Я тебе не верю

Сакура прислонилась бедром к его столу и приподняла бровь, жеманно улыбаясь. — Какова была твоя логическая причина, чтобы снова отказать мне? Какаши вздохнул, чувствуя, как его желудок скручивается в узлы, несмотря на его невозмутимый вид. — Сакура-чан, я же говорил тебе, что слишком стар для тебя. Сакура закатила глаза и наклонилась к нему через стол. Какаши упрямо не отрывал глаз от бумаги, лежащей перед ним. — У родителей Ино была разница в пятнадцать лет, и они были счастливы в браке. Есть медик Нин, с которой я работаю, и она на восемь лет старше своего жениха. Так что, на самом деле, я не думаю, что это так уж важно. Какаши на мгновение замолчал, пытаясь дрожащими пальцами ухватиться за очередное оправдание. Затем он сказал, как он надеялся, скучающим голосом, но, судя по ее ухмылке, он проговорился: — Раньше я был твоим сенсеем. На этот раз она вздохнула и откинулась на спинку кресла. Она начала бездумно играть с одним из его пресс-папье. Он поймал себя на том, что наблюдает за тем, как ее пальцы перебирают его, нежные, но смертоносные. И тут же отвёл глаза. — Ты был моим сенсеем всего год, и это было больше десяти лет назад. Наруто может по-прежнему называть тебя учителем, но ты должен смириться с тем, что я уже давно не видела тебя таким. Она улыбнулась и направилась к двери. Взявшись за ручку двери, она оглянулась на него через плечо и подмигнула. — Я измотаю вас, Какаши-сама. Как только она ушла, Какаши опустил голову на руки. Это было как раз то, о чем он беспокоился... — О, Какаши-сама! — его имя прозвучало всего за несколько секунд до того, как дверь распахнулась, и Ино оказалась под тремя десятками цветов. Какаши открыто смотрел на неё, прикрываясь маской. А вот она – нет. Ино забавно ухмылялась, аккуратно ставя букеты на его стол. Она вздохнула и положила руки на бедра, с гордостью глядя на них. — Знаете, она заказала их вместе с вазами, что облегчает всем жизнь. Многие этого не замечают. Какаши посмотрел на устрашающие его цветы и вернулся взглядом к Ино. Он надеялся, что его слова прозвучали не так неловко, как ему показалось, когда он сказал: — Разве это не должны быть розы, если она пытается меня соблазнить? Ино хихикнула и бездумно поставила цветы рядом с собой. — Она подумала, что вы сочтёте это, как клише, и мы решили, что полевые цветы будут хорошим выбором. Вам они нравятся? Какаши почти хотел сказать ей, чтобы она забрала их обратно и немного побыла плохим парнем, но в глазах Ино мелькнула нервозность. Сакура рассказывала ему, как серьезно она стала относиться к цветочному магазину после смерти отца, и было видно, что она гордится своей работой. Он не хотел, чтобы его собственная неуверенность стала причиной ее встревоженности. Он улыбнулся ей и вежливо сказал: — Они прекрасны, Ино. Она засияла, а затем указала на него пальцем. — Тогда вы должны сказать это Сакуре. Она не собирается сдаваться. Вы же знаете, какая она твёрдолобая. Какаши вздохнул и ответил: — Я подумаю. Спасибо, Ино. Ино пожала плечами и пошла к двери, но перед уходом сказала ему последнюю вещь. Голос у нее был тихий, но в нем чувствовалась какая-то изюминка. — По крайней мере... скажите ей настоящую причину и прекратите оправдываться. Сакуре не нужно, чтобы кто-то снова подавал ей непонятные сигналы. Щелчок закрывающейся за ней двери прозвучал как угроза, оставшаяся невысказанной. — Я не люблю тебя, — с болью в груди сказал он ей. Слова прозвучали как нож, но, возможно, это было то, что ей нужно было услышать. Даже если это было больно. Но Сакура лишь подняла на него глаза и продолжила идти рядом с ним с забавной улыбкой. — Я тебе не верю. Ему казалось, что он уже должен привыкнуть к тому, что Сакура его удивляет, но это было не так. Он уставился на нее, когда его ноги остановились. — Что? Она пожала плечами, ухмыльнулась и повторила: — Я тебе не верю. Прежде чем он успел ответить, она снова начала идти, и он последовал ее примеру, как хорошо выдрессированный щенок. — Тебе понравились цветы? Какаши вздохнул и честно ответил, думая, не пахнет ли от него цветами, как в магазине Ино: — Да, спасибо, Сакура-чан, — а потом добавил, — но тебе не следовало этого делать. Сакура с вызовом подняла бровь: — Я вольна делать всё, что хочу, и ты тоже. Я рада, что они тебе понравились. Какаши не удержался и хихикнул. Сакура очень выросла со времен войны, укрепилась и стала ещё более дерзкой. По тому, как он следил за ней, перебрасывая волосы через плечо, и как ее смех преследовал его сны, он понял, что в конце концов она его доконает. Но он откладывал это до тех пор, пока мог. Он вздохнул, впервые запустив руку в мантию, почти дотянувшись до неё. — Что же мне с тобой делать? Сакура подмигнула ему. — Может, пригласишь меня на свидание? — Сакура... Она перебила его певучим голосом: — Просто предлагаю. — Я недостаточно хорош для тебя. Это был долгий день. Он весь день торчал на совещаниях, а команда джонинов из пяти человек погибла в бою. К тому моменту, когда она заглянула к нему в кабинет, его нервы были на пределе, а самообладание ослабло. Она лишь предложила пригласить его на дружеский ужин, если он все ещё слишком труслив. Но он думал о ней весь день, о всех мелочах, которые она делала, и о том, что составляло ту женщину, что стояла перед ним. Как она всегда следила за тем, чтобы он ел, даже в его напряжённой жизни Хокаге. Как потеря пациента заставляла ее рыдать от чувства вины и неадекватности даже после стольких лет работы медиком. Ее бровь дёргалась – явный сигнал, что она вот-вот швырнёт кого-нибудь в стену от злости. Как после первого раза она все ещё посылала ему цветы время от времени, чтобы увидеть его улыбку. Как ее розовые волосы выскользнули из повязки. Как иногда она заходила к нему в свободное время, чтобы просто помочь в офисе. Маленькая ямочка на ее щеке, когда она ухмылялась ему. Сладость ее голоса, когда она дразнила его. Как она не давила на него, но давала понять о своих чувствах. Она не обижалась на него, не злилась на отсутствие взаимности. Но, возможно, это было потому, что она знала, что все это фарс. — Я тебе не верю... Это, по крайней мере, застало её врасплох. Он не знал, были ли тому виной сами слова или их внезапность. Сакура открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыла его, чтобы повторить то же самое снова. Ее брови сошлись, когда она посмотрела на него. Она выглядела такой... грустной. Какаши пришлось отвести взгляд и сосредоточиться на бумагах, лежавших перед ним. Он слышал, как она двигалась, огибая стол, но не поднимал глаз, пока она не подошла к нему. Она положила нежную, но твердую руку на его плечи и развернула его стул лицом к себе. Какаши почувствовал, что внезапно оголился, когда она положила руки ему на лицо. Он хотел отвернуться, но понял, что она не позволит ему этого сделать, даже если он попытается. Он поднял руку, чтобы схватить ее за руку. — Сакура... — Нет, — резко оборвала она его. — Теперь моя очередь. На мгновение она замолчала, ее глаза искали его, заставляя чувствовать себя более уязвимым, чем когда-либо за долгое время. В ее голосе почти звучала злость, но в нем была мягкость, которую он слышал от нее всего несколько раз. — Ты недостаточно хорош для меня? Серьезно? Вы знаете, где вы сейчас сидите, Какаши-сама? — Ненавижу, когда ты меня так называешь, — Какаши закрыл глаза и коротко вздохнул. Он почувствовал, как Сакура прислонилась лбом к его лбу, но не открыл глаза, понимая, что если встретится с ней взглядом, то потеряет всю свою решимость. — Какаши, ты – одна из лучших вещей в моей жизни. Ты можешь заставить меня улыбнуться, когда я плачу. Ты можешь заставить меня смеяться, когда у меня плохой день. Одна только встреча с тобой делает мой день лучше. Я влюбилась в то, как ты говоришь через маску. Ты всегда заботился обо мне и хотел для меня самого лучшего. То, как ты иногда бываешь бескорыстен. Твои морщинки вокруг глаз, когда ты искренне улыбаешься. Как ты заставляешь меня чувствовать себя теплой и счастливой. Если кто и хорош для меня, так это ты, и думаю, что единственный человек, который имеет право голоса – это я. Какаши почувствовал боль в груди, которая напомнила ему тугой захват, словно кто-то сжал кулаком его сердце. Ничто не могло лучше описать его чувства к Сакуре. Это было одновременно и больно, и успокаивающе. Выхода не было, но он сделал последнюю попытку, когда открыл глаза и встретился с ее глазами. — Я погублю тебя. Она улыбнулась ему и вскинула бровь. — Я тебе не верю. Когда она наклонилась вперед, чтобы поцеловать его, Какаши понадеялся, что она права.