Под прицелом

      Всю дорогу до аэропорта омега плакал, потом икал, потом ещё плакал, не слушая просьбу старшего не плакать, а предлог, что глаза опухнут его мало интересует, ему к братику хочется и в итоге просто уснул, держа в кулачке подаренное братиком кольцо с цепочкой.       Спустя долгие сорок минут они приезжают в аэропорт, где его перехватывает на руки один из охранников. Потому что идти самостоятельно отказывался наотрез, из-за чего снова были приняты меры. Омега успел укусить мужчину в шею, боясь, что прилетит ответочка, но сложенный мужчина, сжав губы, лишь тяжёло вздохнул. Если даже он не знает, то охранник чётко знает, что с ним будет, тронь он его хоть пальцем. Чимин во весь голос крича, плакал, прося его отпустить и вернуть к братику, привлекая внимание людей, но мужчина с высоко поднятой головой шёл будто это для него привычное дело. А на вопросы смелых людей «что-то случилось?», он лишь отвечал «дети». А другие просто боялись подходить, замечая двоих громил.       Они проходят проверку следом сразу садясь в личный самолёт. Как только охранник выпустил из рук омегу, он прямиком побежал к выходу, но старик быстро поймал его рассерженно посмотрев.       — Если не перестанешь капризничать, братика своего никогда не увидишь! — злобно рявкнул мужчина, сведя брови у переносицы. — Хочешь, чтобы я его убил?       — Н.нет, я.. я не буду, — качая головой в стороны, тихо начал плакать, начиная трястись от страха, боясь за жизнь братика. — Я н.не хочу, чтобы он стал звёздочкой, — шмыгая носиком, продолжал смотреть на мужчину.       — Тогда будь хорошим мальчиком, иначе, он умрёт! Понял меня?       — Я.. я п.понял, — икая, отвечает омега, смотря на мужчину чьё лицо победно меняется.       — Сядь на место, — он лишь говорит, а Чимин несколько раз кивает, поворачиваясь, садится на своё место, снова сжимая в кулаке кольцо, будто так, чтобы почувствовать братика. ***       Спустя два дня.       — Когда, я зову тебя отвечай мне, — грубо и, злясь, цедит мужчина.       — Вы меня не звали, — осторожно отвечает омега, смотря на мужчину.       — Я что сказал тебе? Как я сказал тебя зовут? — Строго смотрит мужчина в глаза мальчика, видя там растерянность.       — Я Чон Чимин, а то имя я не помню, — честно отвечает ребёнок.       — Запомни раз и навсегда, ты не Чон и никогда им не будешь, ты Пак! Пак Чимин! Ты, сын своего отца Генерала военной армии! — злится мужчина, вызывая у омеги страх. — Не заставляй меня ругать тебя, — Чимин полными глазами слёз смотрит на мужчину, не понимая, что от него хотят. — Ты что мне обещал?       — С.слушаться, — заикаясь, произносит.       — Так почему не слушаешься? Мне убить твоего Чонгука, чтобы ты раз и навсегда запомнил своё имя и не заставлял меня что-либо повторять? — холодным тоном цедит мужчина, что из красивых глаз, словно звёздочки, начинают течь кристальные слезинки.       — Я.. я буду послушным, — шмыгая носиком и вытирая слёзы говорит омега, — только братика не трогайте, — искренне, боясь за братика, просит Чимин.       — Его жизнь зависит от тебя запомни это, твоё непослушание — ценой его жизни! Понял меня? — не меняя тона, цедит мужчина, на что омега как болванчик несколько раз кивает. — Так, как тебя зовут?       — Пак Чимин.       — Как ты сказал?       — Пак Чимин, — чётко, но с испугом говорит омега.       — Молодец, можешь ведь, когда хочешь, — улыбается мужчина. — А теперь иди к себе, — погладив его волосы, говорит мужчина и омега бежит прочь.       Жаль, что бежать больше некуда кроме своей комнаты. Жаль, что маленький, жаль, что Чонгука рядом нет, жаль, что они попали в такую ситуацию, жаль, что их разлучили.       Чонгук был прав, когда объяснял, что такое каприз. Он тогда это послушал, запомнил, но до конца не понял. Сути слов не разобрал. Но, сейчас кажется он этого никогда не забудет. Теперь, он очень хорошо понимает, что такое каприз. До боли в сердце хочется к Чонгуку, увидеть его большие оленьи глаза, хочется потрогать его щёку и порез на щеке, который он получил из-за него, хочется увидеть его крольючу улыбку, хочется обнять и услышать по тысячи раз, что «он будет рядом и никому не отдаст». Сейчас к Чонгуку хочется большего всего на свете.       Он капризничал так сильно, когда старший был немного холоден и отстранён, и он постоянно просил от него внимание, а сейчас? Кто сейчас даст такое внимание и заботу? Кто спасёт его от этого мужчины? Он терпеть не мог несколько часов разлуки без него, а теперь эти часы превратились в года, в которых его не будет. Он хочет к папочке, который полелеет, покормит и прижмёт к сердцу, теперь ему холодно. Одиноко. Больно и страшно.       Будто, планета земля покрылась мантией, что заставляет всё стемнеть. Ведь его мир превратился в чёрный и холодный.       И какая в этом разница? ***       — Где кровать ты знаешь, я скоро, — говорит Чонгук, отправляя омегу в свою комнату, а сам заходит на кухню.       Папы с дядей дома пока нет. Папа на работе, а дядя тоже на смене. В которую он пятнадцать дня ходит. Работая сменно. Благодаря, чему появилась возможность справить нужду. Пока Чонгук на кухне возится, красивый омега осматривает комнату. Комната скучная, в серых и тёмных тонах. Особо много вещей нет, даже пусто из-за чего тёмные тона комнаты не давят морально. Маленькая кровать, рабочий стол, ноутбук и всё такое. Всё, что нужно для восемнадцати летнего молодого альфы. На стене висит один единственный рисунок, которому тянется омега. Он берёт в руки рисунок и видит там четырёх человечков над каждым из них написано имена.       На рисунке двое мальчиков держатся за руку, с другой стороны папа, а рядом с ним дядя.       «Чимин, Я, Кико, папа и дядя У Шик».       Еле прочёл из-за неразборчиво написания. Он не знал, что у Чонгука есть брат омега. Рисунок старый, можно и выбросить. Не понятно, почему Чонгук до сих пор хранит его.       — Повесь на место, — изменившимся голосом, произносит пришедший в свою комнату Чонгук.       — Кико? — с усмешкой спрашивает омега. — Что ещё за Кико? Ты? — наигранно округлив глаза, спрашивает омега.       — С первого раза туго доходит? Я сказал, повесить на место рисунок, — грубо и холодно цедит Чонгук, что парень от тона альфы аж дергается.       — Ты чего Гуки? — оставив рисунок на столе, подходит к нему. желая, обнять парня, но Чонгук зол, из-за чего не даёт коснуться себя. — Это нарисовал твой брат? Я не знал, что у тебя есть брат.       — Меньше знаешь — крепче спишь, — огрызается Чонгук, чувствуя, что в глубокой и ранней ране поковырялись, что сейчас спустя столько лет заново начало приносить адскую боль. Ведь он до сих пор всё очень отчётливо помнит.       Ровно шесть лет прошло, как от него оторвали его маленькое чудо. Того, с которым дни пролетали за секунду, они были яркими, светлыми и радостными. В тех днях было тепло, забота и любовь. Ему было комфортно и он впервые за всё то детство был счастлив.       Но, видимо кто-то решил за Чонгука, что всё это нужно завершать и отняли Чимина. Как он прожил эти шесть лет сам удивляется. Эти чёртовы дни давались ему с трудом. Время, как ползущий гад, медленно ползло, будто насмехался над его болью. С того момента, с того самого дня, он изменился. Он стал таким, каким папа не хотел его увидеть. Он бы не стал таким, будь рядом тот маленький. Но, увы. Его нет, и ему не зачем быть и оставаться хорошим, открытым человеком. Он стал закрытым и никого к себе не подпускал. Стал грубым и замкнутым. Сутками пропадал и большее время проводил в спортзалах, где учился драться, где увеличивал мышечную массу из-за чего всякие омеги, кому не лень начали на него вешаться. Но у него для этого одна причина, он больше не выпустит из рук, то что его.       Омега, воспользовавшись моментом, когда Чонгук поддался воспоминаниям, обняв его мокро, начал вылизывать его шею, из-за чего Чонгук брезгливо поморщился, чуть отталкивая от себя парня.       — Уходи отсюда, секс отменяется, — подходя к дверям комнаты, произносит Чонгук.       — Ты шутишь?       — Я на клоуна похож? Или тебе кажется, что мне смешно? — злится Чонгук, начиная срываться на омеге. Ну вот кто просил трогать рисунок, кто просил начать разговор и портить настроение? Выйди и иди вон отсюда, — грубо высказывается Чонгук, а омега кажется сейчас заплачет от обиды.       — Грубиян, — обиженно хмыкает омега выходя из комнаты.       Чонгук громко захлопывает дверь и взяв рисунок, падает на свою кровать. Он смотрит пару секунд на рисунок и возвращает на своё место и, достав цепочку с кулоном из под футболки, крепко сжимает её на ладони.       — Я найду тебя, обещаю Мини. ***       Одиннадцать лет спустя. (Чимин восемнадцать лет).       — В чём дело Мини, ты весь светишься? — шутливо толкает друг в плечо.       — А разве? — хмыкает омега, игриво смотря на друга.       — Скажи, ну колись давай, что случилось, кроме твоего дня рождения? — не унимается парень, хитростно улыбаясь, будто знает, что омега что-то скрывает.       — Говорю же, ничего, просто настроение хорошее. У меня ведь день рождения, — ярко улыбаясь, поправляет волосы.       — Нет, есть в тебе что-то, — прищурив глаза, хитро подкрадывается, на что Чимин смеётся.       — Ты зачем так делаешь? Возомнил себя пантерой? — снова смеётся Чимин, смотря на друга.       — Да, я чёрная пантера, а ты мой улов, — смеётся парень, смотря на Чимина.       — Я? Уверен, что осилишь меня? — также с прищуром спрашивает Чимин.       — Не переводи стрелки, колись, давай. Ты наконец принял чувства Джека?       — Что? — изогнув бровь, удивлённо спрашивает Чимин, резко остановившись. — Да, не нравиться он мне как парень, и дело не в нём.       — Ну так скажи, в ком, — резко остановившись, спрашивает.       — Давай, я расскажу тебе завтра. Я всё тебе красочно опишу и всё расскажу, но не сейчас, — мило улыбаясь, спрашивает Чимин, ожидая ответа.       — Ты мне обещал, — указательным пальцем грозит.       — Я тебе обещал, — подтверждает его слова, чтоб наверняка, он от него отстал.       Чимин не хочет ни с кем делиться этим счастьем, ни с кем не хочется поделиться, вдруг ещё сглазят. Тьму-тьфу-тьфу.       Одиннадцать лет прошло, как сильно он ждал своего восемнадцатилетия. Он своими пальчиками высчитывал свои дни и года, чтобы наконец стать взрослым совершеннолетним. Чимин жил с этой надеждой мучительно долгие годы. Только это обещание дедушки заставляло его жить. Наконец ему исполнилось восемнадцать лет, а это значит, он наконец получит то, что так хотел. То, что ему обещали. То, что по праву его.       Он наконец спустя одиннадцать лет увидит своего Кико.       Ему, наверно, уже двадцать три, он, наверно, вымахал. Стал гораздо больше или может наоборот стал мелким или хилым? Должно быть стал гораздо выше, крупнее и сильнее. Скорее всего лицо возмужало, растеряв свои детские черты. Каким стал его голос? Писклявым или наоборот басистым? Интересно, каково роста он сейчас? Какая у них разница в росте? Интересно, до куда Чимин будет доходить своим ростом?       Учится ли он где-то? А может, он уже закончил и работать начал? Есть ли у него омега? А что если он женился и даже завёл детей, похожих на себя? Чимину так интересно, узнать всё это. У него, наверно, тысячи мешков с вопросами, которые Чимин хочет задать Чонгуку и услушать его ответы. Хочу увидеть папу и узнать, как он сейчас поживает? Может он свяжется с ним рядом с Чимином и даст возможность увидеть его? Он ведь, наверняка, не забыл Чимина, даже если между ними встала разлука, измеряемая не одним годом?       Чимин: просто хочу его увидеть.       Хоть сейчас и сердце трепещет, и место себе не находит, путаясь в догадках и вопросах. Но, Чимин заранее знает, что когда увидит брата, вымолвить и слова не сможет. Чимин будет пялиться на него и глупо висеть на нём, наконец заново вдохнув его запах. Запах родного человека. Даже думая об этом, ком в горле застревает. Чимин на самом деле не знает как пройдёт их встреча, и как он поведёт себя. Со столькими надеждами и трепетными чувствами, в нём присутствуют такого же количества сомнений.       Одиннадцать лет прошло и Чимин не знает, как Кико примет его. Он не знает захочет ли Кико увидеть Чимина, не знает любит ли он своего Мини до сих пор, не знает, даст прикоснуться до себя, позволит ли обнять себя? Что скажет о нём, когда увидит Чимина? Назовёт ли Чимина вновь толстячком? Хотя у Чимина от жира ничего и не осталось. Он вырос, с ростом сто семьдесят четыре сантиметров, с чёрными волосами, обрёл красивые формы с изгибами, стал более красивее с такими же карими глазами. Что он скажет, когда увидит Чимина? Он абсолютно ничего не знает. Так же ни в чём не уверен, как пройдёт эта встреча.       Столь длинная и не щадящая. Это ожидание длиною в его жизнь.       Чимин лишь для этого прошёл через тот ад, который присутствует в его жизни по сей день. Лишь для этого, он столько терпел. Лишь для этого, Чимин живёт.       — Ты куда сейчас?       — В магазин, хочу купить себе что-то красивое. Я должен выглядеть сногсшибательно, — воодушевленно произносит, весь светясь.       — У тебя всё-таки кто-то есть? — снова удивляется.       — Мингю, я тебе всё потом расскажу, я очень тороплюсь, — быстренько обняв его, Чимин садится в машину, который в течение одиннадцати лет приезжает за ним и увозит в тот дом, где он чувствует себя как гость, как в клетке.       Ведь… Мой дом остался в Корее, рядом с папой и с Кико. ***       Чимин купил лёгкую блузку с белыми обтягивающими джинсами. Блузка лёгкая и воздушная. Придав немного объёма волосам, легонько сделал макияж, чувствуя как сердце ловит тахикардию. Вот-вот грудную клетку разорвёт и будет перед носом биться из-за столь желанной встречи. Ладони потеют, а руки стали ледяными. Кто же знал, что Чимин когда-то будет чувствовать подобное? Неужели так волнительно встречать своего Кико? Он ведь его брат, чего тогда Чимин так волнуется? В детстве у него это легко получалось встречать Кико и вешаться на нём. А сейчас, неужели возраст влияет? Или неопытность в отношениях? Чимин за свои годы ни разу, ни с кем серьёзных отношений не имел, может, будь у Чимина какие-то отношения, от которых он бы понабрался опыта, он бы так не нервничал. Он так даже на экзаменах не волновался, чтобы вот-вот пальцы себе оторвать. Чимин их скоро сломает, не доходя до дома.       Чимин потерял в магазинах приличное время. Сердце стучит всё больше и сильнее с приближением к дому. Чимин прошёл охрану, и зашёл в дом, который к его приходу украсили. Как всегда, но именно этот год и день, может украсить только один человек. Чимин встал за дверью гостевой комнаты, где обычно всегда накрывали стол. Чимина с Кико разделяет всего одна дверь. Жалкая дверь, за которым то самое родное. Он откроет её и наконец увидит. Увидит своего родного человека. Того самого и единственного.       Чимин выдохнул, потянув руку, и ощущая холод ручки двери. Он с каждой секундой нервничает всё сильнее и, боясь дёрнуть ручку, чтобы открыть. Но всё же решившись, Чимин открывает дверь, видя чью-то широкую спину. С первой же секунды дух перехватывает, заставляя замереть, молодого омегу в проёме двери. Высокий, большой и должно быть красивый. В животе бабочки порхают, щекоча Чимина.       — К.Кико? — голос предательски задрожал, давая понять его волнение.       Парень, что стоял спиной к нему вначале огромного стола не двигался, а его сердце непонятно чуяло что-то неладное. Все мысли почему-то начинают мешаться, заставляя путаться. Альфа потихоньку поворачивается к омеге, показывая своё лицо, из-за чего вдруг Чимина накрывает паника, которую он еле успел задержать.       — Джун? — удивлённо спросил, смотря на него. — Что ты здесь делаешь?       — Твой дед позвал, — басистым голосом отвечает Намджун, который служит и является капитаном одного из сильнейших взводов.       Ким Нам Джун двадцати шестилетний молодой альфа. Один из лучших в военной службе, один из сильнейших руководителей армии. Молодой альфа, который первее всех своих сослуживцев получил грамоту и звание, за смелость, отвагу, за остроту ума и физическую подготовку. Он сразу выделился среди серых парней.       Чимин его знает с тринадцати лет, когда он впервые пришёл в этот дом. Он тогда был совсем молод, альфе, наверняка, было двадцать один. После их первой встречи, он приходил к ним очень часто, потому что после он начал опекать омегу. Будто пытался заменить и притеснить Чонгука из его сердца. А это не возможно. Возможно всё и нет ничего невозможного, но именно это никогда не случится. Никто и никогда не займёт место Кико. Что бы, где бы и когда бы не случалось, стоило повернуть Чимину голову, он всегда его находил рядом. И неизвестно в чём была причина его такой заботы, может дед лишние купюры клал в карман? С годами он стал серьёзнее и страшно вымахал, словно не человек, а шкаф какой-то, но в нынешнем мире таких альф любят. А он довольно симпатичный, с красивыми ямочками на щеке, которых он очень редко показывает.       — Почему?       — Чтобы я передал тебе кое-что, — серьёзно говорит, тон которого омеге не нравится.       — Давай, я возьму его чуть позже, я брата своего жду, — пытаясь расслабиться, говорит омега, еле поднимая уголки губ. — Я поначалу думал, что ты — это он, но раз его нет, значит с минуту на минуту здесь будет, — улыбнулся, машинально поправляя свой внешний вид.       — Он не придёт, Мини. Не жди его зря, — спокойно, таким же размеренным голосом продолжил он.       — Придёт, — нервно улыбнулся Чимин, огрызаясь, — у меня сегодня день рождение, дедушка дал слово, и откуда тебе знать, — хмыкнул омега.       Джун вытаскивает из грудного кармана обёрнутый платочек, кладя его на стол, и в глазах мелькает какая-то тень печали, которых ранее Чимин не замечал и эту же тоску с сожалением передаёт Чимину лишь одним своим взглядом на него. И почему это передаётся? Внутри омеги все органы бьют тревогу, с большим, красным и жирным шрифтом СОС выдают, а паника пытается овладеть его телом и разумом, которых он еле сдерживает на поводу. Чимин всё держался, игнорируя внутренние чувства, которые обычно не врут, потому что он не этого ждал.       — Ты все поймёшь, как только увидишь содержимое.       — С днём рождения, сладкий, — к ним заходит дедушка, на которого омега сразу обращает внимание.       — Деда, где Чонгук? Ты обещал мне и дал слово, если я буду подчиняться тебе, то к моему восемнадцатилетию, ты позволишь увидеть моего брата, — нервно проговорил Чимин, сжимая руки в кулаки. — Позови его.       — Я его привёл, он вон там, — тянет старший, — на столе, — кивает на стол, показывая на платочек, который омега видит впервые.       Чимин, больше ничего не говоря, обходит стол приближаясь к Намджуну. Он лишь на секунду поднимает на него взгляд, желая, чтобы он остановил его, но вместо этого, когда Чимин останавливается рядом с ним, он кладёт свою ладонь на талию омеги, слегка приобнимая. А его тёплая ладонь, которая нашла своё место у него на талии, горячими импульсами по телу бежит. Будь в другой обстановке, Чимин бы смахнул его руку со своей талии, но он лишь видел перед собой платок, а всё остальное было уже не важно. Сейчас хочется разобраться со всей этой фигнёй, из-за которого Кико отсутствует. Что случилось такого, что он не пришёл?       Чимин, сделав глубокий вдох, тянет дрожащую руку к платку, сразу чувствуя тепло, исходящее от вещицы. Он берёт платочек, начиная чувствовать, что внутри что-то есть. Омега раскрывает платок и видит жетон. Такой же жетон, который есть у Нам Джуна с мелкими цифрами.       Чимин не понимает, почему это тут и зачем они пытаются ему это показать. Это что-то поменяет? Даст ответы, которые старшие не могут дать?       — Что это? — тихо спрашивает, подняв голову на Джуна.       — Смотри, скоро узнаешь, — рука альфы напрягается, крепче начиная сжимать его талию, заставляя наоборот больше нервничать.       Он берёт этот жетон, лишь тогда замечая, что под ним было ещё что-то. Стоит лишь взять жетон в руку, как сразу видит то, что он никогда бы не забыл и ни с чем не перепутал. Голову высекут, но Чимин никогда его не забудет. И именно в этот момент земля из под ног уходит, но Чимин держался хоть и догадывался, что это означает.       — Что здесь делает кулон Кико? — вновь спрашивает, но теперь не смотря на Джуна, а нервно разглядывая кулон.       Этот кулон вместе с кольцом и цепочкой всегда висели на шее его братика. Чимин помнит его как начал себя помнить. Кулон ввиде солнца, такой же многогранный и яркий, как его Кико. Чимин помнит как Кико оставил себе этот кулон, отдав ему кольцо с цепочкой, но что оно тут делает и как попало в руки Джуна? Он ведь его никогда не снимал с шеи, даже тогда, когда купался.       — Мини, ты только не нервничай, — мягко начинает Джун.       — Джун, это совсем не помогает, я уже весь нервный, что происходит? — нервно поговаривает, подняв на него глаза.       — Чимин, два года назад, мы с ним возглавляли военную операцию, вместе, — омега не успевает обратить внимание на слово «вместе», потому что он вырывает его из пучины мыслей. — Я получил пулевое ранение, которое ты мне залечивал. Ты должен это помнить, — говорит он, на что омега кивает, подтверждая его слова. — Капитан Чон был со мной в той операции.       — Капитан Чон? — хоть, плохого Чимин и не услышал, пока что, но от обращения «Капитан Чон» глаза предательски начинают слезиться. — Мой Кико, служит? — блестящими глазами спросил, облегченно улыбнувшись. — Он даже Капитаном стал, — радовался как ребёнок.       — Чимин, — он поднимает свои руки, сжимая его плечи, а следом охватывает ими щеки омеги, — его больше нет с нами, — с сожалением в глазах произносит, сразу обнимая Чимина. — Он ценой своей жизни спас меня и своих сослуживцев, — прямо в шею говорит, сжигая Чимина своим дыханием.       — Намджун, — он обнимает сильнее, когда начинает чувствовать, что омега начал трястись.       — Всё будет хорошо, Мини, — успевает сказать, как омега отталкивает его от себя.       — Ч.что ты говоришь, Джун? — глаза слезятся, а Чимин делает шаг назад, когда он к нему приближается. — Т.ты говоришь мне, что мой Кико м.мёртв? — голос дрожит, заставляя его заикаться, произнося страшные на слух слова.       — Во время военной операции, я словил пулю, а он освободил заложников, но его самого поймали, а год спустя вернули его жетон и кулон, мне очень жаль, — хриплым голосом говорит он, снова потянувшись к омеге, но Чимин снова ускользает от него.       — Твой никчёмный слабак братишка сдох на вражеской территории, — грубо отзывается дедушка, а слёзы начинают катиться по щекам. Сжигая мягкую белоснежную кожу. — Каким был, таким и остался. Слабаком, — дедушка умолкает, получив на себе грозный и предупреждающий взгляд Намджуна.       — Заткнись, — слишком тихо еле выдавливает из себя омега.       — Что ты сказал? — грубо спрашивает дедушка.       — Я СКАЗАЛ, ЗАТКНИСЬ, — громко крикнул омега, всё ещё дрожа. Нервы срывают, к чёрту всё.       — Чимин, пожалуйста, успокойся, — просит Джун, смотря на омегу.       — Я не верю в это, этого просто не может быть. Он бы никогда меня не оставил одного, — начиная плакать, произносит омега, смотря на Джуна, — он ведь мне обещал, Джун. Он обещал, что найдёт и вернёт меня, он обещал.       Чимин помнил, его обещание с чем он жил эти адские года в своей жизни. Только благодаря этим обещаниям, Чимин не сломался и всё терпел. Для кого были его жертвы, если в итоге он остался без него? Хоть и со слезами на глазах, но омега успел и смог прочесть с губ Кико слова, которые он произнёс, сидя на коленях и смотря на машину, которая отдалялась всё больше. «Я обещаю, я найду и верну тебя. Я обещаю» — Чимин точно помнит эти слова. Он тогда впервые увидел слёзы Кико. Он не мог ему соврать и просто оставить его. Он не мог. Ни за что и никогда. Он ведь лучше всех знает, что омега без него не сможет. Просто не сможет. Чимин потеряется в этом большом мире, погрязнет в темноте и в одиночестве, откуда его никто не сможет вытащить.       — Я столько лет зря его ждал? — будто у воздуха спрашивает омега, не соображая сказанные слова.       — Глупый омега, ты убиваешься по чужому человеку. Неужели не понятно, что он тебе не родной брат? — злобно цедит, словно рычит. — Радуйся, что он мёртв, будь он жив то, он бы вытрахал тебя, потому что он тогда ещё на тебя метил, глупый! У этого сопляка были к тебе чувства совсем не братские, как ты не поймёшь? Он не твой брат! — Закричал дедушка в гневе.       — НЕТ!       Омега, громко крикнув сжимает в ладонях белоснежную скатерть на огромном столе, на котором был накрыт шведский стол на его день рождение и стягивает её, разрушая стол. Все блюда, огромный торт, приборы, пасуды, выпивки, свечи — всё, что находилось на столе грохотом падают на пол. Оповещая о начале нового противостояния.       Всё это ложь собачья.