень держал что-то похожее на корзинку, которая тут же затерялась, когда Минхо вновь оказался в плену его глаз. Тряхнув головой, не обращая внимание на отъехавший автобус, Джисон открыл рот, но снова его закрыл, не в силах выдавить ни слова. — Щелкунчик… — прошептал Минхо, и это стало спусковым крючком. Подорвавшись, едва не падая, Джисон очутился в его объятиях почти мгновенно, потому что старший рванул к нему не менее прытко. Всхлипнув, прижимая к себе этого тёплого, ласкового, любимого человека, Минхо зарылся лицом в ворот его бежевой водолазки, ощущая знакомый, родной запах и кофейные отголоски. Кто-то выдохнул, Сынмин неловко кашлянул и отвернулся, остальные стояли и не могли сопоставить в голове столь грандиозное совпадение, но парням всё было нипочём. Они замерли, словно во временной петле, наслаждаясь, дыша друг другом, как сцепленные вновь красные нити судьбы. За шоком последовало осознание, за осознанием счастье, которое врезалось в сердце огромным, разрывающим потоком, заставляя то биться в бесконечно мощном ритме. Пять дней. Прошло пять дней с момента их расставания, с момента их дикой, удушающей боли от натянувшихся нитей. Они думали, что пропали, что потерялись, стоило зрению не уловить знакомый силуэт. Эти пять дней казались настоящим адом, наполненным всем негативным, что успело поселиться в их сердцах. — Я скучал, — шептал Джисон своим невозможным голосом прямо в красное ухо Ли и всё сжимал и сжимал в надёжных объятиях, не найдя в себе силы оторваться, — Мой Зайка. — Молчи, — всхлипнул Минхо, качая головой, но не отрываясь, — Молчи, глупый лжец. И Джисон хрипло рассмеялся, тихо так, непривычно, что этот лёгкий перезвон тут же унёс ветер. Открыв глаза, он заметил стоявших за спиной Ли друзей, жадно впиваясь в их лица и рассматривая каждого, словно видя впервые. — Вернулся, — одними губами произнёс Чан, наконец широко улыбаясь, и внезапно выглянуло солнце, озаряя маленькие ямочки светом. Возвращались друзья на машине. Решив заскочить сначала к дедушке Чана, они ничего не говорили, не набросились с расспросами и претензиями, а просто дали Хану возможность прийти в себя. В машине было просторно, внедорожник Бана позволял уместиться всем, однако довольно объёмную корзину Джисон прижал к себе особенно трепетно, и вот тогда, сжимая руку парня, которую он отказывался отпускать, Минхо спросил: — Что там? — Ах, это… — Джисон прикусил губу, словно подбирая слова, а затем оттуда раздался неожиданный писк, но такой знакомый, что Минхо физически почувствовал, как навострились его уши, — Котёнок. — Что?.. — Я ехал к тебе. Нашёл базу, где вы остановились, ну и… Неловко посмеиваясь, Джисон поднял голову, замерев от чувств, что узрел на дне радужек Ли. Такого потока он ещё никогда не видел, не понимая, захлебнулся ли или эти нежность, ласка, обожание, страсть и любовь действительно реальны. Приоткрыв рот, но так не произнеся ни звука, Хан ощутил, как сердце было готово вырваться из груди. В глазах напротив была сама Вселенная, был космос с его невероятными звёздными потоками, было само очертание слова любовь и то, что Ли смотрел только на него, заставило Джисона едва не простонать от мысли, насколько сильно он старшего любит. Алые щёки отражали уличный свет, свободная рука приоткрыла корзинку, и на Минхо уставились знакомые, круглые глазки, светлый носик и маленькие, белые усики. — Знакомый… в штабе… попросил… — невнятно выдавил Хан, запечатлённый лицом Минхо, с которым он смотрел то на котёнка, то на него, смотрел как на нечто ценное, родное, своё. — Что он сказал? — послышался шёпот боявшегося спугнуть момент Хёнджина, которому всё равно было интересно как и что произошло в тот роковой день. — Что-то про знакомого, — также шёпотом ответил Чанбин, а затем послышался шлепок — это Сынмин приложил ладонь ко лбу, краснея за друзей. — Дайте им время, — шикнул нахмурившийся Чонин, но было поздно, парни оторвались друг от друга, как застуканные, но придя в себя, Хан откашлялся, говоря: — Так просто и не объяснить… — Для этого нужно соджу, — подтвердил Чан, а Нари закатила глаза, но спорить не стала. Оказавшись у роскошного, двухэтажного дома, ребята вышли, а Чан погнал машину в гараж, велев заходить без него. Так как друзья уже жили у него, то прекрасно ориентировались в местности, ведя Минхо и Джисона по плиточному дворику, с обеих сторон которого были посажены цветы разных сортов. Аромат, шедший от них, вскружил голову, Джисон щёлкал до двери быстро, как-то нервно, представляя последующий диалог, но в гостиной их встретил милый, улыбчивый старичок с шляпой, которая напоминала ковбойскую и пышными усами, по разные стороны которых виднелись знакомые ямочки. — Дедушка, прибыли ещё одни мои друзья, это Минхо и Джисон, я тебе о них рассказывал, — сказал на ходу вспорхнувший Чан, на что его дедушка улыбнулся, по очереди пожимая парням руки. — Очень приятно. Я бы с радостью с вами поболтал, ребятки, но как раз через… — он нахмурился, взглянув на золотые, наручные часы, — …час я должен играть в го с госпожой Так, вы же не обидитесь, м? — Ну что ты, дедушка, мы справимся, — подмигнул Чан под хохот старика, и тот мгновенно исчез, будто растворился. Проведя друзей к широким, кремовым диванчикам, Чан направился на кухню, видимо не шутя про соджу. — У него красиво, — осматриваясь, сказал Джисон, отдавая и корзинку, и котёнка увлёкшемуся Ли, которому было не до интерьера, пока сам с широко распахнутыми глазами рассматривал отделку в европейском стиле. В доме абсолютно всё кричало о богатстве. И высокие потолки, и белоснежные стены, и огромный телевизор, что наверняка вмещал в себя тысячу каналов. Был даже камин! Многочисленные вазоны, в которых также что-то цвело, статуэтки — мини-копии великих творений и настенное панно в виде мраморной отделки. Невероятно. Джисон был любителем минимализма и эстетики старой доброй Азии, но даже он был удивлён такому роскошному приёму. «Не зря у хёна есть своя студия» — с тоской вспоминая о ней, подумалось Хану. — По рюмочке не помешает, — неся поднос, сказал Чан, а друзья спорить не стали, принимая участь. Они уселись, готовые слушать и беседовать. Подбирая слова, Джисон начал с малого: как оказался возле аптеки, как отвалился его протез — на этом моменте ребята дружно посмотрели на его ногу, а потом судорожно отвели взгляд, чтобы не смущать парня; как он вернулся и нашёл там Мирэ… — Она была доброй и смелой. Прекрасной подругой и верным слушателем. Я благодарна судьбе за то, что встретила её и нисколько не жалею, что знала такую отважную девушку, — поднимая рюмку, произнесла Нари с покрасневшими глазами, и друзья последовали её примеру, отпивая и закусывая сухим рамёном, который принёс Феликс, разломав в упаковке и, открыв, посыпал сверху специями. Потом рассказал, что в последний момент его спасли военные. По-видимому, когда они прочищали их район и спасли ребят, некоторые остались на случай, если объявятся ещё люди, а может быть послушали судорожно объяснявшего им Чана, который пытался сказать, что они не дождались ещё одного. В общем говоря, несколько солдат остались, услышали вопли Хана, когда тот упирался в дверь и устранили тех зомби, что покусились на его жизнь у ворот. Что стало с Мирэ, сбежала ли она, или попала под пули — Хан уже и не вспомнит, шокированный на тот момент до мгновенной потери сознания в руках военных. Пришёл он в себя минут через пять, уже в машине, укутанный в одеяло с разогревающим пластырем на задней стороне шеи, потому что тряской своей тревожил даже военный уазик. — Сказал про мотоцикл, так, вскользь упомянул, но тут отозвался знакомый, которого я не заметил, он и смекнул, что я — Хан Джисон, с которым он учился, как про мотоцикл услышал, — усмехнулся Хан, пожимая плечами, — Спросил про вас, сказал, забрали. Потом упомянул про «Лапки». — Про что? — взметнув брови вверх, переспросил Хёнджин. — Приют, откуда котёнка забрал, — пояснил парень, поддаваясь воспоминаниям. Хозяйка приюта, хоть и была в меньшей опасности, так как в том районе зомби почти не было, осталась в приюте до конца, кормя животных, не смея бросить их на погибель. Джисон сидел в машине, когда они проехались по тем районам, беседуя со знакомым, который позволил остаться и навестить «Лапки», отказываясь от сигареты — бросил. Мотоцикл и машину Чана они не забрали, но помогли переставить детище Хана под крышу Магазинчика, пообещав, что вскоре зачистка закончится, а там и поселиться обратно в Сеул станет возможным, не боись, не заржавеет, моргнуть не успеешь. В любом случае, у Джисона не было выбора. — Запомнил того котёнка по описанию и решил захватить, чтобы персонально тебе в руки, отчитаться, — улыбнулся Джисон, пока хватка на его ладони усилилась, переплетая пальцы. — Сначала познакомлю тебя с мамой, а потом под венец, — хрипло произнёс Ли, вызывая у захмелевших друзей смех, однако сам Минхо опьянел гораздо раньше, ещё в тот момент, когда увидел родной профиль в окне автобуса. — А дедушка?.. — боясь надавить, осторожно спросил Чонин, чувствуя, что эта тема тоже важна. И не прогадал. Джисон вздохнул, грустно улыбаясь под мурчание котёнка, а затем поведал о своём последнем пункте «военной поездки». Как с мотоциклом не прокатило, к телу его дедушки отнеслись с уважением и пониманием, обещая забрать его вторым рейдом, как делали это со всеми, по запросам родственников пропавших. Хан вошёл в морг вместе со знакомым, чтобы показать кого забрать, а на следующий день, пребывая в больнице для обязательной сдачи всех анализов после жизни в заражённом городе, получил оповещение в виде письма о том, что его дедушку доставили в Тэгу. В тот же день он его и похоронил, попросив помощи, которую по закону ему тут же предоставили, без ожидания всех бумаг и подписей из-за обстоятельств. — После выписки сразу вас искать стал, оказывается, одних только Ли Минхо в городе как минимум пять, — цокнув языком, пожаловался Хан, смеясь с прыгнувшего на него котёнка, — Как назовёшь, кстати? Улыбаясь, Минхо нежно пощекотал его маленькое ушко, рассматривая любопытные глазки и тихо произнёс: — Суни. — Красиво, — отозвался Джисон, прижимаясь к его боку. — А позвонить? Упростил бы себе ситуацию, — спросил Чанбин, грызя рамён. — Телефон я потерял, пока гнал на мотоцикле. Сохранил только это, — засунув руку в карман штанов, Джисон раскрыл кулак, являя взору друзей деревянный медиатор, от вида которого Минхо произнёс: — Ты обещал сыграть. — Обещал, — ответил Хан, а затем попросил гитару.

***

На кладбище Тэгу было на удивление оживлённо. Во время эпидемии погибло слишком много человек, а организовать похороны в самом Сеуле не предоставлялось возможным. Тэгу был не единственным городом, куда отправляли беженцев, однако оказавшись тут, делавшие запрос на родственников и получая лишь их тела люди не могли хранить их слишком долго, поэтому выбора не оставалось и подходило любое кладбище или колумбарий. Дедушка Джисона лежал в земле, как просил по своему завещанию, поэтому Хан не имел право ослушаться, принеся с собой небольшой букетик живых цветов. — Он мечтал о собственном садике с лилиями, — прошептал Хан после их почтительного молчания, когда ребята слегка расслабились, подходя по очереди для поклона, — Говорил, что аромат цветов будет прорываться сквозь окна и висеть в воздухе на кухне. Положив руку на плечо Джисона, Минхо выразил соболезнование, ощущая, как на его же руку легла тёплая ладонь парня. После их легендарного воссоединения прошло три дня, за которые ребята успели наговориться вдоволь. Навестив дедушку Джисона, они направились к машине, не сговариваясь, уселись на свои места и рванули к домикам базы, где часто помогали другим обосноваться. Это было что-то вроде волонтёрской деятельности, на которую они подписались самостоятельно, найдя информацию в интернете. Проконсультировавшись с мамой Чонина, которую, как и всех родственников, он встретил на следующий же день после прибытия в безопасную зону благодаря новому приложению по поиску людей, она подтвердила, что форум волонтёрства принадлежал больнице, в которой она теперь работает, потому ребята заполнили короткую форму без страха и опасений, а уже на следующий день приступили к работе. Университет был временно приостановлен, студенты, что обучались там, были предоставлены сами себе или же переводились в университеты Тэгу, продолжая учёбу. Временно, но ребята решили взять перерыв, вспоминая сколько ещё всего важного им нужно было сделать. К огромному счастью, они нашли своих родителей, родственников и некоторых друзей, но, увы, так везло далеко не всем. Замечая хнычущих детей, встревоженных взрослых и охавших стариков, друзья помогали им освоиться в новых условиях, скачивая на их телефоны приложение по поиску и уча их как отслеживать своих родственников, если те всё же объявятся. Если же нет, то предоставляли свою помощь в хозяйстве или регистрировали их на популярном психологическом сайте со списком и расписанием пунктов проверенных психологов, которые также могли им помочь. Встретившись с господином Паком, ребята в красках рассказали обо всём произошедшем и о том, что закрывали Магазинчик до последнего по настоянию начальника, на что тот расхохотался, говоря, что в первую очередь он рад, что они живы. Нари устроилась в офис довольно-таки немаленькой компании, Сынмин задумался о продолжении учёбы, а Чонин уже подал документы на медицинский с того курса, на котором он остановился, день и ночь подтягивая долги. Чанбин и Хёнджин, как и Минхо с Джисоном остались волонтёрить, пообещав помочь людям, шутя, что, возможно, не вернутся к учёбе до лета, а Чан подумывал об открытии новой студии, чтобы продолжить дело. Он уже связался с тем самым продюсером, и им, вскоре, отсыпали приличную сумму за то, что песня вошла в чарты и покорила не только выживших, но даже тех, кого зомби-катастрофа не коснулась, вдохновляя на своём жизненном пути. Эта студия была явно меньше прошлой, но отделка внутри приносила тот же комфорт. Ожидая ребят, Чанбин включил ноутбук, потянул носом, ощущая витающий в воздухе запах кожи от скрипучего, маленького диванчика, а затем едва не скатился с него, услышав за дверью шорох. Коснувшийся его посттравматический синдром оставил за собой много последствий, в числе которых был страх перед неожиданными звуками, скрипами, шорохами. Гуляющий за окном ветер мог напугать его до безумного ритма сердца, а случайно задевший плечом прохожий до паники. Вспоминая ребят и их слова о том, как они справляются, Со выдохнул, понимая, что время нужно всем. Дверь приоткрылась, вырывая его из размышлений, и на пороге неожиданно оказался взлохмаченный Хёнджин. Он улыбнулся, протискиваясь в комнатку и ставя на рабочий стол капхолдер, внутри которого были стаканчики ароматного, согревающего кофе. — Ты не говорил, что зайдёшь, — приподняв брови, произнёс Чанбин, не вставая с дивана. Засунув телефон в карман спортивок, он подвинулся, позволяя такому элегантному, изящному парню приземлиться рядом. Его волосы растрепались из-за воюющего ветра, часть выкрашенных в ядерно-чёрный прядок встали дыбом, а несколько волосинок выбилось из хвостика. На светлом лице проступил морозный румянец, а замёрзшие губы заалели. Положив ладонь на затылок, Хван пытался пригладить волосы, но те непослушно встали вновь, вызывая раздражённый вздох. Клетчатое пальто доходило ему почти до щиколоток, длинные, чёрные берцы мерцали начищенным блеском, а маленькая брошь-бабочка как всегда украшала левую сторону пальто — её подарил Чанбин, когда они устроили мини-посиделки в честь дня рождения Минхо. Тогда Со отвёл Хёнджина на балкон, радуясь, что в доме дедушки Чана есть и такое, и вручил своеобразный подарок, украв после этого мягкий поцелуй. — Хотел сделать сюрприз, — наклоняясь и целуя в щёку, ответил Хван, расстёгивая пальто, так как в нагретой, маленькой студии было невыносимо жарко в верхней одежде. — Ты принёс на всех, вау, — кивнув на стаканчики, сказал Чанбин, поднимая руку, чтобы заправить выбившиеся волосинки за ухо. — Ну конечно. Вас, балбесов, невозможно заставить уйти на ланч, всё приходится брать в свои руки, — закатил глаза парень, слегка краснея от ладони старшего, что коснулась мочки уха, по скуле спускаясь вниз к подбородку, большим пальцем цепляя пухлую, нижнюю губу и слегка надавливая на неё. Понимая намёк, Хёнджин улыбнулся, наклоняясь вновь, но на этот раз целуя в губы, задерживаясь на них какое-то мгновение мягким прикосновением, но затем выдыхая и углубляя, оттягивая и покусывая. Когда они поняли, что чувства оказались взаимными, то приняли решение сделать всё, чтобы между ними больше никогда не было недопониманий. Они обсуждали всё, как возникшие разногласия, так и эмоции, что испытывали в той или иной ситуации, в конечном итоге достигнув гармонии. Однажды Джисон сказал, что гармония эта между ними была всегда, она не исчезла, когда статус «друзья» заменился на «пара». Чанбин и Хёнджин понимали друг друга без слов, хватало одного взгляда. Их прикосновения несли в себе спокойствие и умиротворение. Как только они очутились в безопасной зоне, осознали, что им больше не нужно прятаться, убегать и искать пропитание, они занялись размышлениями, анализом собственных отношений. Испугавшись мысли, что эти чувства вспыхнули под предлогом их возможной скорой кончины, парни обсудили это между собой, сходили в ближайший парк, купили кофе и уселись на лавочку. Под порывами ветра, криком уток в пруду и топотом прохожих они проговорили несколько часов, закончив всё крепкими, согревающими объятиями с мыслью: нет, они начали это не из-за страха. Оторвавшись от Чанбина, Хёнджин смущённо улыбнулся, опуская глаза на их сцепленные руки, но вдруг его лицо стало невообразимо серьёзным, а мысли — грустными. — Завтра поедем к родителям Мирэ. Чанбин выдохнул, соглашаясь. Найдя родственников Ким Мирэ, ребята тут же приняли решение их посетить. Чтобы выразить соболезнование, чтобы сказать, какой смелой и сильной она была, чтобы почтить память. Связавшись с ними накануне, Нари получила положительный ответ с припиской об их огромном желании послушать о последних днях дочери. Мирэ часто рассказывала про своего старшего брата, Хёнджин надеялся, что он тоже там будет, потому что это семья девушки, полная её семья, которой она так дорожила. Дверь приоткрылась вновь, но на этот раз Чанбин не вздрогнул, чувствуя себя в присутствии Хёнджина в полной безопасности. Подошли Чан и Джисон, наконец собираясь полным составом, и Хван встал, кивая друзьям со словами: — Что ж, не буду мешать вашему благому делу. — Оставайся, если хочешь, — держа его вытянутую руку и отказываясь отпускать, сказал Чанбин. — Вы, ребята, стали писать мотивирующие треки, как я могу остаться, если буду отвлекать? — усмехнулся парень. — И как же ты будешь отвлекать? — понизил голос Чанбин, заставляя Хёнджина снова подойти и встать возле сидевшего парня. — А вот так, — и наклонился, впиваясь в покрасневшие от прошлого поцелуя губы. — Мы потеряли его с радаров, приём, — сказал Чан в руку. — Приём, не вижу под пеленой сахарной ваты, — ответил Джисон тем же жестом. — Да ну вас, — фыркнул Со, всё-таки отпуская Хёнджина под предлогом, что они сегодня ещё погуляют. Усмехнувшись, Джисон уселся на компьютерное кресло, развернувшись к сидевшему Чанбину и роющемуся в сумке Чану, придерживая стаканчик принесённого кофе. — И вот мы снова встретились в студии, — улыбнулся Хан, на мгновение прикрывая глаза. На этот раз не устало, а счастливо.

***

Козырёк Магазинчика слегка подрагивал, его придётся заменить, как только представится возможность. Велопарковка покрылась ржавыми пятнами, а трещина в разбитом стекле разрослась. В округе летал мусор, в проулках разрослась трава. В фасаде виднелись трещины, несколько указателей валялось рядом. Они встали возле главных дверей, всматриваясь в знакомые очертания и понимая, как много ещё предстоит работы. На этот раз их было меньше, чем в рамке фотографии, которую держала девушка, уверенно смотря перед собой. Рядом с ней затаился техник, поправляя очки и думая о чём-то своём. Возле обросшей машины встали двое — такие разные, но одновременно похожие своими теплом и светом, позитивом с переплетающимися веснушками и маленькими ямочками, как лучики солнца. За ними замер медик, тяжело вздохнув от накативших воспоминаний, а сбоку примостилась парочка, сцепив руки, держа в голове образ их первой встречи с монстром. Ближе всех стояли двое, почти не тронутые задумчивой пеленой, а смотрящие только вперёд, не колеблющиеся под летним ветерком и носившие на шее именные медиаторы. Ветер колыхнулся вновь, послышался скрип ветхого фонаря, а затем их осветило солнце, купая в тёплых лучах, освещая путь. В глазах ребят сверкнула надежда. Обменявшись взглядами, они направились внутрь, не дожидаясь господина Пака и его строительную бригаду. Сносить здание не решились, оно не пострадало от времени так, как незначительные её части и не принесло бы вред здоровью, однако перевёрнутые прилавки, разбросанные и промятые коробки, а также потемневшая кассовая стойка молили о пощаде. Открыв дверь, отрывая от ручки вьюн, они остановились на пороге, вспоминая все дни, которые проработали там. Магазинчик стал их крепостью, стал кормильцем и мотивацией. И теперь пришла их очередь оживить это тёмное, заброшенное место. «Вместе».