Океаны любви

      В Петербурге впервые за много дней подряд вышло солнце. Его лучи, несмело отодвигая тучи, касались земли, зданий и лиц прохожих, играли в темной воде каналов и листве. И пусть под вечер, скорее всего, точно должен был начаться дождь, люди были искренне рады этому солнцу, распускающимся липким листикам на деревьях, этому запаху свежести. Весна опьяняла.       На площадях, возле музеев и дворцов, толпились туристы, тянулись длинные змейки очередей. Кругом сновали актеры, переодетые в костюмы исторических личностей, на небезызвестном Невском находились те, кто попадался в ловушку людей, раздающих стаканчики с чаем. Парки были полны народу: кто-то читал книги, наслаждаясь весенним воздухом, кто-то гулял с семьей или друзьями, парой или в одиночестве, кто-то проводил время с животными.       По улице, огибая прогуливающихся прохожих, шла девушка. В светло-коричневом пальто и простеньких джинсах с джемпером. Светлые прямые волосы убраны в низкий хвост. Но отличительным признаком, по которому можно определить деятельность человека, была огромная прямоугольная плоская сумка, висевшая через одно плечо. В то время, как через другое перевешена еще одна, судя по объему, наверняка наполненная половиной таблицы Менделеева.       Девушка, поправив на аккуратном носу круглые очки в тонкой оправе, нырнула в одну из подворотен и почти пролетела по извилистым внутренним дворикам, наконец придя к старому дому со слегка облупившейся краской. Недавно установленный на двери домофон с писком пропустил ее внутрь, в парадную. Зеленоватые стены, лепнина на потолке — следы дореволюционного богатства прежних обитателей. Сейчас же большая часть квартир были заселены несколькими жильцами сразу из-за достаточного количества комнат. В одной из таких квартир и жила девушка.       Лифт в этой восьмиэтажке уже пару месяцев не работал. И, кажется, не планировал, несмотря на жалобы жильцов на неспособность механика прийти и разобраться с этой проблемой. Поэтому девушка, уже немного запыхавшись, стала подниматься по лестнице с коваными перилами на пятый этаж. Пункт назначения был близок — железная дверь, в которой заскрежетал ключ, извлеченный из кармана, вскоре открылась. Девушка оказалась в тихой квартире.       Коммуналка была самая обычная — общая кухня и ванная, прихожая со старыми стеллажами и даже телефоном на стене, которым довольно редко пользовались. А также четыре спальных комнаты, в которых находилось по одному или паре жильцов. Среди них была девушка двадцати двух лет, Юлия Рыбакова, студентка архитектурного университета, шестидесятитрехлетняя бабушка Надежда Григорьевна, пара зрелого возраста — Нахимовы Анатолий и Елена. А еще, в соседней с Юлиной комнате, жил милейший пенсионер, Дубов Владимир Иванович.       Владимир Иванович для Юли был добрейшей души человеком. Он сочетал в себе и мягкость, и справедливость, любил смех, людей вокруг и город, в котором жил. Владимир Иванович имел улыбчивое овальное лицо, проницательные и добрые светлые глаза, носил пышные русо-белые усы. Волосы, несмотря на возраст, поредели не так сильно.       По профессии Дубов был преподавателем физики в школе, а потому у него был бесконечный запас самых разных историй, список которых еженедельно пополнялся. Владимир Иванович был идеальным примером педагога: прекрасно знал свой предмет, умел объяснить, донести суть до каждого, приправляя материал шутками. Он был человеком крайне харизматичным и обаятельным, не утратившим живость ума и бодрость с годами. Юля могла общаться с ним часы напролет. И за те четыре года, которые они прожили в компании друг друга, энергичный дедушка и студентка стали очень дружны.       Однако нельзя не сказать того же и об остальных жильцах. Нахимовы, к примеру, были хоть и экспрессивной парой, часто в шутку ссорились и разыгрывали забавные сцены, всегда готовы были поддержать любого жильца квартиры и помочь ему в меру своих возможностей. Они оба были преподавателями фортепиано, и в их комнате даже хватило места инструменту. А потому почти каждый вечер звучала музыка — в сольном исполнении или дуэтом.       Надежда Григорьевна Безрукова раньше работала санитаркой, а теперь вела спокойный образ жизни. Ее книжная полка была занята сборниками кулинарных рецептов, и каждое блюдо получалось настолько хорошо и «по-домашнему», что каждый обитатель коммуналки нередко помогал ей в повседневных делах. Ни детей, ни внуков, как у того же Владимира Ивановича, у Надежды Григорьевны не было. Но одинокой она себя не чувствовала.       Обычно Безруковой редко хотелось выходить из дома, но сегодня стояла такая благоприятная погода, что старушка решила прогуляться под солнцем. Не забывая, по давней привычке любого петербуржца, взять с собою зонтик. Пенсионерка как раз покидала свою комнату, когда Юля открывала дверь в свою.       — Здравствуйте, Надежда Григорьевна! — первой поздоровалась девушка, устало замирая возле двери.       — Добрый день, Юленька. Ну что, уже завершила все дела? — немного шершавым голосом спросила старушка, поправляя перед зеркалом заделанные в высокую прическу седые волосы.       — Куда там, — махнула рукой Рыбакова. — Работы вот решила занести, передохнуть полчасика. А вы прогуляться решили?       — Да-да, прогуляться… Погода чудная.       — Хорошей прогулки, — улыбнулась Юля, прежде чем войти в свою комнату.       Обитель студентки — небольших размеров комната, в которой, как и во всей квартире, будто остановилось время пару десятилетий назад. Красный узорчатый ковер на стене, старая скрипучая кровать с клетчатым покрывалом. Небольшой стеллаж, заставленный различными вещами. Возле деревянного окна — письменный стол со стулом. На стенах, закрывая некоторые неровности обоев, висели в простых рамках натюрморты и пейзажи. Возле стола находилась коробка, куда были сложены многочисленные папки с бумагой разных форматов, цветов и текстур. Рядом стояла тумбочка, полностью заставленная и набитая канцелярскими товарами.       Юля устало сняла с себя сумки и опустилась на стул. Она уже привыкла к тому, что ноги гудели каждый день после длительной ходьбы: нужно было успеть сделать много дел, а система общественного транспорта все еще оставляла желать лучшего. Но, несмотря на это, Юля бы никогда не отреклась от жизни пешехода.       Девушка достала из сумки недавние покупки: продукты, некоторые канцтовары и прочие предметы первой необходимости — и отрыла небольшой блокнот со списком дел, принявшись зачеркивать выполненные за первую половину дня задачи. Осталось сделать совсем немного: «слетать» в пункт выдачи товаров из интернет-магазина, в копицентре распечатать текст для проектной работы, а еще… «Позвонить Виктору!!! (внук Владимира Ивановича).»       Этот пункт каждый день переходил со страницы на страницу. Юля никак не могла его выполнить: то в силу обстоятельств, то из-за собственных качеств. Комната Владимира Ивановича пустовала вот уже вторую неделю, а Юля все никак не могла осознать это. Она по привычке, перед тем, как пить вечером чай, стучала в дверь, выкрашенную белой краской, отворяла ее и понимала, что внутри пусто. Но комната выглядела так же, как и всегда — покинутой лишь до конца рабочего дня. Казалось, что старое кресло с потертыми подлокотниками не успело окончательно остыть, что стопки тетрадей на столе и подоконнике вскоре будут открыты, и на страницах появятся аккуратные красные линии оценок.       В глубине души Юля ждала, но так и не дожидалась. Тогда внутри нее разливалось неприятное чувство тоски и какой-то неполноценности мира. Без Владимира Ивановича и ей, и остальным обитателям квартиры было тоскливо. В комнатах стало тише, а по вечерам пианино почти не звучало.       Юля задумалась, поднимаясь со стула. Она твердо дала себе понять: если она не позвонит сегодня — значит не позвонит вовсе! Девушка рассудила, что Виктор своего деда, судя по рассказам, видел только в детстве. А значит, она не будет испытывать сильное чувство вины за то, что принесла слишком печальную весть.       В голове снова возник образ Владимира Ивановича. Они разговаривали совсем недавно — с месяц назад.       Он сидел в своем любимом кресле с чашкой черного крепкого чая в руках, устремив взгляд за пределы этой комнаты, куда-то в свои воспоминания.       — Витя сейчас служит на корабле-контейнеровозе. Капитаном дальнего плавания, — немного растягивая гласные, проговорил старик. — Давно мы с ним не виделись… Лет пятнадцать-двадцать наверное.       Юле стала интересна причина, но спрашивать об этом она посчитала невежливым. Поэтому опустила глаза в чашку, из которой шел пар.       — Вот что, дочка, ты ему позвони, если вдруг что… — Дубов взял с тумбочки записную книжку и стал писать в ней своим карандашом, — если вдруг что, ты ему позвони. Прямо на корабль, с городского телефона. А то сердце у меня барахлит. Дороговато правда будет…       — Владимир Иваныч, ну вы что такое говорите? — эту стариковскую черту она понимала, но не любила. Юля была оптимистка, а потому меланхоличные рассуждения о чем бы то ни было ей попросту не нравились. — Может, он сам еще приедет, вы увидитесь.       — Да не приедет… Не просто же так далеко от дома служит, — вздохнул Владимир Иванович, вырывая страницу и протягивая девушке. Та пробежалась глазами по номеру и спрятала лист в карман.       Этот листок Юля теперь всегда носила с собой. На случай, если ей все-таки хватит решимости в определенный момент позвонить. У Владимира Ивановича были фотографии внука, еще детские, которые он показывал девушке. Исходя из даты съемок, на данный момент этому Виктору было лет тридцать семь. И неужели он половину своей жизни провел на палубе и в портах? Не видя родственников, не имея друзей за пределами экипажа?..       Юля еще раз проверила номер в кармане и, поправив легкий шарф, взяла изрядно опустевшую сумку и вышла из комнаты. Пока в ней не пропало то самое чувство.       Через двадцать минут девушка уже стояла в ближайшей телефонной кабине и набирала номер. Приятный женский голос на английском языке оповестил о звонке на спутниковый телефон. Затем оператор объявил стоимость одной минуты разговора — двести рублей. Удивленно крякнув, Юля все же трубку не повесила, а стала слушать мелодию ожидания.       Наконец, спустя несколько секунд трубку сняли, раздался молодой голос, также заговоривший на английском языке с жестким акцентом:       — The container ship MSC «Stockholm».       Юле потребовалась пара секунд, чтобы сообразить и ответить:       — Captain Dubov, please.       — Just a minute.       Спустя секунд десять, которые Юля высчитывала, прикидывая, сколько денег ей придется потратить на разговор, трубку поднял другой человек.       — Captain Dubov, — послышался низкий, спокойный голос.       — Здравствуйте! Меня зовут Юлия, я вам звоню из Петербурга, — торопливо проговорила девушка. — Дело в том, что ваш дедушка, Владимир Иванович, он… умер недавно. И его комната в коммунальной квартире переходит вам… Алло?       Опасаясь, что этот капитан Дубов мог воспринять все болезненнее, чем она рассчитывала, Юля сказала уже тише и спокойнее:       — Извините, что я так сразу…       — Дело не в этом, — голос не утратил прежних твердости и спокойствия. — В данный момент корабль готовится пристать в порту Мельбурна.       — Ого… — невольно вырвалось у девушки.       — Потому присутствовать на похоронах не смогу. Продиктуйте номер вашего счета, чтобы я перечислил средства на захоронение и за звонок.       — Не стоит. Мы, жильцы, уже сложились. О звонке не беспокойтесь, — заверила Юля, почему-то волнуясь. — Успешного плавания, до свидания!       — Спасибо.       Услышав только последнее слово, Юля положила трубку. Связь во время звонка не прервалась — значит, звонок и минуты не продлился. И вообще разговор получился странным и скомканным. С другой стороны, каким ему еще быть?..       Юля вышла из будки и тут же почувствовала в кармане легкую вибрацию. На экране телефона высветилось: «Сеня». Девушка тут же взяла трубку.       — Алло?       — Привет, Юль, — послышался приятный мужской голос. — Чем занимаешься?       — Да вот, по делам бегаю, — улыбнулась Юля, сразу устремляясь в пункт выдачи, следуя пункту из списка. — Как у тебя дела?       — Отлично! Слушай, нас сегодня с работы чуть пораньше отпускают, вечер свободный. Хотел пригласить тебя поужинать, как ты к этому отнесешься?       Юля задумалась. Сегодня на ней была уборка в холле и кухне, по графику, составленному жильцами.       — Я не против. Только освобожусь я ближе к шести.       — Хорошо, в семь я за тобой заеду. Пока!       — Пока-пока.       Юля убрала телефон в карман, на ее губах расцвела узкая, но искренняя улыбка. С Сеней они встретились еще осенью, на межуниверситетских спортивных соревнованиях, где Юля была волонтером, а Сеня — участником.       Сеня Громов был из тех парней, про которых старшее поколение говорит «видный», а младшее — «сын маминой подруги». С приятными чертами лица, аккуратной прической каштановых волос, опрятный и обаятельный. Он закончил университет с хорошими оценками, теперь работая в влиятельной адвокатской конторе, вел здоровый образ жизни и поддерживал неплохие отношения с родителями. В общем, не парень — золото. И Юля была удивлена, что он проявлял к ней интерес, при том, что других претенденток на сердце Сени было достаточно.       Однако девушка не спешила бросаться в омут с головой, несмотря на то, что отношения у нее были только в одиннадцатом классе, при том неудачные. Она присматривалась, думала. И в конце концов решила, что не против ответить взаимностью. Она даже как-то рассказала о своем новом друге Владимиру Ивановичу, однако старику Арсений не понравился, а Дубов в людях редко ошибался. Но Сеня пока не давал повода разочароваться в себе. И не даст, как надеялась Юля.

***

      С чувством выполненного долга девушка повесила тряпку на ведро, а затем на носочках по мокрому блестящему полу прошла в свою комнату. Кухня, и холл блестели и в прямом, и в переносном смысле — если делать работу, то делать ее на совесть. И Юля, закрывая за собой дверь, взглянула на висевшие над столом часы. На сборы ей оставалось целых тридцать минут.       Девушка быстро взяла из шкафа полотенце и сменный комплект домашней одежды, сбегала в душ и приступила к выбору наряда. Апрельская погода, несмотря на солнечность, все еще оставалась холодной и ветреной, а потому надевать платье Юля посчитала нецелесообразным. Она вытащила из шкафа свои «парадно-выходные» вельветовые брюки коричневого цвета, любимый светлый свитер. Надела миниатюрные сережки и небольшой кулон на цепочке. Сделала легкий макияж, а волосы все так же привычно заделала на затылке.       Меньше чем через полчаса Юля и Сеня, покинув машину, преодолели небольшое расстояние до кафе. Парень не уставал сыпать шутками, заставляя девушку беспрестанно хихикать, задавал вопросы и поддерживал диалог. Юля тоже осведомлялась о некоторых вещах, интересовавших ее. Они сели за столик и сделали заказы, продолжая разговаривать.       Приятная музыка, теплая атмосфера зала и подаренный букет красно-белых тюльпанов улучшали настроение. Юля наблюдала за тем, с какой горячностью Сеня обсуждал случаи со своей работы.       — И ты представляешь, я почти убедил судью в том, что подсудимый не совершал кражи, но этот чудной пришел на заседание в той же толстовке, в которой был на записи видеокамер, — всплеснул руками Громов. Юля покачала головой, поднимая брови. — А у тебя там как с проектом?       — Да все как всегда, бесконечные правки в макете и чертежах…       — Слушай, у меня неплохие связи в мэрии, я бы мог тебе помочь с трудоустройством. А то ты в своем бюро так полжизни и проработаешь.       — Спасибо, но не стоит, — отказалась Юля, вежливо улыбнувшись. — Во-первых, мне неудобно, когда меня пытаются «продвинуть», во-вторых, из-за этого я чувствую себя должницей.       — Ю-юль, ну о каких долгах может быть речь? — развел руками Сеня. — Я же искренне хочу помочь.       — Я это ценю, но откажусь все-таки, — настояла на своем девушка. Тогда Громов пожал плечами и вмиг перевел тему разговора в другое русло.       Разговор не умолкал весь вечер, даже после выхода из кафе и к моменту возвращения к Юлиному дому. Девушка повернулась к Громову, немного смущенно и радостно улыбаясь.       — Ну, мне пора. Спасибо за вечер.       — Тебе спасибо. До встречи, — подмигнул Сеня.       Юля вышла из машины и, помахав парню напоследок, аккуратно закрыла дверцу и нырнула в проход во двор. Воздух заметно похолодел, рыжие фонари освещали старые фасады зданий. Слышался шум машин, голоса и музыка откуда-то. Девушка быстро вошла в парадную и не спеша стала подниматься, немного запыхавшись.       Теплый воздух квартиры заставил кончики ушей загореться после прохлады улицы. Юля сняла обувь и аккуратно поставила ее на стойку, на вешалку повесила пальто. В квартире было тихо, но на кухне, как и всегда, горел свет. Там допивали чай жильцы, уже будучи наполовину готовыми ко сну.       — А вот и Юленька, — произнесла Надежда Григорьевна. — Батюшки, и с цветами!       — Всем добрый вечер, — улыбнулась Рыбакова, оглядывая и старушку, и музыкальную пару. — Как у вас день прошел?       — Так же, как и остальные, — усмехнулась Елена, отпивая из чашки. — Все готовимся к конкурсу, все на нервах, вся музыкалка на ушах стоит. А еще эти маленькие безобразники неподготовленными на уроки приходят!       — Да ну что ты переживаешь, время-то еще есть, — попытался урезонить женщину муж. Юля достала из ящика белую вазочку и стала набирать в нее воды. — Программа у всех готова, только почистить остается.       — Да какое время, Толик? — развела руками преподавательница. — На эту «чистку» тоже его надо потратить! А что делать, если у нас региональный конкурс через две недели? А потом академические, зачеты? Ай… — она махнула рукой.       — Да не переживай ты, Лен, каждый год ведь так, — спокойно проговорила Надежда Григорьевна, заглядываясь на тюльпаны, которые теперь стояли на столе. — Неужто у Юленьки кавалер появился?       Жильцы обратили свое внимание на немного засмущавшуюся девушку. Елена мягко посмотрела на старушку, наклонив голову:       — Ну что вы, Надежда Григорьевна, еще рано спрашивать.       — Нет, ну а что рано-то? Я же хочу убедиться, что у девочки все хорошо.       — Юля вам все расскажет, когда придет время. Если захочет.       Анатолий вдруг широко зевнул, поднимаясь со стула.       — Ладно, время уже одиннадцатый час, спать пора, — спохватилась Елена, забирая пустые кружки у остальных и споласкивая их.       Жильцы, пожелав друг другу спокойной ночи, разошлись по комнатам и погасили на кухне свет. Юля прикрыла дверь к себе, неспешно переоделась и умылась в ванной. А затем, на носочках пройдя на кухню, налила себе теплой воды и выглянула в окно. Вид открывался на самую обычную улицу, по которой в свете фонарей прогуливались люди. Все реже появлялся транспорт, а вскоре закрапал дождь.       Юля наслаждалась умиротворением и тишиной после прошедшего насыщенного дня. Что принесет ей завтрашний, она знала лишь в общих чертах. Пока существовали только ее мысли об отличном свидании и смехе, о странном разговоре с капитаном Дубовым и о Владимире Ивановиче, который тепло, проницательно и лукаво смотрел на нее из воспоминаний.